Кофе в постель

<очень много пены, много действий и эмоций, всё только чтобы добраться до правды>

— И в который раз ты оказываешься не права, — усмехнулся Бартелби, заглядывая в яму, не столь глубокую, как чудилось. — Четверг, — с серьёзным видом сообщила Локкет, перевешиваясь за край ямы и вглядываясь в то, что́ лежало на дне. — Осталось четыре дня, считая сегодняшний, — вздохнула Флора, её сверкающий наряд исчез, а рот, словно сам по себе, растягивался в зевке. — Возьмём яйцо и пойдём за кораблём? — Мы не успеем, — Локкет села на ладонь Бартелби, потирая висок ключом. — На другую сторону планеты не перебраться пешком за четыре дня. — Но я, — зевнув, Флора покачала клубок из морфикса, — всё равно сплету колыбельку. Движения её рук были плавными и быстрыми, полотно из магических нитей создавалось крепкое и мягкое, уютное и тёплое — подходящее для драконьего яйца. Флора, как единственная, кто обладал настоящими конечностями, нежно подняла его и опустила в колыбельку… не совсем, конечно, кровать получилась, скорее похожая на кенгуриную сумка. Но яйцу было удобно там, по скорлупе пробежала волна лёгкого, маленького пламени. — На холоде оно быстро погибнет, — угрюмо бросил лорд Бартелби, снимая пиджак и накидывая его на Флору с сокровищем. — Нужно уходить отсюда, и срочно. — Двигаться куда-нибудь… — пробормотала Локкет, нашла себе новую ездовую макушку и отпустила дёргающийся, дрожащий от нетерпения ключ. Он сразу кинулся влево, но остановился возле уснувших вповалку солдат, поджидая пикси, фею и библиотекаря. Они побежали следом, только Флора зевала, разбивая тишину сонной гробницы. Ключ трепетал от возбуждения, желания ворваться в замо́к и открыть его, сделать что-то привычное, но ведущее к новым ощущения. Скрытая от других дверь была совсем рядом, разве он мог удержаться. Любопытный… Но на другую сторону перейти смогли двое. Локкет и Флора попытались вернуться, но стена Пикси была сурово металлической и незыблемой, да и очертания створок пропали, ключ вернулся к спокойному, холодному состоянию. Девушки вздохнули, пикси отправилась к сёстрам коротким путём — сквозь стены; Флора поспешила к семечку Розы, зная, что для него созданы лучшие условия, — а где один ребёнок, там и второму место найдётся. Пиджак Бартелби остался там же, где и сам лорд, расплылся по стене огонёчками, не в силах преодолеть притяжение планеты. Он вернулся в рассеянное состояние, успел поклониться Королю Домино, прежде чем его опять затянуло в библиотеку, но теперь Бартелби знал, что сможет выйти, хотя бы в гробницу, если вновь соберётся. Правда… вряд ли библиотекарь так скоро покинет своё место, ведь он не очень-то любил «приключения». Флора добралась до зала с пульсирующим семенем Розы, вывела старинную, с клавиатурой панель из стены и, морщась и зевая, набрала несколько комбинаций, создавая инкубатор и подходящие условия для драконьего яйца. Но стоило положить его, всё ещё в морфиксовой колыбельке, на полупрозрачное дно специального ящика, как он загорелся красным, развернул силовое поле, не позволяя опустить яйцо. Флора недоумевающе дёрнула носиком, ткнула локтем в появившееся окно и со вздохом положила сокровище в новый инкубатор. Так и не разобравшись, почему первый вариант не подошёл, она свернулась вокруг семечка, зевнула и уснула. Морфиксовые ленты легонько стянулись вокруг яйца, и расслабились, словно обняли, и ручейком выскользнули из инкубатора, и словно впитались в руки Флоры. На мгновение в сумрачном зале сверкнуло розово-клубничным, но вскоре всё вновь покрылось тенями. — Сколько мы можем дать ей? — бормотала Диджит, вышагивая перед сёстрами, словно генерал. — Сколько угодно, — прорычала Пифф, пиная тумблер рядом с большой красной кнопкой, — мы не можем покинуть орбиту. Застряли на ней, словно Луна. — Что́ нас держит? — Я не знаю… — Пифф упала на спину, раскинув руки, прокатилась почти к краю управляющей панели, но затормозила головой о прямоугольную кнопку. — Не знаю, не чувствую, не вижу, и никто здесь не понимает! — Через нестабильные порталы не уйти? — Тьюн вновь была серьёзна, казалось, эйфория от возвращения тела прошла, но феечка то и дело сплетала пальцы. — Нет, — Локкет опередила Пифф и, покрутив ключом, осторожно положила его на специальные крепления, прижала провода к клеммам и пустила энергию. — Слишком близко к планете, — ключ дёрнул ручкой, и феечка вернулась к штурвалу, — Домино заберёт его себе и перенаправит куда-нибудь не туда. — Какая разница? — зевнув, спросила Чатта, — нам бы только убраться отсюда, а потом снова через нестабильный портал к следующей планете. — Не получится, — вновь покачала головой Локкет, — чтобы воспользоваться порталом от Домино, нужно будет спуститься на землю, но нас не пускают, ни вниз, ни вверх. — Но мы не можем торчать здесь, пока не умрём, — вспыхнула Чатта и, надувшись, скрестила руки на груди и отвернулась. А после упала на спину и скатилась к Пифф, там уже лежали Диджит и Амур, надеясь, что кровь прильёт к голове, мозг заработает сильнее и решение найдётся. — Спросим у наших пассажиров, — Диджит обернулась к Локкет и улыбнулась. — О, да… — хихикнула Чатта, переглянувшись с Амур, — представляю, как феи будут наш корабль толкать. — И сзади такой, — феечка любви замахала руками, — шлейф из пыльцы… — А Гелия своим хлыстом будет к астероидам подтягиваться, — и болтушка с купидоном захихикали, хватаясь друг за друга. Кристалл бдела у кофемашины, Фиона перебирала костяшки маджонга. Авалон и Гелия исследовали морфикс, но тот лишь урчал, когда в него попадало электричество, и обиженно ворчал на кислоту — но иначе никак не реагировал, с великим спокойствием притворяясь тем, кем он, собственно, и был — необыкновенной стороной волшебства. Мужчины уже определили, что морфикс в некотором смысл разумен, но ни состав, ни способ общения так и не смогли уточнить. Но они не сдавались. Пикси появились впятером, связанные рукопожатиями, сквозь пол, а Тьюн вошла по-человечески, через дверь. — Локкет? — принцесса застыла, не замечая, что новая порция кофе переливается. — Локкет? — Гелия стянул очки, отпихнул морфикс, похожий на холодец, и шагнул к феечкам. — Где Флора? — Спит в «детском саду», — сосредоточившись, Локкет связалась с кораблём и определила, что́ делала хранительница Линфеи. Кристалл и Гелия переглянулись, и принцесса спешно покинула кофейную комнату. Специалистов многому учили, и добыча информации преподавалась отлично… а способности Кристалл к исцелению вполне могли пригодиться в другой комнате. Но, к счастью, не понадобились: Флора на са́мом деле спала, спокойно и безмятежно, и твёрдость пола ей не мешала. Кристалл проверила своё семечко и заглянула в светящуюся ячейку, подивилась драконьему яйцу, которое пикси выводила из анабиоза, и осела на пол, всхлипывая. Но́ги не держали. Как Флора и Локкет вернулись? Почему исчезли и куда? Что делали в той неизвестности и из-за чего столь устали?.. Вопросы, вопросы… а будить не хотелось. Кристалл потёрла лицо, вздохнула, закрыв глаза, и досчитала до десяти. Выдохнула. Качаясь, поднялась и устроила Флору удобнее, еле сдерживаясь, чтобы не присоединиться к ней. Только сейчас принцесса поняла, как устала. Но ответы узнать хотелось, потому пришлось успокаиваться и, зевая, идти обратно. Что Кристалл и сделала, недовольно облизывая губы, морщась от горечи кофе, оставшейся на них. Вернулась она и, вздохнув, рухнула в своё королевское кресло рядом с Гелией. Фиона и Авалон выглядели сосредоточенными, настороженными. Амур, Чатта, Диджит и Пифф висели вниз головами, словно полупрозрачные человекоподобные летучие мыши. Локкет собирала цепочку из ключей и тыкала ими в длинную коробку с замочными скважинами, то ли игралась, то ли делала что-то важное. Тьюн вдохновенно играла на мандолине. — Насколько я помню, — Кристалл поставила локти на подлокотники и скрыла рот за соединёнными ладонями, — корабль останется целым до воскресенья. А сейчас… — Четверг, — тихо подсказал Гелия. — И шансов выбраться отсюда у нас нет, — Локкет подняла голову и грустно покачала ею, пряча глаза, но продолжая подбирать ключи к замка́м. — Вы давно знакомы с Королём-Королевой?.. — Откуда ты знаешь о нём? — вскинулась Фиона, подозрительно щуря глаза. — Где ты летала, раз встречалась со всякой шушерой?! — Повелитель Стражей Омеги достаточно хорош, чтобы привечать меня на своей планете, — отрезала Кристалл, и внимательно посмотрела на Диджит, и повторила свой вопрос. — Лет десять, не больше, — покачала головой она. — Но мы не сможем призвать его сюда, и он не заберёт даже вас с Домино. — Он одарил нас… чем-то, — Кристалл дёрнула ворот платья и потёрла большим пальцем под ключицей. Вспышка снежно-голубого на мгновение ослепила всех, Гелия зашипел, прижимая ладонь к своей татуировке. — Это может помочь? Фиона поднялась, оттолкнула устремившихся к принцессе пикси и, величественно склонившись над крестницей, скрупулёзно, каждую ниточку и точку, осмотрела Дар Омеги. Татуировка мерцала, светилась и искрилась, словно покрытая инеем. От неё явственно веяло холодом. Диджит пролезла под рукой Фионы, бросила один взгляд на рисунок и, покачав головой, полетела к сёстрам. — Он не активируется здесь, — узнав, в чём дело, сообщила Локкет, — только на… Земле?.. Быть не может. — Феечка бросилась к принцессе, взглянула на мрачное выражение лица крёстной и предпочла лично убедиться. — На земле? — уточнил Авалон, сплетя косичку из морфикса и прикрепив её к своим волосам — над виском. Ему хотелось заняться хоть чем-то… — То есть на поверхности планеты? Так повторите своё перемещение — и дело с концом. — На Земле, — закатила глаза Тьюн, — не на Домино. — Кто будет называть планету так? — фыркнула крёстная и покачала головой. — Мы всё равно не попадём ту… Мелодичная капель, пронёсшаяся по всему кораблю, остановила её. По стенам зазмеились салатово-зелёные полосы, вспыхивали, дрожа краями, кругляши. Двери торжественно отворились, и продудел кто-то (а не Тьюн) величественный марш. Пикси переглянулись и исчезли из комнаты для совещаний так быстро, что даже обычной пиксельной пыльцы не осталось. Люди переглянулись и поспешили следом. Даже вопросов не было, куда идти, зелёненькие полоски на стенах трансформировались в стрелки с крылышками и указывали путь. И вёл он в «детский сад»; уже завидев знакомую дверь с эмблемой в виде скрещённых погремушки и волшебной палочки, Кристалл бросилась к ней, страшась увидеть смерть. Пикси висели над огромным полупрозрачным ящиком, окутанном пламенем. Впервые шестеро феечек казались единым целым: их тела перетекали друг в друга, разбиваясь на нечто туманообразное в местах соединений. Тьюн светилась. Кристалл резко остановилась, выдохнула, шипя, и торопливо, но шагом подошла к Флоре, обнимающей Розу. Разве кто-то другой мог её взволновать? Пикси переговаривались, и пока Гелия, присев возле возлюбленной, искал её пульс, Авалон и Фиона рассматривали инкубатор… — Это всего лишь яйцо, — паладин посмотрел на слившихся в многорукое многоголовое существо пикси. Ему виделись сотни малахитовых ноликов и единичек, но вряд ли это был код, скорее… ширма, — отчего такой шум? — Драконье яйцо, — Фиона не верила своим глазам, но подзатыльником одарить Авалона не забыла. Паладин отлетел к стене. — Откуда? — Не просто яйцо, — Тьюн подлетела ближе и села на край инкубатора, который не просто помогал дракончику вылупиться, но ещё и размораживал, выгоняя проклятый холод Домино, — а последнее… его не должно быть здесь. В вашем мире только Великий Дракон есть, никого поменьше. — И он вылупляется, — пикси наконец распались, Диджит осторожно, с некой материнской любовью смотрела на яйцо. — Точнее, просто просыпается, — Локкет села рядом с Тьюн, — он уже достаточно взрослый, скорлупа ему не нужна. — Он? Не она? — Фиона шагнула назад, взмахнув юбками. На ней было длинное, по-цыгански яркое платье, но несмотря на многообразие красок, крёстная выглядела бледно. — Сердечками ведь ни один парень своё убежище не украсит?.. Кристалл и Гелия посмотрели на них, стены перестали зеленеть, свет помутнел — корабль готовился принять нового пассажира. И всё случилось как-то быстро и просто, крышка инкубатора отошла в сторону, пикси поднялись вверх, Авалон поднялся, Фиона наклонилась чуть вперёд, не желая пропустить фантастическое зрелище. А дракончик пробил скорлупу и квакнул, оказавшись в пересечении десятка взглядов. Девушки, все, одновременно умилились. Протяжное «ах» разнеслось эхом по Пикси и, отбившись от дальних стен и затвердевшего морфикса, перешло в глухое гудение двигателей. Планета отпустила корабль… теперь её последний житель согреется. Дракончик не делал ничего подозрительного или огнеопасного и вообще вёл себя как любопытный человеческий ребёнок, сразу же попытавшись покинуть инкубатор и разбросать скорлупу по все-е-ей комнате. Его маленькие крылышки на ощупь были мягкими, а нос, словно у собаки, холодным. Дракончик, как выбрался, сразу же подошёл к Кристалл и, усевшись на пухлую попу, ткнулся головой ей под руку. Принцесса пересела так, чтобы собой заслонить семечко, и гладила ласкового дракончика, пока он урчал. Минут через десять ему надоело и он встал, неловко покачнулся и шагнул к Флоре, не проснувшейся даже из-за таких потрясений. Дракончик лёг рядом, покрутился, притираясь к ней бочком, и довольно вздохнул, когда фея-хранительница его обняла. Он сладко зевнул, закрыл голубые глазки и снова погрузился в сон, но теперь с каждым вздохом окутывался дымом. От тёплого влажного воздуха волосы Флоры завивались. Чатта и Тьюн призвали в «детский сад» несколько кресел и диванов. Никому не хотелось уходить от такого чуда, будить Флору казалось опасным из-за огнедышащей ящерки, а без неё Пикси никуда бы не полетела, несмотря на то что планета дала добро. Но направленных взглядов не выдержала сама фея, села с закрытыми глазами, зевнула, сжав дракончика, словно мягкую игрушку, и посмотрела на Кристалл и Гелию. И улыбнулась. — Что́ произошло? Вы смогли завести корабль? — она наклонила голову и прислушалась к едва слышимому гудению. — Дайте мне час, и я надену эту штуку на голову. Флора рассмеялась и взглянула вниз, только сейчас заметив «соседа по сну». Дракончик взвякнул и обхватил её за руку, положив на предплечье голову, словно на подушку. — Он настоящий? — прошептала она, неверяще касаясь жестковатой чешуи на спинке. — Самый, — улыбнулась Пифф, — что ни на есть настоящий. Осторожнее! — Нам нужно убираться скорее? Ведь так?.. — уточнила Флора, поднимаясь и подхватывая дракончика, словно ребёнка. — Принесёте фуражку сюда или она только на мостике действует? — Должна сработать и так, — Диджит вместе с Тьюн выскочили за дверь, а Флора, покачивая дракончика, села между Кристалл и Гелией. — Рассказывайте. Принцесса положила голову ей на плечо, парень поцеловал в висок, и полился незамысловатый рассказ о борьбе и попытках уговоров морфикса, о странном поведении пикси и их уходах от прямых ответах, о неуклюжем паладине, обливающемся каждый раз приворотным пятисекундным зельем на глазах Фионы, о морфиксе, меняющем воду в кранах на себя… о, в основном, о розовом активном веществе. Они не говорили, что чуть не стёрли ИскИн со всеми его воплощениями, что пара уничтоженных залов из-за них, а не из-за проклятья, что всё ещё тянет в сердце и холодеет в желудке… и хочется проверить тем сканером Тьюн, что перед ними их любимая Флора, а не обманка (из морфикса). Где-то между «а эта штука лихо впитывает пангалактический грызлодёр и становится ярко-красной» и «мы скучали» Флора наморщила лоб, а когда и это не помогло, пододвинула фуражку, убирая с глаз. И замерла, ощупывая жёсткий край и козырёк, заморгала. — Диджит, — скованно, напряжённым голосом прошептала Флора, — ты надела её на меня. — Да, — феечка зависла перед ней и непонимающе посмотрела в пустые, испуганные глаза. — Фуражку? И её не нужно включить как-нибудь? — Она уже работает. — Нет… нет. Дракончик повернулся и пыхнул кинжально острым огнём, чуть не опалив Флоре брови, и вдруг открыл глаза, голубые-голубые, пронзительные, знакомые — Что? Ах, ты проснулся… — умилённо произнесла фея, поглаживая его по макушке. Дракончик встал на задние лапки, протянул передние, обхватывая Флору за шею и уткнувшись своим лбом в её. Из глаз посыпались искры, хранительница Линфеи рухнула в межзвёздье, не успев заметить совершенно ошарашенные лица людей и пикси и остывающие крупицы на диване, её одежде и дракончике. Потусторонняя мелодия забега́ла в уши, проникала сквозь них в тело и долбилась изнутри, сотрясая руки-ноги и внутренности барабанной дрожью. Голова в то же время оставалась ясной. Флора открыла глаза и отклонилась, поднимая руки: на коленях, обнимая её за шею, сидела первая, красноволосая незнакомка. Золотистое лицо было близко-близко, но теперь виделись глаза — яркие, сверкающие, словно сапфиры. — Ты дракон? — глупо хлопая глазами, спросила Флора, пытаясь выползти из-под улыбающейся феи. Та кивнула и шагнула в круг, сжимая протянутые к ней руки. Брюнетка и сиреневоволосая смотрели точно на Флору и их раскрытые ладони… она несмело положила свои поверх, скользнула пальцами по запястьям и перехватила руки так, чтобы стало удобнее. Они запели, и звёзды вторили им светом. Они пошли в пляс, и планеты сходили с орбит, чтобы стать для них кольцами. Они улыбались друг другу, впервые разговаривая (без слов), а галактики разлетались в дальние края, отдавая им пустоту. Они освещали тьму, и Флора становилась такой же золотистой, полной магии и цельной… Дракон толкнула бедром подругу слева, подняла руки над головой — все повторили за ней — и всё потонуло в горячем-горячем, не обжигающем, но неимоверно тёплым, как любовь, пламени. Флора открыла глаза. На коленях сидел знакомый зеленоватый дракончик с рыжей гривой и рисунком в виде сердечек по чешуе. Он… она подмигнула, а Локкет сказала: — Место назначения — Земля. — Там есть рейсы до Линфеи? — хрипло произнесла Фиона, нежно, но твёрдо держа Авалона за руку. — О, нет, — усмехнулась Диджит, — земляне только-только собственную орбиту используют, даже эру гипердвигателей не прошли. — И ты предлагаешь нам остаться здесь? — хмыкнула Кристалл, угрожающе посмотрев на крёстную. Когда Фиона расстраивалась, то сыпала пророчествами чаще обычного, и это не считая обязательных разрушений. — Спуститесь с нами, — пожала плечами Диджит, — развеетесь. Вспомните старину. — Куда спуститесь? — в голосе Фионы появились рычащие нотки: она устала, переволновалась, вляпалась в розовое желе и какие-то древние тайны — а ей предлагают «развеяться». — Вам сто́ит привести себя в порядок, отдохнуть немного, — мягко произнесла Тьюн, поднимая ладони, — потому что… — На Тир Нан Ог пускают только избранных, — с широкой улыбкой закончила Амур и завертелась, не в силах сдержать радость. Они закончили… это последняя планета в пути, найденном Пифф, а значит, именно здесь они все… все двенадцать… То, что Амур не помнила практически ничего о Земле и Старших феях, хранящих Белый Круг, ничего не значило: столько лет прошло с тех пор, как пикси свободно ходили меж звёзд, а память не совершенна — Амур чувствовала, что они вышли на финишную прямую. И, может чуточку эгоистично, но хотелось первой почувствовать… себя. — Я в душ, — шепнула Флора на ушко своей любимой Розе, — присоединишься? — и одновременно она ощупывала коленку Гелии. Дракончик спрыгнул и, косолапя, прошёл к креслу, засыпанному подушками-сердечками, собираясь напрыгаться всласть. Через пару часов, всё ещё в четверг, двадцать шестого квартрября **№@ года от создания Галактического союза, Фиона, Кристалл, Гелия, Флора и Авалон собрались в зале с огромными иллюминаторами и управляющей панелью. Пикси летали, словно объевшиеся медовухи шмели, работали споро и ловко, даже вездесущий морфикс преисполнился важности момента и усиленно пах клубникой. А ещё соизволил отдать кораблик, не цепляясь нитями, лентами, канатами за Флору. С людьми приземлиться решила Пифф, ведь Тир Нан Ог — страна фей и эльфов, страна снов и кому, как не пикси сновидений, проследить, чтобы всё не обернулось кошмаром. Они сели в кораблик, пристегнулись и проверили системы; морфикс на отсутствующем ветру колыхался гирляндами под потолком. Флора надела фуражку, она соскользнула на глаза, как обычно, и перед тем, как вновь встретиться с золотистыми подругами, фея услышала кашляющее рычание (как будто дракон пытался замаскировать смех). Вместо плясок звёзд или щекочущего тепла солнца на пикнике, вместо платьев из туманностей или чётко рассчитанных траекторий астероидов, которые пружинили под ногами, словно сделанные из морфикса, вместо хоровода, когда рука в руке, а крыло к крылу… они вновь удивили Флору. Темнота продолжалась, галактики отступали, но золотистый свет, словно дыхание Великого Дракона, не давал новой жизни. Как будто всё исчезло, но Флора-то чувствовала, что не осталась одна. А может, это было ощущение сопереживающих Кристалл и Гелии, поддерживающих её дрожащее в реальности тело? Но флейта, в мелодии которой сплетались консервативная плавность Тьюн и совершенно сумасшедшая, природная чёткость Миэли и появлялось нечто новое, но верное, казавшееся единственно правильным, вдруг проступила сквозь густой мрак. Длинные чёрные волосы последней не вышедшей на рандеву незнакомки сливались с темнотой и выделялись блеском, как выделяется бархат на ситце. Её тело сверкало золотом, но тьма вокруг была сильнее, проступая сквозь глаза и волосы… и фея оставалась феей, её музыка исцеляла. Глаза́ в глаза, как будто разговор. Фея наступала, а Флора не могла двинуться с места, словно приросла, словно музыка связала её… не связала, а показала, обнажила незримые прежде связи (волшебные, судьбоносные красные нити) с другими людьми — они тянули куда-то вне, и с каждой из пяти знакомых-незнакомых девушек — здесь. Она вспоминала. Полёты с той, что пылала драконьим пламенем, и сама была драконом, и с лёгкостью делила свои крылья и обжигающую высоту. Объятья с гордой и мягкой, бьющей словом и светом — невероятное волшебство. Слова́ той, что всегда могла найти их для других, но не для себя, и боролась, и любила фиалки. Сражения бок о бок с переменчивой, но упрямой, открывающей всё и готовой отдать — и она не знала о клубнике до… И её музыку, её песни и верность. Она вспоминала каждую из них: и рыжую с голубыми глазами, и блондинку с карими, и сиреневоволосую с синими, и шатенку с серыми, и брюнетку с чёрными — и все они были рядом, вот здесь, тут, близко!.. Только бы перетряхнуть память и найти. — Если решишь, можешь ты стать — одной из нас, — быстро, скороговоркой выпалила фея с золотыми волосами. Флора обернулась и, вуаля, подруги стояли на крутящихся кольцах какой-то пузатой планеты, играя на разных инструментах. — Винкс! Только вместе мы сильны, — рыжая и брюнетка, спина к спине, руки на гитарных струнах, делили один микрофон. — Чудеса творить вольны. И всегда устремлены — к победе. — Винкс! Волшебству у нас учись, — подмигнув, шатенка подкинула палочки и Флора поймала их, с лёгким удивлением и безмерной радостью почувствовав жестковатый стул под попой и увидев барабаны, — Мыслям добрым улыбнись. Без оглядки в путь пустись — как ветер. — Если решишь, можешь ты стать — одной из нас, — повторила блондинка. Куда-то исчезли инструменты, но заводная мелодия продолжалась… и Флора почти видела их лица… — Мы волшебницы, добрые феи, — пела сиреневоволосая, словно рассказывая легенду, — И, конечно, нас ждут чудеса. В облаках, — смеялись они вместе, хлопая крыльями, то большими, как у бабочек, то острыми, словно лепестки, то усыпанными кристаллами, то тяжёлыми от Волшебной Пыльцы, то простыми и лёгкими-лёгкими, — Мы летим сквозь пространство и время. Сияет планета, как в сказочных снах, — пела то одна, то другая, то все впятером, вместе, — Мы летим по небу! — Винкс! Только вместе мы сильны, — а Флора только смотрела на подруг, не в силах наглядеться. Как она могла забыть: — Чудеса творить вольны. И всегда устремлены — к победе, — но запеть с ними не могла, горло словно перехватило… лентой из морфикса? — Винкс! Мы от вас недалеко, — мелькали галактики и измерения, перевязанные красными судьбоносными нитями. Отчего-то пахло золотым кирпичом, завёрнутым в лимонную дольку, и морфиксовый воротник скользнул к своей хозяйке, — Мы подружимся легко. Не разлучит нас никто — на свете! — они вновь собрались в хоровод, их ру́ки были тёплыми, настоящими, а крылья сильными, полными магии, как и у Флоры. — Винкс… повсюду хранит путеводная нить, — неторопливо, сладко запели феи, каждая золотистая фигурка вспыхивала пламенем и светом: красным, жёлтым, сиреневым, синим, чёрным. И для Флоры нашёлся огонь в конвергенции — зелёный. — И дарим мы свет — планете. — Мы ведь феи из Винкс! — крикнула Флора, соединяя руки над головой. Блум, Стелла, Лейла, Текна и Муза повторили за ней — живые, знакомые, отдающие и принимающие силу. Они были связаны, они были в конвергенции, они были Винкс. И никто не смог бы противостоять им. — Я найду вас, — прошептала Флора, не отведя взгляда, — чего бы мне это ни стоило. — Поторопись, — улыбнулась Текна, но глаза у неё оставались серьёзными, — у нас осталось четыре дня, считая сегодняшний. — И передай моей пикси, что я люблю её, — подхватила Блум; Стелла, Муза, Лейла и Текна закивали, соглашаясь, выкрикивая имена феечек. Но кораблик приземлялся, а Пифф стаскивала фуражку, и Флора не смогла различить их слова. Она вытерла мокрые щёки, вздохнула и блестящими глазами посмотрела на Кристалл и Гелию. И крепко-крепко поцеловала сначала принцессу, потом специалиста. — Всё, — кивнула Флора Пифф, — я готова. Идём же! В кораблик мягко бились волны, Гелия сошёл первым и на руках отнёс и Флору, и Кристалл, Фиона же плавно, пряменько по воде сошла на берег. На плече Авалона сидела Пифф, сдвигая шапочку на макушку. Сквозь облака пробивался солнечный свет ясно различимыми лучами, поля желтели, сливаясь для взгляда в единую золотую монетку. А где-то вдалеке стояла гора, похожая на нагиню с розовым хвостом и пышной шевелюрой. И та гора, увенчанная башней, как будто смотрела на морскую гладь к горизонту, и веяло такой скорбью и надеждой, что девушки обнялись, а мужчины посуровели, проверяя оружие. — Да, — прошептала Пифф, — эта сила Тир Нан Ог, здесь рождаются мечты и, уходя, не возвращаются. Это остров вечного прощания. — Кто-то же живёт здесь? — наклонилась к ней Флора, путаясь пальцами в прекрасных розовых волосах Кристалл. — Старшие феи, — сквозь зубы процедила Фиона и сплюнула недавно подобранную травинку. — Вы не слышали о них?.. Я так и знала. Дверь кораблика со вздохом захлопнулась, послышался гулкий удар о металл, и перед удивлёнными грустными людьми промелькнула зеленоватая хвостатая попа. Дракончик, прыгая, словно лань, устремился к горе. Всё равно ничего более примечательного и большого на острове Тир Нан Ог не было. Люди побежали следом. — Почему вы не оставили её на Пикси? — кричала Флора, её тянул Гелия, она сама — Кристалл. — Здесь может быть опасно! Дракончик повернул голову и выразительно посмотрел на фею-хранительницу, в голубых глазах вспыхнуло пламя — почему она не узнала Блум в этом обличье? Почему не узнала её прежде, когда училась летать? Почему не поняла, отчего это тянущее чувство в сердце? Авалон и Фиона оглядывались, прислушивались, принюхивались: как бы ни было щедро солнце над Тир Нан Ог, оставались места, в которых могли спрятаться тени. Пифф заметила их напряжённость и, схватив паладина за ухо, рассказала: — Пока Белый Круг цел, — а его очень сложно разрушить — ничто и никто со злыми намерениями не проникнет сюда. Они вбежали на поле из жёлтых мягких кругленьких цветов, ярко пахло мёдом, и сразу защекотало в носу, хотелось чихнуть и чтобы пчёлы не целились. Фиона и Гелия заплели волосы в высокий хвост, Авалон встряхнул крыльями и снова спрятал, а Пифф поднялась чуть выше и, прищурившись, осмотрела цветочное море — дракончика и след простыл. — Мы опять не знаем, куда идти? — вздохнула Кристалл, разминая пальцы; к совместным пробежкам ещё стоило привыкнуть. — И мы потеряли дракончика… — Пифф, словно пушинка, плавно, покачиваясь, опустилась на первую попавшуюся макушку и чуть не утонула в объёмной причёске Фионы. — Слушайте! — крёстная подняла руку, узнавая с первых нот мелодию весёлого, игривого… детского смеха. Женщина заискрилась, схватила Кристалл за многострадальную руку и вкрадчиво, быстро, почти шёпотом произнесла: — Что-то старое, что-то новое, что-то одолженное, что-то синее. Есть два кольца, и ни одно для тебя. Отпустишь её, и всё изменится, — и убежала в сторону ребёнка. Она чувствовала, что там нуждаются в крёстной! Кристалл встряхнула головой, потёрла нывшее запястье, размазывая кровь из трёх царапин на тыльной стороне ладони, и улыбнулась Гелии и Флоре: — Она часто всякое говорит, — принцесса пригладила волосы и моргнула, на мгновение отводя взгляд, — это не всегда пророчества. Догоним? И они вновь бежали. Кроха лет двух-трёх на первый взгляд, увлечённо строила за́мок из земли, дракончик носом подкатывал камушки для стены, а Фиона наклоняла стебли медовых цветов, сплетая косички из них, создавая канаты (по которым в случае чего обитатели замка могли удрать). За́мок всё больше походил на змеинообразную гору с башней и дорогой, хвостом уходившей от подножия к океану. Кристалл шагнула вперёд и замерла: у девочки были длинные нежно-розовые волосы. Фиона улыбалась, смотря на неё, её глаза блестели — всё, как говорили о Волшебных Узах — крёстная нашла новую крестницу. Малютка выкладывала из маленьких камушков, обожжённых драконьим огнём, красивые рамки и арки, длинноносая коричневая собака лежала рядом, сонно смотря на свою хозяйку. Уши лайки стояли торчком, она явно отслеживала движения незнакомцев. — Дракона мы нашли, — вздохнул Гелия, — но зачем мы сюда прилетели-то? — Ищем корабль, — Флора скользнула к нему, обхватив за талию и поставив подбородок ему на плечо, — разбитый или целый, но определённо тот, что похож на наш. — Наш? — А почему нет? — к ним присоединилась Кристалл, не отрывая взгляда от малышки, дёргающей бусы Фионы (о, она всегда навешивала себе на шею чуть ли не десяток). — Мы столько пережили вместе. — Но… — Осталось четыре дня, — синхронно закончили девушки, закатывая глаза. Авалон протянул руку, собираясь забрать Пифф, зная, что крёстная, очарованная новой подопечной, мало обращает внимания на остальных, но лайка зарычала, поднимая голову. — Арти! — громко возмущался женский голос, и расходились волнами золотые пушистые цветы, и вскоре появилась высокая, худощавая фея в длинном зелёном платье, — опять мышь проскочила. Мыши не опасны! Лазурная радуга! Фея взмахнула руками, земля вздыбилась, подкидывая малютку вместе с за́мком и уводя её за спину. Фиона, Кристалл, Гелия, Флора и Авалон оказались заморожены, сплетены лианами, осыпаны колючим, металлическим песком, впивающимся в кожу при каждом движении, а рядом летали угрожающего вида бабочки. — Приветствую тебя, королева Моргана, — Пифф выбралась из пышной причёски Фионы и склонилась в изящном поклоне. Правда, Кристалл показалось, что она свернулась в шар. — Моё имя — Пифф, и я прошу прощения за себя и всех своих спутников, мы не желали нарушить Ваш покой. — Вы вторглись на священную землю, — высокомерно произнесла Моргана, щелчком пальцев затеняя небо, пробуждая гром и молнии, — и понесёте наказание!.. Пифф? — она задрала голову, сурово осматривая феечку, — Пикси? — Да, королева, — Пифф выпрямилась и, качнувшись в воздухе, развела руками, то ли говоря «сама удивляюсь, но это так», то ли, показывая раскрытые ладони, пыталась успокоить Моргану. — И твоя фея здесь? — собака умчалась к за́мку на горе, сопровождая малютку с розовыми волосами. — Я не… нет. Вы знаете её? — Встречались… — повела рукой королева, заметно расслабившись, когда её дочь оказалась в безопасности. Да, пространство и время на Тир Нан Ог менялись, как только им вздумалось бы. — Но вы прислали шкаф, что за дикая шутка? Заберите его и убирайтесь с острова. Промедлите — и не поздоровится. — Где он находит… — Нам нужно поговорить, золотце. О судьбе, — протянула Фиона, взмахнув цветастыми юбками и, танцуя, приблизившись к Моргане, — о летах и вёснах, о детях и будущем. Я — крёстная Рокси! Авалон коснулся ладонью бедра, чувствуя привычную твёрдость кожаной обмотки рукояти. Невидимый, но меч всегда был при нём… и однажды пригодился для усмирения матери, не обрадованной такой вестью. Конечно же, ту женщину не тронули, но показательно разрубленные тыквы с обещанием не повторять древние сказки позволили её убедить, что нет крёстной лучше, чем Фиона. О том, что она обожала пить кровь со своих крестниц (в буквальном смысле), умалчивалось. — Откуда тебе известно её имя? — королева напряглась, вытянулась, словно змея перед прыжком, и зашипела так же, а из высокой травы ей вторили десятки ползучих гадов. — Ваше высочество, — Кристалл прыгнула вперёд, руками разводя сильных и эмоциональных женщин, — пожалуйста, уточните, в каком направлении тот шкаф. Мы заберём его и пойдём дальше. — Дальше? — Моргана внезапно успокоилась и спрятала руки в длинные рукава, как в муфточку. — С моей планеты. — Улетим с Земли, — подтвердила Кристалл, а ветерок, гонявший тучи, спустился к земле, сдвигая в сторону и цветы на воротнике, и цветы на поле. Снежно-голубая татуировка сверкнула, как капля, поймавшая последний луч солнца, — глаза Морганы расширились, удивление и узнавание, казалось, усиливали ветер. — Откуда это у тебя? — величественно спросила королева. — Ты не могла его получить здесь… — не дала она ответить принцессе, — и только этот заиндевевший Инь-Ян так глупо разбрасывается Дарами… вы встречали Короля-Королеву? — Да, Ваше Высочество, — Флора поднесла ладонь, желтоватую от медовой пыльцы, и улыбнулась сквозь пальцы, — он был очень мил. — Это неважно, — Моргана подняла ладонь, останавливая фею-хранительницу. — Я создам для вас портал, он приведёт к шкафу, недалеко пирс, и вы сможете призвать свой корабль. Она покачала головой, щёлкнула пальцами и исчезла. Фиона следила за ней, а потому успела: схватила за руку мать своей крестницы и испарилась вместе с ней. Авалон же не мог оставить безбашенную крёстную, подмигнул брату и взмыл к грозовым тучам. Его золотые крылья сияли, словно солнце, а ориентир был ясно виден. Башня, похожая на нагиню, печально вздохнула, содрогаясь верхними этажами (как пожатие плечами), и вновь посмотрела половиной окон на чистую, безупречную гладь океана. Какие бы штормы ни сотрясали остров, вода вокруг него оставалась безмятежной, и это бы беспокоило башню, но больше ей нравилось вздыхать. Флора подхватила под руку Гелию и Кристалл, Пифф мягко спланировала на среднюю макушку, и они шагнули в фосфоресцирующий портал прежде, чем на их место ударила молния. Тучи набухали, грохотало в поднебесье, словно там кто-то упорно пинал пустые бочки, сверкало и брызжило озоном. Но дождь не шёл. А на пустынном побережье, рядом с дощатым пирсом стоял шкаф. Одна створка бы хлопотала на ветру, но была закрыта вместе со второй, скреплена замко́м. Шкаф немного ушёл в песок, наклонившись вправо, дерево его стен, потолка и пола набухло и потемнело. Водоросли волнистыми кудрями спускались по задней стенке, а сбоку прилепились ракушки и маленькие. Дракончик, яростно хлопая крыльями, приземлился рядом и, борясь с ветром, вцепился когтями в почти свободную створку. Флора ущипнула себя за руку, протёрла глаза. Гелия присвистнул. О, да, это был их шкаф, знакомый до последней щербинки и выемки, и ключ подошёл. Кристалл морщилась, хватая себя за плечи: грозовой ветер, ветрище с моря несли холод и соль. А Флора открыла двери (наполовину) и смело шагнула первой. Темнота внутри рассеялась, когда Гелия на ощупь и по памяти нашёл фонарь. Жёлтый луч выхватывал картины разрушений, как будто убегали из шкафа в невероятной спешке и, судя по слою пыли, было это давно. Яркие краски стенных плакатов потускнели, блески облетели, но… Флора, отмерев, сразу же бросилась на кухню… кофемашина работала. В ней даже оставалось напитка на две чашки, фея наколдовала третью и рискнула предложить старинный напиток. А Кристалл и Гелия осмелились попробовать. Вкус латте — сладкая пышная, густая пена и тонкая прослойка крепкого горячего кофе на са́мом дне кружки — был ясным и свежим. Пифф смахнула пену из чашки Флоры и облизнула палец, решив присоединиться к странному кофепитию. Люди стояли, рассматривая опустевший шкаф, рассеянно переглядываясь и прихлёбывая растворённый в кипятке порошок из молотых кофейных зёрен с молоком. — С Земли пошёл экспорт, — сказала Пифф, разбивая неправильное молчание, — и все сразу полюбили кофе. — Игры со временем? — спросил Гелия, вспоминая Авалона. — Всё шло линейно, — вздохнула пикси, слетая с макушки Флоры, — а потом оказалось, что мы ошибались. Решение, принятое в тот момент, казалось верным, но Легендариум мы уничтожить так и не смогли — всё изменилось, перемешалось, исчезло. — Исчезло… — повторила Флора, задумчиво смотря на стену с открыткой из солнечной Солярии. — Тьюн ведь обрела настоящее тело? Не такая прозрачная, как раньше, с трудом проходит сквозь стены… Гелия! Ты ведь помнишь ту странную пару во Фрути’с? Они носили плащи с капюшоном и предлагали поучаствовать в конкурсе, ты ещё сказал, что девушка похожа на меня, только волосы определённо зелёные. — Мы победили тогда… — проговорил Гелия, поворачивая фонарь в сторону дивана, занимавшего большую часть спальни. — Подержи-ка, — Кристалл перехватила светильник и сразу же направила на Флору. Фея-хранительница убрала верхнюю часть, отворила крышку и выдвинула ящик для белья, в котором между пахнущих сыростью и пылью простынь лежали ростовые куклы в ящиках, похожих на гробы с прозрачными крышками. В том, что вытащил Гелия, лежало тело феечки в облегающем костюме и большом шлеме — всё серебристое и футуристическое. В том, что подняла Флора, покоилась красноволосая малышка в длинном платье, усыпанная розами. Пифф осмотрела каждое, вздохнула, прикрыв глаза, и вылетела на свежий воздух, собираясь призвать кораблик. Гелия и Кристалл нашли крюки и канаты, Флора попрощалась с кофемашиной на всякий случай, они вышли наружу, осторожно вытащив гробы с телами, и приготовили шкаф к погрузке. За Фионой и Авалоном собирались вернуться вторым рейсом. Дракончик недовольно пыхтел, дуя огнём на замерзающие лапки. Больно по обнажённым рукам людей и чешуе в сердечках бил холодный дождь. Гроза набирала силу и злость, долбилась в землю, воду и небо молниями, оглушала громом, её кривило и пучило. И вокруг было темно. Флора надела фуражку, вернула всех на корабль за считанные секунды, сама не заметила, что справилась так быстро. Ведь пела вместе с Винкс… оказалось, что для каждого превращения своя песня. Планеты не водили хороводы тогда, а раскрывались перед внутренним взором, даря свои сказки и легенды о феях, и каждая десятая прославляла добрых воительниц, прогоняющих тьму и страдания. А каждая десятая из этих десятых была про них. Диджит, Тьюн, Амур, Чатта и Локкет встречали в коридоре у ангара. Морфикс розовыми сугробами лежал у стены. Пахло розами, надеждой и озоном. И ростовые куклы оказались чем-то новым (странно осознавать, что путешествовал и жил рядышком с трупами) и подошли. Пифф посмотрела на радующихся сестёр, обняла каждую и пёрышком, пёрышком — слабо и мягко полетела к полу. Чатта и Амур подхватили её и унесли к энергетическому источнику набираться сил. — Вечереет, — вздохнула Тьюн, летя впереди всех. Локкет переговаривалась с девушками, Гелия плёл косу, — а Земля последняя. Что вам сказала королева Моргана? Как вы так быстро нашли? — Это странно, — повторила Флора чуть громче, — она просто отдала нам шкаф, и мы достали то, что́ там давно лежало. Откуда ваши тела появились у нас под диваном? Мы думали, это куклы, сувенир, выигранный в глупом конкурсе… — И часто вы выигрывали… куклы? — выплюнула слова Тьюн, повернувшись. — Один раз, — переглянувшись с Гелией, ответила Флора. — У меня подобная «кукла» странным образом появилась, — Кристалл подняла руку, словно отличница, — крёстная подарила, а она никогда не вручала ничего без подвоха. Но… «кукла» не была похожа ни на одну из вас — рыжая, кудрявая, в комбинезоне с садовой лейкой… и не пыталась задушить меня во сне, или украсть диадему, или вырвать любимый цветок Королевы, или перепутать мои книги, или сшить шторы вместе, или подарить шоколад, или разрушить сторожевые башни, — принцесса словно ушла в себя, бормоча о всех тех мелких и крупных пакостях, которыми щедро одаривала Фиона всех своих крестниц. — Зизи? — Тьюн удивлённо посмотрела на Локкет, то ли ища в её взгляде поддержки, то ли подтверждения. — Гелия? — вкрадчиво произнесла пикси ключей и прочих отмычек, — а у тебя? — В кабинете Салладина сидела одна, в костюме шута… — припомнил он. — Зелёно-красный костюмчик? — переспросила Локкет, хватая Тьюн за руку. — С золотыми бубенчиками? — Разве шуты бывают другими… — развёл Гелия руками, улыбаясь. — Сотни или даже больше пикси разбросаны по всей Вселенной? — Кристалл вынырнула из воспоминаний о том бесконечном списке чудачеств крёстной и сразу же вникла в суть новой проблемы. — Почему ты нас так назвала? — подбоченившись, спросила Тьюн, фыркнув на кудряшку, упавшую на лоб. — Кто ещё может быть на корабле с названием «Пикси»? — улыбнулась, щуря светло-зелёные глаза, — только маленькие феечки-пикси. — А мне уж показалось… — пробурчала в сторону Тьюн и, снова повернувшись, полетела к командному центру, туда, где штурвал венчала капитанская фуражка, а панель управления служила думательной кроватью. — Нам кинуть клич по Вселенной? — предложила Кристалл. — Собрать все куклы, попадающие под описание, и… авось какая-нибудь из них прореагирует?! — Почему бы и нет? — ухватилась за идею Флора, — Не будем же мы просто стоять и ждать, пока всё не рухнет. — Но где их хранить? — покачал головой Гелия, — что́ предлагать взамен? Сквозь огромные иллюминаторы командного зала виднелось небо, как будто Пикси зависла меж двух миров — пустым, полным звёзд, и скрытым облаками, темнеющими с каждым мгновением. Рядом с кораблём дёргались молнии. На белом экране над панелью управления бегала тень Тьюн следом за своей хозяйкой. Всегда аккуратная и уравновешенная, спокойная феечка пребывала в невероятном волнении и не могла сдержаться. Гигантские зелёные цифры отсчитывали минуты до Судного дня, а за ними как будто вторым слоем пробегали строчки, картинки и прочие окна с разнообразнейших сайтов: Тьюн работала с Сетью, словно Диджит — быстро-быстро. Она обменивалась, покупала, перепродавала, искала, находила, выпрашивала, угрожала, шантажировала — в верхнем правом углу шёл счёт «кукол». — Ты собираешь их в Магиксе? — ахнула Локкет, подлетая ближе и так же включаясь в гонку со временем. Она лично знала около пятидесяти пикси, их любимые костюмы и места, привычки… где бы они прятались, даже бессознательно, и у кого… — Чем ближе к Дому, тем лучше. — Но как их проверить? — Кинем в портал, — залихватски усмехнувшись, Тьюн продолжила работу. Флора щёлкнула перед панелью на стене, напротив штурвала, и достала себе чашечку не просто крепкого, а острого кофе. Гелия обнимал её со спины, уткнувшись носом в волосы, сбоку на волнах морфикса в них влетела Кристалл — отчаянно пахло клубникой. Флора улыбнулась, обнимая любимых линфейцев. — Время не ждёт! — с громким кличем в комнату ворвалась Чатта, её хвостики летели, словно два длинных золотисто-оранжевых флага. — Когда мы уже отправимся дальше? Пифф мне ничего не сказала, но ведь она не могла не дать запасного плана… наша Пифф так бы не поступила… возможно. Куда же и когда же?!.. Что́ вы де… а… Ты уже смотрела на Раксакорикофаллапаториусе, — зависнув рядом с Локкет, спросила она, — и на Обливоне, и даже… о. Кто мог там собраться? Неужели эта чудачка Карамель? Похожа, — проводив фотографию очередного возможного тела пикси, Чатта повернулась к людям, соединившимся в многорукое существо, и улыбнулась. Если бы Амур была бы здесь, то она бы обязательно умилённо ахнула, видя сердечки и распускающиеся розы вокруг троицы. Но пикси любви оттачивала позабытые моторные навыки и нюхала масло, чтобы не сильно удивляться другим запахам, и потому за неё обрадованно и невнятно пропищала Чатта. — Когда собираетесь упрочить свои отношения? — затараторила феечка, подлетев ближе. — О чём ты? — Флора недоумённо подняла бровь, ей и так было блаженно-хорошо. — Розу посадить? — Чатта мгновенно поменяла тему, но так, чтобы это не показалось внезапным. — Она ещё не дала росток, но графики показывают, что это случится скоро. — Когда? — Кристалл смотрела обеспокоенно, волнуясь и нервничая. Гелия чмокнул её в макушку, а Флора притянула ближе, мимолётно погладив по попке. — Через… — Чатта обернулась к экрану с гигантскими зелёными цифрами, — семьдесят семь часов тридцать восемь минут… Что? Уже три дня осталось? Пятница. Вы не чувствуете усталости? — Кофе, — Флора глазами указала на машину для этого напитка и показательно облизнула губы, Чатта принюхалась — от обоих пахло чуть горьким, и пряным, и тёпло-жарким. — И сколько вы на нём продержитесь? — хмыкнула Чатта и махнула рукой. — Не-е-ет, идите и отдохните, наберитесь сил перед финальным прыжком. Не знаю, куда мы отправимся, но там определённо будет нечто невероятное… может, даже ответы. И я помню, что кому-то нужно в Алфею за ученицей, кому-то — подальше от теней непутёвого младшего брата увести, а кому-то — весело провести время, копаясь в земле, но всё успеется. В конце концов, у нас семьдесят семь часов тридцать пять минут. Кыш отсюда, кыш, — она рассмеялась, а дверь открылась. Люди расцепили объятье и вышли, пикси повернулась к сёстрам, мгновенно сменив шутовское выражение лица на приличествующее ситуации — серьёзное. — Как Пифф? — Тьюн не отрывала взгляда от экрана, безжалостно торгуясь с какой-то маленькой, но уже жутко меркантильной девочкой. — Разбита, — пожала плечами Чатта, — побывав во временной аномалии, мало кто так быстро восстановится. — Амур и Диджит? — Локкет набирала что-то совершенно неприличное, но закодированное. В адресатах значился некто «Заинька», но номер отчего-то казался Чатте знакомым — как бы это не тот мафиози с пояса Ориона, что пытался им загнать дешёвое топливо, оказавшееся экспериментальной новинкой… — Амур не может привыкнуть к запахам, Диджит спит, пытается оберечь себя от переселения в виртуальную реальность. — За столько лет она не оставила эту мечту, — Локкет покачала головой и, довольно улыбнувшись, пролетела сквозь появившееся окошко с сообщением о доставке. — Афина наша! — Ты уверена, что это она? — Кто же ещё, — Локкет посмотрела на Тьюн, словно та сморозила глупость, — только ей придёт в голову влиять на сына Кодаторты, чтобы тот не только свои порядки устанавливал, но и поддерживал театры. — Сколько мы пробудем на Земле? — вдруг спросила Чатта, выиграв очередную лотерею, чтобы иметь возможность откупаться от владельцев кукол пикси. — Хочешь выйти?.. — И поискать дракончика, да, — Чатта кивнула Тьюн и, поставив на красное сразу в трёх казино на противоположных концах Вселенных (и ничего, что они находились на одной планете), зная, что сорвёт банк, вылетела наружу. Любопытная феечка, завернувшись в морфикс, выглянула наружу — корабль всё ещё висел над облаками, а она всё ещё не обладала настоящим телом и не могла покинуть его надолго (да и вообще покинуть). Но, вдохнув поглубже, выдохнув, успокоившись таким нехитрым действием, Чатта создала из розовой резиновой волшебной субстанции сугроб, закопалась в него и телепортировалась. Она думала, что сможет, настроившись с помощью сканера Тьюн на дракончика и будучи окутанной магией, выйти за стены корабля без человека. И ей это, как ни странно, удалось. Хотя, возможно, своё действие и сказало ленивое колыхание крыльями дракончика в пятистах метрах от корабля. Он был очень близко, и если бы не Чатта так рискнула, а, например, Амур или Тьюн (не особо умело телепортирующиеся), то дракончика бы не стало: вместо него остались бы брызги и куски… или что там остаётся от существа, внутри которого внезапно оказалось новое существо? Но Чатта приземлилась ему на спину, дракончик обалдел, взбрыкнул и понёсся в пике — а ветер отбрасывал клочья морфикса за спину. — И-и-иха! — Чатта крепко держалась за алый хохолок, визжала от удовольствия полёта. Дракончик царапнул когтями солёную неспокойную поверхность океана, выпрямил траекторию и полетел к башне на горе, похожей на грустную нагиню. — Меня вообще-то должно было вернуть… — пробормотала она, прижимаясь к тёплому телу. — Как ты удержал? Дракончик пыхнул дымом и качнул головой, так ничего и не объяснив. Впрочем, Чатта и не ждала ответа: привыкла за столько лет, что чаще говорит она. — Я хотела бы тебя вернуть назад, — ветер бил в лицо, стирая усталые мысли, неправильные слова, кидая прицельно в глаза пылинки и мелких мушек. Хвостики Чатты трепетали флагами, и ей было спокойно почти десять минут. Вскоре дракончик спустился, зацепился за карниз под балконом башни и завис на нём, словно зелёная летучая мышь. Он внимательно посмотрел на пикси, и та, понятливо кивнув, пообещала всё-всё рассказать, отослала его на корабль, а сама пробралась за штору. Когда-то известная по всему Галактическому Союзу болтушка и сплетница, чувствовала немного кисловатый и пыльный запах интересных новостей. Вот только королева Моргана и крёстная Фиона говорили о чём угодно, но не о пикси. Скорее всего, они, как и весь остальной мир, просто о них не помнили — не знали. Хотя и их диалог запомнился Чатте, но лишь из любви к собиранию информации. Старшая фея выспрашивала подробности связи крёстная-крестница, обговаривала сроки, в которые Фиона могла бы навещать её дочь, что́ делать с ней и много, очень много — что́ было запрещено. Сама крёстная заговаривала волнующейся матери зубы, пару раз даже в прямом смысле, рассказывала о своих прошлых подопечных, добившихся уважения и нашедших любовь. Это было интересно и важно — для них. И для Авалона, потому что он не собирался оставлять Фиону, да и она не хотела бросать свою крестницу в столь юном и хрупком возрасте. Чатта уже придумывала, как сообщить сёстрам, Флоре, Гелии и Кристалл, что придётся улетать в старом составе, и вдруг заметила гобелен на стене. Привлёк он нарочитостью, с которой был вышит. Так делала только Афина со своей неискоренимой любовью к древнеримской эпохе развития Земли — мужчины и женщины в тогах и сандалиях, с оливковыми и лавровыми венками на головах и умиротворённо-блаженными выражениями на лицах… даже злодеи… в моменты их сокрушительного провала. Фиона и Моргана забрали любимую игрушку принцессы Рокси и пошли искать детскую (Башня Тир Нан Ог, как и другие волшебные здания, обожала менять местами двери, лестницы и комнаты), а Чатта подлетела к гобелену, скрупулёзно изучая его, чуть ли не стежки пересчитывая. На нём была изображена битва фей Земли со злодеями из Чёрного Круга, пикси слов всегда считала, что «Чёрный Круг» — лишь название компании, но теперь видела артефакт. Он был, собственно, таким, каким и должен — чёрным и круглым. Моргана на гобелене воздевала к небу руки, сжимая в них Белый Круг. А прямо перед картиной на ткани на стене стоял постамент с подушечкой под стеклом. А на подушечке — два кольца, одно цвета свежего снега, другое — не менее новой тьмы. Чатта бы многое отдала, чтобы сдержаться, но, в отличие от всего остального мира, она прекрасно помнила, что́ произошло из-за этих колец и какова была её роль. И она забрала Чёрный и Белый круги. Вернулась на корабль, обнялась с Амур и Диджит, заодно пощекотав их (проверить чувствительность, конечно) и предложила по кольцу Флоре и Гелии. Наплела им сказок про телепортатор, внезапно нуждающийся в маячках, хотя с ним такого отродясь не бывало, но люди казались расслабленными, чуточку пьяными, и счастье наполняло их, словно лава вулкан, готовясь выплеснуться. Ни Флора, ни Гелия не спросили ничего, надели на мизинцы по кольцу и вновь слились в поцелуе. Шла пятница по миру, и Чатта — по полу любимого, рассыпающегося корабля. Морфикс латал раны и скреплял собой разрушенное, но это не помогало. Пифф уснула возле источника, а кроме неё путь выбрать было некому — они часто двигались наугад раньше, но теперь хотелось определённости. Чатта вздыхала, прикрывая рот ладонями, не желая, чтобы кто-нибудь увидел её без улыбки, качала головой. Её хвостики поникли и тускло-золотистыми тряпочками стелились позади. Пикси не совсем понимала, отчего так грустно, ведь они нашли другие тела, без душ, правда, но ведь они томились в Деревне Пикси. Успели всё-таки! Смогли!.. А сердце места себе не находило. Не могла же она полюбить шебутных линфейцев? Тьюн, Локкет, Амур, Диджит не смотрели на экран, не искали «кукол», Чатта бросила на них мимолётный взгляд, одновременно зацепив и изумрудные цифры «шестьдесят девять часов одна минута», — как время-то летит. И посмотрела туда же, куда и остальные феечки. Перед ними на кресле, похожем на гнездо с огромной подушкой-сердечком, сидела фея. Её крылья, как и платье, были усыпаны миллиардами осколок звёзд, в алых волосах морскими брызгами сияли бриллианты. Лицо было удивительно знакомым и добрым, хотя в разлёте бровей чувствовались настырность и готовность отстаивать своё. Фея разомкнула губы с таким изяществом, что не верилось в реальность её существования. Диджит решила это просто: она заставила кресло исчезнуть и с некоторым удовольствием вслушалась в короткий вскрик незнакомки. — Мы не были представлены, юная леди, — церемонно, очень холодно произнесла Тьюн, вылетая вперёд и зависая рядом с феей. Та не шевелила крыльями, но потусторонний, какой-то космический звон всё равно слышался. — Кто Вы и что́ делаете на нашем корабле? Моё имя Тьюн, и я требую объяснений. — Не всё, что я расскажу, покажется правдивым, — отрешённо произнесла незнакомка. Но вдруг встряхнулась (словно дракончик после лихой набежавшей волны), сложила крылья за спиной и стала знакомой, родной, так что Чатта испуганно прижала руки к груди: казалось, сердце остановилось. Пикси подобрались, морфикс незаметными, но легкомысленно розовыми ручейками стекался к фее. — Потому, — улыбнулась она, — расскажу лишь то, что определённо не ложь. Но фея не успела сказать ни слова, двери отворились, впуская облако цветочного аромата и Флору, увлечённо шагающую к кофемашине. Хранительница Линфеи нажала на кнопку, ловя кружкой струйку горячего обожаемого напитка, и повернула голову к феечкам, чтобы узнать причину их напряжённого, ошеломлённого, молчаливого состояния. Кофе текло, две феи смотрели друг на друга, открыв рты от удивления. — Нашла… — откашлявшись, совершенно нечеловеческим голосом произнесла Флора. — Блум?.. Блум! Что ты?.. Как ты?.. Аккуратно отставив кружку с чёрным, словно нефть (или глаза Музы) кофе, фея побежала навстречу своей звёздной подруге. И остановилась буквально в паре сантиметров, жадно осматривая её, дыша, как загнанный зверь. — Это правда, — чуточку наклонив голову назад и подмигнув Локкет, сказала красноволосая фея, — меня зовут Блум. Я — последняя принцесса Домино и прошу у вас как можно скорее сопроводить меня туда. По дороге отвечу на все вопросы, но сейчас поторопитесь! Время на исходе, и дорога́ каждая секунда. — Но мы не можем просто так улететь! — Гелия и Кристалл стояли в дверях, близко-близко друг к другу, столь интимно, что лучше бы обнимались. «А то сил никаких нет», — улыбнулась про себя засмущавшаяся Амур. — Авалон и Фиона решили остаться, — Чатта скользнула к штурвалу и подняла фуражку, — паладин решил охранять её, ведь кто знает, что случится на Земле. Но теней больше нет. По крайней мере, на Тир Нан Ог их нет. — А на планете? — Гелия хмуро, но вежливо посмотрел на красноволосую фею. — Тени… Сарданапала? — она шагнула вперёд, застенчиво улыбнувшись, — на Земле не верят в волшебство, — губы дрогнули, меняя окраску улыбки — лукавая, напоминающая, — и не боятся темноты, — и совсем широко растянулись, делая гримаску откровенно довольной, почти хохочущей, — там настолько серьёзный дозор за всем сверхъестественным, что никто не уйдёт. — Обиженным?.. — прошептала Локкет, подлетая ближе, осторожно, словно неуверенный наездник поводья к норовистой лошади, сжимая красный локон. Её глаза́ сияли. — Моя́?.. — Твоя… — рассмеялась наконец Блум, а Флора улыбнулась, падая в межзвёздье, как всегда внезапно для само́й себя. Они поднимали бокалы, украшенные ягодками из Фрути'с, лепили новые созвездия и таинственно улыбались друг другу. А ещё был звон, словно от крыльев, дрожащих перед невероятной гонкой и усыпанных кристаллами, сопровождающий широкую запутанную дорогу из морфикса. Муза играла на флейте, Стелла рассказывала о своём парне, Текна раскидывала карту, пока Лейла сплетала дорогу. Флора слушала подруг, подмечая особенности, вспоминая планеты, на которых жили похожие люди… хотя кто мог быть таким же, как Винкс? Вот и принцесса Домино на Земле нашлась. Оставалось шестьдесят пять часов, тринадцать минут и горстка секунд, нужно возродить планету, найти настоящие тела душ, затерянных среди звёзд, посадить Розу, встретить и дать задание ведьме, ставшей феей. А пока Флора вспоминала песню для той кристальной трансформации, подруги были рядом и Драконьим пламенем разгоралась надежда. Кристалл и Гелия сидели рядом с их любимой фиалочкой, сжимая её руки в своих. Диджит вернула фуражку на место, и все посмотрели на Блум. — Что ж, — она раскрыла крылья и задумчиво наморщила лоб, — давным-давно или завтра жили-были шесть отличных девчонок. Мы были молоды, сильны и считали, что можем помочь всем. А потом сказки восстали против фей…