Запретный плод сладок

- Я люблю тебя! Почему ты меня не слышишь!? Болезненный крик души - души, отчаявшейся растопить холодное сердце короля. Отца. Единственного, к кому стремится его faer. Леголас на грани: он готов наплевать на запреты и броситься вперед - встряхнуть, схватить в объятия, сжать. Даже быть отвергнутым, только бы не это ледяное безразличие, равнодушие, безучастность - будто не он, не его сын только что и уже в который раз признался ему в чувствах, которых быть не должно. Десятками лет принц может молчать, не показывая ни словом, ни взглядом того, что тяготит душу, но иногда отчаяние становится таким беспросветным, что нести в себе эту тьму дальше он просто не в силах. А Трандуил молчит. Порывисто отворачивается, возводя невидимый барьер между собой и словами, слетающего с уст сына. Жемчужная прядь мягко бьет по щеке и невольно зачаровывает. Леголас делает шаг вперед, протягивая руку в умоляющем жесте не отдаляться и позволить хоть на секунду к себе прикоснуться. Но Трандуил улавливает движение и быстро направляется прочь - всем видом своим показывает, что подобное обсуждать не будет. Леголас замирает от такого пренебрежения, прижимая ладонь к груди в попытке сдержать вырывающееся из груди рыдание. Это сложно, так невыносимо сложно – любить того, кого любить не должно. Когда единственному, что служит поддержкой в трудную минуту, - надежде - здесь нет даже места. Когда вся дальнейшая жизнь представляется чередой серых, безликих событий, не скрашенных присутствием рядом любимого создания. Но хуже всего – натыкаться в ответ на холод и безразличие. Не получить никакой поддержки – сочувствия, извинения, хотя бы ласкового «не все в этом мире так, как нам того хочется, ion nin». Хоть что-нибудь! Ведь был же отец его другим – отзывчивым и заботливым, и маленький зеленый листик, плоть от плоти его, мог обратиться за помощью в любой ситуации. Спрятаться за отцом, как за скалой. Потянуться и почувствовать на своей руке тепло отцовской ладони. Теперь он лишен всего: не только прикосновений, но ласкового слова, взгляда. Теперь каждая фраза, адресованная ему отцом, равнодушна. Каждый взор - будто подернут ледяной коркой. Эмоции переливаются через край – любовь, окрашенная обидой, нежность, ощетинившаяся гневом. Леголас настигает его в одном из длинных узких тоннелей, вновь выводящих под своды огромного подземного чертога. Свет там совсем тусклый, но блеск жемчужных волос отца ослепляет, горит ярким пламенем единственной надежды. Леголас забывает об уважении, о необходимости соблюдения дистанции, даже о страхе. Полностью поддается вспышке гнева и, настигая, резко разворачивает за плечо, хватает за талию и привлекает к себе – «ну хоть что-нибудь: накричи, прокляни, накажи, только не будь таким невозмутимым!» А у отца такие огромные глаза – особенно сейчас, когда он смотрит с изумлением. Шеститысячелетнее создание с глазами ребенка – голубыми-преголубыми, даже в сумраке видно - совсем светлыми, распахнутыми будто перед впервые увиденным, опушенными длиннющими пушистыми ресницами. Леголас в который раз удивляется, как эти ясные, невинные глаза могут быть такими жестокими и холодными, таить в себе столько презрения. Трандуил хмурится, с силой отталкивая от себя сына, но Леголас не теряется – перехватывает заново, делая шаг вперед, и падает - вслед за королем, оступающимся о шлейф собственного одеяния. На короткий миг стук сердца замирает. Леголас даже не чувствует боли в коленях, ударившихся о каменный пол. Все внимание - на болезненный выдох отца. С испугом вглядываясь в искаженное лицо, Леголас с запинкой шепчет: - Adar? Страх от того, что сделал больно единственному, кого хочется оградить от любой боли, притупляет даже гнев. Но звук его голоса действует на Трандуила отрезвляюще. Яростно оттолкнув от себя сына, он пытается выбраться из-под него, и гнев возвращается. Леголас не дает ему отползти: хватает за ноги, дергая к себе, за бёдра, переворачивая и подминая под свое тело, за плечи - удерживая на месте. Путается в необъятной верхней накидке, пытаясь обхватить и подавить сопротивление. Ворох шуршащих тканей, молчаливая борьба и сильное пылающее тело под ним пуще прежнего туманят разум. Хочется подмять, успокоить, обнять. Не подавить, нет. Не овладеть - никогда Леголас не позволит себе подобных действий, даже будучи ослепленным гневом. Просто прижаться к нему хоть на мгновение и представить себе, что счастье все-таки возможно. Леголас все же умудряется перехватить руки отца и прижать их полу. Трандуил смотрит странно – гневно, ненавидяще. С отчаянием? Крылья изящного носа трепещут. Леголас и сам в отчаянии – в настолько глубоком, что готов разрыдаться. Отпустив отцовские запястья, он просто обхватывает его руками, прижимаясь всем телом. Прижимая к себе любимое сильное тело. Трандуил, вроде, расслабляется и больше не делает попыток вырваться. Несколько мгновений они лежат неподвижно и молча – лишь плечи Леголаса слегка вздрагивают от сухих рыданий. Не нужно ничего - только иногда иметь возможность быть к нему ближе. Вновь чувствовать его тепло и любовь, пусть и не такую, какой желает его сердце. Леголас не хотел - ТАК не хотел. Грубость не в его природе, но когда по-другому не получается, что остается? А теперь больно, стыдно и страшно - потому что не знает, как сможет впредь смотреть в глаза своему сюзерену. Тишину разрывает ровный, несмотря на все еще прерывистое дыхание, отцовский голос. - Надо встать. Но Леголас не хочет. Не может потерять так быстро то, что с таким трудом обрел. Сжимая объятия сильнее, он зарывается носом в открытый ворот отца – туда, где так яростно бьется жизнь. - Леголас, надо встать, - повторяет Трандуил настойчивее, зарываясь пальцами в волосы на затылке сына и слегка оттягивая назад его голову. – Сюда идут. Тот вздрагивает, сразу же возвращаясь в темноту пещеры. Смысл сказанного доходит быстро - вмиг он уже на ногах, поднимая за собой отца. Буквально мгновение на то, чтобы поправить одежду, и сумрак разрывается ярким светом факелов, которые несут стражники. - Ваше величество, мой лорд, мой король, - тоннель наполняется удивленными голосами эльфов. Леголас стоит впереди, гневно смотря в сторону. Трандуил молчит. По тому, как стражники продолжают свое движение, Леголас понимает, что король дал им знак идти дальше. Еще с минуту он стоит не двигаясь, словно издали прислушиваясь к удаляющимся шагам эльфов и стуку ножен о бедра, и не в силах обратить взгляд на стоящего позади короля. И когда тянуть уже нет смысла, когда он начинает уже презирать себя за свою трусость - решительно оборачивается. К облегчению ли, к сожалению ли, но короля уже нет на его месте.