Симбиоз

Протез глухо щёлкает, когда он подпрыгивает и пальцами зацепляется за карниз. В доме темно, а из звуков только тихое дыхание и мерный гул холодильника с первого этажа. Скотт перебрасывает ноги через подоконник и мягко ступает на ковёр.  Руку неприятно сводит. Он шевелит кистью, дожидаясь щелчка, и, услышав, кивает самому себе.  — Стайлз, — тихо зовёт он.  Стайлз медленно открывает глаза и делает вид, что только что проснулся. Скотт забирается под одеяло и обнимает его здоровой рукой, утыкаясь носом в макушку. — Болит, — жалуется он.  — Фантомные боли, — шепчет Стайлз и разворачивается. — Прости. Он осторожно касается холодного металла, ведёт пальцами вверх вниз.  — Ты не должен извиняться. Это всё моя вина. Стайлз категорично мотает головой. — Я должен был помочь тебе, — он закрывает глаза, и его тело начинает дрожать. Скотт ненавидит себя за то, что Стайлзу каждую чёртову минуту рядом с ним приходится переживать тот момент.  — Не надо, — Скотт губами касается его макушки и обнимает крепче, желая забрать всю ту боль, что причинил. И старается не вспоминать собственный крик, который таким же фантомом звенит в голове. Стайлз улыбается и касается губами его подбородка. Слабо прикусывает и смеётся, когда слышит приглушенное ругательство. Он всегда так делает, когда замечает, что Скотт уходит в себя. И Скотт, конечно же, подхватывает смех, позволяя Стайлзу забраться на собственные бедра. — Можно? — робко спрашивает Стайлз. Скотт кивает и позволяет себя поцеловать, пока руки Стайлза исследуют протез. Они оба называют его "напоминание о моей ошибке". Стайлз хватается за края футболки, и Скотт поднимает руки, слыша привычный щелчок, который, видимо, до конца жизни будет преследовать его напару с истошным криком.  Стайлз оставляет поцелуи на шее, и звуки затихают. /потому что вместе как-то легче/