***
— Погибшие отдали жизнь ради будущего. Они не увидят его сами, но стали теми ступенями, по которым человечество поднимется в новую жизнь. Мы скорбим о них, о невыразимой утрате их близких, но помним, что смерть наших братьев и сестер не была напрасной, и мы никогда не забудем их подвиг. Прошу почтить погибших минутой молчания. Когда прозвучало последнее слово Эрвина, всхлипы, то и дело раздававшиеся в толпе, исчезли. Не слышался даже скрип снега под сапогами. Солдаты Разведкорпуса застыли, приложив кулак к сердцу. В такие дни они ощущали общность даже больше, чем в те, когда отправлялись в экспедицию. Во время разведок бойцы были командой, легкой делимой на составляющие части, на личности, но на похоронах все было иначе. Будто один большой организм лишился части себя и оплакивал её, стоя перед скудными останками. Целую минуту порывы колючего ветра не хлестали по их щекам, обмороженным слезами. Целую минуту они дышали в унисон, и сердца отбивали один ритм, уходящий глубоко в землю. Но вот шестьдесят секунд миновало, оставляя по себе неясное чувство, похожее на то, когда приляжешь днем на минутку, а, проснувшись вечером, открываешь глаза и не понимаешь, кто ты и где находишься. Мэй зажмурилась, чтобы не позволить слезам, щипающим веки, прорваться наружу. Её всегда трогали подобные события, хотя сегодня она и не скорбела о ком-то определенном. Небо огромным белым куполом распростерлось над ними, такое осязаемое, что рядовой на секунду показалось, будто она в ловушке. Морган качнула головой, словно в попытке вытряхнуть клаустрофобные мысли из головы. Хорошо, что штаб находится не на холме, иначе она бы увидела стены, плотным кольцом сжимающие мизерный клочок пространства, на котором они отчаянно пытались жить, как мыши в клетке. Знают ли мыши, что им не выйти? Лучше бы не знали. Иначе чувствовали бы себя, как рядовая. Грудь сдавила тревога, мешающая сделать вдох, и разгоряченный воздух в легких совсем не сочетался с отмерзшими от холода ушами. Эрвин заговорил вновь, на этот раз о вопросах более приземленных, и девушка вздохнула с облегчением. Его речи всегда сплетали их между собой быстро и так крепко, что когда она заканчивал говорить, и нити между солдатами рвались, боль была почти физически ощутимой. Он стоял на трибуне, подобно древнегреческому изваянию бога, непоколебимый, будто вытесанный из мрамора. Ветер даже не осмеливался трепать его пшенично-белые волосы, но зато отыгрывался по полной на шевелюре капрала, маячившего поодаль. Мэй не удержалась и задержала взгляд на танцующих прядях дольше положенного. Что они скажут друг другу? Тогда они так и не поговорили, оглушенные случившимся, но когда-то ведь все равно придется. Леви повернул голову и посмотрел на Морган, но она тут же принялась блуждать взглядом по затылкам стоявших впереди солдат. В этот момент Эрвин закончил говорить, и все стали расходиться. Мэй повернулась к Элли, лицо которой изрезали дорожки остекленевших слез. Рядовая без слов обняла подругу, чувствуя как её напряженное до предела тело, медленно размякает в объятиях. Картер отказывалась говорить о разведке дольше минуты, и Мэй не хотелось лезть к подруге в душу. Она знала, что Элли обязательно все расскажет, если только то, о чем она молчит, не истерзает её раньше, чем она решится им поделиться, возложив часть груза своих воспоминаний на Мэй. — Простите, что прерываю, — раздался рядом голос Ханджи, — но, мисс Морган, можно вас на секунду? Мэй отлепилась от Элли и подошла к Ханджи, стоявшей рядом с Леви. Мужчина прищурившись посмотрел на царапину, красующуюся на щеке девушки. Она поежилась и потупилась вниз, на носки сапог, утопающие в снегу. — Разведкорпус будет очень благодарен, если ты разнесешь письма с соболезнованиями родственникам погибших. Слова Ханджи звучали как просьба, а не как приказ, и Мэй почувствовала некое подобие воодушевления, зашевелившееся в груди. -Конечно, когда я могу за ними зайти? — с готовностью отозвалась она. — После обеда, только не опаздывай, — последние слова Ханджи уже произносила на ходу. Леви проводил её взглядом и повернулся к Морган только, когда убедился, что та их не услышит. — Что с лицом? — коротко спросил он. Видимо, думает, что на приветствия и вежливости уже можно не растрачиваться. — Поцарапалась во сне, — пожала плечами Мэй, так словно подобное случалось сплошь и рядом. Она старалась, чтобы её голос звучал, как можно обыденнее, и не выдавал волнения, разбегающегося под кожей. — Бурные у тебя сновидения, Морган, — отметил Леви, и уголки его губ сардонически дернулись. Если бы он только знал. Люди, похожие на шарнирных кукол, и чернеющая рука Тома Джонсона все время стояли у неё перед глазами. Она даже, казалось, ощущала землю под веками, режущую глаза, и пыталась её сморгнуть. Со стороны это наверняка было похоже на нервный тик, но Мэй и раньше не особо переживала о том, что о ней думают люди. Если теперь они посчитают рядовую сумасшедшей — пускай. Им все равно не понять, что ростки страха, просачивающиеся наружу, не сравнить с его хитросплетениями внутри. Разве могла она представить, что её тело сможет уместить в себе такие запутанные джунгли паники? Мэй настолько погрузилась в свой сон, что не сразу заметила, как капрал чуть наклонился к ней, всматриваясь в глаза в ожидании ответа. Девушка выровнялась и вздернула подбородок, отгораживаясь от него, закрываясь от проницательных глаз, на радужке которых мягко колыхалась седая туча, зовущая открыться, признаться во всем и наконец-то почувствовать облегчение. Но она не могла, не имела права втягивать его в это. Кончики его ушей забавно порозовели и, пожалуй, это было единственно человеческим и живым в его образе. Леви весь был из ровных линий, так словно каждый день рисовал себя заново в зеркале. И разве могла она добавить что-то свое в эту картину? — Мне приснился кошмар, — сказала она и умолкла, но Леви не проронил ни слова, продолжая ждать, и она поспешно добавила: — Не хочу об этом говорить. Мужчина заложил руки за спину и ответил: — Скоро тебе перестанут сниться кошмары, Морган. Мэй в недоумении насупила брови. Разговор становился все более странным. — Перестанешь спать вовсе, — пояснил мужчина и, не прощаясь, двинулся к штабу. Через несколько секунд его прямая, как клинок, спина, скрылась в толпе солдат, все ещё теснившихся во дворе.***
— Куда же они подевались? — Ханджи усиленно копалась в горе чертежей и документов, громоздившейся на столе. Одна стопка опасно накренилась, и Мэй едва успела её поймать, прежде, чем бумаги белоснежными хлопьями разлетелись по полу. — Спасибо, у меня тут полный бардак, как видишь, — с извиняющимся видом пожала плечами майор, и добавила, подмигнув: — Не то, что у капрала, правда? Мэй неловко улыбнулась, не зная, что ответить, а Ханджи, видя её реакцию, громогласно рассмеялась. — Не тушуйся, со мной шутки не так плохи. Ах, вспомнила! — она всплеснула руками и ринулась к шкафу. — Я положила их наверх, чтобы не потерялись. Майор потянулась к торчащему белому уголку, и как раз в этот момент в дверь постучали. — Войдите, — громко произнесла женщина, одним ловким движением сгребая в охапку письма и передавая их рядовой. — Майор, нужна ваша подпись, — вошедший солдат протянул ей лист бумаги. — Мы хотим заказать в городе дополнительные детали у кузнеца. Если заменим их, установки вновь будут в полной боевой готовности. Майор кивала, пробегаясь глазами по тексту. Мэй переминалась с ноги на ногу, сокрушаясь тому, что Ханджи и солдат со своей дурацкой бумажкой застыли на входе, и ей никак не протиснуться мимо. — Разве кузнец не может так привезти нужные детали? — внезапно поинтересовалась рядовая. Ханджи перевела на нее взгляд и несколько раз удивленно моргнула прежде, чем ответила: -Нет, конечно. Любой гражданский должен получить разрешение на пребывание на территории Разведкорпуса. А чтобы привезти что-нибудь в штаб или вывезти из него, нужно письменное подтверждение. Сюда даже картошку не доставить без разрешения начальства. Но доступ сюда имеет достаточно большое количество людей. Ты только взгляни. Ещё и список родственников, навещающих пострадавших в этот раз длинный. С этими словами Ханджи показала Мэй таблицу, разбитой на множество граф, в которых значилось, кто и зачем пришел в штаб. В крайней колонке красовались подписи тех, кто разрешил этим людям войти. — Вот и все, — некоторое время спустя объявила майор, выведя размашистую подпись, которая заняла не одну лишнюю клетку. — Морган, не забудь через полчаса отдать письма рассыльному, он будет ждать внизу. Можете оба быть свободны Дверь за ними оглушительно захлопнулась, и солдат быстро зашагал прочь. Мэй прищурилась от солнечного света, падающего из окна. Как странно, утром не было ни намека на солнце, но вот оно размытым диском лениво потягивается в небе. Свет был мутным, как будто с беловатым налетом. Девушка выглянула в окошко и с удивлением обнаружила на заднем дворе повозку Уилла, запряженную Персиком. Его гладкая каштановая шерсть лоснилась в золотистых лучах, а из ноздрей вылетали клубы пара. Возле лошади стоял незнакомый молодой человек в теплой куртке. Мэй сперва нахмурилась, а потом вспомнила, что во время их последней встречи Уильям рассказывал ей о том, что нанял помощника. Но неужели этот тщедушный юноша способен дни напролет таскать ящики с морковкой и свеклой? Она смерила молодого человека скептическим взглядом. Он поочередно постукивал ногами по заледенелой земле в попытках согреться и с интересом оглядывался вокруг. Мэй оперлась локтями о подоконник и приблизилась к стеклу, стараясь получше разглядеть его лицо, скрытое за густой челкой, но он никак не желал повернуться так, чтобы ракурс стал удобней для рассматривания. Мгновение спустя из двери кухни вышел помощник повара с несколькими пустыми ящиками. Они начали о чем-то говорить, но Мэй не могла расслышать ни слова, как бы сильно не напрягала слух. «Интересно, кто дал Уиллу разрешение привозить в штаб продукты?» — подумала Мэй, и её осенило. — «Значит, вот как преступники влезли тогда в ночь торжества! Они были в списке тех, кому можно войти. Но там ведь полно людей, мне вовек их всех не проверить. Хотя, думаю, это вряд ли чьи-то родственники, значит нужно сосредоточиться на тех, кто прибывает сюда с какими-то доставками. Где же добыть листок за прошлый месяц?» Мысли вертелись в голове с бешеной скоростью. Мэй выпрямилась, невидящими глазами сверля шершавые щетки елового леса, тянущегося за забором. Она понимала, что теперь в своих поисках ей придется быть куда осмотрительнее. Больше нельзя явиться в их гнездо и начать расспрашивать пьяного соучастника. Дальнейшая судьба болтливого подельника ей уже была известна. С ним не просто не церемонились. Над ним надругались. И в случае неудачи её ждет не лучшая участь. Люди, способные таким образом поступить со своим сообщником, врага превратят в порошок без малейшей оглядки. Она передернула плечами, когда распухшая черная шея бликами мелькнула перед глазами. Сколько должно пройти времени прежде, чем эта картинка помутнеет и сотрется из памяти? Изображения тускнеют быстро, но вот тактильные ощущения и звуки не меркнут никогда. Мэй ощущала себя картой, на которой люди не гнушались оставлять свои метки. Ей все ещё порой слышался последний вопль Джеймса, уже не человеческий, не родной. Рука, которой она взяла оторванный палец, уже два дня периодически чесалась. Но не все оставляли ей на память страх и горечь. Об этом свидетельствовали губы, вибрирующие, даже когда она не думала о том, что случилось. Во всем водовороте сумасшедших ярких событий, затягивающих её все глубже, это было пожалуй самым обескураживающим. Его руки на собственной талии можно было ощутить по щелчку пальцев. Мэй облизнулась. Вдох, выдох, и он вновь касается, обжигая кожу через ткань рубашки. Девушка закрыла глаза и выгнула спину, впиваясь ногтями в каменный подоконник. Касание казалось почти реальным, ещё мгновение, и он прижмется к ней всем телом, наплевав на то, что они находятся посреди освещенного коридора прямо напротив кабинета Ханджи. Эта мысль отрезвляющим ушатом воды вылилась на голову, заставляя вернуться в мир, где Мэй тут же вздрогнула от порыва ледяного сквозняка, гуляющего по зданию. Она нехотя открыла глаза и, забрав письма с подоконника, поторопилась прочь. Любопытно, какую картину она представляла со стороны? Надеясь, что никто её не видел, Мэй завернула за угол. -Ой! — девушка почти отпрыгнула назад, столкнувшись с объектом своих недавних фантазий. Леви сложил руки на груди и подбоченился, окидывая взглядом девушку. Её губы, все ещё влажные, тут же приковали его внимание. Рот приоткрылся, глаза распахнулись в ужасе так, словно он застал её за чем-то непотребным. Заметила ли она его? Наверняка нет. Если бы заметила, то смутилась бы ещё больше. Мэй не позволила бы ему увидеть себя такой уязвимой. Расслабленной, погруженной в себя, не запертой за неловкостью, которая лентой скользила между ними. Она стояла, откинув голову, демонстрируя ему и только ему беззащитную молочно-белую шею и натянутую, как струна спину. Но вот она вновь закрылась, спряталась, и Леви не знал, как выманить её обратно из норки. Мэй стояла перед ним, сжавшись в кулак, не понимая, что делать дальше. И капрал тоже не понимал. За спиной был большой и тяжелый багаж опыта, но с таким же успехом он мог быть мальчишкой, потому что рядом с Морган весь опыт становился ненужным грузом, тянущим назад, мешающим действовать по наитию. Он шагнул вперед, но она тут же пискнула: — Простите, письма надо передать рассыльному. Мэй помахала конвертами перед его лицом, как бы желая добавить веса своим словам. Пытаясь доказать, что она не сбегает. Леви кивнул, и Мэй рванула прочь, оставляя его в флере своего тонкого нежного аромата, расплескивающегося в воздухе с каждым взмахом её волос. Мэй семенила по коридору настолько быстро, насколько позволяли правила приличия. Она кивала знакомым, которые будто подкарауливали её за каждым поворотом. Рядовой мерещилось, что они все понимают. Даже не забежав за верхней одеждой, девушка мчалась вниз. Она затормозила лишь у главного входа, на мгновение замешкавшись, когда увидела у блок-поста на воротах Элли, которая беседовала с каким-то солдатом, держащим за уздечку лошадь. Его широкое загорелое лицо светилось доброжелательностью. Мэй хотела было подойти к ним, но затормозила и пригляделась. Элли кивала и улыбалась, склоняя голову набок, отчего её кудри мягко пересыпались в сторону. Картер сложила ладони в умоляющем жесте и по кукольному затопала ногами. Солдат рассмеялся, обнажая ровные белые зубы, а затем кивнул, словно соглашаясь. Элли отреагировала бурной радостной жестикуляцией. Когда солдат сел на лошадь и миновал блок-пост, блондинка повернулась, и заметила Мэй, внимательно наблюдающую за этой картиной. -Ты чего здесь делаешь, да еще и без накидки? — Элли подошла ближе, на ходу снимая с себя перчатки. В отличие от трясущейся, как осиновый лист Морган, она была тепло укутана. — Жду рассыльного, чтобы письма отдать, — Мэй шмыгнула носом и с благодарностью натянула перчатки на окоченевшие руки. — Кто это был? Она кивнула на отдаляющуюся фигуру. — Ах это! — Элли махнула рукой и закатила глаза. — Дерек, он получил увольнительную на несколько дней, и я попросила его достать мне кое-что в городе. — Ты хорошо его знаешь? — полюбопытствовала Мэй. -Не особенно, — ответила Элли и уточнила: — Мы познакомились сегодня утром. — И что же тебе нужно в городе? — не унималась Морган. Заложив руки за спину, она заглянула подруге в глаза. -Духи. У меня кончились, — просто объяснила Элли. Картер использовала одни-единственные духи, которые было трудно раздобыть. -И он не отказался поехать за ними на другой конец города? — в голосе Мэй проскользнули нотки зависти. -Я тоже удивлена, — кивнула Картер. — Спросила, хоть и сомневалась, что он согласится, но… Мэй не дала ей закончить и в сердцах воскликнула: — Научи меня этому! -Чему этому? –удивилась Элли. — Чтобы когда я прошу, мне тоже хотели духи привезти невесть откуда, понимаешь? Мэй принялась расхаживать со стороны в сторону, увлеченная новой идеей. Нужно стать такой, как Элли, чтобы перестать превращаться в памятник неловкости рядом с Леви. Это был один жалкий поцелуй, случившийся в порыве глупости, нельзя позволить этому событию отнимать у нее язык при каждой встрече с капралом. -Ты же всегда говорила, что ты за честность и все эти женские штучки пахнут манипуляциями, а? — в недоумении спросила Элли. Она изумленно уставилась на подругу, но через мгновение на её губах расплылась хищная улыбка. — Или у тебя кто-то появился? Мэй скривилась и фыркнула: -Нет у меня никого, просто я тоже, может, хочу, чтобы мне к ногам бросали непомерно дорогие духи? -Эй, я вообще-то отдам ему деньги! — блондинка ткнула подругу в бок. — Но так уж и быть, прощу твою колкость, но только на этот раз. И научу тебя, бездаря, даже если ты не хочешь признаться, ради кого все затеяла.