***
Рядовая сидела на ящике за магазином Уилла, глубоко дыша. От слишком частых вдохов у неё кружилась голова, но девушка не могла остановиться. Ей казалось, что тот воздух испачкал её, она теперь вся в смерти, хоть этого никто и не замечал. Кто-то пришел к Тому домой, устроил погром, связал и пытал хозяина. Зачем? Но, главное, что Том сказал своему мучителю? Вполне может быть, что его наказали за какой-то проступок, никак не связанный с их тогдашней встречей в трактире, и Мэй очень сильно на это надеялась. Тем не менее, сделавший это человек, не убрал следы. Более того, он оставил столько улик, что его вполне могли засудить на смертную казнь дважды. Но вот странно — в доме не было ничего, имеющего отношение к работе Тома Джонсона. Не было и никаких следов обычной жизни: личных писем, бумаг, даже жалкого списка покупок. Когда удалось справиться с истерикой, Мэй излазила гостиную и спальню вдоль и в поперек, стараясь поменьше смотреть на тело. Она не исследовала одно — его карманы. Мысль о том, что придется касаться вздувшейся плоти отдавалась дрожанием под коленками, и рядовая решила, что не готова пойти на такую жертву. Убедившись, что ловить в доме покойного больше нечего, она тщательно проверила, не наследила ли где и выбралась наружу. Но даже вымыв руки под колонкой и тщательно протерев подошвы сапог, Мэй ощущала пыль опасности, затаившуюся на ней. Она была повсюду: под ногтями, в карманах и даже в волосах. Девушка шла по улице, боязливо озираясь вокруг, словно убийца поджидал её за углом. Ей чудилось, что все прохожие, краем глаза смотрят на неё и косо улыбаются. Они все что-то знали. И собирались хорошенько повеселиться, выплясывая демонические танцы в кошмарах, которые её предстояло увидеть во сне сегодня ночью. Рядовой не хотелось признаваться, но она понимала, тело Тома и отсутствие любых бумаг говорит о том, что кто-то знал, что сюда придут и будут искать. Наглядное свидетельство. Картинка в книжке для детей. Не ходи на речку без взрослых, ты можешь утонуть. Не играй со спичками, не то устроишь пожар. Не лезь в это дело, не то сдохнешь. Рыжеволосая вздохнула и помассировала точку между бровями. У неё начинала болеть голова. -Эй, Мэй-Мэй! Ты чего здесь сидишь? Она перевела взгляд на Уилла, держащего в руках ящик, наполненный картофелем. Парень поставил его на пол и, поправив очки, двинулся к рядовой. Поднявшись, она обвила руками его спину. Широкие теплые ладони друга мягко опустились ей на спину. -Я вижу, гипс тебе уже сняли, — даже не глядя на него, Мэй могла с уверенностью сказать, что Уильям ласково улыбается, глядя ей на макушку. — Можно и так сказать, — пробормотала Мэй ему в рубашку. Она осторожно освободилась из объятий и взглянула в лиственно-зеленые глаза друга. -Может, зайдешь? Она не могла вспомнить, когда они в последний раз нормально общались с тех пор, как она вступила в корпус разведки, а Уилл взял в руки управление магазином. Но вот они говорили как прежде, старательно стирая время, протянувшееся между ними. Уильям угостил рядовую булочкой с чаем и, пока она усердно пыталась проглотить хоть кусочек, рассказывал смешные истории о странных клиентах. Мэй прыскала со смеху, когда нужно было смеяться, но все же замечала, что в своих рассказах он сознательно избегает говорить о чем-то важном, рябью пробегающем в его взгляде. Она не могла его судить, ведь делясь своими новостями, умалчивала об очень многом, и не сомневалась, что от Уильяма это не укрылось. Мэй всегда хотела оставаться честной с друзьями, но молчать — это ведь не лгать, правильно? С тех пор, как она вступила в корпус разведчиков, между ними пролегла слабая тень раздора — Уильям никак не мог смириться с тем, что подруга добровольно избрала для себя эту участь. Рядовая же обиделась, что он так низко оценивает её способности, считая не более чем кормом для титанов. Они говорили об этом лишь однажды, и беседа завершилась на повышенных тонах. До этого между Уиллом и Мэй никогда не было серьезных разногласий, они не привыкли принимать то, что у другого может быть иная точка зрения, и не зная, как обсуждать эту тему, старательно обходили её стороной — Если хочешь, тебя могут подвезти, — предложил Уилл, когда Мэй собралась уходить. — Ты обзавелся личным извозчиком? — Морган вскинула бровь. — Или наймешь его специально для меня? — Яда тебе не занимать, — парень с улыбкой покачал головой. — Но, так и быть, я не обижусь. Мой магазин доставляет овощи в штаб, как раз сейчас за ними должны заехать. Кстати, я нанял помощника, он с минуты на минуту придет, чтобы разгрузить ящики. Хочешь познакомиться? Мэй взглянула на золотящиеся в закатных лучах черепичные крыши и решительно покачала головой. -Разведчики должны уже вернуться. Мне надо их встретить, — она посмотрела на Уилла, мысленно умоляя, чтобы он не спросил зачем ей это надо. — Хорошо, тогда в следующий раз, — миролюбиво ответил брюнет и спустя мгновение, взъерошив волосы на затылке, добавил: — Береги себя. -Обязательно. Мэй крепко его обняла и двинулась на выход. Она протянула руку, чтобы взяться за ручку, но как раз в этот момент звякнул колокольчик, возвещающий о приходе посетителей, дверь открылась, и в магазин вошел невысокий молодой человек, закутанный в плащ. Девушка извинилась, пропуская его, и торопливо выбежала из здания, не заметив, как он проводил её долгим взглядом из-под густой челки.***
На главной дороге было не протолкнуться. Несмотря на мороз, хватающий за кончики пальцев, люди толпились на улице и высовывались из окон, запуская в дома холод и запах смерти, обволакивающий разведчиков и волнами набегающий на горожан. Серое от страха лицо Элли она увидела первым. Никаких ранений на Картер не было, и Мэй сперва выдохнула с облегчением, но тут же заметила, как неестественно руки подруги сжимают поводья. Пшеничная прядь выбилась из высокого хвоста и понуро повисла вдоль щеки. Девушка невидящим взглядом уставилась на черную гриву лошади. Морган помахала ей, но когда подруга не подняла глаз, позвать её не решилась. Обещая себе поговорить с Элли позже, она пробежалась глазами по толпе, выхватывая оттуда Эрена, едущего на одной лошади с Армином Арлертом, голова которого была обмотана бинтами. Она неосознанно искала одного человека. Знала, что не в праве требовать поддержки от кого-либо из друзей, но ей хотелось быть согретой хотя бы взглядом, хотя бы словом, пусть даже совершенно не относящимся к тому, что её тревожило. Но Леви не было. Ни рядом с Ханджи, отчего-то выглядевшей очень счастливой, ни возле Эрвина, кивающего знакомым лицам в толпе. За солдатами на лошадях следовали телеги с раненными и повозки, накрытые простынями, исполосованными кривыми красными узорами. Она была уверена, что среди пострадавших он вряд ли может быть, а среди мертвых и подавно, но страх, ещё не уснувший после насыщенного дня, сдавил желудок железной хваткой. Мэй сжала пальцы под широкими рукавами накидки, и как гусыня, вытянула голову, всматриваясь вдаль. Сердце, колотившееся в горле, вдруг замерло. Он вел прихрамывающую лошадь, неторопливо двигаясь почти в самом конце колонны. Почти цел, если не учитывать просочившийся кровью порез на руке, чуть повыше локтя. Девушка сделала глубокий вдох, внезапно заметив, что не дышала все это время, и в этот момент он встретился с ней взглядом. С тех пор как они переглянулись утром, Леви постарел ещё на тысячу лет, и если бы мир видел его душу, то сейчас бы поводья держал сгорбленный старик. Элли отойдет от шока и поделится с Мэй своим страхом, но капралу не с кем разделить увиденный ужас. Он в толпе, но один. Совсем один. Можно ли ему помочь? Густо-серые тени под глазами мрачно отвечали, что нет, нельзя. Глубокая складка меж бровей согласно поддакивала, но рядовая не видела их, она смотрела лишь в его глаза и широко, от всей души ему улыбнулась. На лице Леви не дернулся ни один мускул, в то время как память усиленно рисовала её портрет. Рыжие волосы, пылающие огнем в красных солнечных лучах, и лицо, будто подсвеченное изнутри. Мир вокруг нее поблек, прошедший день исчез в морщинках вокруг золотисто-карих глаз. Она улыбалась, а мир молчал, и это было прекрасно. Они столкнулись часом позже возле лазарета. Леви шел за лекарствами, чтобы обработать плечо, а Мэй отправилась к миссис Калаган, желая предложить свою помощь. Все-таки её мама была медсестрой, нередко помогающей людям прямо у себя дома, и рядовая умела обращаться с больными. Она чувствовала себя бесполезной последнюю неделю, и теперь изо всех сил стремилась что-то делать. К тому же, оставаться в комнате, наедине с оплывшим лицом Тома Джонсона, застывшем на внутренней стороне век, было просто невыносимо. Она хотела выйти, хотела что-то делать и быть с кем-то рядом, лишь бы не сойти с ума. Миссис Калаган вместе с доктором и другой медсестрой метались среди пациентов, не имея ни одной свободной минуты. Капрал решил взять лекарства и заняться раной самостоятельно. Ему не хотелось отвлекать их своим пустяковым порезом, но миссис Калаган, как и многие другие, была преисполнена уважением к Леви и его особому отряду. Поэтому, увидев мужчину на пороге лазарета, она поспешила к нему. — Здравствуйте. Дайте мне, пожалуйста, каких-нибудь антисептиков и, может, бинт, — попросил Леви. — А что у вас? Дайте, я посмотрю, — женщина помахала рукой, подзывая его ближе. Она открыла дверь в пустующий кабинет врача. -Не стоит, это мелочь, — покачал головой капрал. Не обращая на него внимания, она вошла и выжидающе посмотрела на мужчину. -Быстрее, быстрее, у меня ещё куча народу, — миссис Калаган похлопала по стулу. Он нехотя подчинился. Осмотрев порез, медсестра неодобряюще цокнула языком. -Как же вас так угораздило? Рана на вид маленькая, но достаточно глубокая, придется зашивать. Леви и сам не знал как так вышло. Он становился невнимательным. Может, нехватка сна сказалась. Может, что-то другое. Но понятно было одно — нужно усерднее работать, чтобы впредь подобный случай не повторился. — Миссис Калаган, вот вы где! Я уже вас обыскалась, — рядовая без стука влетела в кабинет, сперва даже не заметив полураздетого мужчину. -Закрой дверь, Мэй, — строго сказала женщина. — И где твой гипс? Будь добра объясниться. — Добрый вечер, — рядовая изо всех сил пыталась не пялиться на голый торс Леви. Она усилием воли перевела взгляд на медсестру и продолжила: — Это длинная история, сомневаюсь, что у вас есть время её слушать в такой-то неразберихе. Хотела помочь с ранеными. Я же вам рассказывала о маме, и лишние руки в любом случае не помешают. Миссис Калаган несказанно обрадовалась. Она проворно подошла к шкафчику и, доставая оттуда медикаменты, затараторила: — Как все удачно складывается! Швы накладывать умеешь, так ведь? — не дожидаясь ответа, она продолжила: — Капралу как раз нужно наложить маленький шовчик на руку, справишься? Морган и Леви одновременно посмотрели на медсестру. Та обернулась, встреченная их недоумевающими взглядами. -Ну, так что? Мжй неуверенно кивнула. Леви протестующе замотал головой. -Позвольте, я лучше сам, — быстро произнес он. — Сами наложите швы? Бога ради, прекратите, — миссис Калаган хлопнула ладонями. — Мне нужно бежать¸ и, да, постарайтесь справиться поскорей, доктору скоро понадобится кабинет. -Пойдем ко мне, Морган, — сказал Леви, как только она скрылась за дверью. Он накинул рубашку с окровавленным рукавом и поднялся. — Чего ты так уставилась? Ищешь скрытый смысл? Мэй моргнула и бросилась собирать разложенные на столе принадлежности. Даже в коридоре стыдливый румянец отказывался покидать щеки, и Леви искоса глядя на раскрасневшуюся физиономию, оценивающе прищурился, словно встретил Мэй впервые. Её лицо, увиденное тогда, по приезду в город, все не выходило из головы. Весь день за стеной, наполненный напряжением и потерями, отодвинулся на задворки сознания. Он обещал о себе напомнить, но обожженный светом её лица, со скулежом отполз назад, во тьму. Капралу казалось, что он принял какое-то наркотическое средство, увидев её. Яд, усыпляющий воспаленный мозг, тек по венам, и он готов был ему поддаться, лишь бы не возвращаться мыслями за стену. Лишь бы бессмысленные ухмылки титанов и топот их огромных ног не преследовал в ночных кошмарах. Лишь бы мертвые товарищи не рассматривали остекленевшими глазами, проклиная за то, что он жив, а они нет. Но он уже знал, что делать с голосами, вопящими в голове. Перед дверьми кабинета Мэй остановилась в ожидании. Она явно бывала здесь слишком часто и теперь, войдя в очередной раз, по-свойски отодвинула документы и принялась проворно раскладывать лекарства и бинты. — Не терпится оставить на мне ещё одну метку? — поинтересовался Леви, заметив, как быстро она действует. — Может, это вам не терпелось пораниться, чтобы я оставила ещё одну метку? — ответила рядовая, не поворачиваясь. По спине пробежал холодок от его оценивающего взгляда. — Садитесь вот сюда. Игла в её руках кружилась легко и ловко. Пальцы едва касались белой, как бумага, кожи, туго натянутой на крепких мышцах. Леви пристально наблюдал за сосредоточенным выражением её лица. — Что ты делала сегодня в городе? — как бы невзначай осведомился он. — Встречала экспедицию, — не отвлекаясь от дела, ответила Мэй. -Я уж подумал, что опять напивалась где-то в забегаловке, — поддел её Леви, выжидая ответную реакцию негодования. Но её не было. -С чего вы взяли? — все так же невозмутимо накладывая мазь, спросила девушка. — Очень уж счастливо ты улыбалась. Или это ты меня была так рада видеть? — наконец-то задал он интересующий вопрос. Пальцы, обмакнутые в мазь, в нерешительности застыли за миллиметр от кожи. Она наконец-то взглянула на него. На дне густо-карих глаз плескалось что-то смутно знакомое, но Леви никак не мог понять что именно. Она посмотрела на тщательно зашитую рану, потом вновь перевела взгляд на мужчину. -Пожалуй, так и есть, — произнесла она, словно впервые пробуя на вкус правду. Подушечки пальцев вновь коснулись свежего шва, но он не ощутил боли. -Вот и все, — сказала Мэй, закончив перевязку. — Лекарства я отнесу к миссис Калаган. Она сгребла оставшиеся бинты и мази в кучу и направилась к выходу. Её остановил тихий властный голос. — Когда ты вернулась пьяная после отбоя, мы не успели кое-что закончить. Девушка обернулась и взглянула на Леви. Тот стоял возле стола, все ещё не одетый. — Вы могли бы сделать скидку на то, что я сегодня спасла вас от потери крови и обойтись без нравоучений, — Мэй склонила голову набок, неловко улыбаясь. — Раз ты так просишь, — сказал Леви и в два шага преодолел разделявшее их расстояние, — то у нас кроме этого, есть ещё одно незавершенное дело. Он стал почти впритык, дыханием опаляя её ресницы. Мужчина положил руки на плечи Мэй, и под их тяжестью она ввязла в деревянный пол. Девушка хотела было что-то сказать, но как только открыла рот, первые звуки, еще не ставшие истинным негодованием, утонули, накрытые его губами. Все произошло так стремительно, что Морган не успела опомниться, а мужчина уже опустил руку ей на талию, притягивая ближе. Его язык нахально проник ей рот, пытаясь дотла выжечь остатки возмущения. Он целовал её жадно и требовательно, слишком быстро, слишком не так. Она задыхалась от этого, не желая мириться с жалкими крохами удовольствия. Мужчина зажал её в тисках своих ладоней, лишая возможности пошевелиться, но Мэй не собиралась уступать грубой страсти, рвущейся из него. Леви прикусил ей губу, и девушка отняла руку от груди и схватила его за шершавый подбородок, удерживая на расстоянии. Кожа губ пульсировала сердитыми пчелами, а щеки чесались, исколотые его щетиной. -Хватит… — начала она, но Леви коснулся её подбородка, проведя пальцем по нижней губе. И это нежное, почти невесомое движение отдалось мурашками по телу. Она подалась вперед, навстречу, уловив в его всегда бесстрастном взгляде, что-то живое и очень личное. Когда-то его затоптал здравый смысл, затолкал на глубину, оставив истекать кровью. Теперь же оно впервые за долгое время подняло голову, не веря, что никто его не прогонит. Сталь глазах Леви расплавилась, жгучей патокой затекая во все закоулки её сознания и уничтожая на своем пути последние отголоски здравого смысла. Мысли с криком сгорали под этим напором, превращая Мэй в дрожащее обнаженное чувство, беззащитное и распахнутое перед ним без малейшей опаски и стыда. Та, другая Мэй, способная думать, испугалась бы и закрылась, но она провалилась в бездну. Мази и бинты с тихим «дзынь» упали на пол. Но Леви словно не слышал, все пять чувств сосредоточились там, где подушечки пальцев касались его челюсти. Мэй положила ладони ему на щеки, нежно провела по ним большими пальцами и притянула к себе. Их губы мягко соприкоснулись, и она едва не рухнула вниз, пронизанная разрядом тока. Из груди вырвался слабый выдох, когда он вновь скользнул языком в её рот, на этот раз щекочуще нежно, чувствуя, как она отвечает почти невесомым влажным движением. Он прижал её к себе так близко, что ощущал, как колотящееся в её груди сердце, стучит в одном ритме с его собственным. В голове стало непривычно тихо.