Эффект Бэтмена

– Так-так-тааак… Три головы разом вскинулись. Три пары глаз, оторвавшись от котла, уставились на миссис Поттер. – И что мы тут делаем? Вопрос, конечно, был риторический. А что можно делать в лаборатории старого блэковского особняка над котлом, в котором что-то булькало? – Зелье варим, – нарочито спокойно ответил Джим, а Севи, нервным движением заправив за ухо смоляную прядь, уточнил: – Бодроперцовое. Айрис только молча кивнула. Из троих она одна могла не знать о надзоре, запретах и прочих сложностях. А близнецы, ясен пень, не потрудились ее просветить. Ну-ну… – И как успехи? – Джинни подошла и заглянула в котел. – Не очень-то похоже на Бодроперцовое. – Не очень, – вздохнул Севи, а Джим насмешливо покосился на Айрис. – Это все я, – покаянно шмыгнула носом девчонка, и Джинни поняла, что Бодроперцовое ей и предназначалось. Где только успела простыть? Июнь стоял теплый. – Мне показалось, то, что мы приняли за корень мандрагоры, больше смахивает на имбирь, но я все равно нарезала. – «Мы»? — при желании миссис Поттер могла так лихо заломить бровь, что ни у кого не возникало сомнений, от кого младший из близнецов унаследовал эту манеру. – Я, – Джим потупился под выразительным взглядом брата. Ингредиенты подбирали они оба, и ту неподписанную банку с «мандрагорой» снял с дальней полки и притащил именно Джим. Но не это заботило их мать: – Где вы взяли палочку? Тут уже носы повесили оба. Свои у них еще только должны были появиться: со дня на день ждали сову из школы. Палочек в ходу было только две, и родители, понятно, не выпускали их из рук. А без палочки зелья не сваришь. Но у Севи в руках была палочка, и тот факт, что он «незаметно» опустил руку с инструментом под стол, ничего не менял. – Альбус Северус Поттер, – мать решительно протянула руку, и сыну ничего не оставалось, как сдать орудие. Джинни с недоумением рассматривала незнакомую палочку. Наконец, подняла глаза: – Откуда она у вас? Мальчишки переглянулись, но не произнесли ни слова. Айрис недоуменно переводила взгляд с близнецов на их мать. Девочке явно было невдомек, что такого страшного произошло. Она могла ожидать, что миссис Поттер отругает их за проникновение в лабораторию, за испорченные ингредиенты. За опасность употребить неправильно сваренное снадобье. За разведенный без спроса огонь, наконец! Но мать семейства продолжала допытываться, откуда палочка. Севи стоял с каменным лицом, как перед судом инквизиции, решив, видимо, молчать до конца. Впрочем, миссис Поттер и не собиралась заниматься примеркой испанских сапог. Она-то точно знала, чьих рук дело. Вот если бы речь шла о каком-нибудь потенциально опасном магическом знании или сложном зелье, не пойми каким чудом сваренном… – Джеймс Сириус Поттер, что вы имеете сообщить вашей матери? Мальчишка вздохнул и, объективно взвесив шансы навешать лапшу на уши родительнице, осторожно принялся «колоться»: – В папином кабинете. – О как! Я, знаешь, тоже бываю в папином кабинете, но никаких левых палочек там не припомню. – Места знать надо. – Надо, – согласилась Джинни. – Вот и просвети меня, что это за места такие? – и, вспомнив, что у мужа, вполне способного швырнуть одни носки под кровать, чтобы назавтра натянуть другие, причем непарные, профессиональный пунктик по поводу хранения магических артефактов, спросила в лоб: – Ты что вскрыл отцовский сейф? Судя по тому, как вспыхнули щеки сына, мать поняла, что попала в точку, и опешила: – Как тебе удалось?! Еще один тяжкий вздох ее не впечатлил, и сын, наконец, выдавил: – Сириус подсказал. Это его палочка. А потом зачастил: – Я бы после вернул ее на место, честное слово! Нам только на время надо было, и Сириус помог. Ничего ведь страшного не случилось, ма!.. – Да, ма, мы бы вернули, – встрял Севи. – Нам только зелье сварить надо было. Джинни слушала сыновей и не знала, плакать или смеяться. А вот что точно знала – доберется до кабинета и занавесит портрет одного великовозрастного засранца, как шкодного попугая. Это ж надо было додуматься выложить мальчишкам пароль от сейфа, где лежит, возможно, не только палочка! Ну, Сириус… Ну… погоди! Бодроперцовое миссис Поттер выдала из своих запасов, благодаря чему Айрис за чаем уже не хлюпала носом, хоть и была красная, как Хогвартс-экспресс, разве что пар из ушей уже не валил. Джинни сидела в гостиной, задумчиво глядя на свой трофей. На глаз определить дерево и тем более сердцевину она, понятно, не могла. К тому же видеть эту палочку вблизи, вот так, как сейчас, ей не приходилось. Но память, словно в замедленной съемке, рисовала виденное когда-то в Министерстве: вот красный луч ударяет Сириуса в грудь, и смех смолкает; тело, парализованное заклятьем, изгибается, и пальцы расслабляются, роняя палочку за пару мгновений до того, как занавес Арки сомкнется, принимая мага в свои объятия. О палочке тогда никто не вспомнил. Или вспомнил? Вокруг продолжался бой, Гарри что-то кричал – Джинни не слышала, уворачиваясь от заклятий и посылая удары в ответ. Кажется, Ремус пытался унять буйство Гарри, не желавшего верить, что Сириуса уже не вернуть, а Тонкс прикрывала их, ставших в тот момент слишком удобной мишенью… Когда и кто поднял с пола палочку Блэка? Гарри? Вряд ли. Ему было не до того. Но, так или иначе, палочка оказалась у Гарри. Когда? При каких обстоятельствах? Как вообще случилось, что палочка мага, приговоренного к пожизненному заключению, не только не была уничтожена, согласно приговору Визенгамота, но и вернулась к хозяину, до последнего дня жизни пребывавшему вне закона?.. А оно важно? Важно, что все эти годы Гарри хранил палочку крестного, никак этого не афишируя. Пока авантюрист Блэк не решил, что крестным внукам - или кем они ему приходятся? - она совершенно необходима. Джинни вздохнула. Грустные воспоминания поубавили ее пыл. Желания вот прям сейчас устроить разбор полетов портрету Сириуса уже не было. Она все так же сидела в глубокой задумчивости, растерянно отвечая что-то Лили, азартно гонявшей воздушный шарик силой стихийной детской магии. Едва краем сознания отметила, как попрощалась и ушла Айрис МакАлистер. На столе в библиотеке лежала недописанная статья, но статья подождет до завтра. Надо все же поговорить с портретом Сириуса, просто так, о том о сем, положить его палочку на место. И миссис Поттер почти собралась встать, когда к креслу неслышно подошел Севи: – Ма, ты правда больше не сердишься? – Нет. Но я хочу, чтобы… В общем, вы оба поняли, нет смысла повторяться. – Угу. Сын кивнул, но не ушел. По-прежнему столбел вопросительным знаком, как будто решался спросить о чем-то. Джинни не торопила, зная, что сам скажет, когда будет готов. – Ма, – наконец начал он, – Сириус , он... это... А кто такой Нюниус? – Без понятия, – честно ответила мать.

◄♦►

Первый день июля выдался не по-лондонски жарким. И, несмотря на середину недели, народу в Кенсингтонских садах и Гайд-парке было видимо-невидимо. Люди всех возрастов, национальностей, вероисповеданий и цвета кожи группками, парами и поодиночке загорали на лужайках, катали малышей в колясках, бренчали на гитарах, пели, фотографировались, внимали экскурсоводам, целовались, твердили мантры, приплясывая, пока летнее солнце вылизывало их бритые черепа, а то и вовсе коротали время за шахматной доской или нардами. Среди этого человеческого моря никто не обращал внимание на высокого, сухопарого немолодого человека с копной непослушных седых волос. А тот медленно брел, занятый своими мыслями. Льняной жилет классического кроя поверх старомодной белоснежной сорочки делали его похожим на актера. Сегодня для этого человека был особенный день. День рождения школьного друга. И по детской привычке он шел на праздник, и подарок нес – все чин чином. Только друга давно не было в живых, поэтому в подарок седовласый джентльмен нес воспоминания. Их было много, хватало на всю дорогу через парк и сады, по улицам Кенсингтона до площади Гриммо и обратно. Он листал их, как священную книгу, неспешно – воспоминания из прошлой жизни. О, у него был шанс все забыть, и не один! Но так уж устроен был этот человек, что не мог забыть ничего и никого. Ни матушку, ушедшую слишком рано, тем самым спасая его и обрекая на долгую муку и отчаянье. Ни друга – тихого темноволосого подростка, способного совершенно преобразиться, лишь вскочив на метлу, ибо он был ловцом милостью Божьей. Ни его отвязного братца – красавчика, бунтаря и задиру, который внушал восхищение одним и вызывал зависть и ненависть других, только равнодушными не оставлял никого. Ни рыжеволосую девчонку с глазами цвета незрелого крыжовника. Ни бледного, худого оборванца, столь же гениального, сколь жалкого, в ком болезненное тщеславие сочеталось с униженностью, пунктуальность с неряшливостью, самоотверженность с цинизмом, упрямство с забитостью. Кто б мог подумать, что этому странному типу, похожему на мрачного нетопыря, удастся распрямить плечи и доказать то, о чем вечно талдычил упрямый старик: любовь есть высшая магия, она сильнее смерти. Старик… Мда… Прыщавыми юнцами они так азартно потешались над его манерами Рождественского Деда, пристрастием к лимонным долькам, так старательно ненавидели, называли манипулятором и по совести боялись, как и Тот-Кого-Не-Хотелось-Помнить. А он ушел, так и оставшись тайной для всех. «Впрочем, каждый из нас – Тайна», – сэр Артур Олливандер опустился на траву в тени раскидистого дуба. Любовно погладил изрезанную продольными морщинами кору. Хорошее дерево для палочки. Такая непременно выберет смелого и верного. Может быть, немного простодушного, из тех, чье простодушие – кратчайший путь к победе, посрамляющей хитрецов. Мастер палочек запрокинул голову, подставляя лицо лучам солнца, пробивавшимся сквозь крону. Сегодня зловещие тени прошлого не нарушат его покой. Они, конечно, вернутся – у старых грехов долгие тени. Но не сегодня. Сегодня – день рождения Регулуса. Gaudeamus igitur, дружище!

◄♦►

Узнав, что смогут сопровождать дочь за покупками в настоящий мир волшебников, МакАлистеры пришли в детский восторг. Они то и дело перечитывали письмо, которое пришло по почте воскресным утром 12 июля. На конверте почему-то зелеными чернилами значилось: Мисс Айрис Мэри МакАлистер Коттедж «Вязы» Кенсингтон Лондон На плотном, чуть желтоватом листе под причудливым четырехчастным гербом и надписью Школа чародейства и волшебства Хогвартс означенную мисс уведомляли, что она зачислена в означенную школу и должна сообщить о согласии или несогласии совой в двухнедельный срок, до 31 июля, в случае согласия приобрести все необходимое согласно прилагаемому списку и 1 сентября к 11 утра прибыть с вещами на платформу 9 3/4 к Хогвартс-экспрессу. Письмо было подписано директором школы, членом Международной конфедерации магов, Председателем Британской ассоциации мастеров трансфигурации, профессором Минервой Макгонагалл. Коротенькая приписка тем же твердым, размашистым почерком рекомендовала в случае затруднений с приобретением всего необходимого воспользоваться помощью мистера Гарри Дж. Поттера. Что МакАлистеры и сделали. Памятуя о возможных проблемах при пользовании каминной сетью, Гарри выбрал маршрут через Чаринг-Кросс-роуд, тот самый, которым его вел когда-то Хагрид, и тот, которым обычно пользовались Грейнджеры, – через «Дырявый котел». Надо сказать, сегодняшняя компания привлекала куда меньше внимания, чем полувеликан в десять футов ростом без малого четверть века назад. У Поттеров уже был некоторый опыт по проведению маглов в пространственные лакуны, видимые лишь магам: только так Робин и Гвенда могли нанести ответный визит на Гриммо, 12. Помогла советом все та же Гермиона. Оказалось, маглу достаточно просто закрыть глаза и, взяв за руку, совершенно доверившись, следовать за магом, будь то дом-невидимка, заслуженный постоялый двор или проход на платформу к школьному экспрессу. Посещение банка, где старый ворчливый гоблин поменял МакАлистерам магловские деньги на местную валюту, стало меньшим потрясением, чем ожидали Поттеры. Отчасти потому, что чете простецов уже приходилось встречаться с Кричером. Последнего, к слову, визит маглов едва не довел до инфаркта. Бюллетень с подробностями о здоровье домовика Поттеры потом выслушивали неделю. Зато магазины и магазинчики, сама атмосфера Косого переулка, пока еще не многолюдного, привели привыкших к путешествиям «в глубь веков» в такое эйфорическое возбуждение, что Гарри не рискнул вести Робина и Гвенду к братцам Уизли, – хорошего понемножку. Вместо этого повел туда, куда близнецы, а с ними и Айрис рвались уже давно. «Олливандер и сын», – гласила вывеска над дверью, которую Гарри толкнул. Тенькнул колокольчик, возвещая о посетителях. И, пока те оглядывались – маги сравнивая с впечатлениями далекого детства, маглы просто из любопытства, – на лестнице раздались быстрые шаги. И довольно молодой тенор произнес: – Доброе утро. Приятно видеть новое поколение волшебников. Человек, спустившийся к посетителям, был совершенно определенно Олливандер. Но точно не тот. Гарри сделал шаг вперед: – Здравствуйте, сэр… – Артур. Артур Олливандер к вашим услугам. Желаете приобрести палочки, молодые люди? – только сейчас Олливандер-сын обратил внимание на детей. И на мгновенье замер, будто запнулся. Впрочем, мгновение было кратким и вполне вписывалось в концепцию: мастер оценивает, с кем имеет дело, прежде чем предложить что-то на выбор. – Это ваши дети, мистер Поттер? – нарочито спокойный тон не выражал ничего кроме ровной доброжелательности, но мракоборец отчего-то напрягся. Он попытался разглядеть лицо мастера, однако тот уже стоял спиной к свету, зато сам мог ясно видеть лица посетителей. Профессионал в Гарри не мог не отметить, как искусно это было сделано, но отец семейства напомнил себе, что он не на службе, и послал профессиональную паранойю подальше. Нет ничего удивительного, что мастер, которого он знал лишь по экспертным заключениям – те время от времени ложились на стол Драко и на его, Гарри, стол, – Поттера узнал: с годами Гарри привык и даже как будто научился не тяготиться своей треклятой популярностью. Да и лицо Джинни за годы работы в журналистике примелькалось. А смутное беспокойство мракоборец списал на вполне понятное волнение: выбор первой и, возможно, единственной в жизни палочки – событие для семьи эпохальное. – Это мои сыновья. – И наша дочь, – Робин положил ладонь на плечо девочки, а та вдруг подняла голову и, глядя на седовласого джентльмена, чье лицо по-прежнему скрывала тень, сказала: – Меня зовут Айрис. Айрис МакАлистер. Мальчишки, переглянувшись, тоже представились, причем полными именами. В этот момент на лестнице раздались шаркающие старческие шаги, и сын поспешил помочь отцу спуститься. Гаррик Олливандер, заметно постаревший, но все так же крепко стоявший на ногах и не утративший остроты ума, растопил ледок некоторого напряжения. Старик, подслеповато щурясь, принялся поминать одну за другой палочки, которыми когда-то наделил родителей Гарри, его самого и все семейство Уизли, включая мисс Виктуар, мисс Розу и мисс Мейбл. Между тем Артур поднялся наверх, откуда послышался легкий перестук переставляемых футляров. Он отсутствовал довольно долго, чтобы старик практически успел закончить свой монолог, а когда показался на лестнице, в руках у него было всего семь футляров, как если бы мастер почти наверняка знал, что подойдет юным магам. К изумлению Гарри, в случае с Айрис и Севи он попал в точку с первого раза. А вот с Джимом возникли сложности, как когда-то с ним самим. Но в конце концов и Джеймс стал обладателем превосходной палочки из кипариса, по поводу чего Джинни мысленно усмехнулась, вспомнив очень похожую, что по-прежнему покоилась у мужа в сейфе вместе с мантией-невидимкой, старым, потрепанным учебником по Зельеварению, ex libris какого-то «Принца-полукровки», пустым флаконом из-под Жидкой удачи, золотым снитчем и прочими дорогими и памятными вещами. Робин с Гвендой не могли не восхититься, глядя на то, как после очередного неудачного взаимодействия с палочкой сэр Артур одним движением своей приводит помещение в первозданный порядок. – Боже, это просто сказка! Чудо! – шепнула миссис МакАлистер мужу, когда дверь магазина закрылась за ними. Каково было бы изумление Гвенды, узнай она, что ровно та же мысль в то же мгновение, но по иному поводу родилась и в голове Артура Олливандера, задумчиво опустившегося на ступеньки лестницы.

◄♦►

На платформе все было так же, как почти двадцать лет назад, когда на плече Гарри лежала рука Артура Уизли. – А ведь ничего не меняется! – раздался над ухом радостный голос Рона. – И даже мы. Гермиона тем временем что-то тихонько объясняла изумленным МакАлистерам. Джим крутил головой подобно белой полярной сове, которая сидела в клетке на багажной тележке рядом с ним. Айрис, прижимая к груди котенка, молча слушала болтовню старшего из близнецов и таращила глазищи не хуже самого котенка, в данный момент заинтересовавшегося апполосской пушишкой, что сидела на плече Севи. Тот что-то вполголоса отвечал подружке и брату, иногда морща выдающийся нос и посмеиваясь, когда зверек принимался щекотать шею. Пушишку, вообще-то, покупали для Лили, чтобы подсластить разлуку с братьями. Но маленькая норовистая тварь сама выбрала хозяина, а такова ее природа, что зверек-компаньон делал выбор однажды и на всю жизнь. Причем предугадать этот выбор, а равно и понять, какими критериями руководствуется пушишка, невозможно, если верить магинатуралистам. Джинни решила, это к лучшему. Если учесть, сколько мусора вечно скапливалось в комнатах мальчиков, живой пылесос им не помешает. Гарри окидывал взглядом группки волшебников, юных и не очень, отъезжающих и провожающих. Рон прав: ничто не изменилось за то время, пока он не был здесь, разве только тогдашние юные перешли в категорию взрослых. А впрочем, все вполне узнаваемые. Вон Нотты с сыном. Гарри кивнул, Тео – чуть заметно в ответ, а Ханна с порядком округлившимся животом улыбнулась и махнула рукой. Тео что-то сказал в ответ на вопрос сына, и тот так откровенно уставился на Поттеров, что Лили не выдержала и скорчила рожицу в ответ. Но Гарри и Джинни этого уже не видели. То тут, то там встречая взглядами знакомых, они кивали в ответ. Неожиданно Рон присвистнул: – Опаньки! А он-то что тут забыл? – Кто? – Гарри обернулся поглядеть, кому кивнул друг, и, узрев щеголевато-элегантного Малфоя, тоже кивнул. – Ну, как что? Исполняет обязанности по охране правопорядка. Я, Джордан, Бакстер, Голдстейн – мы все сегодня провожающие. А дело-то кто будет делать? – Ну-ну… – Рон недоверчиво прищурился. – А охранять правопорядок совершенно необходимо, бессовестно охмуряя мою дочь? – Чтооо? – тут уж Гермиона отвлеклась от наставлений, которые давала Хьюго, и тот, пользуясь моментом, быстренько сместился по ту сторону от кузенов, подальше от ретивой мамаши. – Господи, Рон, что ты несешь!.. О, привет, ребята… – и снова мужу: – Там же рядом Рем (ой, а он разве еще не закончил?), и Мари-Виктуар, и Мейбл… Ну, хорошо, не рядом – недалеко… И вообще, Роззи – староста. Ты не допускаешь, что ей есть что обсудить с представителем Министерства с глазу на глаз? Рон покосился на благоверную идеалистку и сделал себе зарубку прояснить кое-что насчет дочки. А то, вишь, пол-лета пела, мол, криминалистика ее увлекла, то да сё... Как же, больше-то нечем увлекаться в шестнадцать лет! В этот момент началась посадка, и родители первоклашек, каждый по-своему, почувствовали, как внутри что-то оборвалось — вот, в сущности, и закончилось детство. Что ждет их чад? Как решится их судьба на распределении? Будет ли их школьная юность счастливой? Уже устроившись в свободном купе, Поттеры, Айрис и Хьюго вновь спустились на платформу – прощаться. Айрис чмокнула родителей, мальчишки прилюдно нежностей не расточали. – Удачи! – Гарри потрепал сыновей по макушкам, и Джинни с Лил вторили эхом: – Удачи! – Ни помела ни шляпы! – добавил Рон трациционное, похлопывая сына по плечу. – Зажгите там по-нашему! – выразительный взгляд жены встретил с нарочито покаянным видом и подмигнул детворе: – Ну, в общем, вы поняли... Робин улыбнулся на прощанье дочери насколько мог беззаботнее и приобнял готовую расплакаться Гвенни. Взрослые смотрели вслед удалявшейся четверке. И никто из них не обратил внимания на женщину в сером облачении, провожавшую взглядом их детей. Паровоз свистнул, обдавая платформу белыми клубами пара. А когда тот рассеялся, Серой Дамы пропал и след. В конце концов, всем известно: ведьмы никогда не вмешиваются в дела волшебников. Почти никогда…