Fill me with rage And bleed me dry M.E.R.C.Y. And feed me your hate In the echoing silence I shiver each time that you say M.E.R.C.Y. Hurts_Mercy
Лунная легенда умалчивает, что на следующий день после того, как богиня Астарта, великая правительница Венеры, оставила единственную и горячо любимую дочь на попечение своей сестры Селены, в Серебряное Тысячелетие прибыло тысячное войско венерианцев — личная армия маленькой принцессы. Согласно договору двух богинь, королева Луны должна была управлять ею по своему усмотрению ровно до тех пор, пока Минории не исполнится шестнадцать. Только достигнув этого возраста, дочь Астарты могла отдавать воинам приказы. Селена честно исполняла свои обязанности, касаемые содержания венерианцев. Для них и их семей были выстроены казармы, заполнены продовольственные склады, выделены ристалища для тренировок. Воинам исправно платилось жалование, да такое, что недовольных не было. Образовалось целое поселение, в шутку названное «Новой Венерой». Шутки шутками, но название прижилось. Среди тысяч венерианцев, согласившихся ради службы перебраться на чужую планету, была еще молодая семья воина Феникса. Сын Феникса, Адонис, должен был пойти по стопам отца, и с самых ранних лет мальчику рассказывали о родной планете, о богине любви и красоты, что управляла ею, и, конечно же, о ее дочери, маленькой Минории, которой они поклялись служить верой и правдой. Адонис был ровесником принцессы, и ему было очень любопытно увидеть эту загадочную девочку своими глазами. Меж другими мальчишками он похвалялся, что с легкостью положит на лопатки принцессу Венеры, так как она, по словам маленького задиры, «всего лишь девчонка». И вот однажды его любопытство было удовлетворено сполна. В день, когда он впервые увидел свою принцессу, Адонис повздорил с товарищами по играм и убежал от поселения, добравшись почти до дворцовых стен. Отец запрещал ему играть там, но, как говорится, запретный плод сладок. Правда, ничего интересного в высоких стенах из белого песчаника, окружавших дворец и его окрестности, Адонис не нашел, и это немного его разочаровало. Усевшись прямо в пыль, мальчик принялся прямо пальцем выводить какие-то затейливые узоры, рисовать рожицы и фигурки, не зная, чем занять себя от скуки. Однако его уныние как рукой сняло, когда он услышал заливистый смех, доносившийся из-за стены. Смеялись две девочки, крича что-то друг другу и перемежая свои слова притворным визгом. В душе Адониса зашевелилось любопытство — что за девчонки играют там, за стеной, куда ему и прочим ход заказан? Это чувство жгло его, раздражало, и мальчик все же решил удовлетворить его. Цепляясь за выступы и неровности стены, Адонис, ломая ногти, вскарабкался на стену и укрылся в ветвях растущей в саду оливы. Чуть раздвинув ветви, он увидел игру двух девочек. Обе были одеты в легкие белые платьица, обе были светловолосы. Только у одну принцессу отличали забавные хвостики на макушке, напоминающие кроличьи ушки, а другую — пышный алый бант на затылке, издалека немного напоминающий корону. Девочки гонялись друг за другом, смеясь и визжа, и Адонису на мгновение даже захотелось присоединиться к ним. — Минория! — крикнула девочка с хвостиками. — Я сдаюсь. — Устала? — выдохнула ее подруга и заливисто засмеялась, заправляя за уши выбившиеся пряди волос. — Жаль. Слушай, а давай наперегонки во-о-он до того дерева — и все? Надо будет хоть чуточку расшевелить Амелию. А то она сидит букой над своими книжками с того самого времени, как прибыла сюда. Ну же, Серенити! Серенити, лунная принцесса, отдышавшись, кивнула и подошла к Минории. Поравнявшись, они побежали, сверкая босыми пятками, до серебристой ивы, опустившей свои ветви в небольшой пруд с белыми лилиями. Адонис жадно наблюдал за девочками. Наконец-то он увидел принцесс — и дочь королевы Селены, и наследницу Венеры, однако все внимание мальчика занимала Минория. Немудрено — родители столько рассказывали о ней! Когда-то эта девочка станет его королевой, и он будет ей служить. Эти мысли уже не вызывали неудовольствия Адониса — уж больно пришлась ему по нраву златовласая и озорная принцесса. На следующий день маленький воин вновь пришел к дворцовой стене. Ему отчаянно хотелось принять участие в забавах уже троих принцесс — к дуэту блондинок присоединилась еще одна девочка — кроткая малышка в голубом платьице, Амелия. Но он понимал, что не может этого сделать, так как гораздо ниже их по рангу. То ли наставления матери укоренились в его детском сознании, то ли Адонис сам это осознал, но он всегда наблюдал за Минорией издали. И так из года в год, изо дня в день. Адонис вырос, и у него появились новые обязанности. На тренировочной площадке он проводил почти весь день, но едва появлялось свободное время, юноша тайком прокрадывался к стене из белого песчаника и наблюдал за хорошевшей из года в год принцессой Венеры и ее не менее прекрасными подругами. Укрываясь в густой листве оливкового дерева, Адонис с замирающим сердцем ловил каждое движение, слово или жест Минории. Так к нему пришла любовь, а вместе с ней и желание быть рядом с принцессой, защищать ее любой ценой. Юноша жил этим, представляя, как когда-нибудь встретится с владычицей его души и тела, и Минория обратит на него внимание, прочтет в его глазах любовь. Но время шло, а мечты так и оставались мечтами. Когда дочери Астарты сровнялось шестнадцать, она вместе с Селеной впервые навестила поселение венерианцев. Девушка выглядела немного смущенной, принимая управление войском. Минория познакомилась с военачальниками своей армии, о чем-то беседовала с ними над тактической картой, а под конец произнесла, запинаясь, торжественную речь перед толпой своих подданных. Она обещала стать хорошей правительницей, достойной своей матери и, что самое интересное, ей верили. Равно как и Адонис, что был среди них, с благоговением и восторгом глядя на прекрасную деву-воина, дочь самой богини любви и красоты. С каждым ее словом в сердце юноши все больше загорался пламень надежды, что он еще проявит себя, докажет Минории, что он достоин ее. И скоро, очень скоро, Адонису предоставится такой шанс, хоть и не так, как он предполагал.***
Зимний сад во дворце королевы Селены был воистину райским местом. В отличие от зачарованного сада, раскинувшегося за стенами дворца, этот уютный уголок находился на террасе у самого хрустального купола, венчающего этот шедевр архитектуры. Много диковинных цветов и декоративных кустарников, завезенных с Терры, росло в этом маленьком островке природы. Ветви фруктовых деревьев, росших здесь в изобилии, гнулись от сочных плодов, что так и просились в руки. Дорожки и небольшая открытая площадка, с которой открывался вид на сине-зеленую планету и лунный пейзаж, были посыпаны мельчайшим белым песком и выложены по бордюру переливающимся лунным камнем. На балконе террасы, огражденном кованой решеткой, даже располагался позолоченный фонтан, наполняющий воздух прохладой и услаждающий слух мелодичным журчанием. С цветка на цветок порхали бабочки, собирая сладкий нектар; порой они садились на руки или оголенные плечи принцесс, вызывая бурное восхищение последних. Это место за глаза называлось уголком влюбленных, и неспроста. Вот уже несколько месяцев принц и первые лорды Терры проводили здесь дни, встречаясь со своими принцессами. Они забывали о ходе времени, ведя неспешные разговоры за бокалом игристого вина. Говорили о поэзии, живописи и скульптуре; а иногда даже и о науке. Но все беседы неизменно сводились к цветистым и романтичным признаниям. Парочки терялись в зимнем саду, наслаждаясь обществом друг друга и абсолютно не рискуя пересечься друг с другом. Вот и в тот день лорды и Эндимион расположились вокруг круглого стола из белого мрамора, разложив перед собой карты своих владений. Обычно они с принцессами собирались здесь, чтобы вкусить изысканных яств или выпить бокал-другой вина; но сейчас, когда Терра в очередной раз находилась на грани войны с Металией и его темным войском, удовольствия пришлось ненадолго отложить. Пока мужчины решали военные дела, составляя тактику военных действий и продумывая стратегию защиты, принцессы бродили по саду, отдыхая после весьма напряженного дня тренировок. Амелия, к примеру, изучала весьма любопытный свиток, доставленный Зойсайтом с Терры по ее просьбе. Она уже предвкушала, как обсудит его содержание с юношей, чья острота ума не уступала ее собственной. Рейана, облокотившись о перила, устремила вдаль взгляд темных миндалевидных глаз. Она была серьезна и задумчива, словно размышляла о непростых вещах. Однако в компании Джедайта она была все той же лукавой и острой на язык, и их с лордом шутливые перепалки частенько служили поводом для незлобивых подколов со стороны остальных. Мол, милые бранятся — только тешатся. Все-таки блондину удалось укротить пламя строптивой Рейаны, и подруг принцессы Марса это не могло не радовать. Литавра прогуливалась неспешным шагом по террасе, бросая игривые взгляды в сторону Нефрита. Да и сам лорд-звездочет, похоже, не особо вникал в рассуждения Эндимиона о построении линии обороны, глядя на возлюбленную и улыбаясь уголком губ. Со стороны казалось, что эти двое совсем не подходят друг другу — утонченный лорд и не по-женски сильная принцесса, дочь бессмертного героя. Но взгляды, которыми они обменивались, полные страсти, любви и ревности, говорили об обратном. Да, Нефрит был жутким ревнивцем. Ему все казалось, что Литавра порой по-иному смотрит на других лордов, и это жгло его каленым железом. Но он все же брал себя в руки, уверяя, что все это лишь предрассудки. Минория и Серенити стояли у фонтана, похожего на большую чашу, прикармливая резвившихся там золотых рыбок. Они полушепотом вели неспешный разговор, стараясь не отвлекать своих мужчин от важного дела, и беседа эта шла, конечно же, о грядущем урагане войны. — Даже не верится, что на Терре зреет война, — произнесла Серенити, бросив в воду щепотку хлебных крошек. — Все так спокойно, безмятежно… Словно кроме нашего уголка не существует другого мира. — Я бы назвала это затишьем перед бурей, — нахмурилась Минория, наблюдая, как жадно рыбки бросаются на корм. — Так тревожно на душе… Лунная принцесса кивнула: — Ты тоже чувствуешь это? Словно на душе камень лежит? Неспокойно… Я так беспокоюсь за Эндимиона! — Я тоже, — вырвалось у принцессы Венеры, но она, вовремя спохватившись, добавила: — Им всем придется несладко. — Защитники, — вздохнула Серенити, отставляя в сторону чашу с крошками. — Вся их жизнь — это борьба со злом и Металией, что олицетворяет его. Минория ничего не ответила на это — подруга словно прочла ее мысли по этому поводу. Задумчиво уставившись на сидящих к ним спиной Эндимиона и Кунсайта, девушка вновь невольно сравнила мужчин между собой. И вновь в смятении отвела глаза, вспомнив данное себе обещание избегать земного принца. Бороться с собой было непросто, и порой принцессе казалось, что она выдает себя взглядом или жестом, но, хвала богам, никто ничего не заподозрил. Легко давать обещания — тяжело их выполнять. Но ради Серенити Минория, казалось, готова была совершить невозможное. Со стороны лордов донесся приглушенный смешок, и принцессы чуть успокоились, увидев в этом добрый знак. Принц и генералы как раз завершали тактические построения на карте, когда Эндимион, наконец, увидел, что мысли лорда-звездочета витают где-то далеко, и отнюдь не вокруг оборонительных стратегий королевства Иллюзион. — Нефрит! Я, конечно, понимаю, что сейчас тебе было бы гораздо интереснее в обществе Литавры, но не мог бы ты хоть на минуту снизойти к нам, простым смертным? — произнес принц, нарочито строго нахмурив брови. На самом деле он не осуждал генерала, что смущенно откашлялся и пододвинул к себе карту, пытаясь с ходу понять, что уже решили без его участия. Напротив, принц понимал его, так как не меньше лорда хотел оказаться вместе с возлюбленной где-нибудь подальше от рутины и напряжения последних дней. Зойсайт издал неопределенный смешок, прикрыв рот ладонью, за что получил от Нефрита в ответ предупреждающий, не сулящий ничего хорошего, взгляд. Кунсайт покачал головой, проследив за этим недвусмысленным обменом, а затем вновь углубился в изучение карт. Наконец, с этим было покончено, и лорды с облегчением отодвинули все свитки в сторону. Джедайт с наслаждением потянулся, разминая затекшее тело, и бросил взгляд на одинокую фигуру Рейаны у перил балкона. — Нехорошо, что мы заставляем наших принцесс скучать, — заметил он. — Они все понимают, оттого и не вмешиваются в наши дела, — ответил Нефрит. — Не сегодня-завтра грянет война, сам знаешь. К тому же, неужели ты соскучился за очередной порцией острых, словно перец, шуточек дочери Ареса? Джедайт хмыкнул: — Порой я жажду ее перца, словно путник в пустыне — глотка воды. — Надолго ли? — хмыкнул Зойсайт. — Как бы она не выжгла тебе все нутро. — На твоем месте я бы сильно не волновался на сей счет, Зой, — незлобиво съязвил повелитель иллюзий. — Я тоже не лыком шит. — Вижу, вы отвлеклись от своих дел? — к мужчинам неслышно подошла Литавра и обняла сзади Нефрита, нежно обвив руками его шею. Остальные принцессы, кроме Амелии, заметив это, тоже подошли к лордам. Впрочем, Зойсайт сам, щелкнув каблуками, направился к принцессе Меркурия, дабы в спокойной обстановке обсудить с подругой содержание свитка. Кунсайт, чье непроницаемое выражение лица редко разбавляла улыбка, заметив Минорию, улыбнулся. Принцесса Венеры остановилась рядом с ним, не решаясь проявлять такие знаки расположения, как Литавра. Старший генерал считался кавалером дочери Астарты, но, увы, Минория чувствовала к нему лишь теплоту и признательность. Ни симпатии, ни влюбленности — только то, что характеризует дружелюбие. Сердце горело от запретного чувства к чужому жениху, на душе лежал камень оттого, что она чувствовала себя недостойной такого хорошего человека, как Кунсайт. Принцесса Венеры, несмотря на самоубеждение, не могла заставить себя полюбить, хоть и старалась не огорчать лорда. Серенити, присев рядом с Эндимионом, спросила: — Надеюсь, у вас все хорошо? Принц, поцеловав ее в висок, ответил: — Теперь, когда ты рядом — да. Увидев это, Минория с шумом втянула воздух и отвернулась, стараясь скрыть свое смятение. — Что случилось? — встревоженно, почти в один голос поинтересовались Серенити и Кунсайт. — Что-то мне не хорошо… — соврала девушка, прижав пальцы к вискам и прикрыв глаза. — Видимо, сказывается усталость после тренировок. — Позвольте проводить вас, принцесса, — тут же вызвался Кунсайт, подхватывая Минорию под локоть. — Небольшая прогулка по саду не повредит вам. Девушка поспешила принять его помощь и, не глядя в сторону Эндимиона и Серенити, произнесла: — Благодарю… Однако не успели они сделать и шага в сторону, как перед ними появился бледный, уставший мужчина в крылатых сандалиях — гонец. Упав на колени перед Эндимионом и его потрясенным окружением, он протянул ему свиток с печатью Деметры. Принц выхватил послание из рук гонца и взмахом руки отослал его отдыхать после долгого пути. Эндимион сломал печать и развернул свиток. Все напряглись. Даже Зойсайт и Амелия вернулись к друзьям, чтобы узнать последние вести, пришедшие с Терры. Принцессы сжали кулачки, спрятав их в шелках и шифоне платьев, молясь всем богам, чтобы все обошлось и чтобы все домыслы и страхи остались неподтвержденными. Но увы. Пробежав глазами наспех написанное послание, Эндимион нахмурился, и его лицо посерело. — Война. Металия напал на Иллюзион. По саду пронеслось сдавленное восклицание, вырвавшееся разом из уст принцесс. И тут же время замедлило свой бег. Не осталось ничего, кроме безграничного напряжения и одной-единственной мысли, что их счастью пришел конец. И только гулкое биение сердец, казалось, нарушало вязкую тишину, пропитанную страхом и горечью невысказанных слов. — Нам пора, — глухо произнес Эндимион, и это несколько сняло оцепенение с окружающих. Лорды подхватили свое оружие, укрепив мечи на поясе, и затем повернулись к своим невестам, чьи горящие лихорадочным блеском глаза казались огромными на осунувшихся бледных лицах. Серенити, не говоря ни слова, порывисто обняла своего принца, спрятав на его груди мокрое от слез лицо. Минория растерянно смотрела в их сторону, а в ее голове отчаянно билась мысль, что все не правильно, что все должно быть не так… Надежда умерла в ее сердце, когда Эндимион прочел в послании всего одно слово. Всего одно слово… От тяжелых мыслей ее отвлек Кунсайт, взяв принцессу за руку и легонько сжав ее в своей шершавой ладони. Минория заморгала, отвлекаясь, и, сглотнув, уставилась в непроницаемое лицо генерала. — Я вернусь, — хриплым голосом пообещал он, выдавая себя с головой. — С щитом или на щите… Услышав это, по спине дочери Астарты пробежал холодок, и девушка, повинуясь порыву, протянула руку и легонько коснулась щеки ледяного лорда. — Постарайтесь вернуться с победой, мой лорд. Я… — тут она запнулась, словно собираясь с силами и, подняв голову, произнесла: — Буду ждать. Кунсайт коротко кивнул и отошел, двинувшись вслед за остальными генералами. Эндимион же успокаивал Серенити; но вот он ласково, и в то же время твердо, отстранил ее, коснувшись напоследок губами лба возлюбленной, и двинулся вслед за своими спутниками. Принцесса Венеры, до тех пор стоящая неподвижно, словно соляной столб, рванулась вслед за принцем, догоняя его и хватая за руку: — Постойте! В тот момент она не думала ни о чем, кроме как о своей безумной, но воистину благородной идее. Холодные дрожащие пальцы Минории крепко, словно тисками, сжали кисть Эндимиона, словно девушка боялась, что он уйдет прежде, чем она сообщит нечто важное. — Вы что-то хотели, Минория? — обернулся к ней принц, изо всех сил стараясь сохранить на своем лице участие. — Нет, — дочь Астарты, нервно облизнув пересохшие губы, обернулась в сторону подруг, словно интересуясь их реакцией, — ой, то есть, да… Я дарю вам свою армию! Эндимион опешил, услышав эти слова: — Простите, я не ослышался? — Мои венерианцы в полном вашем распоряжении, — пробормотала Минория, прикусив губу. — Вам нужна любая помощь, так не отталкивайте руку, дающую ее! Принц, перехватив ослабевшую руку девушки, запечатлел на ней полный благодарности поцелуй, а затем произнес: — Не могу описать свою признательность, принцесса. Знайте: я не забуду этот полный благородства жест, когда схлестнусь с врагом на поле боя… Прошу простить, — Эндимион коротко поклонился и, развернувшись, широкими шагом покинул зимний сад. Минория некоторое время смотрела ему вслед, чувствуя лишь горячее клеймо от поцелуя на безвольно повисшей руке, а затем развернулась к своим подругам. — Это был отчаянный шаг, Минория, — произнесла Рейана, делая шаг навстречу. — Но я не могла поступить иначе, — словно оправдываясь, прерывисто ответила принцесса Венеры. В этот момент она не видела ничего, кроме бледного словно мел лица страдающей Серенити. — Спасибо… — проговорила лунная принцесса, опускаясь на скамью. Минория кивнула. В ее сердце снова зародилась надежда на то, что все обойдется. Звезда любви будет хранить Эндимиона и доблестных лордов. Главное верить в это. А за горячими мольбами дело не постоит — их будет в избытке.***
Венерианцы собирались на войну в мрачном молчании. После того, как Минория отдала необходимые распоряжения, Феникс объявил всеобщий сбор, сообщив воинам о решении принцессы передать командование армией Венеры в руки принца Эндимиона с Терры. Воины усмотрели в этом некое предательство — мол, сбагрила их, словно безмозглую скотину на бойню. И лишь один человек усмотрел в этом путь к достижению своей цели. Адонис, насвистывая что-то под нос, собирал свои вещи, чем раздражал окружающих. — Чему радуешься, глупец? Война — это не веселая пирушка, — резко произнес отец, — это боль, мор, грязь… Кровь и смерть. Далеко не все становятся героями. И не такие как ты, теряли головы. Юноша же, прекратив насвистывать, закинул за плечи котомку и беззаботно ответил, попробовав пальцем остроту клинка: — И все-таки это неплохой шанс показать себя. Разом вся шелуха слетит, и тогда станет ясно, кто трус, а кто — герой. Феникс лишь головой покачал. А Адонис вовсю себе представлял, как он, уже будучи героем, получит шанс приблизиться к Минории и сообщить ей, что все его подвиги, все победы — в ее честь. Как она улыбнется и протянет ему свои руки… И во всех этих мечтах он упорно отказывался замечать очевидную истину — что путь к победе устлан далеко не розами, а горами окровавленных тел; что не звуки кифары будут услаждать его слух, а стоны калек и умирающих; и что не о сладком нектаре он будет мечтать, метаясь в горячечном бреду, а о глотке чистой воды… Но это будет потом, а в тот момент в его горячем сердце жили тяга к приключениям и благоговейная любовь к дочери Астарты. И ради нее одной он был готов закрыть глаза на всю чудовищность положения, в котором он оказался. Но панацея Адониса — облик прекрасной дочери богини Венеры — будет являться ему в тяжелейшие дни, в часы безумия и минуты отчаяния; в мгновения, когда нить жизни будет рваться под пальцами мудрых, но бесчувственных Норн. И только в те моменты он вспомнит, для чего пришел в этот мир — чтобы любить. Оберегать. И преклоняться.***
Огонь войны горел два года. Два долгих года, омытых потом, кровью и слезами. Каждый день казался вечностью в аду, где не было ничего, кроме магических вспышек и звона мечей, криков ярости и боли. Но все это было ради одного — горько-сладкого, опьяняющего вкуса победы. На этот раз она оказалась на стороне Эндимиона и его лордов. Войско Металии было повержено и отброшено в самую холодную точку земного шара, в царство вечного льда — на Северный полюс. Целых два года принцессы жили, не зная ничего о своих друзьях и возлюбленных. Неизвестность терзала их, и девушки могли довольствоваться лишь разнообразными слухами, доходившими к ним с Терры с огромным опозданием. Они гласили, что Эндимион и его лорды живы-здоровы и ведут войска в различных направлениях, оттесняя Металию и его сторонников к Северному полюсу. Минория, что болела душой за своих венерианцев, тоже получала утешительные вести. Особенно много разговоров было о юноше с белыми, точно снег, волосами — солдате армии Венеры. Этот венерианец пережил немало испытаний, включая тяжелое ранение в грудь. Условия, в которых проходило лечение, не способствовали скорейшему выздоровлению; но молодой воин отчаянно боролся со смертью, и горячка, в которой он провалялся неделю, постепенно отступила. И вскоре юноша вновь вступил в противостояние с тьмой, еще более бесстрастный и решительный, чем прежде. За боевые заслуги, бесстрашие и отвагу принц Эндимион даровал молодому герою офицерское звание. Так простой солдат-венерианец стал вторым после лордов Терры, и весть об этом быстро распространилась среди оставшихся на Луне выходцев с Венеры. Имя героя не называлось, и каждая мать втайне надеялась, что это ее сын достиг невиданных высот в военном деле. Даже Минория гордилась тем, что один из ее подданных стал офицером, не догадываясь о причинах, сподвигших молодого воина на подвиги. Итак, Металия потерпел поражение и лопался от ярости в снегах Арктики; на Терре же вновь воцарился мир. Весть об этом в Серебряное Тысячелетие лично доставил гонец легендарной Деметры — королевы Иллюзиона и матери Эндимиона. Это был счастливейший момент не только для Селены и принцесс, но и для всего народа лунного королевства. От облегчения Серенити даже расплакалась, и острая на язык Рейана не посмела посмеяться над этим. Вместе с тем пришло и приглашение на костюмированный бал-маскарад от Деметры и Эндимиона. Королева устраивала его в честь победы над Металией, выражая искреннее желание увидеть на празднестве Селену и ее подопечных. Принцессы, узнав об этом, пришли в полный восторг. Еще бы! Пока длилась война, в лунном королевстве не устраивалось ни одного бала, ни одного праздничного пира — так жители Серебряного Тысячелетия выражали свою солидарность с соседями. К тому же, веселиться и плясать, в то время как бушевала война, было бы верхом цинизма. Девушки, устав от постоянных тревог, выражали крайне нетерпеливое желание в сию же минуту отправиться на Терру. Даже обычно спокойная и уравновешенная Амелия высказала благоразумной Селене все веские доводы в пользу посещения соседней планеты. Однако королева опасалась отправлять свою дочь и ее подруг в Иллюзион. Она вполне справедливо полагала, что Металия не повержен окончательно и все еще может сыграть с развлекающимися на балу людьми злую шутку. Но Серенити, уговаривая, смотрела на мать такими большими умоляющими глазами, что сердце Селены дрогнуло. Да и просьбы других девушек королева не могла оставить без внимания. Селена понимала, что все они истосковались по своим возлюбленным не меньше, чем по развлечениям, а потому, скрепив сердце, она дала согласие на это путешествие. Сама повелительница Луны отправиться на Терру отказалась, сославшись на неотложные дела королевской важности, но в качестве сопровождения решила отправить с принцессами Артемиса. Конечно, без королевско-материнских поучений, выслушанных девами вполуха, не обошлось; получил свою порцию наставлений и более лояльный, чем строгая Луна, белый жрец. Селена даже пригрозила Артемису, что, если подопечные каким-либо образом скомпрометируют себя или, еще хуже, попадут в серьезные неприятности по его вине, она превратит его в кота на веки вечные. Итак, когда все были готовы к отправлению, девушки и серьезный донельзя Артемис собрались в помещении храма Серебряного Кристалла. Там, на каменном полу у алтаря, была выгравирована особая пентаграмма. Девушки, сгорая от нетерпения, разместились в каждом из пяти лучей звезды и взялись за руки. Белый жрец, обратившись в кота, взобрался на плечо Минории и крепко вцепился когтями в ее накидку из тонкой шерсти и кивнул, подавая Серенити сигнал. Без будущей хранительницы Кристалла перемещение, именуемое звездной телепортацией, было невозможно — заклинание строилось именно на этом. Принцесса послушно прикрыла глаза и, крепко сжав ладони Амелии и Минории, прошептала коротенькое заклинание. То же самое проделали и остальные девушки, и помещение храма озарилось ровным разноцветным свечением, что плавно превращалось в ослепляющий белый свет. Когда он начал резать глаза даже через смеженные веки, принцессы почувствовали рывок, словно их резко оторвали от земли, а затем непередаваемое ощущение парения, от которого в животе ледяным узлом завязался страх. Но на смену ему пришла эйфория от полета и невесомости. Но все же принцессы боялись открывать глаза и сделали это только тогда, когда ноги их коснулись земли. Они стояли на белокаменных плитах дороги, ведущей к великолепному дворцу. Он поражал воображение девушек причудливым переплетением колонн, галерей и башенок. Клумбы, разбитые по обе стороны аллеи, фонтаны, мраморные статуи — все было гармоничным и величественным, сказочным и неповторимым. Все, что мог охватить взор — все занимало принцесс. Пока они, разинув рты от удивления и восторга, вертели головами, пытаясь впитать в себя каждую картинку, из дворца на порог вышли принц и лорды, дабы встретить своих гостий. Они терпеливо дожидались, пока девушки прекратят глазеть по сторонам, уймут свое девичье любопытство и, наконец, обратят на них внимание. Серенити, первой заметив группу на пороге, застыла, не отрывая взгляда от фигуры в темно-синем камзоле и плаще с подбоем. Минория же не сразу поняла, что случилось с подругой — та стояла, прижав ладонь к шее, словно ее что-то душило, и не реагировала на зов. А когда принцесса Венеры проследила за взглядом Серенити, то сама едва не уподобилась ей. Эндимион быстрым шагом шел к ним навстречу, раскрыв объятия, и лунная принцесса тут же сорвалась с места, летя по аллее, словно белая птица, раскинув руки-крылья. Сердце Минории, подскочив к горлу, забилось в бешеном ритме, но девушка стояла, опустив взгляд в землю, не желая смотреть на воссоединение влюбленных. Слезы предательски подступили к глазам, но девушка сморгнула их, стараясь думать о положительной стороне происходящего. К примеру, что Серенити сейчас счастлива. Кто-то коснулся ее плеча, и дочь Астарты вздрогнула, повернувшись. На нее участливо смотрел Артемис. — Почему ты мешкаешь? — поинтересовался он. — Мне казалось, ты тоже хочешь поприветствовать Эндимиона. — Вспомни, чей он жених, — глухо ответила Минория, освобождаясь от руки белого жреца. Ей не хотелось, чтобы ее жалели. «Итак, снова игра…» — с тоской подумала Минория, стараясь не смотреть на объятия Серенити и Эндимиона. Она, сцепив зубы и гордо вздернув подбородок, медленно двинулась ко дворцу. Все остальные последовали ее примеру — тем более, лорды тоже спустились с крыльца и поспешили навстречу девушкам. Без особой радости Минория наблюдала за тем, как к ней приближается Кунсайт, но все же она через силу улыбнулась и протянула к нему руки. — Я вернулся со щитом, как и обещал, — произнес он негромким гортанным голосом. — Иначе и быть не могло, — кивнула Минория. Во взгляде лорда, обращенном к ней, явно читалось глубокое чувство, что не угасло в горниле войны, и дочь Астарты, облизнув пересохшие губы, отчаянно захотела, чтобы любовь этого достойного мужчины нашла отклик в ее сердце. Но, как бы она ни пыталась ранее, не выходило. «Но я должна! Должна!..» — отчаянно приказала себе принцесса и крепче сжала руки Кунсайта в своих, ласково посмотрев на генерала. Он поймал взгляд Минории и чуть наклонился, намереваясь поцеловать ее. Принцесса запаниковала и едва не отпрянула. К этому она не была готова; но ее спасением, как ни странно, стал сам Эндимион. — Добро пожаловать в королевство Иллюзион, дорогие гости, — произнес он, вспомнив об обязанностях хозяина. Минория, воспользовавшись этим, повернулась к принцу, растянув губы в вежливой улыбке. Руки Эндимиона по-хозяйски покоились на тонкой талии Серенити, что, собственно, было под запретом у Селены, и Артемис, вспомнив об этом, тактично кашлянул, тем самым привлекая внимание и других парочек. Правда, Зойсайт и Амелия не желали прекращать свой спор, но это уже были мелочи. Главное, что Литавра с Нефритом и Рейана с Джедайтом вспомнили, где находятся. Да и Минория вздохнула с облегчением, когда принц нехотя отстранился от лунной принцессы. Когда радость первых встреч поутихла, лорды в сопровождении принцесс медленно поднялись по ступеням, где их уже встречал королевский двор Иллюзиона и сама королева Деметра — статная темноволосая женщина в бледно-лимонном платье. Она властно кивнула, когда принцессы и Артемис склонились перед ней в почтительном поклоне, позволяя встать, и произнесла: — Рада приветствовать вас на Терре, юные принцессы, и вас, мудрый жрец и наставник… Артемис, услышав подобное обращение, выпятил грудь колесом от гордости и почтительно поклонился. Он был крайне доволен подобными эпитетами, а потому почувствовал себя крайне важной персоной. Покосившись на девушек, он с удовлетворением отметил, что они тоже кивнули в знак признания и гордо выпрямились, как и полагается наследницам престолов планет Внутреннего Круга. Цепкий взгляд синих глаз Деметры коснулся каждой девушки и задержался на Серенити и Минории. В недоумении королева некоторое время переводила взгляд с одной принцессы на другую, пока, наконец, не спросила: — Кто же из вас, юные девы, нареченная моего сына? Принцесса Венеры повернула голову к подруге, что слегка растерялась, не ожидав услышать подобный вопрос: — Я, принцесса Серенити, дочь богини Луны Селены. — Ах, да… — кивнула головой Деметра, как бы извиняясь за легкую бестактность, но тут же громко произнесла: — Добро пожаловать, юные принцессы! Искренне надеюсь, что ваше пребывание здесь оставит только хорошие воспоминания, — сказав это, королева, махнув рукой, удалилась вместе со своими придворными, оставив принцесс на попечение сына и его лордов. — Позвольте я покажу вам дворец, — на правах хозяина предложил Эндимион, и девушки согласились, предвкушая увлекательное времяпрепровождение. Однако принц, сделав пару шагов по направлению к крытой галерее, опоясывающей дворец, остановился, воскликнув: — Адонис! Почему ты там стоишь, словно нелюдимый? Подойди сюда, позволь представить тебя нашим гостьям! Из-за массивной колонны тут же, повинуясь словам принца, вышел молодой парень в белоснежном мундире с золотыми эполетами. Он был высок, статен и широкоплеч. Светлые волосы, словно вытравленные солнцем добела, были зачесаны назад, открывая красивое, волевое лицо, не лишенное, впрочем, легкого ореола мечтательности. Его светло-зеленые глаза тут же выхватили из стоящих напротив людей ту единственную, перед чистым образом которой он восхищался, и Адонис тут же преклонил колени перед Минорией, приветствуя свою принцессу. А когда он поднялся, по-прежнему не сводя взора с возлюбленной, Эндимион, похлопав венерианца по плечу, представил его девушкам: — Перед вами герой войны и доблестный воин армии Венеры — первый офицер Адонис. Услышав это, Минория пришла в восторг, сделав шаг вперед: — Неужели это вы? — воскликнула она. — Слухи о ваших подвигах достигли Серебряного Тысячелетия, и я, признаться, была рада тому, что солдат моей родной планеты достиг таких высот. Рада, наконец, воочию убедиться в этом! — А я рад встретить вас, принцесса, — Адонис взял ее руку и запечатлел на ней легкий галантный поцелуй. — Я к вашим услугам. Дочь Астарты улыбнулась ему чисто и открыто впервые за последнее время. Она была так рада увидеть человека с ее родной планеты — венерианца — что не сдерживала своих эмоций. А в душе офицера все пело, ведь все было в точности, как в его мечтах. Для него это был знак к сближению, и счастью Адониса не было предела. — Нам пора, — нарушил момент Кунсайт, нахмурив тонкие брови. Ему не понравилось, как Минория смотрела на этого выскочку. Конечно, раньше лорд не считал венерианца таковым, но именно в тот момент ревность одержала победу над хладнокровием. Генерал взял принцессу за руку, словно предъявляя на нее свои права и отвел в сторону. Такого Адонис явно не ожидал. Он не понимал причину поступка Кунсайта, так как ничего не знал о матримониальных планах Селены, связывающих лордов и принцесс. Однако, не растерявшись, Адонис предложил: — Если ваше величество позволит, я составлю вам компанию. Эндимион согласился, и компания двинулась дальше, вдоль галереи, а дальше и во внутренние залы и покои дворца. Принц был хорошим рассказчиком. Он показывал принцессам дворец, с увлечением рассказывая о той или иной скульптуре, картине или образце искусства. Принцессы с интересом слушали, озираясь по сторонам. Лорды же, что видели все это не раз, с загадочными улыбками наблюдали за детскими восторгами красавиц. Обойдя большую половину дворца, они вошли в одну из малых гостиных — небольшую уютную комнату, выполненную в голубовато-белых тонах. На небольшом изящном столике в центре комнаты стоял букет алых роз, источающий сладкий аромат. Сквозь тонкие занавеси пробивался рассеянный солнечный свет. Здесь было уютно и не так помпезно, как в других, богато обставленных гостиных. Рядом со столиком, с рукоделием в руках, сидела молодая женщина с длинными волосами цвета красного дерева. Ее профиль был тонок и изящен — разве что нос малость длинноват, но это нисколько не портило природной привлекательности землянки. Светло-зеленое платье легкими складками ниспадало на пол, оттеняя светлую кожу и дивный оттенок волос придворной дамы. Услышав шаги, она поднялась с места и поклонилась, приветствуя принца и его спутников. — Не ожидал встретить тебя здесь, Берилл, — произнес он, когда та выпрямилась и замерла, сложив руки. — Полагаю, мы нарушили твое уединение? Берилл покачала головой, и ее щеки затопил нежный румянец: — Нет, ваше высочество, нисколько. Хотя, признаться, я не думала, что увижу вас сегодня, — улыбаясь и не сводя глаз с Эндимиона, ответила землянка. — Хочу отрекомендовать вам Берилл — фрейлину моей матери. А это Серенити, принцесса Лунного королевства и моя невеста, а также ее свита… Дальше женщина уже не слушала. Сердце ее замерло, а затем забилось чаще, кровь прилила к лицу, и Берилл инстинктивно прижала руку к груди, где уже кислотой разъедала душу ревность. Невидящим взором Берилл смотрела на Серенити, пока в голове билась мысль: «Невеста. Его невеста». С чисто женским коварством, смешанным пополам с любопытством, она рассмотрела лунную принцессу и нахмурилась. Как бы она хотела найти в ней недостатки! Эту чистую, белоснежную кожу… Или голубые глаза, взирающие на Берилл с интересом и дружелюбием… Или эти волосы, заплетенные в два светлых хвостика, что почти достигали колен… Как же землянке хотелось схватить и выдрать их! Совершенная красота Серенити, ее изящность и непорочность заставляли Берилл чувствовать себя ущербной и несовершенной, хотя до серой посредственности молодой женщине было далеко. И чем дольше она рассматривала лунную принцессу, тем сильнее ненавидела девушку. Ведь Эндимион выбрал Серенити, а не ее. И это причиняло Берилл нестерпимую боль. Пожалуй, Минория могла бы понять землянку — сердца их одинаково принадлежали Эндимиону. Только вот обе они не пришли бы в восторг от подобного сравнения. И если чувство принцессы Венеры, несмотря на нелегкое бремя, было светлым, то любовь Берилл была пропитана ядом ревности. Берилл принадлежала к семье, что обладала лишь громким титулом, но не землями или золотом. Впрочем, именно имя отца послужило ей своеобразным пропуском в ряды придворных дам Иллюзиона. И именно там, во время своей первой аудиенции, тогда еще юная шестнадцатилетняя девушка увидела Эндимиона. Он стоял у трона матери с откровенно скучающим видом — еще мальчишка. Принцу и впрямь было еще четырнадцать, и Берилл тогда не обратила на него должного внимания. Но прошло два года, принц возмужал и стал хорош собой. И, не заметив как, фрейлина влюбилась в сына Деметры. Где-то глубоко внутри она понимала, что Эндимион никогда не обратит на нее то внимание, которого она так жаждала, и уж тем более никогда не станет ее мужем. Но принц не желал выходить у нее из головы, и Берилл думала о нем дни и ночи напролет, потихоньку сходя с ума. Порой она предпринимала рискованные попытки намекнуть Эндимиону о своих чувствах, но тот либо не понимал ее знаков, либо вежливо игнорировал их. Впрочем, к молодой женщине он относился приветливо, и это зажигало крохотный огонек надежды в сердце земной красавицы. Сейчас же она была сама не своя. Увидев нареченную Эндимиона, Берилл едва не тронулась умом от ревности. Одно дело знать, что принц отправился на Луну с особой миссией, совсем другое — увидеть воочию эту «причину». Сердце ее было похоже на клубок ядовитых гадюк, ядовитых и омерзительных. Но, подобно ящику Пандоры, в светлом уголке ее души, жила надежда. Невеста — не значит жена. Все еще может измениться. — Берилл? Вам плохо? — обеспокоенно осведомился принц, заметив перемену в настроении и поведении придворной дамы. Та покачала головой и выдавила из себя улыбку: — Нет. Все хорошо, просто задумалась. Эндимиона удовлетворил этот ответ и, кивнув напоследок, он вместе с гостями покинул гостиную. Берилл же тяжело опустилась на стул и уронила голову на руки, беззвучно выдохнув. Появление невесты Эндимиона, казалось, лишило ее сил, но все же землянка понимала, что у нее еще есть шанс привлечь Фортуну на свою сторону. Впереди еще бал-маскарад, а где, как не на балу, можно сказать все, что угодно, скрываясь под маской? Губы Берилл тронула улыбка. О да, это она может! Она пустит в ход все чары, а маска и особый костюм помогут ей в этом! Эндимион узнает о ее чувствах уже завтра… Ах, только бы время летело быстрее!***
Ах, этот бал! Торжественное сияние тысячи свечей, натертые до блеска полы, сверкающая позолотой лепнина. Блеск, мишура, переливчатый смех и звон кубков. Шорох платьев, щелчки каблуков, звуки музыки. Все — и дамы, и кавалеры — в диковинных костюмах. Маскарад — это праздник, на котором таинственный незнакомец в маске может оказаться близким другом, а темная личность принять облик непорочного создания. Торжество веселья и обмана, тайн и неожиданных открытий. Минория у самых дверей в зал надела красную маску и посмотрелась в зеркало-пудреницу, задорно улыбнувшись своему отражению. Ее все же можно было узнать — во-первых, маска не закрывала все лицо, а во-вторых принцесса предпочла оставить привычную прическу — алый бант-корону в распущенных волосах. Толкнув дверь и сделав шаг вперед, дочь Астарты с непривычки зажмурилась — так ее поразил блеск и помпезность королевского маскарада. Вокруг сновало столько народу, что Минория грозилась затеряться в этом людском море. Подхватив кубок с вином, что разносили слуги, она медленно двинулась вперед, глазея по сторонам в поисках знакомых лиц. В скором времени кто-то схватил ее за локоть, и принцесса, обернувшись, с удивлением уставилась на Серенити. Лунная принцесса — а это была она — была облачена в костюм воина Луны. Одеяние Сейлор Мун, что запрещенное Селеной — синяя юбочка, красные сапожки, белоснежное фуку с красными бантиками на груди и за спиной… Только маски не было. — Серенити? — удивленно прошептала Минория, схватив подругу за руки. — Почему ты в этом костюме? Насколько я помню, у тебя было длинное белое платье с крыльями. Я думала, ты наденешь его… — Я передумала в последний момент. Должна же я хотя бы на маскарад надеть этот костюм, — улыбнулась девушка и заговорщически подмигнула. — И Луна, конечно же, об этом ничего не знает? Серенити воскликнула: — Естественно! — и чуть тише добавила: — Хорошо, что у нас есть Артемис, верно? Принцесса Венеры рассмеялась, прикрыв рот ладошкой: — Угадай, кто придумал мне костюм. Лунная принцесса окинула беглым взглядом костюм подруги, немного похожий на ее собственный — синяя юбка с красной каймой, белая блуза с красным бантом и матроской такой же расцветки, что и юбка. На шее — белая бархотка с золотым полумесяцем, а на плечах — полупрозрачные белые наплечники. Синие туфельки с ремешком, обхватывающим щиколотку… И только одна деталь из костюма Сейлор Венеры была на Минории — перчатки с оранжевой каемкой. — Да тут и думать не надо — Артемис, — ответила Серенити, отводя принцессу Венеры в сторону, чтобы не мешать парам, что уже готовились танцевать. — Он сильно старался, — засмеялась Минория. — Правда, даже здесь он остался верен идее, связанной с твоей защитой. Мол, если произойдет нечто, что будет так или иначе угрожать твоей жизни, я буду тут как тут, и платье не помешает мне исполнить свой долг. Лунная принцесса положила руку на плечо подруги и чуть сжала его: — Думай о хорошем. Металия повержен, дворец охраняют… К тому же, я уверена, что Эндимион защитит меня… Нас, — поправилась Серенити, обведя рукой зал. — Давай будем просто отдыхать и не размышлять о чувстве долга. — Согласен, — раздался за ее спиной голос. Эндимион подошел к девушкам и поклонился, приветствуя их. Минория быстро склонила голову в приветственном жесте и, сделав вид, что увидела еще кого-то в толпе разряженных гостей, покинула влюбленную парочку. Щеки ее пылали — так было всегда, когда земной принц оказывался поблизости. Тело предательски реагировало на статного брюнета, и принцесса ненавидела себя за это. Проводив Минорию взглядом, Эндимион обратил свой взор к Серенити, взяв ее ладони в свои и легонько сжав: — До сих пор даюсь диву, насколько вы похожи, — покачал принц головой. Лунная принцесса едва открыла рот, чтобы рассказать о детских шалостях, но вовремя вспомнила, что этот трюк был использован против самого Эндимиона; поэтому она, чтобы загладить неловкую ситуацию, трогательно прижалась к возлюбленному. Принц погладил Серенити по голове, а затем произнес: — Может, вы чего-то хотите? Фруктов, вина? Пирожных? Как и многие девушки, Серенити была падка на сладкое, поэтому она с готовностью кивнула, услышав предложение Эндимиона. Тот, поцеловав ее руку и попросив не скучать, отошел к столам, что ломились от всевозможных яств и напитков. Прикидывая, что же придется возлюбленной по вкусу, принц не сразу заметил, как к нему подошла Берилл в фиолетовом платье с высокой талией, расшитым драгоценными камнями. — Не желаете ли потанцевать, Эндимион? Музыканты сегодня превзошли сами себя… Принц полуобернулся к ней, удивленно вздернув брови: — Вы первой приглашаете меня на танец? Это смелый шаг. — И каков же будет ваш ответ? — с замирающим сердцем поинтересовалась молодая женщина, поигрывая расписным опахалом. — Увы, нет, — отказал Эндимион, а Берилл почувствовала, как желудок ее завязывается узлом, а в душе нарастает отчаянный гнев. — Я так понимаю, вы будете танцевать весь вечер только с лунной принцессой? — резко осведомилась она, сжав в руках многострадальный предмет. — Мне кажется, вы забываетесь, Берилл, — сухо произнес Эндимион. — Она — моя невеста, и вполне естественно, что я хочу проводить больше времени именно с ней. Пусть даже это выглядит слишком эгоистично. В любом случае, я не обязан отчитываться перед вами о своих планах, благо в зале полно мужчин, что с радостью согласятся потанцевать с вами. Прошу простить. Откланявшись и взяв с вазочки воздушное кремовое пирожное, принц направился к Серенити, оставив молодую женщину сгорать от злобы и разочарования. «Ах, так?! — подумала она, стиснув зубы. — Ну, хорошо. Раз их высочество не хочет по-хорошему, придется действовать более радикальным способом. И чем быстрее, тем лучше…» Сжав кулаки, Берилл быстрым шагом покинула зал, одержимая жаждой мести и сжигаемая пламенем безответной любви. В тот момент молодая женщина не могла мыслить трезво; она была в отчаянии, и все, о чем она могла думать — о последних словах принца, заронивших в ее раненную душу семена обиды. О, она добьется его внимания! Только вот Эндимиону этот способ вряд ли придется по душе…***
Минория все же решила последовать совету Серенити и отдохнуть на балу. Правда, для этого у нее была еще одна мотивация — отвлечься от мыслей об Эндимионе. Как ни странно, ей это легко удавалось — принцесса Венеры получала от танцев и развлечений неописуемое удовольствие. Рейана и Литавра тоже были там, кокетничая и развлекаясь со своими кавалерами, но Минория решила не подходить к ним — самое время отдохнуть друг от друга и завести новые знакомства. Амелия же, пробыв на балу совсем ничего, ушла к себе в покои, сославшись на усталость. «Наверняка сейчас читает очередную книгу», — пожала плечами Минория и вновь погрузилась в омут развлечений, что сменяли друг друга, подобно калейдоскопу. Золотистые волосы принцессы растрепались, некоторые пряди выбились из прически и упали на лицо, прилипнув к сопревшему лбу, но Минория, раздраженно откидывая их назад и заправляя за уши, продолжала плясать и веселиться, не чувствуя усталости. Церемониймейстер объявил очередной танец c частой сменой партнеров, и принцесса быстро встала в ряд, мысленно потирая руки. Бросив взгляд на партнера, с которым ей предстояло начать танец, она с удивлением обнаружила в нем Зойсайта. Грянула музыка и, улыбнувшись юному генералу, Минория протянула к нему руки. Сомкнув их, пара покружилась, а затем расцепила руки, переходя к следующему партнеру. Перебрав всех кавалеров, дочь Астарта вернулась к самому началу. Зойсайт, положив руки ей на талию, ловко повел ее в танце, кружа и подпрыгивая. Он, несомненно, был ловок и гибок, словно вьюн. Каждое движение его выходило быстрым и немного резким, и порой Минория не успевала за ним. Но вот их ладони вновь разжались, и принцесса, закружившись, попала в руки Нефрита. Лорд-звездочет обладал кошачьей грацией и артистизмом, и танцевать с ним было истинным удовольствием. Нефрит был внимательным кавалером, предупреждающим каждое движение девушки. Только вот делал он это как бы скучая, от нечего делать. Минория подумала, что лорд танцевал только ради Литавры, что тогда кружилась с каким-то бородатым мужчиной средних лет. Джедайт стал следующим знакомым партнером после череды кавалеров, грозивших оттоптать Минории ноги. Увы, и генерал не был исключением. Он сыпал извинениями за каждое неловкое движение, между делом аргументируя свои ошибки полным неумением танцевать — дескать, этот пробел вызван предпочтением вести «танцы» с противником на поле боя, а не в бальных залах. Девушка вежливо кивала, терпеливо ожидая смены партнера. Но вот музыка стала замедляться, и мажорные ритмы сменились плавными мелодиями — второй частью танца. Его начинали девушки. Вскинув руки, Минория, плавно кружась, устремилась к центру зала, к остальным красавицам, где они некоторое время танцевали, передвигаясь по кругу, кружась и изгибаясь всем телом. Затем — легкая перебежка — и вот Минория в руках Кунсайта. Она давно заприметила его в рядах танцующих, и теперь не без удовольствия отдалась воле мужчины, позволяя вести себя в танце. Рука в руке, глаза в глаза. Лорд молчал, не отрывая взгляда от партнерши, а она улыбалась, кружась, едва касаясь пола. Для принцессы стал открытием тот факт, что Кунсайт чувствовал себя в танце не менее уверенно, чем на поле боя — движения его были четкими, выверенными и плавными. Но вот очередная смена партнеров, и Минория, закружившись, перешла к следующему партнеру. От кружения ее волосы окончательно растрепались, упав на глаза, и когда принцесса Венеры одним жестом откинула их назад, то увидела очередного партнера. Эндимион. У Минории едва не подкосились ноги, и она, с трудом совладав с собой, продолжила танец, избегая смотреть на любимого человека. Она опустила глаза, глядя на алую розу в его петлице так, словно на свете нет ничего интереснее. Но в то же время она остро ощущала тепло его ладони на своей талии, и от этого принцессу бросило в жар. Она не знала, хочется ли ей, чтобы эти мгновения длились как можно дольше, или же чтобы эта сладкая мука, наконец, прекратилась. Краем глаза Минория заметила, что Серенити с дежурной улыбкой танцует в паре с Джедайтом, и задумалась, а как выглядят они с Эндимионом со стороны? Заметно ли ее волнение? И каково выражение лица у принца? Наверняка подчеркнуто-вежливое, чуть отстраненное, словно при исполнении долга. Но этого она уже не узнала, так как заиграли последние аккорды и пришла пора заканчивать танец. Принцесса, отстранившись, склонилась в глубоком поклоне, а когда выпрямилась, все же рискнула взглянуть на Эндимиона. Тот, щелкнув каблуками, прикоснулся губами к ее руке и произнес: — Благодарю за танец, принцесса Минория. Дочь Астарты рассеянно кивнула и, когда принц направился в противоположный конец зала, огляделась, не зная, на что бы еще отвлечься. Она была все еще взбудоражена, и девушка, сжав руки, пару раз глубоко вдохнула. Волосы вновь упали на лицо, и принцесса, отойдя в сторону, быстро привела прическу в порядок, закрепив покрепче бант-корону на затылке. — Не подарите ли вы мне следующий танец? — раздался рядом чей-то голос, и принцесса подняла голову. Перед ней стоял Адонис, протягивая ладонь и улыбаясь. — С удовольствием, — ответила Минория, принимая руку. В поле ее зрения вновь попали Эндимион с Серенити, и принцесса поспешила отвернуться, чтобы вновь не ощутить болезненный укол в сердце. Положив затянутую в перчатку ладонь на плечо венерианца, она перевела взгляд на Адониса и ласково улыбнулась ему. Тут же она почувствовала, как его рука на ее талии напряглась, а над губой выступили капельки пота. — Что с вами, офицер? — поинтересовалась дочь Астарты, в удивлении выгнув бровь. — Выглядите вы неважно. — Не извольте беспокоиться, принцесса, — на удивление спокойным голосом ответил юноша, продолжая вести принцессу в танце. Однако легкий румянец на щеках все же едва не выдал его с головой; к счастью, Минория не заметила этого. Волнение горячей дрожью пробегало по телу молодого офицера, и он пытался запомнить каждое мгновение танца с возлюбленной: ее тонкие пальцы в его ладони, гибкий девичий стан, руку на его плече… Впервые она была настолько близко наяву, а не в безумных мечтах. — Скажите, Адонис… — начала вдруг Минория, подняв глаза. — Обращали ли вы когда-нибудь свой взор на родную планету? Думали ли вы о том, что оставили там кусочек своего сердца? Офицер, поколебавшись, кивнул: — Да, хотя я покинул Венеру еще несмышленым ребенком. И эту любовь не искоренить, даже несмотря на то, что Луна стала для меня вторым домом. И глядя на вас, Минория, я вспоминаю полузабытые картины из детства. Наш дом, небольшой пруд… Вы — символ прошлого, настоящего и будущего Венеры. И все, кто волей судьбы покинул нашу укрытую облаками планету, верят в вас так же свято, как и я. — Ваши слова греют мне сердце, — призналась принцесса, грустно улыбнувшись. — Но иные обязанности отвлекают меня от долга перед Венерой… — Долг перед королевой Селеной, приютившей вас? — Не совсем так, Адонис, — ответила девушка. — Все гораздо сложнее, чем кажется. Серенити… Она мне как сестра, я люблю ее всем сердцем, оттого и поклялась защищать ее. Поэтому собственные соображения зачастую меркнут перед этим чувством. Офицер чуть крепче сжал ладонь принцессы: — Но ведь так не будет вечно!.. Минория удивленно воззрилась на него, а затем потупила взор, ответив: — Когда Серенити станет женой Эндимиона, она больше не будет нуждаться в нашей защите. Принц Терры даст ей все, что необходимо — любовь, защиту… и даже больше. И тогда мы станем свободными и получим шанс распоряжаться своими жизнями по личному усмотрению. «Только хочу ли я этого?» — добавила принцесса про себя, решив, что и так рассказала Адонису слишком много. Он же ничего не ответив, все так же продолжая вести Минорию в танце, наслаждаясь ее близостью. Сладким сном наяву, который не хотелось прерывать…***
А в это время Берилл сидела в своей комнате, преклонив колени у небольшого алтаря. Перед ней стоял сосуд, наполненный травами, растертыми в порошок и смешанными с серой. Всего две свечи освещали помещение, отбрасывая тени на сосредоточенное бледное лицо молодой женщины. Немигающим взором она смотрела на каменный алтарь, размышляя над тем, стоит ли остановиться, пока еще не поздно, или же завершить ритуал. Внутри нее словно спорили свет и тьма. «Остановись!» — кричала ее светлая сторона. «Действуй…» — соблазняюще нашептывала тьма. И этот шепот был громче криков рассудка. Перед внутренним взором Берилл встало волевое лицо Эндимиона, и сердце землянки болезненно сжалось. Вспомнив его слова, ранившие ее душу, вспомнив идеальную до оскомины Серенити, которую молодая женщина ненавидела всем своим существом в той же степени, что и любила принца, Берилл приняла окончательное решение. Взяв с алтаря острый серебряный кинжал, она полоснула себя по ладони и, зашипев от боли, сжала раненную руку в кулак и занесла ее над сосудом с травами и серой. Зажмурившись, молодая женщина срывающимся голосом произнесла темное заклинание, некогда выменянное у темного странствующего мага в обмен на несколько золотых монет. Кровь рубиновыми каплями капала в сосуд, смешиваясь с его содержимым, а Берилл, как одержимая, повторяла темные слова раз за разом, качаясь, словно в трансе. Сначала хриплым шепотом, потом все громче и громче, пока не сорвалась на крик. Ей повезло, что в коридорах не было стражи — все либо стояли вокруг дворца, либо на входе в бальный зал, охраняя покой танцующих людей. Порыв ветра, ворвавшегося в покои Берилл, распахнул со стуком окно и взметнул волосы молодой женщины. Это привело ее в чувство, и землянка резво вскочила на ноги, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Кровоточащую ладонь она спрятала в складках платья, сжав до боли тонкую ткань. — Чего ты хочешь от меня, женщина? — раздался слабый, но от этого не менее устрашающий голос. Он исходил из сосуда, который теперь светился, переливаясь темно-синим и черным. И из этого колышущегося мрака на Берилл мрачно смотрели два глаза-уголька. От страха сердце землянки ушло в пятки. Она полагала, что знает, кто именно явится на зов, но все равно была напугана. Но, тем не менее, взяв себя в руки, молодая женщина ответила: — Мое имя Берилл, повелитель Металия. И я призвала тебя сюда, так как отчаянно жажду твоей помощи. — Помощи? — пророкотал темный дух. — Не к тому обращаешься, женщина! Я — зло! — Но у меня есть, что предложить тебе! — в отчаянии вскричала она, понимая, что Металия может ускользнуть. — Я отдаю всю себя — душу, тело, энергию — тебе, о повелитель! — Себя? — пророкотал дух зла, и его глаза-угольки засветились еще ярче. — Щедрый дар, но все же недостаточно. — Все, что пожелаешь! Я дам все! Даю клятву! — умоляюще произнесла Берилл, вновь падая на колени перед сосудом. — Что же ты хочешь, женщина, раз идешь на такие жертвы? — Я хочу, чтобы принц Эндимион полюбил меня! — выпалила землянка, судорожно прижав ладони к груди. — Любовь… — недовольно протянул Металия. — Человеческая слабость, из-за которой гибнут империи и цивилизации. Как же предсказуемо! — Прошу… — одними губами прошептала Берилл, вперив полный мольбы взор в сосуд с Металией. — Да будет так, я помогу тебе! Но ты заплатишь слишком дорогую цену, женщина! — произнес дух зла. — Я слаб после войны, и ты знаешь об этом. Тебе предстоит вернуть мне былую мощь и собрать новую армию. Тогда — и только тогда — Эндимион будет в твоих руках. Готова ли ты к этому? Берилл кивнула. Теперь в ее сердце не было ни капли сомнения. — Да будет так! Металия взвился над сосудом темным облачком и толчком проник в грудь землянки. Та, слабо вскрикнув, повалилась на пол, дергаясь в конвульсиях. Боль ослепила ее, лишив рассудка, нутро горело, словно охваченное пламенем. Это миазмы зла прорастали в ней, укореняя Металию в теле Берилл. Он впитывал в себя ее энергию, пожирал ее душу, отравляя все то добро, что оставалось в молодой женщине. Вместе с тем неуловимо менялась ее внешность. Глаза, некогда карие, приобрели бордовый оттенок, уши заострились, как и клыки. Кожа стала мертвенно бледной, и в обрамлении темно-красных волос она казалась прозрачной, словно вылепленной из воска. Но вот Берилл успокоилась, и ее тело обмякло. Впрочем, она тут же поднялась и медленным шагом прошествовала к зеркалу, глядя остекленевшим взглядом. На молодую женщину смотрело ее новое лицо, а когда она открыла рот, раздался голос Металии: — Теперь ты мое земное воплощение, королева Берилл. Помни же, что обещала! Хоть ты отныне и королева, но все равно моя раба. — Я выполню все, — ответила землянка чужим, холодным голосом. — Не подведи, — последовал ответ. От Берилл отделилось темное облако, значительно увеличившееся в размерах, и вылетело через окно, растворившись в ночи, оставив новоиспеченную темную королеву в одиночестве. Та долго глядела на свое отражение, а затем положила ладонь на гладкую поверхность. Посеребренное стекло тут же пошло трещинами, а затем и вовсе со звоном осыпалось к ногам женщины, многократно отразив в осколках бледное лицо женщины. — Ты все равно будешь моим, Эндимион. Это вопрос времени, — произнесла в пустоту Берилл и рассмеялась — холодно, зло. И ночь поглотила ее, приняв в свои объятия. У темной королевы было немало планов на нее.***
Минория не сразу поняла, что произошло. В одно мгновение она танцевала с Адонисом, а в другой момент услышала оглушающий звон, почувствовала пронизывающий холод. Венерианец повалил принцессу на пол, прикрыв ее своим телом, и она лежала, не имея возможности пошевелиться. Вокруг нее была суета, паника, люди кричали, раздавался топот ног. Кто-то пробежал совсем близко, наступив на ее волосы. Свистел ветер, вспыхивали какие-то огни, похожие на вспышки молний. — Адонис? — проговорила она, уперевшись свободной рукой в плечо офицера, пытаясь хоть немного освободиться. Тот, открыв глаза, простонал: — Вы целы, принцесса? — Да, но… Что это было? — Не знаю… Моя спина… — венерианец сморщился от боли и побледнел. Дочь Астарты открыла было рот, чтобы засыпать Адониса вопросами, как услышала над собой бархатный баритон Кунсайта: — Минория? Хвала небу, ты цела! — неприкрытое волнение сквозило в его голосе, и от этого генерал даже позволил себе перейти с принцессой на «ты». — Помогите, лорд Кунсайт! Мы не можем подняться… Но он уже и без этого помог принцессе Венеры подняться на ноги и буквально оттащил девушку в сторону, направляясь вместе с паникующими гостями к дверям. Взгляд Минории упал на Адониса, по-прежнему лежащего ничком на полу. Его белый мундир был обагрен кровью; особо крупные осколки стекла торчали из его спины. — О, боги! Он ранен! — рванулась к нему принцесса, глядя на венерианца широко распахнутыми глазами, полными ужаса. — Оставь его, Минория! — строго приказал Кунсайт, схватив ее за плечи. — Мы можем о нем позаботиться. Спасайся! — В чем дело? Я так ничего и не поняла! — потребовала объяснений принцесса, вцепившись пальцами в мундир генерала. — Металия, — коротко ответил ледяной лорд. Девушка была настолько потрясена, что даже утратила дар речи, и Кунсайт воспользовался этим, продолжая тащить принцессу к двери. И только когда над ее головой просвистела молния, Минория обрела контроль над своим телом, вырвавшись из стальной хватки генерала. Яркой, ослепляющей вспышкой в мозгу пронеслась всего одна мысль: «Серенити». От этого принцессе Венеры даже жарко стало. — Серенити! Где она?! — прокричала она, кинувшись обратно в зал. — Дух огня! В бой!!! — раздалась совсем рядом команда Сейлор Марс, и Минория едва успела пригнуться, чтобы ее не опалил поток пламени, выпущенный Рейаной. Перекатившись в бок и пригнувшись, Сейлор Венера побежала дальше. — Минория! — раздался за ее спиной голос Кунсайта, и девушка резко обернулась, понимая, что от лорда ей так просто не отделаться. — Лорд Кунсайт, оставьте меня в покое! Выполняйте свой долг, а я буду выполнять свой! Найдите остальных лордов, защитите принца, выведите людей отсюда. Я в состоянии позаботиться о себе сама! Ее слова прозвучали достаточно резко, и дочь Астарты успела пожалеть об этом, но на лице лорда не дрогнул ни один мускул. Коротко кивнув, он развернулся и бросился прочь, а Минория двинулась дальше, пытаясь найти Серенити. От пыли, поднявшейся в воздух, было трудно что-то разглядеть, и принцесса Венеры, кашляя, звала Серенити, надеясь услышать ее ответ. Но сквозь шум от ударов темной энергии о стены бального зала что-либо услышать было невозможно. Наконец, добравшись до противоположного конца зала, девушка, наконец, нашла ту, которую искала. Серенити сидела в алькове, прижавшись к Эндимиону. Тот прикрывал ее собой, практически завернув лунную принцессу в плащ. Увидев это, Минория с облегчением выдохнула. Серенити была в безопасности. Теперь пришло время найти остальных воинов и вступить в бой. Уже двигаясь назад, Минория наткнулась на Амелию. Принцесса Меркурия еще не успела обратиться в Сейлор воина — судя по ее потрепанному виду, она шла против паникующий толпы: рукава ее голубого платья были оборваны, волосы всклокочены, на скуле красовался синяк. — Ты в порядке? — спросила дочь Астарты у подруги, и та кивнула. — Где остальные? Я видела Рейану в десяти шагах отсюда, но Литавра?.. — Юпитер за колонной неподалеку от входа, — поведала Амелия. — Я едва не испробовала на себе атаку Духа Грома, пробегая мимо. — Отлично, — коротко кивнула Минория. — Надо собраться всем вместе… Часы при тебе? Собирай воинов здесь и перевоплощайся. Пока принцесса Меркурия, поднеся запястье с часами к губам, вызывала Марс и Юпитер, Венера пыталась найти свой жезл для трансформаций, но не находила, хлопая себя по бедрам. Ее прошиб холодный пот, когда она осознала, что легкомысленно оставила его в своих покоях в Лунном Королевстве. Все, что она обнаружила — свою пудренницу в форме полумесяца. — Артемис меня убьет, — пробормотала она, и словно в ответ на ее фразу рядом с ней оказался белый жрец. — Вы в порядке? Как принцесса? — Артемис с тревогой посмотрел на девушек. — Она с принцем. Я видела ее, с Серенити все в полном порядке. Этот ответ немного успокоил жреца Серебрянного Кристалла. Вскоре подбежали Литавра и Рейана, и стали наперебой докладывать о том, что произошло: чья-то магическая атака, произведенная с улицы, выдавила все стекла в бальном зале. Многие гости оказались ранены осколками. Пользуясь замешательством, принцессы перевоплотились в Сейлор воинов и с трудом отразили атаку неизвестного, что швырял молнии из темной энергии, оставаясь снаружи. Воинам приходилось действовать практически вслепую. Артемис внимательно выслушал их и, дав кое-какие команды, приказал Амелии и Минории перевоплощаться. И вовремя — атаки темными молниями вновь возобновились. Однако на этот раз останавливать их пытались земные лорды — их команды слышались из разных уголков зала. Снова в зале, где совсем недавно кружились пары, воцарился хаос. Внезапно налетевший ветер задул оставшиеся свечи, которые еще не успел погасить сквозняк, тянущийся из разбитых окон. Бальный зал погрузился в мрак и тишину, только тонкие лучи лунного света падали на пол светлыми квадратами. Атаки прекратились, и стало настолько тихо, что можно было услышать биение сердца Амелии. Сейлор Меркурий как раз перевоплотилась, и теперь сидела рядом, напряженно вслушиваясь в тишину. Стало так тревожно, словно это далеко не конец. И гром грянул. Точнее, во мраке зажглись огнями два рубиновых глаза и потянуло могильным холодом, от которого по телу Минории пробежали тысячи мурашек, и каждый волосок стал дыбом. — Металия… — выдохнула она сжав кулаки. — Мыльный дождь! В бой!!! — Дух огня! В бой!!! — Дух грома! В бой!!! Три команды прозвучали практически в унисон, и тут же помещение окуталось непроницаемым туманом, сквозь который кометами прорывались вспышки молний Юпитер и огня Марс. С замирающим сердцем принцесса Венеры следила за исходом атаки. К ее ужасу и удивлению, атаки Литавры и Рейаны прошли зазря, и подтверждением этому стал холодный женский голос: — Глупцы! Металия нематериален! Что ему ваш огонь! Что молнии! И, тем более, туман из мыльных пузырей! Холодный смех отразился от каменных сводов замка и вернулся, многократно усиленным эхом, резанув по ушам. Что-то кричали лорды, в свою очередь атакуя короля тьмы, но смех женщины не умолкал, заставляя все присутствующих скрежетать зубами от безысходности. Металия был неуязвим. Несмотря на слабость после войны, король тьмы не стал от этого менее опасен. Облако темной энергии накрыло Сейлор воинов и лордов, подбросив их вверх и швырнув на землю. Темные электрические разряды молний, выпущенных незнакомкой, союзницей Металии, пронзили девушек и мужчин, заставив выгнуться от разрывающей их тела боли, а затем безвольно обмякнуть. Раздался пронзительный крик, и словно во сне Минория увидела, как Серенити вырывается из рук Эндимиона и бежит к поверженным подругам. Это зрелище полоснуло Сейлор Венеру по сердцу, и она бросилась к ней наперерез, отчаянно вскрикнув: — Стой!!! — Это еще что? — голос темной женщины словно пригвоздил девушек к месту. Их сердца бешено колотились, слезы жгли глаза. Принцесса Венеры крепко держала Серенити за руки, заслоняя собой, чтобы та не натворила глупостей. Но вспышка безумного отчаяния уже прошла, и лунная принцесса обмякла. Вовремя подоспевший Эндимион подхватил ее на руки, не давая упасть. — Убей их, Металия! Всех, кроме Эндимиона. От этих слов дрожь в ногах Минории прошла как по волшебству, уступив место неукротимому гневу. Бездыханные тела лордов и трех сенши на полу; Эндимион с бессознательной Серенити на руках; даже Артемис, неподвижно полулежавший у колонны. Принцесса-воин не знала, жив ли ее друг. — Ни за что! — чеканя каждое слово, произнесла она, сжав до боли кулаки. Безумный смех стал ей ответом. «Серебряный свет Луны обладает целительными свойствами… Он прогоняет тьму…» Слова Луны, сказанные на одной из тренировок, внезапно всплыли в ее голове, и Минория, глядя, как горящие алым глаза приближаются к ней, достала из потайного кармана зеркало-пудреницу. «Лунный свет! Конечно же!» — мелькнула на долю мгновения мысль, и Сейлор Венера раскрыла зеркальце. Бледные лучи Луны отразились от гладкой поверхности зеркала, создав ослепительный Луч Полумесяца — точь-в-точь такой же, как и тот, что она вызывала при помощи Жезла Венеры. Рассеянный свет, пойманный посеребренным стеклышком, превратился в тонкий, ослепительно-белый луч и ударил меж глаз Металии, заставляя короля тьмы съежиться в размерах и взреветь от ярости. Ослепленный, он бросился на Минорию, намереваясь уничтожить воительницу и ее импровизированное оружие. — Нет! — раздался вскрик, и кто-то словно из-под земли вырос, заслоняя собой принцессу. Этот человек едва держался на ногах, но все же он нашел силы встать на защиту той, что любил больше жизни. — Адонис? — потрясенно прошептала девушка, прикрыв рукой приоткрытые в изумлении губы. Это и впрямь был офицер, но ответить он не успел, так как Металия обрушил весь свой гнев на него, буквально впечатав венерианца и его принцессу в стену. Минория приняла на себя двойной удар, ударившись спиной и затылком; вдобавок и Адонис, прикрывший ее собой и получивший колоссальный удар в грудь, придавил ее своей массой при падении. Так они и упали вдвоем, лишившись сознания. Зеркальце выскользнуло из ослабевших пальцев Сейлор Венеры и с тихим звуком покатилось по полу. — Нет… Нет! Нееееет!!! — закричала в отчаянии Серенити, ставшая свидетельницей последнего сражения Минории. Слезы брызнули из синих глаз, когда осознание, что ее друзья мертвы, захлестнуло ее горячей волной. Она упала на колени, протягивая к ним руки, и Эндимион с трудом помог ей подняться на ноги. Однако лунная принцесса продолжала биться в истерике. На лбу ее засветился символ полумесяца — знак принадлежности к королевскому роду, и его сияние становилось все ярче и ярче. — Умри же, наконец, девчонка! — Берилл была вне себя. Металия ослаб после атаки одной из спутниц ненавистной Серенити и поспешил убраться в тень, и теперь все, что ей оставалось — завершить начатое собственными руками. Она выпустила в принцессу очередную молнию, но та растворилась в ослепительном белом свете, что исходил от Серенити. Он становился все ярче и ярче, и принцесса, источая его оторвалась от земли, раскинув руки. За спиной девушки выросли белые крылья, и она вознеслась практически под своды зала, под изумленный взгляд Эндимиона. Божественный свет дочери Селены не причинял ему никакого вреда, чего нельзя было сказать о Металии и Берилл. Они теряли силы от этого свечения, и Металия, наконец, с криком исчез, вернувшись в недра своего королевства — восстанавливать силы. Берилл же, закрыв лицо руками, чувствовала, как очищается. Ее лицо принимало прежние черты — исчезали клыки, глаза вновь принимали прежний оттенок… Но не спасения она хотела, нет. Ведь цель еще не была достигнута. — Я еще вернусь! — пообещала темная королева и, развернувшись, скрылась во тьме. С ее уходом исчерпалась и сила Серенити. Крылья ее исчезли, полумесяц во лбу погас и принцесса, закрыв глаза, рухнула вниз. — Серенити! — вскричал Эндимион, бросаясь к девушке. Он вновь поймал ее, едва устояв на ногах. — Серенити… — взволнованно прошептал он, похлопывая ее по щекам. — Очнись… — простонал земной принц, прижавшись лбом к челу любимой. Легкое дыхание коснулось его щеки, и принц едва не заплакал от облегчения. Всего мгновение назад он думал, что потерял ее навсегда, но Серенити дышала. Ее дыхание было слабым, но оно было. Жизнь еще теплилась в этом хрупком теле…***
После происшествия на Терре всех принцесс и Артемиса отправили обратно в Серебряное Тысячелетие. Причем Деметра и Эндимион лично сопровождали девушек, что находились в бессознательном состоянии после боя с Металией. К счастью, их жизни были вне опасности. Лучшие целители Иллюзиона поддержали жизненные силы принцесс настойками и заговорами, и единственное, что теперь оставалось юным девам — восстанавливать утраченную энергию. В лунном королевстве их всех погрузили в целебный сон, в котором они должны были провести все необходимое для исцеления время — примерно один лунный месяц. Селена была вне себя от беспокойства. Она корила себя за то, что позволила дочери и ее подругам отправиться на Терру, несмотря на дурное предчувствие. Деметра успокаивала ее, беря всю вину на себя — мол, она сама не уследила за наследницами, понадеявшись на хрупкий мир, но лунной богине от этого не было легче. Все это время к девушкам никого не допускали, даже Эндимиона. В последний раз он видел Серенити во время отправления на Луну, а потом принцесс поместили в закрытом крыле лунного замка, допуская туда только жрицу Луну, Селену и Минорию, что первой пришла в себя. В этом стоило благодарить Адониса, заслонившего принцессу Венеры своим телом. Сам же офицер остался в королевстве Иллюзион, где о нем и о лордах заботились лучшие лекари и целители Терры. Земной принц подолгу сидел у дверей в южное крыло, где находились принцессы, надеясь хоть одним глазком взглянуть на любимую. Но Луна была непреклонна, Минория отмалчивалась, игнорируя все его расспросы, а Селену он не решался просить об этом, так как ощущал жуткую вину за случившееся. Однако вскоре Деметра с сыном вернулись обратно на Терру, но послания от принца приходили в Серебряное Тысячелетие каждый день. Принцесса Венеры присматривала за подругами, часами просиживая у их постелей с рукоделием в руках. Она расчесывала их волосы, уделяя особое внимание Серенити. Ее длинные волосы запутывались, когда лунная принцесса вдруг начинала плакать, метаться и бредить, зовя во сне Эндимиона. У Минории болела душа за подруг, и все то время, что остальные принцессы провели в целебном сне, она напоминала тень самой себя. Бледная, тихая, осунувшаяся, девушка ничем не была похожа на прежнюю хохотушку и проказницу. Даже золото волос, казалось, поблекло. Но вот прошел месяц, и Серенити открыла глаза одной из первых. Селена, ожидавшая этого момента, провела практически весь день рядом с дочерью, плача от облегчения. На душе у Минории тоже стало чуточку светлей. Окончательно она воспряла духом, когда очнулись и остальные принцессы. Девушка бегала от постели к постели, пытаясь уделить каждой подруге хоть немного внимания. Опасность отступила, хоть все они были слабы. Лунная принцесса, лежа в постели, с грустью смотрела на Терру. Не было ни одного дня с момента пробуждения, чтобы она не спрашивала об Эндимионе. Селена зачитывала ей письма принца, и от этого Серенити впадала в большую меланхолию. Сердце королевы сжималось от боли за свое дитя, но она не могла ничего поделать. Принца на Терре держали дела политической важности, да и в любом случае Селена не допустила бы его к дочери до ее полнейшего выздоровления. — Я хочу отправиться на Терру, — заявила она как-то раз, когда королева пришла навестить Серенити. Лунная принцесса сидела, утопая в подушках, а рядом с ней прикорнула уставшая Минория. Другие девушки дремали, но Серенити не желала спать, как бы ни настаивала ее мать, напротив — она утверждала, что оправилась в полной мере, чтобы отправиться в Иллюзион. — Нет, Серенити, — строго ответила Селена. — На этот раз я не позволю тебе отправиться на Терру. Твои хранительницы еще слишком слабы, да и ты еще не окрепла в полной мере. Неужели ты забыла, что с тобой приключилось? — Если не позволишь — я сбегу! — непокорно встряхнула головой девушка, и эта нотка протеста поразила королеву до глубины души. — Что ты говоришь?! — ужаснулась королева. — Ты дерзишь матери? — Я не могу без него, — тихо призналась Серенити, опустив голову. Две слезинки скатились по ее щекам. — Позволь мне отправиться к нему хоть на денек, мама. Прошу… Селена промолчала. Поднявшись с постели, на которой сидела, она подошла к окну и задумчиво уставилась на диск сине-зеленой планеты. Сердце матери разрывалось от противоречий. С одной стороны, она хотела уберечь дочь от опасностей, которые таила в себе Терра, а с другой не хотела, чтобы ее Серенити страдала. Это был сложный выбор, и Селена должна была выбрать один из двух возможных путей. Третьего не дано. — Ты понимаешь, на какой риск идешь? — тихо спросила королева, повернувшись. Серенити кивнула: — Я готова рискнуть ради любви. — Видят боги, дочь моя, я не хочу отпускать тебя. Но если зовет сердце, я бессильна. Но ты отправишься на Терру в сопровождении Луны и Минории. Я напишу послание Деметре, чтобы она обеспечила вам дополнительную защиту. И только когда все условности будут соблюдены, вы отправитесь в Иллюзион. — Спасибо… — Серенити слабо улыбнулась и положила свою голову на колени матери. Селена, вздохнув, стала перебирать тонкие пряди волос принцессы. Очередная разлука — и вновь во благо единственной дочери. Да, ее девочка выросла… Пришла пора принять это.