***
Итак, моя группа «White Eskimo» состоит из четырёх человек: Спенсер, Джон, Гилберт и я. Мы стали лучшими друзьями за год, однако в школе мы совсем не общались, я их даже не знал. Там такая нелепо-смешная история была. Вообще, мысль создать собственную группу пришла неожиданно. Я сидел на уроке в школе, не слушая учителя, так как был весь в себе, в своих мыслях, а если быть точнее, то "в песне": передо мной лежал исписаный листок, где я настрочил песню. Я люблю петь песни собственного сочинения. Во мне возникала какая-то гордость за то, что я не просто пою, а исполняю свои песни. Не просто напеваю чей-то мотив с чужими словами, а пою свои мысли, подстраиваясь под свои чувства и сочиняя свою музыку. И только спустя десятки исписанных листков и сочиненных мелодий меня осенило:я хочу создать свою группу. Поделиться своими набросками с кем-то, кто разделит мое желание, одобрит идею, поможет и поддержит в начинаниях. Если я найду таких людей, то буду из кожи вон лезть, лишь бы моя группа была счастлива, лишь бы они были довольны. Им придется просто исполнять написанные мною песни под сочиненную общими усилиями музыку. Мы будем счастливы: четверо (да, именно четверо) парней, исполнивших свою мечту. Воодушевленный такрими мыслями, я решил заняться парнями со следущего дня. Я не стал всё усложнять и искал их в нашей школе. Я мог выяснить о них у кого-нибудь из одноклассников, что я и сделал. Первыми найденными кандидатами стали Гилберт и Джон. Парни-близнецы - по-моему, это чудесно. Собрав о них информацию, я выяснил, что они были простыми парнями, ничем не отличающимися от других школьников. Ну, за исключением того, что они любят петь, причем оба. Я подошёл к ним не без некоторой опаски (ну еще бы, не знакомы ведь), чтобы поговорить и ввести в курс дела. — Привет, — сказал я им. — Здорова, — одновременно ответили они, оборачиваясь ко мне. — Ребят, можно задать вам вопрос? — осторожно начал я. — Дерзай... ммм... — Гарри, — подсказал я. — Да, Гарри, — непонятно чему рассмеялся Джон. — Я тут узнал, что вы неплохо поете, и захотел сам послушать вас, — немного неуклюже проговорил я. Волнение, что поделать. — Парень, тебе нечем заняться что ли? Зачем тебе это? — вопросительно посмотрел на меня Гилберт. — Я хочу собрать группу и хочу, чтобы вы могли бы быть в ней, так как близнецы, по-моему, созданы для сцены, — сказал я, уже боясь их ответа. Ведь парни-то, походу, с характером. К моему огромному сожалению они рассмеялись. — Мы любим петь, но это всё вздор. Зачем нам группа? — спросил Гилберт. Чего-то мне расхотелось вести с ними дальнейший разговор. Они стали мне неприятны, вероятно, из-за слишком резкого ответа. Впрочем, я тут же рассмеялся про себя: Господи, Гарри, неужели ты и правда думал, что все будет так легко просто? А как бы ты отреагировал на подобную ситуацию?. — Не знаю, — быстро ответил я, чувствуя огромную неловкость. Так, по-моему, нужно уходить. Я развернулся. — Постой! — Джон вдруг положил руку мне на плечо, отчего я вздрогнул,- хорошо, мы подумаем. Я обернулся к ним, вмиг забыв про неловкость. — Отлично! Я считаю, что из вас выйдут хорошие певцы, — улыбнулся я им, пребывая в восторге от того, что они меня все-таки выслушали и даже дали шанс. — Ладно, ладно, хватит, — засмеялся Джон, — где мы можем встретиться? Я назвал им улицу и описал здание, в котором мы должны были завтра увидеться, и назначил время. Так, теперь задачка потруднее - Спенсер. Чтобы предложить Спенсеру быть в группе, мне пришлось пожертвовать порядочным количеством своих нервных клеток. А все ради того, чтобы заполучить в свою группу офигенного басиста. Ну, мне так сказали по крайней мере. Еще меня предупредили о том, что он довольно дерзкий парень. Его никто не любит, и все обходят стороной. Однако, не смотря на уговоры друзей держаться от него подальше, я все-таки рискнул подойти к нему. И знаете, теперь я об этом нисколько не жалею. На первый взгляд он выглядит устрашающе, но, познакомившись с ним поближе, я понял, что он классный парень-бунтарь, правда, непонимающий этого. Спенсеру казалось, что жизнь дана ему зря, что он не достоин ходить по земле. Возможно из-за этого он стал готом. Ну там знаете, быть ближе к смерти и все такое. Его стиль - типичный гот: чёрная помада на пухлых губах, подведённые большие глаза, в меру накачанное тело (что меня удивило: зачем заниматься собой, если тебе, в принципе, пофиг на жизнь), узкие черные брюки, обтягивающие очень даже неплохую задницу (нет, я не гей!) и ноги, казавшиеся очень худыми. Он постоянно говорил о смерти, что сильно бесило окружающих. Наверное, именно из-за этого у него не было настоящих друзей, и ужасно испортился характер. Что ж, хотелось бы это исправить. Я подошёл к нему, даже не ведая, к чему приведет невинное знакомство. — Привет, — тихо произнёс я. — Отвали, пацан! — крикнул он на меня, прожигая взглядом. Я не обратил внимание на его грубое приветствие. К счастью или к сожалению? Ну, это с какой стороны посмотреть. — Можно задать вопрос? — решился продолжить я. — Ублюдок, ты не понял меня с первого раза? — громче закричал он, не беспокоясь о проходивших мимо людях, отчего я вздрогнул. Истеричка. — Ты можешь выслушать меня? — как ни в чём не бывало продолжил я. — Сука! — крикнул он в ярости, потянувшись ко мне руками. Я не успел ничего сообразить, как его пальцы сомкнулись на моей шее, и я с ужасом понял, что он собирается меня душить. Плакала моя группа, пронеслась у меня в голове глупая мысль. После секундного ступора я попытался закричать, в надежде, что меня услышат, и оттащат этого психа, однако это было не так просто сделать, плюс я напугался до чертиков. Идиот, блять, совсем свихнулся на своей готике, проносилось у меня в голове, пока я пытался хоть как-нибудь вырваться. Он смотрел на меня глазами, полными гнева и ярости, отчего внутренне я сжался в комочек, пытаясь уйти от этого взгляда. Но скоро в моих глазах стало темнеть, так как в лёгкие не попадал воздух. Когда мне стало казаться, что я сейчас умру, самой, между прочим, глупой смертью: хотел позвать басиста в группу и был задушен. Басистом; его хватка ослабела, и я рухнул на пол. Минут через пять, когда я пришел в себя, мне, наверное, стоило улепетывать от этого психа как можно дальше, но я не я буду, если сделаю так, как говорят мозги. Да-да, все через жопу, что, признаюсь, иногда помогает. — Я просто хотел пригласить тебя играть в моей группе, так как слышал, что ты неплохо играешь на басу,- потирая шею и отойдя от него на безопасное расстояние (хоть чему-то жизнь научила), сказал я. И, если тебя заинтересует мое предложение, чтобы ты завтра пришёл на улицу Кимит в заброшенное здание у озера часам к пяти,- закончил я, всей душой надеясь, что у него нет с собой ножа. А то кто знает. К некоторому моему удивлению я понял, что Спенсер растерялся. Гнев куда-то исчез. Теперь он задумчиво смотрел на меня, не торопясь, впрочем, ничего отвечать. Я счел за лучшее быстро ретироваться, поэтому встал и, поправив одежду, пошел домой, обдумывая по пути этот из ряда вон выходящий случай. В голове до сих пор не укладывалось, что меня, епт, чуть не задушили! Врагу такого не пожелаешь. Да, на меня напал запоздалый шок, который не торопился рассеиваться вплоть до моего дома. На следующий день я отправился на встречу, надеясь, что ребята все-таки придут. Подойдя ближе к зданию, я, признаться, был очень удивлён, потому что никак не ожидал увидеть здесь Спенсера. А чего было рассчитывать, когда он, мать его, чуть не придушил меня! Однако нет, вот он стоит сейчас передо мной, улыбаясь во все тридцать два зуба. Что ж, посмотрим, что он скажет. — Привет, — несколько смущенно (вы только представьте себе: смущенный гот) сказал он, — прости за вчерашнее. Просто я был очень зол на своих друзей, которые не взяли меня с собой на один очень важный для меня ритуал, а сам я не знал место его проведения. Я чересчур вспыльчив, как ты уже понял. В общем, ты просто не вовремя ко мне подошел. Прости, парень. Я сам афигел, когда до меня дошло, что я пытаюсь тебя придушить, — извинился Спенсер, — кстати, как тебя зовут? — Меня зовут Гарри, а насчет этого... ладно, забудем. Я уже не злюсь,- улыбнулся я ему, а он улыбнулся мне в ответ. Так, отлично, контакт налажен. Тут я заметил еще двух человек, приближающихся к нам. — А вот и близнецы, — обрадованно сказал я. — Привет, парни! — Привет, Гарри, привет, э-эм, — близнецы вопросительно посмотрели на Спенсера. — Спенсер, — представился тот и по очереди пожал руки парням, — а вы? — Джон и Гилберт, — в свою очередь представились братья, отвечая на его рукопожатия. — Ну, а я Гарри, как вы знаете, — улыбнулся я, — ну что, пойдемте внутрь? Мы зашли в помещение, ставшее, так сказать, полузаброшенным не так давно, из-за чего здесь работало электричество. Именно поэтому я решил на время остаться тут, чтобы репетировать. Утром я успел завезти сюда довольно-таки неплохие инструменты, которые одолжил у друзей. — Вау! — в восторге произнёс Спенсер, подходя к бас-гитаре, — крутая гитара. Она же моя? — он вопросительно посмотрел на меня. — Конечно, — ответил я. Довольный, Спенсер отошел от нас, разглядывая и настраивая гитару. — Парни! — начал я, — я так понимаю, вы согласны быть моей группой, раз пришли? — Замечательная дедукция, Шерлок, — слегка раздраженно произнёс Гилберт. Этот парень вечно не доволен. Ему не угодишь. — Гилберт! — прикрикнул на него Джон, — хватит язвить, пожалуйста. Не все такие терпеливые как я,- уже мягче произнес он и продолжил, — да, мы решили, что было бы неплохо попробовать. — А вот я однозначно хочу быть в твоей группе, играть на этой бас-гитаре и петь, — улыбаясь и перебирая струны, вставил Спенсер. И вот как теперь мне сказать ему, что гитара не моя? Хотя... попробую ее выкупить, деньги-то есть. Стоп, петь?! Вот это круто. — Ого, еще и вокалист появился, — рассмеялся я. Свою роль я знал: я буду просто сочинять песни, так как вовсе не уверен, что у меня есть голос. — А я еще и на соло-гитаре играю, — сказал Джон. — Я на ударных и могу быть на бэк-вокале, — ответил Гилберт. У меня в душе прямо все расцвело. — Вы просто не представляете, насколько это здорово, — я в восторге закатил глаза. — Теперь уже понимаем, — хором ответили они, и мы рассмеялись. Мы решили спеть и проиграть пару моих набросков, чтобы оценить степень подготовки да и атмосферу заодно. Хотя с последним итак все было на высоте: мы постоянно дурачились, даже Спенсер; нам было очень весело. Этот день был просто незабываемым. Так началась история группы, название которой я придумал позже. Мы каждый день приходили на заброшку, чтобы репетировать. Наш хохот, казалось, был слышен за километры. Мы не могли не дурачиться: это стало для нас привычкой. Насчет истории создания названия... Наш первый совместный концерт прошёл удачно. Наши старания были вознаграждены десятками восторженных криков. Ах да, забыл сказать: теперь я не только пишу песни, но и пою в ней. Спенсер предложил петь вместе с ним, ибо он был поражён моим голосом, когда случайно услышал, как я пою. Я был удивлён его предложению, но с радостью согласился. Выступив, мы чуть ли не прыгали от радости, как маленькие девчонки. После выступления мы, вспотевшие и изнемождённые направились в дом Спенсера. Он сказал, что его родители уехали на время, и мы какое-то время можем провести у него, чтобы отдохнуть. Квартира Спенсера оказалась богато обставленной, в общем, обалденной. Мы даже в ступор впали, когда вошли. — Вау, — протянул Гилберт, — почему ты до сих пор не говорил нам, что твои родители богаты? — спросил он Спенсера, ложа ему руку на плечо. — Я не считал это важным, — в своей манере угрюмо ответил он, — чувствуйте себя, как дома. — Это будет сложно, — смеясь, сказал Гилберт и направился в сторону кухни. Мы же прошли в гостиную, внимательно рассматривая квартиру и задавая Спенсеру разные вопросы. — Да у тебя полно выпивки! — послышался голос Гилберта, характер которого, кстати, изменился к лучшему, — может отметим наш удачный день? — предложил он, появившись с двумя бутылками пива. Мы все дружно одобрили его предложение. — Ребят, только давайте как-нибудь потише, — улыбнулся Спенсер, — а то вам уходить, а мне еще тут жить и жить, и выслушивать потом от соседей не очень-то хочется. Мы покивали с серьезным видом, но, естественно, тут же забыли его слова. — За отлично проведённый концерт, — я сказал тост, и мы чокнулись бутылками, которые уже раздал нам Гилберт. И если до пятой бутылки я все помню, то дальше всё, как в тумане: прыгающий, как обезьяна Гилберт, стриптиз Спенсера, засос, оставленный мной на Джонни... На утро я очнулся от жуткой головной боли и сразу почувствовал, что выпивка просится наружу. Я побежал в поисках туалета. Сделав свои дела, я посмотрел в зеркало и...заржал. Оттуда на меня смотрел опухший и почему-то белый Гарри с узкими глазами. Пошатываясь, к туалету подошел Джон. — Господи, это ты. Мне показалось... — он многозначительно умолк. Мне как-то не было интересно, о чем он, поэтому я, "изящно" развернувшись, хотел показать ему фак, но, взглянув на него, снова забился в истерике. Видимо, алкоголь еще не выветрился, вот и ржу, как придурок. Лицо Джона было в точности таким же, как у меня: белая рожа с узкими глазами. — Харе ржать! У меня итак голова раскалывается! — попытался крикнуть он, сжимая голову руками. — Ты только посмотри на себя в зеркало. Выглядишь просто сногсшибательно! Он взглянул на меня и округлил глаза от удивления. — Что с тобой? — испуганно сказал он. — Посмотри в зеркало! — ржал над ним я. — Ох ты ж бля! А что со мной?! — в испуге крикнул он. Я со всех ног помчался в комнату. Они уже встали и ходили, как зомби, шатаясь по комнате. Всё, теперь я точно не в силах остановить свой смех. Их рожи были точно такие же, как у меня с Джоном. — Это мука, блять! Какой умник... — послышалось из туалета. Осмотрев комнату, я понял, что Джон прав. Это определённо была мука, которая почему-то валялась рассыпанная на полу. — Мы чёртовы эскимосы! — (вот придет же в голову) закричал я в истерике, — чертовы белые эскимосы! — О Бо-о-оже, Гарри заткнись, — шикнул на меня Гилберт, — и так голова раскалывается! — Ребя-ята! — осенило меня, — это же идеальное название для группы! — Какое? — хором отозвались парни. — "White Eskimo"! Уже через минуту название было одобрено всеми участниками группы. Да-а, оно никогда не даст нам забыть наши рожи в тот день после бурной ночи.***
Итак, я зашёл в помещение, где мы репетируем. Ребята были уже на местах: Спенсер держал в руках бас-гитару, Гилберт сидел за ударными, болтая с Джоном. Увидев меня, они сразу стали серьезными, отчего я немного напрягся: с чего бы это? — Привет, Гарри! Мы тебя заждались, — поприветствовал меня Гилберт. Остальные же просто кивнули. Кстати, Гилберт решил сменить свой имидж. Из простого парня он превратился в бунтаря. Перекрасился в ярко-красный цвет, а в ухе появилась серёжка. Он заменил рубашки и джинсы на чёрные обтягивающие брюки и футболки. Мы не стали возражать. Пусть будет таким каким хочет. Тем более, что мне нравится, как он сейчас выглядит (нет, не в этом смысле). Спенсер же не изменился. Всё тот же парень-гот. Правда, перестал постоянно говорить о смерти, ибо это нас всех раздражает. Джон тоже не особо изменился. Все тот же озорной мальчишка, который всегда веселится. Он брюнет с мелировкой, что очень идет к его голубым глазам. В отличие от брата Джон не любит обтягивающую одежду, поэтому всегда ходит в просторной. — Простите, ребята. Я проспал, — извиняющимся тоном сказал я, — а чего это вы такие серьезные? Через минуту я узнал, почему. Джон подошёл ко мне. Откашлявшись, он выдал то, чего я совсем не ожидал услышать. — Нам нужен лидер группы, — осторожно, словно боясь спугнуть меня, начал он. — Оу... Нет, нет, нет. Только не я! — попытался возразить я, хотя, конечно же, мне льстило то, что ребята выбрали именно меня. — Не ломайся, Гарри,- улыбнулся Джон, — мы долго думали над этим, так что теперь решение не изменить. — Да, Гарри, соглашайся давай, — поддакнул Гилберт. Под напором парней я быстро сдался, и уже через минуту мы репетировали под "предводительством" нового лидера, то есть меня. Я, естественно, не пел: болело горло; но зато я, можно сказать, морально поддерживал парней, периодически подсказывая слова. Вообще, это был чуть ли не первый раз, когда я был на репетиции в качестве зрителя. Однако, даже это радостное событие не смогло поднять мне настроение. Ребята утешали как могли, но не особо в этом преуспели. Когда репетиция кончилась, я в который раз проклял все на свете: на улице шёл дождь, а я без зонта. Вот что я вам говорил? Сегодня точно не мой день. Я вышел на улицу и через несколько минут познал всю "радость" прогулки под дождем: ледяные капли стекали по моему лицу, волосы промокли и отяжелели, прилипая ко лбу и щекам. Одежда тут же промокла и стала липнуть к телу, заставляя меня стучать зубами от холода. В общем, прогулка обещала быть чудесной. Я направился к дому. Нужно было спешить, чтобы неспеша переодеться в сухую, теплую одежду, уложить волосы и отправиться на работу. Работаю я в булочной на неполную рабочую ставку. Как бы глупо это не звучало, но это место стало для меня вторым домом. Скорее всего из-за того, что я работал с пожилыми женщинами, которые меня любили и заботились обо мне как о родном сыне. Подходя к дому, я даже дождь перестал замечать в предвкушении "сухого счастья". Зайдя, наконец, внутрь, я удивлением обнаружил, что дома никого не было. Странно, учитывая то,что обычно Джемма была в это время дома, валяясь на диване с очередным журналом моды. Хм, ну и ладно, мне же лучше. Пройдя в комнату, я первым делом достал из шкафа полотенце и тут же понял, что сейчас оно не принесет особой пользы. Я итак уже опаздывал, что было недопустимо, ведь раньше этого не случалось, поэтому решил взять фен Джеммы, чтобы скорее решить эту проблему. Ничего, подумал я, она и не узнает. К чему такая осторожность? Просто Джемма ненавидит, когда её вещи кто-то берёт без разрешения. Расправившись с волосами, я побежал в свою комнату, достал из комода свою любимую просторную футболку, а вот джинсы переодевать не стал. Зачем? Ведь мокрые джинсы так сексуально обтягивают мою задницу. Ахах, шучу конечно. На самом деле я ужасно опаздываю! И тут меня осенило, что я не завтракал. Хотя это не проблема - на работе поем. Мда, погулял, блять, неспеша. В булочную я добирался на такси. На Kinderton, самой длинной в Холмс-Чапел улице, иногда случаются пробки, в одну из которых я и попал. Твою мать, подумал я,еще этого не хватало! Живьем же сожрут... Но что не говори, а матами тут не поможешь. От нечего делать я выглянул в окошко. У тротуара, спиной ко мне, бурно беседовала какая-то, судя по внешнему виду, "плохая" компания. Панки. Но не из тех, которые "поклоняются" этому жанру музыки, а которые пьют, курят, балуются наркотиками и гордо называют себя панками, потому что надо хоть как-то называть. Я собрался уже перевести взгляд от этой неприятной компашки, как вдруг заметил там знакомую фигуру. Ба, да это же Джемма, моя сестра! Вот это поворот! Что тут делает Джемма, учитывая то, что она должна быть в институте? Сегодня же вечером поговорю с ней! Да, я знаю, что нельзя вмешиваться в чужую личную жизнь, но это все-таки моя сестра, и я за нее волнуюсь. Тем временем поток машин тронулся с места. Я еще раз посмотрел на ребят, которые уже начали расходиться. Не замечая моего ступора, водитель такси продолжал рассказывать мне какую-то историю, но я не слушал его непрерывную болтовню. Наконец, мы приехали. Я ощутимо опоздал, поэтому, расплатившись с таксистом, пулей залетел в здание. К моему удивлению, там мне приветливо улыбнулись. — Гарри! Ну наконец-то! Что-то ты сегодня поздновато. Стареешь, друг мой,- усмехнулся начальник, ждавший меня на рабочем месте, что, честно говоря, меня немного напугало. — Эм...я попал под дождь и горло ужасно заболело да и пробки, — я сглотнул,- мне пришлось задержаться, извините... — еле выдавил я. — Ладно уж, иди за работу, но сообщи, если станет хуже,- прямо-таки отеческая забота. Мне стало легче: я понял, что увольнять меня никто не собирается. Горло, слава Богу, немного отпустило. Я ходил туда-сюда, пытаясь хоть как-то скоротать своё время. Народу совсем не было, наверное, всё дело в дожде. Чёртов дождь, чтоб он...высох! Улыбнувшись собственной нелепой угрозе, я начал напевать песню, благо, что боль уже не чувствовалась. Отлично,обрадовался я. — Гарри, это чудесно! — внезапно послышался голос Эмми. Я вздрогнул. Умеет она тихо подкрадываться, однако. — Что? — до меня не сразу дошли ее похвалы. — Я говорю, что ты чудесно поешь, Гарри. Твой голос прекрасен. Тебе нужно петь на огромной сцене. Уверена, фанатов будет столько, что пройти спокойно не сможешь, — запыхавшись сказала она. Только сейчас я обратил внимание на тяжелый поднос с хлебными изделиями, который она еле держала. — Ты не мог бы мне чуточку помочь, Гарри? — улыбнулась женщина. — Оу, конечно, давайте. Я взял с её рук поднос и унёс на прилавок. Хмм, а ведь я совсем не думал об этом. Не, не о подносе. Я про большую сцену. В смысле, я знаю, что хорошо пою, мне постоянно это говорят, но чтобы давать концерты... Моя группа не так известна, чтобы петь перед многомиллионной толпой людей. Весь рабочий день я был занят мыслями о возможном выступлении, хотя понимал, что мы к этому не готовы. Но слова Эмми сильно увеличили мою решительность относительно этого. К концу смены я уже не сомневался в своем желании показать себя. Даа, думал я, идя домой,было бы нереально круто выступить где-нибудь, услышать, наконец, критику знающих людей. Только вот ребят пока впутывать не надо - я хочу услышать критику пока только относительно моего голоса Мне даже не пришлось придумывать, чем бы таким занять себя в этот вечер. Сочинение новой песни — вот моя судьба на ближайшие несколько часов. — Здравствуй, милый, — ангельским голосом поприветствовала меня мама,когда я вошёл в дом, — как дела? — Спасибо, — ответил я, — нормально. Как ты? — Чудесно! Я уже приготовила ужин, и мы все сидим за столом и ждем тебя, так что давай скорей, — сказала мама, уходя на кухню — Да-да, приду через минуту, — крикнул я ей вслед, спеша в свою комнату. — Замечательно! — восхитился я своей убранной комнате. Конечно же, это постаралась мама. Тут совсем некстати у меня начала побаливать голова, потому что я переполнен мыслями, которые никак не могу собрать воедино, чтобы написать песню. Просто парни надеются, что я скоро её напишу, хотя я в этом сомневаюсь, так как не могу никак собраться. Переодевшись, я побежал ужинать с семьёй. Голова болела все сильнее и сильнее. Блин, так и мама заметить может. — С тобой всё в порядке? — говорил же. — Мам, — я отвел ее руку, которую она положила мне на лоб, чтобы проверить температуру, — всё нормально. — Да? — с сомнением посмотрела она. — Ты уверен, сынок? Моя голова трещала так, что в глазах периодически появлялись искры, но я старался не показывать этого. Предкам необязательно об этом знать. Тем более я знаю в чём причина, поэтому могу смело утверждать, что головная боль скоро пройдёт. — На все сто процентов, — ответил я, садясь за стол. Мама все еще с недоверием посматривает на меня. Вообще, она лезет в любые мелочи, касающиеся моей жизни, с неугасающим энтузиазмом. Меня это бесит, но чаще всего я предпочитаю загонять своё бешенство глубоко внутрь: пусть пристает по мелочам, но не трогает всего остального. Поужинав в кругу семьи, я направился в свою комнату, но тут же вспомнил, что хотел поговорить с сестрой. Однако, догнав Джемму, я окончательно сник. Ведь она старше, и я как-никак её побаивался, хотя и понимал, что нам нужно серьёзно поговорить с ней. Она связалась с "плохой" компанией, и врятли мама об этом знает,потому что если бы мама или отчим были в курсе ее прогулов, то сейчас дома не было бы так спокойно и уютно. Были бы крики и ругательства, а конце, и я это хорошо знаю, сестра захлопнула бы дверь перед носом родителей, в надежде спрятаться от них таким образом; ставила бы в уши наушники и провела весь вечер, пока все не успокоятся. Эх, ладно, была не была, я всё-таки рискнул. — Эм, Джемма? — начал я. — Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. — Что, Гарри? — она оторвалась от журнала мод. — О чем? — Да вот понимаешь, я видел тебя сегодня в обществе... ммм.. не совсем хороших людей. Хотел спросить: что ты там забыла? — я заставил себя чуть-чуть повысить голос. — Тише, тише, успокойся, братик, а то родителей переполошишь. А вообще Гарри, это не твоё дело. Я уже давно переросла возраст, когда должна была отчитываться за каждый свой шаг. И я могу сама о себе позаботиться! — Ладно я, а ты подумала о родителях? — Если тебя это так волнует, то могу со всей уверенностью сказать, что моя компания не причинит мне никакого вреда, — она встала, направляясь в свою комнату и надевая наушники. — Джемма! — Я тебя не слышу-у... — протянула она, улыбаясь мне, и захлопнула дверь. Боже, как ребёнок. Хотя примерно этого я и ожидал, ибо с моей сестрой никогда серьёзно не поговоришь. Ладно, я свое дело сделал, и моя совесть чиста, как попка младенца. Так что теперь можно заняться и собой. Я поднялся в свою комнату. Голова, кажется, отходила, но мне всё ещё было плохо. Полежав с полчаса, я поднялся, чтобы написать пару строк в песню, пришедших мне ум. Блин, голова снова начала болеть. Чёрт! Не хочу и не могу я сейчас ничего сочинять. Но несмотря на это я думал о большой сцене. Слова Эмми никак не вылетали у меня из головы, поэтому я отложил недописанную песню в сторону и включил компьютер, чтобы поискать подходящее для меня объявление. Через полтора часа мои поиски увенчались успехом. Я нашел один проект, который мне понравился. Называется «Х-фактор». Я, недолго думая, подал заявку, но тут оказывается, что требуется согласие родителей. Ну вот...хотя, мама знает о моем увлечении, не должна не согласиться. — Мааам! — позвал я. — Ты мне нужна! — Иду, дорогой! — послышалось в ответ, - что такое? — Мам, мне нужно твоё согласие, - начал я. — Согласие на что, Гарри? — уточнила мама, улыбаясь. — Это очень важно для меня. Понимаешь...я долго думал и пришел к выводу, что хочу не просто петь для себя и друзей, а петь на большой сцене, дарить свое творчество людям, - слегка волнуясь ответил я. — Откуда у тебя появились эти мысли? - недоуменно спросила мама. — Неважно, мам, но я хочу этого. С некоторых пор это стало чуть ли не мечтой моей жизни, - да, возможно с мечтой я перегнул, но подействовать-то должно. — Даже так? - улыбнулась мама, - но что ты от меня хочешь, Гарри? Скажи прямо. — Я подал заявку на участие в одном проекте, но её не принимают без согласия родителей, — выпалил я на едином духе, боясь, что она ответит отказом. — А-а-а... Конечно, я подпишу. Где твоя заявка? — улыбнулась она, потрепав меня по голове. О Боже, мне удалось! Вот сейчас радуюсь, как девчнка, но пофиг! Мама так быстро согласилась, я и не думал, что всё так удачно пройдёт. Дрожащими от волнения пальцами я отправил заявку. Кто знает, может это мой шанс свыше, и мне действительно повезёт? Я выключил компьютер и обессиленный от волнения рухнул на кровать. Впрочем, я тут же достал телефон и сообщил своим друзьям радостную новость. К этому времени волнение заменило чувство необъяснимой радости. Необъяснимой, потому что меня еще даже не взяли. Но тем не менее мне кажется, что я даже спал, улыбаясь.