Ничто человеческое

Душ все-таки одно из самых приятных изобретений человечества. Прохладная вода стекает по разгоряченной пробежкой коже. В конце концов, даже улучшенное по всяким параметрам тело киборга нуждается в регулярной тренировке своих навыков. А взбодрившийся «приятель» внизу живота недвусмысленно намекает на то, какие еще навыки давно не тренировались. Моя комната сверху донизу облеплена камерами наблюдения и душевая кабина не исключение. Когда ты наполовину ценное имущество международного агенства секретных операций, а только на вторую половину человек, к этому привыкаешь. Впрочем, с чипом, который находится в моей голове, мне не сложно слегка подправить передаваемые данные, обеспечивая чуток приватности. Так что перед тем, как предаться разнузданному рукоблудию, я оставляю активной только одну камеру. Просто потому что знаю, кто через нее смотрит. И во-первых, ее так просто не проведешь, а во-вторых мне почему-то нравится то, что она смотрит. Извращение, конечно, но… Подмигиваю в объектив и приступаю к действию. — Эх, хорош, красавчик, — вздыхает в голове знакомый женский голос, когда я уже успокаиваю дыхание и смываю результаты «тренировки», — пожалуй, когда заведу себе тело — выберу мужское, — говорит Оливия — мой напарник, искин. — Лучше женское, — смеюсь в ответ, — можно будет соединить, — и демонстрирую в камеру не самый приличный жест. — Соединить можно все что угодно, — отмахивается Оливия, — давай, Финн МакИнтайр, одевайся и подъезжай в офис. Нас ждет работа. Офис — это серьезно. Это значит задание, информация о котором не должна просочиться в сеть и принимать его будет в приватном разговоре с глазу на глаз моя человеческая ипостась. И всех подробностей до поры до времени не будет знать даже Оливия. *** Стилсофт индастриез нахрапом не возьмешь. К безопасности информации они подходят на полном серьезе и то, что нас интересует — исследовательские проекты — из внешней сетки недоступны вообще. А значит, в ход идёт моя любимая часть в хакинге — человеческий фактор. И в Стилсофт индастриез появляется новый охранник. А то у них такое неблагоприятное стечение обстоятельств — сразу трое сотрудников по разным причинам оказались нетрудоспособны. Пришлось срочно заполнять дыры. А что? Документы у меня — не подкопаешься. И послужной список в меру приличный, чтобы пройти все типичные проверки. Дело не быстрое. Не спеша вливаюсь в коллектив, осматриваюсь и изучаю систему безопасности. Официально мне пока доступен только первый круг, связанный с моими непосредственными рабочими обязанностями — фронт офис посетителей, отдел продаж, бухгалтерия, рекламщики. Но то, что нас действительно интересует — инженерно-исследовательский отдел, находится даже не во втором, а в третьем круге защиты. Постепенно доберемся и до него. По шагу за раз. А пока потихоньку знакомлюсь с коллективом. Совсем расслабляться и заводить интрижки чревато, но с ключевыми фигурантами можно и наладить контакт. Рэнди, мой персонаж, не просто симпатичный парень, он еще поболтать не дурак, и анекдотов кучу знает (с чипом-то оно не сложно). А среди инженеров встречаются и вполне симпатичные незамужние дамы, неспособные устоять перед брутальным обаянием. А дальше оно дело техники и правильно заданных вопросов.  — Хмммм, нет, пожалуй, заведу себе женское тело, — в очередной раз меняет решение Оливия, просматривая видеоотчеты о встречах. *** Том, наверное, был самым странным типом в конторе. На вид совершеннейший подросток от силы лет семнадцати, худощавый темноволосый и синеглазый симпатяга, он, казалось, совсем без дела слонялся по офису, мог часами сидеть в уголке за компьютером, играя в какую-нибудь игру или просто лазить по сети. В неизменно одной и той же, но всегда чистой одежде — джинсы, синяя клетчатая рубашка, дешевые китайские кеды. То ли у него ничего другого и не было, то ли рубашки были одинаковые, но ни в чем другом я его не видел. А еще никогда не видел, чтобы он покидал здание. При этом доступ у него, похоже, был практически во все помещения корпорации. Время от времени он исчезал где-то в недрах исследовательского отдела и мог не появляться по несколько суток. А потом приходил опять. Здоровался, улыбался милой улыбкой и садился с ноутбуком за гостевой стол, и я готов был руку дать на отсечение, что исподтишка наблюдал за мной. А у меня он вызывал какие-то двойственные чувства. Обычную дружескую симпатию с одной стороны и какую-то пугающую смесь нежности и похоти с другой. Будь Том девушкой, вопросов бы не возникало, но испытывать такое к парню было странно. Никогда раньше не замечал в себе подобных наклонностей. А Оливия подкалывала и уверяла, что девяносто пять процентов людей бисексуальны. А уж что касается киборгов… Заподозрив в Томе коллегу по чипу, я к тому времени уже добыл себе доступ к внутренним камерам исследовательского отдела, и ради не совсем праздного любопытства, проследил за парнем, когда его в очередной раз дернули в лабораторию. Мальчишка оказался не юным научным гением, а подопытным кроликом. Я был прав насчет одежды, наблюдая, как Том раздевается и укладывается на рабочий стол. У бедняги даже белья не было. Зато, судя по экспериментам, он был метаморфом. Причем метаморфом универсальным. На лабораторном столе оказывались то люди различной внешности — от красивой молодой девушки до сморщенного старика, со смутно знакомой физиономией кого-то из известных политиков, то гигантская черная пантера, то крупный волк, то какая-то здоровенная птица. И это было то самое, зачем мы с Оливией были здесь. Наноботы, микроскопические компьютеры, запущенные в человеческое тело, и способные модифицировать его на уровне молекул практически во что угодно, если… если задать им соответствующую программу… Разработкой этих самых программ в обстановке глубокой секретности и занимался Стилсофт индастриез. А вот интересовался ими кое-кто еще более секретный… А тут еще, оказывается, эксперименты на людях, дело совсем стрёмное. Только почему Том? У него тоже особая генетическая мутация, как, например, у потенциальных киборгов? Или дело в чем-то еще? Судя по тому, как с ним обращались, чем-то особо ценным его не считали. После очередного, видимо, не очень удачного превращения, парня стошнило, и он бледно-зеленый сполз со стола для экспериментов и перебрался на стул в уголке, где про него, казалось, тут же забыли. Мальчишка тяжело дышал, кашлял, дрожал всем телом, но постепенно пришел в себя, порозовел и снова выглядел совершенно нормально. Видимо, восстановление тоже было частью программы. Том спросил, будет ли он еще нужен сегодня. Получил ответ, что в лаборатории нет, только директору вечером. Кивнул, и стал одеваться, неловко двигаясь, затем пошел прочь из лаборатории. *** Вечером, наблюдая за Томом, натыкаюсь на очередную загадку. В кабинет к директору исследовательского отдела парень вошел, а вот обратно не вышел. И с камер наблюдения пропал. Как вышел директор с довольной физиономией, сел в свой Порш и уехал, камера зафиксировала. А Тома нет. И мне это не нравится. Тревожно. Оливия к тому времени уже изрядно поработала с моими правами доступа и системой безопасности, поэтому я спокойно отправляюсь проверить, что там и как. В кабинете пусто и тихо, если не считать тикания старинного будильника. Дань моде на антикварные элементы в хай-тек дизайне интерьеров. А вот из-за стены доносятся негромкие жалобные стоны. Еле-еле, почти на грани слышимости. Нечеловеческой грани. Я угадал — сбоку от кабинета дополнительное скрытое помещение без камер и электроники. «Чистая» комната для тайных переговоров. И не только переговоров, похоже. Черный кожаный диван, стеклянный журнальный столик, Том стоит на цыпочках голый, привязанный веревкой к какой-то декоративной конструкции так, что или дрожащие ноги, вытянувшись в струнку из последних сил, или очень больно — оттягиваются перевязанные яйца. По спине и заднице мальчишки явно прошлись розгой или чем-то похожим. Хорошо так прошлись, местами до крови. На щеках дорожки от слёз. На бедрах… Короче, чем с ним еще занималось начальство тоже понятно. Отвязываю веревку. Том обессилено опускается на пол, сворачиваясь калачиком, сжимает колени и жалобно стонет. Его что хотели так до утра держать? Однако. Опускаюсь рядом с ним на пол. Помогаю развязать узлы. — Очень больно? — дурацкий вопрос, но просто, чтобы не молчать, — или программа блокирует? — Все отключено, — объясняет Том, — сейчас это обычное человеческое тело. Так что больно, да. — Понятно… А утром восстанавливающий модуль запустить и как будто ничего не было? Том кивает. — Тебе это нравится? — спрашиваю на всякий случай. — Не особо, — качает головой парень и шмыгает носом, — но у меня небогато с вариантами… — Нельзя так с людьми. — А я и не человек, — грустно отвечает Том, — я просто тело для опытов. Мальчик из пробирки… — Не пори чушь, — говорю, — из пробирки или из вагины без разницы. Мыслишь как человек, чувствуешь как человек, значит, человек. А что там тебе довеском в кровь залили или в голову засунули — дело десятое. — Если бы дело только в этом было, — горько вздыхает Том и внезапно утыкается лицом мне в плечо. — Рэнди, — шепчет он, — можешь вытащить меня отсюда, а? Ты же ведь не просто охранник… Аж дыхание перехватывает. Ну вот что ему ответить? Обнимаю и легонько глажу темные жесткие волосы. — Как догадался? — спрашиваю. Хмыкает: — Думаешь, обычный охранник меня бы здесь нашел? Логично. — Давно ты в лаборатории? — Третий год. — А до этого? — В заморозке был. А раньше в приюте. Нас там десятка два было. Одинаковых. Только возраст отличался. А я думаю о том, что все гениальное просто. В промышленности нельзя полагаться на случайности. И вместо того, чтобы рыскать по планете в поисках субъектов с редкой метаморф-мутацией, достаточно всего одного. А уже с него можно наделать сколько угодно клонов. ДНК-то будет идентичное. Ну и что, что вырастить клона не быстрее, чем человеческого ребенка. В таких проектах закладываются вперед на десятилетия. А исходник может даже и не знать ничего. Его даже трогать не надо. Просто взять генетический материал и вперед. Дешево и практично. Интересно, а если наштамповать клонов с моей мутацией? Эдак можно ведь на выходе армию киборгов получить. Оно, конечно, официально клонирование почти во всех странах запрещено, но… кто знает, что происходит на всяких закрытых промышленных территориях или секретных военных базах? Мои размышления прерывает голос Оливии в чипе: — Знаешь какой средний срок существования у метаморфа-тестировщика? Восемь месяцев. — Значит Том у нас долгожитель, — отвечаю. — Или инженеры Стилсофта стали делать меньше фатальных ошибок. Он у них там одиннадцатый по счету. Начинаю понимать, почему в лаборатории так относятся к Тому. Видимо, не хотят рисковать и привязываться… Но понимать не значит принимать. — Том, а сбежать ты пробовал? — спрашиваю парня. — Посмотри видеоотчеты службы охраны об инцидентах за прошлый октябрь, — говорит Том, — они как бы засекречены, но у тебя, вроде, есть доступ. Отож. С чипом-то. На раз-два. На первом видео Том пытается пристегнуть себя наручниками к трубе за пределами офисной автостоянки. Но через пару минут превращается в гигантскую змею, и выскользнув из оков, уползает обратно в офис. На втором — Том пытается уехать в кузове фургона рефрижератора. Камера видит только то что происходит снаружи. Такое ощущение, что фургончик подпрыгивает на месте. А потом огромные когти раздирают железо изнутри как консервную банку. И из дыры вылезает здоровенный черный дракон. Все верно. Почему если метаморфировать, то непременно во что-то реальное? Фантастическое существо тоже пойдет. — Что это было? — спрашиваю Тома. — Рой внутри, — вздыхает мальчишка, — Как только выходишь за периметр, он любым способом стремится вернуться на свою территорию. И вернуть носителя. И я на это повлиять никак не способен… Нда… а задачка то может оказаться совсем не тривиальной… — Оливия, — спрашиваю через чип, — мы можем все завершить сегодня? — Ответ отрицательный, — отзывается Оливия, — мне нужно еще минимум сорок восемь часов, чтобы загрузить и обработать данные. — Понял. — Том, — говорю мальчишке, — я постараюсь вытащить тебя отсюда. Но я не могу сделать это прямо сейчас. Потерпишь еще пару дней? Надо будет все подготовить. — Конечно, — стараясь улыбнуться, отвечает Том, — днем больше, днем меньше… Вот только улыбка у него получается печальная и кривоватая. А у меня сжимается сердце от внезапного предчувствия, что эти два дня будут дьявольски рискованными. И я очень не хочу его потерять. Сидим, разговариваем. Долго. Расспрашиваю Тома про приют клонов. Судя по рассказам, то еще местечко. Социализация не предусмотрена от слова «вообще». Их даже читать-писать не учили. А зачем? В приоритетах забота о здоровье, физические упражнения, немного фермерского труда, в основном на собственный стол. И абсолютное послушание и подчинение смотрителям. За любые провинности — жестокие телесные наказания. Такие, что нынешние игрища Грея, по словам Тома, это ещё так, терпимые семечки. А я думаю о том, что Грей по натуре исследователь, и ноутбук, который он подарил Тому, тоже может быть не столько знаком внимания, сколько экспериментом, что и как клон сможет самостоятельно освоить. Социальные сети и порнуха в офисе заблокированы, но большая часть интернета доступна. А Том хорошо соображает, и, похоже, многому сумел научиться. Ночь пролетает незаметно. Где-то там за стенами Стилсофтовского небоскреба светает. Скоро начнут прибывать первые работники, спешащие обогнать утренние пробки. — Пора, — говорит Том, — Привязывай меня обратно. Грей обычно приезжает рано, одним из первых. Киваю, и мы поднимаемся с пола. Стараюсь сделать связку щадящей. Но совсем ослаблять веревку тоже нельзя. Будет слишком заметно. Том пытается ободряюще улыбнуться. Можно подумать, это мне сейчас здесь мучиться. Кожа парня под моими руками такая горячая и гладкая… Перед тем как уйти наклоняюсь и прикасаюсь губами к виску Тома. — Держись, друг. Ну да. Банально и пошло. Ну и пофиг. Выхожу из офиса и незаметно возвращаюсь на свое рабочее место. Скоро сдавать смену.