Другая. Часть 1. Как стать волшебницей?

К слову, еще одно событие взволновало школу, а именно — ухудшение здоровья профессора Квирелла. После того дня, когда я уничтожила целых два крестража, он все так же появлялся на публике, вел уроки, только с завидной регулярностью норовил свалиться в обморок. Как мне кажется, он там вполне благополучно пребывал, а телом бедного учителя управлял «дядя Том». Правда, для меня уроки родственничка оказывались не очень радостными, поскольку Темный Лорд всерьез заподозрил меня, маленькую и глупую девочку, в уничтожении крестражей. Правда, как я считаю, был еще и Снейп, внезапно уехавший по «семейным обстоятельствам», только до него Волди не мог дотянуться, отыгрываясь на мне. Беспокоил меня и Блеквелл, прилагающий недюжинные усилия по привлечению моего внимания к его личности. То тут после пары оставит, то тут подсказку даст, теперь вообще предложил дать уроки русского языка. Я сопротивлялась, как могла. Квиреллу говорила о занятости с Блеквеллом, Александру — о профессоре ЗОТИ. Сама же проводила все свое свободное время в тайной комнатке за варкой зелий. Близился конец года и экзамены. Вестей от профессора Снейпа не было, в связи с чем мое настроение с каждым днем опускалось все ниже и ниже. Осознание, что просто так меня в покое не оставят, и вскоре активизируется и Дамблдор, и Лорд, доводило меня до состояния нервного тика. А тут нарисовалась еще одна маленькая проблемка, с которой пришлось идти к школьной медсестре. Поэтому со мной теперь перекидывались парой слов только девочки, даже Малфой боялся подходить ко мне — мало ли еще взорвусь. Все началось с того, что одним утром я проснулась от резкой, но тянущей боли в животе. Встать удалось только со второй попытки. Будь я маленькой и глупой девочкой, то сразу запаниковала бы. Но, как девятнадцатилетняя девушка могу сказать — причин волноваться нет, а с этого момента начинается моя головная боль. Я совершенно не была готова к такому повороту событий — думала, хоть год в запасе еще есть. Ведь это тельце было слабым, худым и не дотягивающим до уровня нормального одиннадцатилетнего ребенка. А еще я совершенно не интересовалась этой темой у магов. У обычных людей все понятно, а тут, может, заклинания какие есть или зелья… Так или иначе, вышла я из гостиной еще до того, как все проснулись. Мадам Помфри была очень удивлена, встретив меня у дверей медпункта. — Дорогая, что ты тут делаешь в такую рань? — спросила пожилая женщина, поправляя свой фартук. По правде, я немножечко впала в ступор. Конечно, понимаю, что это все абсолютно нормальные процессы, но, блин, все равно как-то… — Кажется, у меня начались эти дни, мадам Помфри, — выпалила я без предисловий. Я хотела сказать это как-то поаккуратнее и не так сразу, но новые спазмы в животе резко переменили мои планы. Колдомедик нахмурилась. — Быть такого не может, тебе еще рано, — произнесла она, но указала на одну из кушеток. — Рано не рано, но я за зельем пришла. Живот болит так, что… — я не договорила, поморщившись. Обезболивающее мне дали, но велели сидеть в медпункте. Сама медсестра куда-то убежала. Куда именно — стало понятно, после того, как ко мне заявились МакГонагалл, Дамблдор и, черт бы его побрал, Блеквелл. Зельевар притащил с собой коробочку с разными флакончиками — надеюсь, что обезболивающими; декан Гриффиндора, похоже, пришла в качестве моральной поддержки, а вот за каким приперся директор, я так и не поняла. Я лениво болтала ногами туда-сюда, пока взрослые перешептывались. Зелье помогло почти мгновенно, так что мне было скучно. Директор чуть-чуть качнулся, разворачиваясь ко мне, Блеквелл так и остался стоять в дверях. Правда, через пару мгновений ситуация изменилась. Не сговариваясь, две ведьмы вытолкали мужчин из больничного крыла и закрыли массивные двери. Кажется, нас ждет долгий разговор. Хотелось засмеяться. Мне, девятнадцатилетней девушке будут проводить урок полового воспитания. — Мисс Поттер, дело обстоит очень серьезно, — заметила госпожа МакГонагалл, садясь рядом. — Дело в том, дорогая, что у магов этот период наступает гораздо позже, чем у обычных девочек, — подхватила Поппи, — Как ты понимаешь, все это завязано на возможности иметь детей. Я важно кивнула. Знаю. Слышала. Проходила. — Но у магов, возможность продолжения рода в первую очередь связана с магией, личной силой волшебника. Чтобы ребенок родился крепким и здоровым, мать также должна быть сильной. Именно поэтому у нас, магов, менструация начинается гораздо позже. В среднем, в 15 лет, когда магический фон девушки более или менее окрепнет и стабилизируется. Это была для меня новая и интересная информация. Это что же, я так выделилась из общей массы из-за своего попаданства? — Твой случай говорит о том, что уже сейчас ты являешься очень сильной ведьмой. Хотя есть и некоторые сложности в связи с этим. Благодаря магии ты развиваешься быстрее, чем остальные девочки твоего возраста. Не исключено, что уже на третьем-четвертом курсе ты будешь выглядеть, как взрослая девушка, возможно, в четырнадцать ты сможешь претендовать на кольцо рода. Это очень важно и тебе ну… Я прервала женщину, мотая головой. — Я уже Леди Поттер, — ответила ей и провела рукой над кольцом, делая его видимым. Про то, что надо мной висит еще несколько родов, я тактично умолчала. — Получила кольцо летом, когда была в Гринготтсе. Что колдомедик, что МакГонагалл пораженно уставились на меня, бормоча что-то нечленораздельное. Когда они пришли в себя, то еще немного посетовали на тему, что я взрослая дама, и мне нужно вести себя соответственно. Предупредили, что магия может давить на психику, вынуждая, так сказать, соответствовать статусу. Попросили обо всех перепадах настроения и вообще о своем состоянии сообщать профессорам. И отпустили, наконец, на волю. Флакончики я забрала с собой. Как я и думала, преподавателей поставили в известность относительно моего положения. Директор ходил с кислой миной, так как вокруг меня кто-то неизменно крутился из старших. Как узнала я чуть позже из книг, заботливо забытых мадам Пинс в библиотеке у стола, где обычно сидела я, то у девочек в переходном возрасте иногда случаются стихийные выбросы. Обычно связанные с сильными эмоциями. Я внутренне содрогнулась. Являясь последней представительницей двух сильных родов, в припадке истерики я могу разнести половину Хогвартса. Студентам официально никто ничего не говорил, но, утаить секрет невозможно. Так что меня старались не злить, да и вообще не попадаться на глаза. Хотя пару заинтересованных взглядов от некоторых наследников я удостоилась. Не, ребят, тут вы в пролете. Время неумолимо бежало вперед, с каждым днем приближая обитателей Хогвартса к такой веселой поре, когда все носятся от одного преподавателя к другому, стараясь закрыть свои прогулы и долги. Конечно же, я говорю о сессии. О том времени, когда студент становится суперчеловеком: он перестает есть, спать, пить, и как суперкомпьютер способен загружать в себя нереальное количество информации. А на самих экзаменах человек умудряется вспомнить даже то, чего никогда не знал. Некоторые уникумы (всего «чуть-чуть» недоучившие предмет) раскрывают новые аспекты магии, пополняя копилку профессорских знаний. Общение между однокурсниками во время сессии возрастает в разы: все друг с другом переговариваются, встречаются для совместной подготовки, стараясь занять самые тихие места и набиваясь в компанию к воронам. Общая проблема сплачивает сильнее общих интересов. Сейчас библиотека еще не пользовалась большим спросом, но уже можно было замечать тройки-четверки студентов с разных факультетов, которые склонялись над одной работой, что-то яростно доказывая друг другу. Грейнджер полностью погрузилась в подготовку к экзаменам, неминуемо затягивая с собой мальчиков. Слизеринцы зачастили с консультациями по предметам, оставаясь на дополнительные занятия после уроков. Даже тихие барсуки по одному выбирались из своей спячки: то у одного, то у другого можно было заметить в руках книгу или стопку исписанных пергаментов. Только гриффиндорцы браво полагались на свою удачу, не предпринимая никаких действий. В общем, оставался месяц до начала экзаменов. Утром я встала как обычно, то есть раньше, чем остальные. Эта предэкзаменационная лихорадка коснулась меня поверхностно. За свою старую жизнь я пережила не одну такую сессию, умудряясь даже при поверхностных знаниях предмета сдавать их на отлично. И то, что я сейчас сидела с учебником трансфигурации в своем маленьком кабинете еще ничего не значило. Этот предмет был самым нелюбимым из всех, даже переплюнув историю магии. Я просто не понимала всех этих формул, сложных фраз: мало кому может понравиться то, что человеку непонятно. Возможно, позже что-то изменится, как, например, с химией. Год, когда мы начали ее изучать, я практически не вылезала с больничных — как итог: пришла на урок, где мои одноклассники уже решали задачи, с полным отсутствием знаний. Догонять было сложно, пришлось просто зазубривать эти соединения, валентности и общие алгоритмы решения уравнений. С трудом вытянула итоговую контрольную на «хорошо», да и то во многом благодаря помощи подруги. Потом пришло лето, смывая и так небольшие познания в данной области. Каково же было мое удивление, когда в сентябре нам начали объяснять куда более сложные темы, а мне было все ясно. Тогда химия стала любимой: я часто задерживалась после уроков в кабинете, уговаривая учительницу провести пару опытов. То, как жидкости шипели и меняли цвет, завораживало меня. Трансфигурацию я учила не для сдачи экзамена — уж способность беспалевно списывать отрабатывалась примерно столько же лет, на сколько я выгляжу сейчас — а потому, что разбор этих непонятных строчек и формул отвлекал меня от грустных мыслей. Вечера я все же проводила в спальне, окруженная кипой учебников. Но, скажем так, учить ничего не получалось. Дафна и Панси постоянно вовлекали меня в ничего не значащие разговоры, скорее, даже сплетни. Обсуждалось все: начиная от политической обстановки в стране, заканчивая новыми платьями от Малкин. Вскоре я стала замечать, что девочки подозрительно часто переводили тему на профессора Снейпа, сравнивая его с новым зельеваром. И если вначале я смущалась и старалась уйти ответа, то потом лишь раздраженно цокала. Говорили мы обо всем, кроме предмета, к которому должны были готовиться. А за неделю до первого экзамена произошло событие, ставшее поводом для кошмаров, уверена, на несколько лет вперед.