Уж замуж невтерпеж, или Ход конем

Это был фонтан. Фонтан на одной из центральных площадей столицы этой гребаной планеты! Фонтан, расположенный прямо напротив посольства Земной Федерации! Рис выпучился на него наверняка с совершенно идиотским видом, но отвести взгляда не мог. Скульптурную композицию составляли три сплетенные между собой фигуры. Люди… Нет, не люди. В этом безумном мире такие понятия как «люди», «человек» не использовались. Существа. Вот так. Не иначе. В первую очередь потому, что собственно людей тут было днем с огнем не сыскать. А вот разумных существ всех возможных во вселенной рас, видов и генно-спроектированных конфигураций было хоть отбавляй. Так вот. Фонтан. Три разумных существа, запечатленных в камне, занимались… Рис не очень хорошо понял чем. ПИсали? Или все-таки кончали? Поза заставляла думать о том, что скульптор задумывал изобразить второе, хотя и первое исключать было никак нельзя. Рис как-то видел в порнушке — «золотой дождь» и все такое… Но прямо на площади перед посольством?! Одна фигура стояла на четвереньках, повернув голову в сторону и вверх, и при этом широко раскрыв рот. Второе существо (явно генетически отличное от Гомо сапиенс — с копытами, волосатыми козлиными ногами и высоко посаженными на голове рожками) возвышалось над ней, и струя воды из его эрегированного члена била как раз в разинутый каменный рот. Третий участник действа — самый непристойный с точки зрения Риса — располагался позади первого. Женственно изобильные груди существа манили возбужденно торчавшими сосками, а вода из его здоровенного однозначно мужского пениса с журчанием стекала в раскрытый, словно только что оттраханный им анус стоявшего на четвереньках. Пиздец какой-то! Но все-таки добило Риса не это. Куда более шокирующим для него — твердого гетеросексуала, не один год прослужившего в армии, — оказался тот факт, что и первый, оприходованный сразу двумя существами каменный тип тоже кончал! Или все-таки пИсал? Одно можно было сказать точно: из его скульптурно-внушительного члена бодро била струя. — Немедленно вернитесь, — зашипели за спиной у Риса, и он от неожиданности даже подскочил. — Вы одеты совершенно неприлично. Неприлично?! Рис на всякий случай глянул вниз — на собственную черную военную форму, которую он проносил не один год. Просто чтобы убедиться в том, что все пуговицы застегнуты, а ремни портупеи не перекрутились. Все было идеально. Он уже собрался возразить и даже возмутиться, но шипевший резко дернул его за форменный ремень, утягивая назад, в ворота посольства, которые Рис едва успел переступить, решив прогуляться, но настолько обалдел от вида соседнего фонтана, что больше и шага сделать не смог. — Почему это неприлично? — все-таки возопил он, оборачиваясь и возмущенно стискивая кулаки. — Я — и неприлично? Существо… Нет, на этот раз все-таки человек, стоявший напротив, возвел очи к низким темно-фиолетовым небесам, где нагло светило оранжево-красное солнце, и тяжело вздохнул. — Вам что, на этой вашей военной базе вообще ничего о Новой Элладе не говорили? Рис пригорюнился. Приходилось признать, что говорили. Вот только дело было перед самой отправкой, а накануне он с ребятами из части пропивал свой перевод на новое место службы… И, в общем, утром Рису было совсем не до лекций. Голова трещала так, что, казалось, звук этот слышно на другом конце плаца. Видимо, поняв все по выражению Рисовой удрученной физиономии, человек — господин посол, блин! — вздохнул страдальчески и поволок солдата за собой. Это стремительное перемещение закончилось в кабинете. Рис был решительно затолкан в одно из кресел у стола, а дипломатический работник (кстати, первый увиденный Рисом не по телику, а в жизни), уперев кулаки в бока, замер напротив. Надо сказать, тип этот с самого начала сильно не понравился Рису. Да и как может понравиться нормальному мужику, которым Рис, вне всяких сомнений, считал самого себя, такое… нечто в лазорево-голубых тонах? Вместо нормальной одежды — что-то вроде свободного платья. Блондинистые волосенки длиной до середины спины — уложенные и, кажется, даже завитые. Губки — бантиком, бровки — домиком. Реснички — как у куклы. Явно накрашенные… Пидовка. Одно слово — пидовка. В армии таких… А тут — господин посол, важняк. И на хуй не пошлешь, и в жопу не отправишь. Во-первых, начальство. А во-вторых, вдруг пойдет? — Так вот, — «господин посол» нервно поправил на себе свое свободное одеяние и вновь всверлил недовольный взгляд поглубже в Риса. — Поясняю для полного понимания. В черных одеждах, закрывающих тело целиком, здесь ходят только рабы. Поговорка Земли Центральной про то, что «встречают по одежке», на Новой Элладе верна, как нигде. Здешняя культура зациклена на внешности. По тому, как то или иное существо одето, здесь определяют его положение, социальную нишу, которую оно занимает, даже должность. А, определив, относятся соответственно. Вы — представитель Земной Федерации и не можете одеваться как раб. Это во-первых. Во-вторых, я с вами, идиотом, и возиться бы не стал, а тут же отправил назад, если бы именно на вас не пришел заказ от одного из самых знатных семейств планеты. — В смысле… заказ?.. — Рис нервно заерзал. Теперь ранее никем ему не объясненная стремительность перевода на новое место стала понятной. Но что, черт побери, все это значит? — Вариантов у вас нет. И у меня тоже. Земная Федерация потратила не один год на то, чтобы наладить контакты с Новой Элладой. Залежи лигерия, на котором, как вам должно быть известно, работают двигатели наших космических кораблей, здесь просто колоссальны. Наш интерес к торговле с Новой Элладой имеет стратегическое для Земли значение. Однако до самого недавнего времени сближение шло настолько туго, что просто хоть плачь. И вдруг этот заказ… Один из членов клана Сабир-Нахшитигаль наконец-то заинтересовался землянином. Вами. — В смысле… заинтересовался? — перед внутренним взором Риса вдруг встал недавно виденный им фонтан, и он почувствовал, как сама собой тревожно поджалась та часть его тела, на которой он сидел. Посол зажмурился, явно сдерживая себя из последних сил. — В том смысле, что это уважаемое существо хочет отодрать вас во все дыхательно-пихательные. С оттягом, — проговорил он и улыбнулся так вежливо, что от этой вежливости Рису окончательно поплохело. Перед глазами заплясали темные мухи, жар кинулся в виски и колом встал в груди. — Но я не… Не-ет! Вы что? И не проси… — И вы ему это позволите! — вдруг заорал посол, и в его взгляде наконец-то проступило бешенство. — И более того, изобразите восторг так правдоподобно, чтобы ни одна сука ничего иного про ваши ощущения и подумать не смогла! А если напортачите и сорвете сделку, я лично вас трахну, потом убью с особым садизмом, а после снова трахну! Я ясно выражаюсь?! — Ясно, — пискнул Рис и все-таки упал в обморок. Это было совсем недостойно мужчины и солдата, но помешать такому развитию событий Рис оказался не в состоянии. В себя его привела чья-то ругань. Ругались прямо над ним. И ругались двое. Более высокий голос принадлежал «господину послу». Второй — басовитый — был Рису неизвестен. — Чертовы Сабиры, чтоб у них хвосты поотпадали! — заунывно, на одной ноте, выл посол. — Ну что бы им выбрать кого-то другого, а не этого солдафона? Ну что мне с ним делать? Как готовить? Как обучить, чтобы дров не наломал? Пропади оно все пропадом! Ыы-ы-ы! — Заткнитесь, Кеннет. И без вашего воя тошно. — Сами и заткнитесь, святой отец. Вместо того, чтобы облегчить мне душу… — Я и пытаюсь, но вы так вопите, что результат облегчения вашей души все больше напоминает то, что обычно появляется после облегчения тела, прости господи. И воняет так же. — Ыы-ы-ы-ы! Рис решился и приоткрыл один глаз. Над ним стоял посол, который раскачивался из стороны в сторону, вцепившись руками себе в еще недавно совершенную прическу, и священник в сутане. Очень странной сутане. Ну просто очень странной! Рис приподнялся на локте и замер, разинув рот. Теперь и ему хотелось завыть ровно так, как выл над ним «господин посол»: «Ыы-ы!» Сутана, конечно, была сутаной — как и положено, длинной, до пола, со строгим воротничком-стоечкой и белой вставкой в нем, но более ничего «строгого» в ней не было абсолютно. И снизу, с пола, на котором все еще валялся Рис после своего позорного обморока, это было особенно хорошо видно. Дело в том, что одеяние было совершенно прозрачным. И под ним… Под ним не было ничего. То есть вообще. Лишь в районе гениталий что-то переливалось и посверкивало, да посреди широкой и покрытой довольно густыми волосами груди святого отца висел крупный символ веры. Рис протер глаза и посмотрел еще раз. Точно. Тонкая газовая материя не скрывала, а, напротив, совершенно порочно подчеркивала поджарое, надо признать, хорошо натренированное тело слуги господа. В его зазывно торчащих сосках были закреплены толстые штанги, украшенные какими-то явно недешевыми камнями. Пупок прикрывало еще одно изделие из литого золота. Мошонку и член оплетала тонкая золоченая сетка, усыпанная мелкими камушками. Они же таинственно посверкивали в густой поросли в паху. «Еб!» — содержательно подумал Рис и вновь прикрыл глаза, не желая им верить. — Очухался, — констатировал священник-эксгибиционист. — Хватит жмуриться. Не поможет. Святой отец, как и положено опытному ловцу душ, говорил убедительно, и Рис его словам сразу поверил. Действительно: не поможет. Но оба глаза сразу открыть все равно было совершенно невозможно. Рис разлепил один и окончательно убедился — увиденное ранее глюком не было! Но… как?! И… И почему? Голозадый священник нагнулся, упер ладони в крепкие колени и прищурился, изучая бесконечное обалдение на Рисовой физиономии. — Слушайте меня внимательно, сын мой: выбор у вас очень простой. Либо вы ведете себя ответственно, как и положено солдату, получившему от родины приказ. Либо у вас начинаются очень большие неприятности. Земная Федерация, как вам уже объяснил господин наш истерически несдержанный посол, крайне заинтересована в торговом контакте с Новой Элладой. И конкретно с кланом Сабир-Нахшитигаль, который, собственно, и владеет большей частью лигериевых шахт. А раз так, Земля всеми имеющимися у нее способами будет бороться за то, чтобы укрепить и поддержать связь Сабиров с человечеством. Мне жаль, что единственный путь к лигерию для землян открылся через ваш гетеросексуальный зад, но жизнь вообще штука несправедливая. Вам придется смириться. Бог терпел и нам велел. — А если я все-таки откажусь… терпеть? — проблеял Рис. — То вас приговорят к вечной казни как предателя родины, — священник деловито перекрестился. — Знаете, что это такое? Рис знал. Эту жесть стали практиковать относительно недавно и применяли только в отношении самых злостных преступников. Суть ее была в том, что приговоренного пытали до смерти, но в процессе с него еще и снимали полную личностную матрицу. Когда под пытками тело человека все-таки погибало, его матрица, несшая в себе воспоминания о смерти и предшествовавшем ей кошмаре, загонялась в компьютер. И дальше человек жил в виртуальном мире… Если, конечно, можно было назвать жизнью бесконечную пытку. Раз в год личности приговоренных к вечной казни копировали в специально созданных для этого клонов. Чтобы отследить динамику и обновить ощущения от пыток. После записанную в процессе новой мучительной смерти личностную матрицу загоняли обратно в компьютер. Для нового годового круга… Всего этого Рис для себя, понятно, не хотел, но его зад… Его бедный девственный зад… Ебись оно все провали-и-и-ись… Рис ухватил себя за волосы и дернул, невольно повторяя действия «господина посла». Мысль о том, что он ведет себя, как этот злоебучий голубок, несколько отрезвила. Рис убрал руки от собственных слегка поредевших волос и даже сумел подняться на ноги. — Молодец, — голый, но при том предельно самоуверенный священник решительно хлопнул Риса по плечу. — Надеюсь, проблем у нас с вами не будет, сын мой. Сабиры — существа в высшей степени разумные и культурные. За вами будут красиво ухаживать, дарить подарки, развлекать, после отведут в местный храм, окольцуют и только потом уложат в постель. Супружескую, освященную богом и законом. — Меня это должно успокоить? — Еще как, сын мой, еще как… Главное помните: вы действуете в интересах миллиардов жителей всех планет Земной Федерации. И, в случае успеха, родина вас не забудет. Умом Рис, воспитанный в духе служения отчизне сначала в кадетском училище, а затем в рядах армии, понимал масштабы и значение собственной анально-экономической миссии. Однако его задница патриоткой быть почему-то категорически отказывалась. И этот раздрай между рассудком в голове и интуицией в жопе поверг Риса в жестокую депрессию. Которая еще больше усугубилась тем, что у него отняли форму. Просто взяли и отобрали. Чтобы даже не помышлял надеть. Взамен он получил нечто такое, от чего его щеки запылали, словно у девицы, первый раз услышавшей слово «хуй». Это были… Ну, наверно, все-таки штаны. Вот только пошиты они были из такой же ткани, как сутана святого, прости господи, отца. — Украшения пока что наденете представительские, — деловито копаясь в довольно вместительном ларце, бормотал господин посол. — А без них никак? — тоскливо спросил Рис и примолк под взглядом дипломата, словно мышь под веником. — Я уже устал вам повторять! Без украшений ходить здесь неприлично! Не-при-лич-но! Все равно что у нас на Земле Центральной с голым задом. По здешним культурным нормам зад как раз должен быть голым, но украшенным. Голый и никак не украшенный зад — не просто моветон, хуже. Зад с доступным анусом — знак шлюхи. Неукрашенный член — знак раба. Соски без украшений — знак бедности и слабости. Низшей касты. Чем более существо раздето и чем изобильней украшено — тем выше его социальный статус. — Пидорасы! — Еще какие, — подтвердил посол, как показалось Рису, мечтательно и вновь уткнулся в свою шкатулку. Рис бы заплакал, но будучи мужчиной и солдатом, он только стиснул зубы и кулаки. Половинки его ягодиц тесно прижались одна к другой в поисках спасения, похоже, по собственной инициативе. Как-то Рис в одной юмористической передаче слышал, что задница у человека — самый многофункциональный орган. Шутник со сцены говорил, что это и не удивительно — с ее помощью не только справляют естественные потребности. На ней сидят. Ей чуют. А многие ей еще и думают. Тогда Рис посмеялся. Теперь же ему было совсем не до смеха. Теперь его собственный зад стал лучшим подтверждением этой самой многофункциональности. Мало того что он первым предсказал Рису грядущие неприятности, мало того что теперь он стал залогом успеха космической экспансии Земной Федерации, так через него Рису еще и жениться предстояло. То есть выходить замуж… Уж замуж невтерпеж. — А-а-а… — заблеял Рис. — Что? — Портретик-то этого моего мужа будущего имеется? — А. Ну да. Портретик… Имеется. В кабинете у меня. Сейчас вот одену вас как положено, и пойдем, посмотрите. Только прошу — без новых истерик. — Ага, — скрипнул Рис и понял, что как раз истерика-то у него вот-вот и начнется после такого вот предупреждения. Неужели все так страшно? — Так… Это для гениталий, это для сосков, это в пупок. А это… Нет, вот это, поменьше — для входа в ваше тело. — Куда? — В зад! Что не ясно? Снимайте трусы. Если бы Рис был в казарме, и кто-нибудь с внешностью этого самого посла сказал ему такое, то долго бы собирал зубы с пола. Но казарма осталась на Земле Центральной, а сам Рис был на Новой Элладе. Ворча себе под нос, что зад, если использовать его по природному назначению, а не как некоторые — это, в общем-то, выход из тела, а не вход в него, Рис просунул большие пальцы рук под резинку белья, немного погонял их туда-сюда, словно отлепляя трусы от собственного пуза, и, наконец-то решившись, обреченно потянул их вниз. — Это вставите себе сами. Вот смазка. Я… Я отвернусь, если смущаю. Смущаю! Рису хотелось упасть на пол и забиться в падучей, стуча пятками по полу и завывая, как капризный ребенок, но он же был мужчиной. Был… Мужчиной… Ыы-ы-ы! — Вы сначала пальцами… Ну, чтобы полегче пошло. А то с непривычки… Вы же никогда?.. А?.. Никогда, блин! НИ-КОГ-ДА! — Ебись оно конем! — воскликнул Рис в сердцах и приставил смазанные пальцы к заду. Он был так увлечен вторжением собственного среднего «факового» пальца в собственный же зад, что не заметил, как господин посол в ответ на его ругательство округлил глаза и вздернул брови в изумлении. Как выяснилось много позже — зря. Первый палец прошел если и не «на ура», то без горя и печали. Второй… тоже. С третьим возникли трудности, но Рис их героически преодолел. Тем временем чертов голубой посол заботливо смазал странную каплевидную штуковину, предназначенную для отправки в Рисов зад, и, нежно розовея щеками, подал ее страдальцу. Рис принял, перехватив за плоское резное основание, прицелился, поднажал и на выдохе все-таки протолкнул эту дрянь в себя. В заду стало жарко, тесно и неудобно. — И что, я так всегда теперь должен ходить? — Привыкнете. Да и смотрите, как красиво. Рис посмотрел. В этой чертовой комнате со всех сторон были зеркала, и в одном из отражений он отчетливо видел себя со спины. В его поджаром по-солдатски твердом заду торчал… цветок. Бляяя! У него там торчал цветок! Золотой, филигранно выполненный и по центру украшенный огромным, явно очень дорогим камнем. И как с этим сидеть? Или теперь еще и все время стоять придется? — Привыкнете, — меланхолично повторил посол и облизнулся. «Сука! Что заладил полоумным попугаем: привыкнете, привыкнете? Сам и привыкай, если охота!» — подумал Рис злобно и вздохнул. Теперь в заду еще и пекло. Цветочек. Ромашка, блин. Любит — не любит, плюнет — поцелует… Из всего предложенного хотелось именно плюнуть, но возможности такой как раз и не имелось. — Цветок на плаге — знак девственности, — шелестел рядом посол. — Огромная ценность, между прочим. И в мире Новой Эллады не менее огромная редкость. Они здесь — ребята незакомплексованные… Рис глянул мрачно и отвернулся. Сам он измерять «ценность» собственного зада по предложенной шкале категорически не желал. — Теперь соски. Завтра врач вам их проколет. А сегодня не получится — уже очень скоро нас посетит господин Алфэйос Сабир-Нахшитигаль, ваш будущий супруг. Так что обойдемся клипсами. Будьте с ними осторожны, не потеряйте, а то позору не оберешься. Еще два золотых цветка поместились прямо на горошинах сосков Риса, закрывая золотой вязью лепестков темные ареолы. — С пупком — та же история. Сейчас проколоть не получится, значит, решим проблему другим способом. Та-ак. Вот этот подойдет, кажется. На талию Риса лег узкий пояс из нескольких тонких золотых цепочек. Как раз напротив его пупка они удерживали плоскую золотую блямбу с каким-то замысловатым узором, который почему-то показался Рису знакомым. — Это стилизованный знак Земной Федерации. После замужества вы смените его на клановый герб супруга. И на корсет. — На что? Голос Риса на коротком слове «что» внезапно дал петуха, сорвавшись на беспомощный щенячий взвизг. — Вот на это. Рис только разинул рот, наблюдая за тем, как господин посол скинул с себя тряпку, которая до сих пор древнегреческой хламидой скрывала его тело. Теперь он был… голым. Но украшенным. И действительно в корсете. Благодаря этой штуке, которую Рис раньше видел только в какой-то костюмированной порнушке (причем на бабе!), талия официального представителя Земной Федерации на Новой Элладе была утянута до осиной стройности. Сверху корсет был украшен кружевами, которые, отступая двумя полукружьями, оставляли открытыми проколотые соски. Толстые золотые кольца, вставленные в них, были оснащены маленькими хрустальными колокольчиками, которые нежно позвякивали при каждом движении. На стройных бедрах господина посла довольно низко, оставляя на виду тонкие тазовые косточки, сидели шаровары. Не из шелкового газа, как предложенные Рису, а из тонкого полупрозрачного кружева, сквозь которое таинственно поблескивали драгоценности на гениталиях. Колье на шее, серьги в ушах и золотая диадема в прическе на фоне всего прочего не вызвали у Риса никакого удивления. — Насмотрелись? Теперь займемся вами дальше, — усмехаясь на редкость гадко, пропел посол и внезапно схватил Риса за член. — А в морду? — Не в морду, а в уретру, друг мой. Сами без привычки не справитесь. Так что не дергайтесь, а то могу повредить. Там все такое нежное… Рис и пискнуть не успел, как в руках этого паразита возник длинный тонкий предмет, который он тут же приставил к головке его члена. — Выдыхайте. Рис от полной безысходности выдохнул. Потом, перетерпев боль, вдохнул и приоткрыл невольно зажмуренные глаза. Из самого кончика его члена — прямо из мочеиспускательного канала — теперь что-то торчало. Золотое, украшенное драгоценными камнями и как-то хитро закрепленное вокруг головки. «Чтобы не выскальзывало», — понял Рис и потянулся пощупать. — А если я по-маленькому захочу? — Туалетный раб поможет вам убрать спицу, а после вставит ее назад. — Это что ж, каждый раз, как я поссать пойду, меня какой-то хмырь за член лапать будет? — Именно. — Бляяяя… — Привыкнете. И не материтесь, не на плацу. Пользуясь тем, что посол отвернулся к шкатулке, Рис передразнил его, скроив высокомерную мину и бесшумно пошамкав губами: «Не на плацу!». Тоже мне — цаца какая. Претит ему, видите ли. А Рису, может, затычка в члене претит, и что теперь? — Я пока что выбрал для вас самую тонкую спицу, позднее надо будет ее сменить на ту, что потолще. Но только ваш супруг решит, на каком диаметре плага и спицы нужно будет остановиться. — Почему это — супруг? Мой член и мой зад… — Тц-тц-тц, — отрицательно качая головой, «поцыкал» гадский посол. — После замужества и член, и зад уже вашими не будут. Все, включая то дерьмо, что в ваших кишках, и то, что находится в вашей голове и носит гордое название «мозг», перейдет в безоговорочную собственность клана Сабиров. К моему бесконечному облегчению. «Пиздец», — обреченно подумал Рис и пригорюнился. Конечно, если родина скажет: «Надо», армия всегда ответит: «Есть!», но все-таки не до такой же степени! — Продолжим! Теперь чехольчик. Сетка из тонких золотых нитей, в местах переплетения утыканная блестящими камешками, поместила внутри себя крупные яйца Риса и его член. При этом украшенный спицей кончик остался на свободе, вызывающе высовываясь из конструкции. — Идеально! — Больно. И в заду, и в члене. Печет и тянет. Какой идиот все это придумал? — Местные легенды говорят, что его звали Аффтар. Его, кажется, сожгли. Перевод летописей — труд непростой. Вроде бы дословный вариант звучит так: «Аффтар жжет». Но бог знает, что при этом на самом деле имелось в виду. Столько веков утекло… Так, ладно, кончайте ныть. Привыкнете. Я же привык. Так… Теперь шаровары и почти готово. Останутся мелочи. Прозрачный газ облек бедра Риса и его волосатые мускулистые ноги. Посол поморщился. — Надо бы эпиляцию сделать… — Но-но! — возопил Рис, готовый бороться за собственную шерсть страшнее, чем за анальную невинность. — Супруг решит, — постановил посол и вновь отвернулся к своему ларцу. — Супруг, — проворчал Рис. — Супруг, бля. — Держите. И хватит причитать. Другие за счастье посчитали бы. — Я — не другие, — отрезал Рис и принялся напяливать кольца на пальцы, браслеты на руки и тяжеленный золотой обруч на шею. — Волосы слишком короткие, надо будет отрастить. И уши завтра проколем. А так в целом — ничего. Можете полюбоваться. Рис полюбовался. Из многочисленных зеркал на него злобно смотрел по-военному коротко стриженный здоровенный мускулистый амбал, разряженный, словно восточная блудница. Голый, но украшенный золотом и самоцветами член понуро висел, хорошо видный сквозь тончайший газовый шелк шаровар. Под ним оттягивали золотую сетку яйца. Красота. Вот уж правда — неземная. Тьфу! Рис представил себе, что бы сказали по этому поводу его товарищи по армейской службе, и загрустил окончательно. — Пойдемте. Я обещал вам показать портрет вашего будущего супруга. При ходьбе ощущения были… странными. Как минимум. Пробка в заду крутилась и ворочалась. Головка члена, торчащая из «чехольчика», терлась о тонкую ткань шаровар. Внутреннюю часть бедер неприятно царапала утыканная бриллиантами сетка на яйцах. Соски, зажатые клипсами, онемели и потеряли чувствительность. Просто счастье какое-то. Ебатория в исполнении кожаной флейты с оргáном. В кабинете посла портрет будущего супруга нашелся быстро. Пышная прическа — длинные иссиня-черные волосы были подняты ото лба наверх и закреплены многочисленными драгоценными гребнями и заколками. Островерхие уши все в серьгах. Большие светлые глаза, опушенные длиннющими ресницами. Ну, подбородок мужской: крупный и решительный. Да и нос. Такой себе с характером нос — горбатый, с широкой переносицей. Но в остальном — баба, да и только! Да! Точно — баба. Молодая и глупая. Рис приободрился. Может, и ничего? Может, даже не все так страшно? Может, не его, а он?.. — Как, говорите, его зовут? — Господин Алфэйос Сабир-Нахшитигаль. — Алфэйос, значит. Фей. Феечка… Посол хмыкнул, почему-то отводя глаза. Но Рис, как самый распоследний дурак, и в этот раз на хмыканья голубого посланца мира из дипкорпуса Земли внимания не обратил. А надо было. Потому что, когда его будущий супруг вступил в зал приемов, неторопливо и внушительно цокая копытами и помахивая длинным хвостом, пить успокоительное или даже мифический целебный напиток из сказаний Старой Земли под названием «Боржоми» было уже поздно. — Лошадка, — пролепетал Рис и второй раз в своей жизни грохнулся в обморок. На этот раз он пришел в себя в полной тишине, которую разбивал лишь все тот же мерный стук копыт. Ощущал Рис себя странно, почти как в детстве, когда папе приходилось нести его, уставшего после прогулки, домой на руках… На руках! Рис дернулся и вытаращил глаза. Точно. Здоровенный конь… Ну, не конь, а как же… Блин! А! Вспомнил! Кентавр! Так вот этот самый кентавр, он же будущий муж, он же господин Алфэйос Сабир-Нахшитигаль играючи нес его куда-то, словно любимую женушку. Рис забрыкался, и низкий голос над головой почти промурлыкал: — Не волнуйтесь, мон шер. Все хорошо. Господин посол объяснил мне, что вы только пару часов назад прибыли на Новую Элладу и еще не акклиматизировались. Я уложу вас в постель… — Не надо! — заорал Рис и, вывернувшись из рук будущего супруга, как-то умудрился приземлиться не на четвереньки или многострадальную задницу, а на ноги. Во все глаза он смотрел вверх и понимал — ни разу не феечка, и даже не фей. Твою-то ма-а-аму! Здоровенный как… Как конь, ебись оно провались! Руки — что у Риса ноги, грудь — сплошные мышцы, плечи — как та самая сажень, про которую маленький брат Риса никак не мог понять, почему она косая. А ниже стройной талии — черное, лоснящееся чистой очень плотной шерстью лошадиное тело. Широкая спина, мускулистые породистые ноги, мощный круп. И хвост, заплетенный во множество украшенных драгоценными бусами косичек. И копыта, облитые золотом. И… И член. Господи-боже! Святые угодники и прочая небесная рать! Мамочка родненькая! Спасите! Эта интимная часть тела у «лошадки» была такой, что у Риса сжалось горло, хотя и представил он себе, как эта штука проникает ему в зад. Насадит. Как жука на булавку. Или лягушку на соломинку. И надует. В смысле — вдует… Ыы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! Надо было бы бежать, но ноги сделались ватными и словно приросли к полу. Да и родина, чтоб ей ни дна, ни покрышки, придавила надгробным камнем долга с весомой надписью: «Надо!» — Я испугал вас, мон шер? Вам не сообщили?.. — Нихуя мне не сообщили, — честно, как думал, ответил Рис и поник плечами. Посол, как оказалось, крутившийся рядом, отчетливо зашипел, но господин Алфэйос обижаться на солдатскую прямоту избранника не изволил. — Я все же провожу вас в вашу комнату. Там и поговорим. Вы сможете идти сами? Рис кивнул. Шустрый посол тут же подхватил его под руку и торопливо поволок вдоль по коридору. Господин Алфэйос внушительно зацокал вслед. Чтобы пройти в проем двери ему пришлось наклониться и плечи повернуть как-то немного боком, но в остальном проблем не возникло: помещение, выделенное Рису, было достаточно просторным и не загроможденным мебелью. Кровать да пара зеркал. Ну и правда — зачем платяные шкафы на планете, где все круглый год ходят голяком? Посол еще немного покрутился рядом и, явно понукаемый взглядом кентавра, отбыл, неплотно прикрыв за собой дверь. Господин Алфэйос шагнул ближе и захлопнул ее, отсекая возможность подслушать. Кто-то с той стороны пискнул, и Рис искренне, всей душой пожелал, чтобы это был голубой дипломат. Портрет, значит, и ни слова больше! Сука! Нет, не сука! Пидорас! Злоебучий сука-пидорас! Шаркая ногами, обутыми в легкие шлепанцы с загнутыми носами, Рис добрел до кровати и с размаху шлепнулся на нее. — Ыы-ы-ы-ы! — Что?! — будущий муж взбрыкнул и в один конский скачок оказался рядом. — Забы-ы-ыл! О цветочке забыл, — стонал Рис, завалившись на бок и придерживая себя за ягодицы обеими руками. — Больно-то как! Чтоб он сдох этот ваш Аффтар проклятущий, который придумал эту блядскую моду! Мало мудями голыми трясти на всю округу, так еще и это. Господин Алфэйос сдержанно хмыкнул. Потом, отведя руки страдальца, осторожно спустил с несопротивляющегося от шока Риса его прозрачные шальвары и медленно извлек из его зада плаг со слегка погнутыми лепестками украшавшего его цветка. — Пока мы наедине, не стоит так себя мучить, мон шер, — легко распрямляя повреждения на крепком металле, проговорил гигант. — Полагаю, что с непривычки это действительно неприятно. Но в обществе придется терпеть. Со временем станет легче. Я, например, его уже и не чувствую. Наоборот, без плага мне некомфортно. Лошадиный круп мелькнул где-то над скрючившимся в позу зародыша Рисом, хвост убрался в сторону, демонстрируя крупную, обильно украшенную затычку в заду у «лошадки» и болтающиеся ниже внушительные «бубенчики» в золотой затканной каменьями сетке. Твою мать! Они точно тут все с ума посходили. Похоже, последнюю фразу Рис произнес вслух, потому что кентавр вдруг уселся рядом с его кроватью на задницу (так, словно был не конем, а здоровой собакой — разве что ухо задним копытом чесать не стал) и принялся рассказывать. — На самом деле, все объясняется просто. Когда на эту планету прибыли самые первые поселенцы, здесь было так же жарко, как сейчас, но еще и очень сыро. И, как следствие, жило огромное количество вредоносных мелких тварей. От укусов паразитов погибала масса существ. Ученые заперлись в лабораториях, создавая устойчивые к местной флоре и фауне генетические конструкты — вроде меня и фавнов. Стало ясно, что копыта и шерсть на ногах в какой-то степени оберегают. А поселенцы тем временем спасались сами. Как могли. Паразиты норовили не просто забраться под одежду и укусить. Некоторым наиболее опасным видам для комфортного размножения нужно было попасть внутрь человеческого тела. Через любое доступное отверстие. И удобнее всего для проникновения оказывались скрытые под одеждой анус и уретра. В результате люди, а потом и первые конструкты стали затыкать их плагами и спицами, чтобы не позволить тварям пробраться и начать размножаться внутри. Кроме того позднее кто-то придумал, что так удобнее всего носить с собой накопления. Все заработанное переводилось в золото, отливалось в форму затычки или спицы для члена... Ну и, сами понимаете… Да. Все свое ношу с собой. Действительно удобно. Рис в задумчивости почесал грудь и случайно задел клипсу на соске. Тот немедленно отозвался ноющей болью. Рис прикусил губу, стараясь незаметно от жениха облегчить себе существование, сдвинув зажим. Однако внимательный кентавр тут же отстранил его пальцы и столь же решительно, как раньше плаг, убрал и клипсы. Рис было собрался вздохнуть с облегчением, но тут же выпучил глаза и зажал себе рот — боль, которую принесла начавшая поступать в онемевшие соски кровь, была такой, что в алмазах стали не только гениталии коня, сидевшего рядом, но и фиолетовое небо где-то там, высоко. Фей усмехнулся понимающе и стал неторопливо, но уверенно массировать припухшие и покрасневшие ареолы и пумпочки сосков будущего мужа, тем временем продолжая свой исторический экскурс в прошлое планеты. — Ну, а с одеждой и вовсе очевидно. Чтобы вовремя замечать, что на тебе сидит местный клещ или пиявка, люди постепенно стали носить на себе все меньше вещей — климат-то позволял. А те, что оставляли на себе, делали прозрачными. Так и возникла современная мода, которую вы, мон шер, почему-то называете блядской. Все еще болит? Или уже легче? Руки Фея продолжали массировать Рисовы соски. Смешанная с удовольствием боль растекалась, выстреливая жаркими импульсами в неконтролируемо начавший подниматься член и почему-то в пульсирующий после освобождения от плага анус. Рис зажмурился, пытаясь унять это непотребство. А после, наконец-то решившись, задал вопрос, который мучал его все последнее время: — Почему я? Почему вы выбрали именно меня? А? С какой стати из всего многомиллиардного населения Земной Федерации захотели себе именно Кристофера Мартина Сидорова по прозвищу Рис? — Вы очень хорошо пахнете, — ответил полуконь и, неожиданно наклонившись вперед, потерся своим породистым горбатым носом Рису о лобок. Приплыли. — И где вам довелось меня… обонять, так сказать? — невольно втягивая живот и с испугом косясь на склоненную к его паху черноволосую голову, спросил Рис. — На Земле Центральной, естественно. Я был там с торговым посольством. И унюхал чудный аромат. Потом узнавал имя, выяснял все, оформлял свадебный запрос, получал разрешение… Бормоча это, будущий супруг как-то незаметно переместился, немного помог себе руками, чуть сдвигая Риса, и теперь терся уже о его зад. Недвусмысленно так терся. Бля! Рис выкрутился и начал отпихивать голову озабоченного извращенца-кентавра от себя. Как быть? Как унять нахала? Так ведь охнуть не успеешь, а эта его штуковина уже… Мамочки! Паникуя, Рис со всей дури оттолкнул жениха и трагическим тоном дешевой актриски из сериала возвестил: — Только после свадьбы! Коняшка, или Фей, как его окончательно решил называть про себя Рис, не желая ломать себе язык полным именем, вдруг внял, смутился, сделался строг лицом и извинился с поклоном. — Мне нет прощения, мон шер. Я зашел слишком далеко. Ваш запах и ваша очаровательная невинность так завлекательны, что я… Прошу простить меня. Я готов искупить… Вам стоит лишь пожелать… Рис продолжал тихо паниковать, одной рукой торопливо подтягивая спущенные шаровары, а другой невольным жестом стыдливой девственницы прикрывая красные возбужденные соски. Фей тяжело, но по-своему грациозно вскочил и тут же пал на колени передних ног*, продолжая извиняться. И неизвестно чем бы это все кончилось, если бы в дверь не поскреблись, а потом в щель ужиком не проник посол. — Господин Сабир-Нахшитигаль, прошу прощения за беспокойство, но… — Вы правы, господин посол, доброе имя моего супруга не может быть запятнано столь долгим общением наедине с пока что посторонним ему мужчиной, — кентавр поднялся в полный рост. — Уже ухожу. Но с надеждой, что мне будет дозволено посетить вас завтра. Быть может, вы разрешите моему жениху погулять со мной в парке? Конечно, под присмотром. — Конечно, — эхом отозвался господин посол и скосил глаза на все еще лежащего в постели растрепанного и малинового, как рак-переварок, Риса. Плаг и зажимы для сосков, которые валялись рядом, были слишком красноречивым штрихом. Но куда большее впечатление на голубого дипломата, похоже, произвел все еще полностью эрегированный после потираний и обнюхиваний Риса член господина Сабира-Нахшитигаля. Посол вопросительно задрал бровь. Рис замотал головой, как селянка, застуканная с любовником в стогу строгим отцом. Но «родственник» оказался нетрадиционным во всех смыслах — увиденное его лишь обрадовало. Благостно улыбаясь и бормоча что-то вроде: «Ах, молодежь, молодежь», посол отступил в коридор. Фей склонил голову, прощаясь с женихом, и двинулся следом. Рис проводил его глазами, постыдно залипая взглядом между сильных конских ног, и окончательно осознал, что с этого момента любимое выражение про «ебись оно конем» обрело для него новые, совершенно конкретные очертания. Очень крупные. Когда комната наконец-то освободилась от посетителей, Рис поднялся и, шаркая ногами как древний дед, прошествовал к зеркалу. Внешне ничего не изменилось. На него по-прежнему смотрел он, Рис. Немного небритый и очень недовольный. Голубизны нигде не проступало. Но она была. Прямо как тот древний зверь суслик из военного кинофильма времен Старой Земли. «Видишь суслика? — Нет. — И я не вижу. А он есть». От невеселых размышлений о неожиданном ударе в спину и, главное, ниже, который самым подлым образом нанесла Рису его собственная блядская натура, солдата отвлек голозадый святой отец. — Как вы себя чувствуете, сын мой? — Как человек, которого вот-вот трахнет конь, — мрачно ответил Рис и, вновь добравшись до кровати, прилег на бочок, зажав ладошки между ляжками. — Для них что, действительно так важен запах? — Запах? — Он сказал, что, когда был с дипломатической миссией на Земле Центральной, унюхал мой «незабываемый», — Рис подбавил в голос возвышенной патетики и закатил глаза, — аромат и навеки стал моим. — Аромат, значит, — святой отец почесал бровь и уселся на стул, привычно растопырив коленки. Рис посмотрел на его отвисшую при этом мотню и мучительно сморщился. — Как вы можете сидеть с этой штукой в жопе? Только не говорите — привыкнете. Это я уже слышал столько раз… — Ну, а что тут еще скажешь? Действительно — привыкнете. Гм… Запах… Любопытно. Это вариант. Надо обдумать. — Что, теперь понагоните сюда людишек — глядишь, кто-нибудь из зверолюдей… — Конструктов, — торопливо поправил священник. — Политкорректно говорить — конструктов. — Хорошо: кто-то из конструктов унюхает для себя еще одного бедолагу, и шансов подобраться к богатствам планеты станет больше? — Идея верна. Но почему — бедолагу? Господин Алфэйос был груб или как-то иначе вас обидел? — Святой отец, вы его хер видели? Хотите такое себе в зад пусть даже и в интересах родины? — с солдатской прямотой спросил Рис, и увидел, как священник потупился. — Вот то-то. Лишь в одном Риса не обманули. Ухаживал кентавр за ним действительно красиво. Водил в рестораны и картинные галереи, гулял с ним в парке, снисходительно позволяя прокатиться у себя на спине. Руки Фей больше распускать себе не позволял. Жениха не обнюхивал. Зато буквально задаривал подарками. В основном это были ювелирные украшения одно другого дороже. И все, как назло, такие, что Рис, принимая их, краснел так бурно, что неизменно приводил свою «лошадку» в трепет. А как не краснеть, если это были то новая спица в член, украшенная изумрудами «в цвет глаз милого Риса», то затычка в зад к ней в комплект, то украшения в проколотые уже соски? А еще они с будущим супругом… говорили. Рис и не думал, что от этого процесса можно получить столько удовольствия. Фей много рассказывал сам: о том, что видел, что испытал, что осмыслил. Много расспрашивал жениха. Рис рассказывал, иногда сильно увлекаясь, часто смеялся, еще чаще изумлялся и любопытствовал. Рядом с Феем он чувствовал себя убогим неучем, который ничего в своей жизни толком не видел, кроме казармы и плаца. Но ни разу будущий супруг, который, как неожиданно выяснилось, был старше Риса на добрый десяток лет, не дал ему почувствовать свое превосходство. Рис и не заметил, как сблизился с ним, стал ждать встреч, а после расставания продолжал осмысливать новое и интересное, услышанное от кентавра. В заду и уретре уже так не пекло от вставленных в них инородных предметов, собственный вид в зеркале тоже смущал все меньше. Жизнь налаживалась. Но вид здоровенного абсолютно черного елдака супруга, который так и притягивал к себе взгляд Риса, по-прежнему выбивал у него почву из-под ног. Как ЭТО поместится в нем? Прецеденты, вообще, были? В живых после подобной, прости господи, «любви» кто-то остался? «И какой дурак решил, что размер не имеет значения?» — горевал Рис, уронив голову на коленки, словно Аленушка у пруда. Точно не Аффтар. Эта подлюка хоть и подгадила Рису изрядно своими гнусными идеями по части фасончика местной одежды, до такой глупости все-таки не докатилась. Рис боялся и даже не стыдился этого. Часто возникали пораженческие мысли о том, чтобы удариться в бега, дезертировать. И пусть родина, если ей это надо, сама ложится под Фейку. Но отступать было некуда. Дальше космопорта не убежишь, а там его возьмут тепленьким прямо за голый зад. Недели за три до свадьбы к Рису в комнату наведался как всегда безбожно раздетый священник. С набором разноразмерных резиновых хуев и с литровой банкой смазки. Пояснил: — Для растяжки. А то ведь, не ровен час, в первую брачную ночь порвет. Могу стать, так сказать, проводником на этом тернистом пути. Дело-то богоугодное. Рис, который в этот момент лениво жевал печеньку, от неожиданности подавился. Но, прокашлявшись, от помощи отказался. В грубой форме. Тем же маршрутом — в пешее эротическое путешествие — был отправлен и господин посол, сунувшийся было к Рису со сходным предложением: чисто из любви к родине помочь освоить азы анальной мастурбации. Прикинув последствия, Рис предпочел пихать себе в зад резиновые члены самостоятельно. К этому моменту бабы у него не было уже месяцев пять, не меньше. И как ему доходчиво объяснил все тот же сука-дипломат, не будет уже никогда — кентавры измен не терпели. И такого понятия как развод у них просто не существовало. Засада. — А как же маленькие кентаврятки — наследники рода? — поинтересовался он как-то все у того же посла. — Я-то ему деток не рожу, как ни тужься. Через жопу оно только у омегаверсов получается. — У него детки уже есть. Конструкты предпочитают заводить их не от партнера, а в лаборатории, из пробирки. Так легче сохранить генетическую линию и проще улучшить или изменить данные, — безразлично пожал плечами посол и ушел, оставив Риса в шоке и с четкой картинкой перед глазами: вот они с Феем выходят из храма после бракосочетания, и вокруг капрала Сидорова (или к этому моменту уже Сабир-Нахшитигаля?), обряженного почему-то в платье с узким лифом и широкой юбкой колоколом, тут же начинают скакать маленькие генетически улучшенные лошарики с криками: «Мама, мама!» Картинки — видимо, следствие спермотоксикоза — вообще в последнее время посещали Риса все более красочные и, как правило, предельно непотребные. И когда они настигали его во сне, Рис неизменно просыпался в лужице собственной спермы. В точности как в подростковом возрасте. Причем если поначалу все его «мокрые» сны были сугубо гетеросексуальными, то потом… Потом все чаще у дам, которых он в своих похабных видениях пялил во всех мыслимых и немыслимых позах, неожиданно появлялись широченные плечи, остроконечные уши и лицо будущего супруга. Интересно, а ему будет позволено присунуть «лошадке» в ее черный зад?.. Или без вариантов по гроб жизни придется подставляться самому?.. То, что его знамена неудержимо окрашиваются в голубые тона, Рис окончательно понял после того, как неожиданно для себя кончил, засаживая в себя здоровенное дилдо, про которое святой отец сказал, что оно ближе всего по размеру к «оригиналу». Тому, что продемонстрирует Рису в брачную ночь его супруг. И ведь поначалу ничто не предвещало подобный судьбоносный перелом! Рис тупо имел себя в зад, пошло хлюпая избыточно нанесенной смазкой, внезапно представил себе, как с тем же звуком в него будет входить член Фея, одновременно задел внутри себя какую-то остро среагировавшую на прикосновение точку… И все. Кончил. Как последняя блядь. Со стонами и закатыванием глаз. Забрызгав спермой собственное брюхо и постельное белье. И при этом даже не притронувшись к предмету своей особой мужской гордости! Только от голубых фантазий и резинового хуя в жопе. Святой отец, с которым Рис от безысходности поделился своим падением, епитимью накладывать не стал, а напротив искренне поздравил его. Более того, предложил отметить это дело, и в подпитии сболтнул лишнего, пожаловавшись, что «вот Кен — господин, блин, посол — сколько его, сучку ненасытную, не еби, анальный оргазм получить не может». Потом, конечно, опомнился, и стал говорить, что совершенно не то имел в виду, но Рис-то, хоть и был уже пьян до изумления, оправданиям этим не поверил. Зато теперь у него появилась новая эротическая фантазия. Высунув от усердия кончик языка и зажмурив глаза, Рис всаживал себе поглубже и при этом представлял, как святой отец, зажав подол своей прозрачной сутаны подбородком и наскоро освободив член от «чехольчика» и спицы, буравит упругий зад господина посла, также предусмотрительно избавленный от затычки. Был и еще один вариант: Рису представлялось, как эти двое играются друг с другом при помощи уже знакомых ему черных искусственных елдаков (ведь где-то святой отец их взял и вряд ли при этом бегал в секс-шоп). Это возбуждало. Но без рук, анально, Рис по-прежнему кончал лишь от одного: от извращенных мыслей о будущем супруге. Следующий шаг на пути в бездну разврата Рис сделал в тот момент, когда понял, что хочет в момент анальной мастурбации видеть себя со стороны, словно бы глазами Фея. В результате он перебрался со всеми своими резиновыми хуями непосредственно к зеркалу. Он ложился к нему ногами, раздвигал их, прижимая колени к животу и принимался вставлять себе, увлеченно глядя на то, как самый толстый и длинный фаллос — черный, сука, как елдак у его будущего мужа — размеренно то скрывается в его теле, то выходит, таща за собой нежную шкурку у входа. Было стыдно, но заводило так не по-детски, что Рис теперь не мог заснуть, если не кончал подобным образом. Кончал, а потом некоторое время лежал без сил, меланхолично размазывая по животу теплую сперму и растравляя себе душу самоедством: дошел; что бы друзья армейские сказали, увидев; что бы мама подумала, узнав — ыы-ы-ы-ы! За день до свадьбы господин посол торжественно принес к Рису в комнату свадебный наряд, доставленный от жениха. Спица в член — неожиданно толстая. Пробка в анус — тоже совсем не мелкая. «С тонким намеком на весьма толстые обстоятельства», — подумал Рис мрачно. Золотая сетка на мотню, украшения на соски. И корсет. Почти как у господина посла. Рис представил, как будет выглядеть в нем — брутальный волосатый самец с пудовыми плечищами профессионального солдата весь в кружавчиках и утянутый как девочка — и долго нервно ржал. — Так положено, — пояснил посол. — Ваш статус меняется. Вы теперь будете законным супругом и смените знак Земли на клановый знак Сабиров. И очень удачно, что волосы хоть немного отросли. Теперь можно будет украсить и их. — А фата? — поинтересовался Рис, продолжая разглядывать корсет, весь усыпанный драгоценностями и обшитый тончайшим кружевом. — Хоть под ней спрятаться… — Обязательно! Она будет подарком уже со стороны Земной Федерации. По традиции. Не волнуйтесь. Церемония прошла в центральном храме Новой Эллады. Торжественно и очень красиво. Молодожены обменялись плагами, а потом долго слушали козлоногого священнослужителя-фавна, который что-то такое блеял про верность, заботу и долгую совместную жизнь. Рис стоял рядом со своим супругом, привыкал к новой, еще более крупной затычке в заду и рассеянно думал о том, что собственную свадьбу представлял себе несколько… гм… иначе. Ну никак ему не виделся он сам в роли невесты, в длинной до пола фате из ручной работы кружева, с голым членом и задницей, украшенными золотом и самоцветами. И с перспективой первой брачной ночи, проведенной с конским членом в жопе… Судьба, бля… Фей был обходителен и тактичен. Выстукивал вокруг грустного Риса копытами, отводил фату и наклонялся, чтобы заглянуть в лицо, волновался сам, но при этом нашептывал в ушко супруга всякую успокоительную дребедень, называя его то котиком, то деткой, то заинькой. За что чуть не получил от перенервничавшего солдата в морду. Со стороны Земной Федерации на церемонии присутствовала толпа каких-то важных торгашей, господин посол на пару со святым отцом в парадной кружевной сутане и, к ужасу Риса, его армейский командир. Отводя глаза, тот сообщил, что командованием Рису Сидорову присвоено внеочередное воинское звание гефрейт-капрал. — Пусть засунут его себе в жопу так глубоко, что и мой супруг своим генномодифицированным хером не достанет, — пожелал Рис. Командир глянул на него, как-то странно сморщился и вдруг захохотал громко и непристойно. Рис подумал-подумал — и присоединился. Отсмеявшись, полковник резко посерьезнел и спросил: — Ты вообще как? — Родина сказала: «Надо»… Вперед на мины, медали будут… — А если серьезно? Рис отвел взгляд и вдруг улыбнулся светло. — Мне, наверно, повезло. Он неплохой мужик. Ну, в смысле кентавр. Честный, заботливый. Интересно мне с ним. И любит он меня, кажется. Так что, если сегодня ночью он меня не заебет насмерть своим этим дрыном, думаю, у нас все может сложиться. Командир молча толкнул Риса кулаком в плечо и удалился, присоединившись к остальной части делегации. Рис проводил взглядом его поджарые волосатые ягодицы с мелькающим между половинок плагом и усмехнулся. Чего только в этой жизни не увидишь! Голожопый полковник с пробкой в заднице посреди главной городской площади — только ради этого стоило выйти замуж за коня. На застолье молодожены оставаться не стали. Рис слишком нервничал, чтобы есть. Супружеская спальня встретила их тишиной и полумраком. Фей лично освободил Риса от всех украшений, оставив на нем лишь корсет, и, целуя, принялся подталкивать к относительно невысокому крепкому постаменту в центре, на котором, похоже, Рису и предстояло лишиться своей анальной невинности. — А ты? — спросил Рис, оттягивая этот момент. — Так и будешь со спицей в члене и с затычкой в заднице? — Поможешь? — шепнул Фей. Рис не отказался и вскоре впервые взял в руки член мужа — черный, тяжелый, толстый. — Боюсь его. — Я аккуратно. — А себя трахнуть дашь? — Хочется? — Да. — Не дам. — У-у-у… — Сегодня надо твои страхи развеять. Доказать, что не суждено тебе, муж мой, умереть голубым героем, павшим на поле сражения от конского члена. Рис хихикнул и позволил поставить себя раком. Фей оказался любовником опытным. Его руки, язык и губы творили чудеса. Рис задыхался, елозил и стонал, умоляя. И вскоре допросился. По бокам от его опущенной на руки головы стукнули крупные копыта, а ощутимо горячая головка члена уперлась Рису прямо в самую сердцевину его стремительно голубеющей натуры. Фей надавил. Рис вскрикнул. — Выдыхай. И расслабься. Так ты меня раздавишь. Больно. — Это ему больно! А мне?! — И тебе. Потому и говорю — расслабься. Рис повздыхал, повозился и… расслабился. Настолько, что не сразу сообразил, что немаленькое достоинство Фея полностью погрузилось в него. А затем все было даже лучше… Нет, НАМНОГО лучше, чем с искусственным хуем. Фей был страстным и искусным. Его громадный член двигался так крышесносно, так правильно, что не прошло и пяти минут, как Рис забился, закричал и кончил, сжимая Фея внутри себя. — Сладкий. — В морду дам. — Ну не горький же. — Ты не пробовал. — Кстати, ты тоже. Это надо исправить. Ты оказался таким торопышкой, мон шер, что я не успел. Так что давай, помоги супругу. — Жеребец озабоченный, — ворчал Рис, сползая с постамента. Между ног сразу потекло что-то теплое. Рис глянул с испугом — нет, не кровь. Смазка, мать ее, с которой заботливый Фей, как видно, переборщил. Пипец! Кому сказать! Из его развороченного зада текло, как у какой-нибудь суки во время течки, а он сам добровольно пробирался между ног здоровенного коня, чтобы усладить его минетом! Извращенец! Зоофил! «И это было только что во мне и, более того, я от этого кончил?!» — завопил кто-то внутри Риса, когда перед его носом закачался огромный черный член мужа. Рис усмехнулся не без гордости и осторожно лизнул его. Противно не было. Но и сладко тоже. — Соленый и горький. — Зато весь твой. Даже головка поместилась во рту с трудом, но Рис понимал, что если удастся довести мужа до финала так, то его собственный зад останется целее. А потому старался — лизал, сосал, причмокивал и вскоре был вознагражден пряной струей в самое горло. — Так и захлебнуться можно! — Извини, — Фей вытащил Риса из-под себя и поцеловал в губы. Сочно, затягивающе до головокружения. Может, у кентавров в слюне афродизиак какой? Иначе чем еще объяснить то, что член у Риса снова стал наливаться и твердеть? Нацеловавшись, Фей оторвался от супруга и прижал его голову к своей груди, прямо туда где под гладкой теплой кожей билось его большое сердце. — Я не спросил, хотя должен был. Слишком увлекся. Что бы ты хотел в подарок к нашей свадьбе? Рис скривился. На эту тему господином послом с ним было проведено столько бесед. Столько сказано слов и дано наставлений. Ведь все затевалось именно ради этого ритуального вопроса, который неизменно сопровождал каждую свадьбу на Новой Элладе. Рис отстранился. Задумчиво почесал грудь. Обошел Фея с тыла. Огладил, пощупал, хлопнул сразу двумя ладонями. — Табуреточка понадобится. — В смысле? Рис отодвинул хвост, запустил пальцы в анус мужа и довольно прижмурился, почувствовав, как там тесно и горячо. Сказал: не дашь? Ага, так я тебе и позволил. — Здоровый больно вымахал. Не допрыгну. Так что в качестве свадебного подарка я желаю табурет. Ну и, естественно, твой фантастический черный упругий зад для комплекта. Ух как я его!.. Фей нервно дернул хвостом. Рис похабно осклабился. А что? Лигериевые рудники? Космическая экспансия родины? Экономические интересы и выгодные контракты? Вот прямо сейчас и ни минутой позже? Да ебись они… конем!