Колдун и его мальчик

      "Темно. Даже не знаю, открыты ли у меня глаза, или правда... Хочется поднять руку к лицу и пальцами открыть себе веки, чтобы понять, правда ли так темно. Но ничего не выходит. Похоже, мои руки связаны веревкой, и, кажется, я в заднице..." - было первой мыслью, когда Северус очнулся после удара по голове.       Тринадцатая камера в темнице была бы самым страшным наказанием для любого преступника, если бы о ней знал хоть кто-то, кроме Драко, Люциуса. О ней только слышали, ничего более. Никаких особенностей, никаких отличий от сотен таких же камер, однако суть ее была в том, что стены были настолько прочными, что ни один шепот или шаг не были слышны за ее пределами, однако внутри - словно для того, чтобы тихо сходить с ума, слышимость была в разы выше. Никакой магии, просто идеально сложенные камни, привезенные с гор. Крик, вырвавшийся из горла, отскакивал от стен и возвращался обратно, буквально ударяясь в перепонки, впитываясь в кожу, разъедая мозг, оседая на языке.       Этой камерой пользовались всего два раза, с тех пор как Люциус тайно ее построил, будучи одним из тридцати Советников. Первым в ней побывал похищенный ночью бывший Глава города Карл Фадж. Наутро его нашли в собственной постели, сошедшим с ума, постоянно кричащим, прикрывающим свои уши и глаза. Физически он был абсолютно здоров, о чем сообщили Совету личные лекари, но разум его помутился. Советом было решено провести внеочередные выборы нового Главы города, по причине недееспособности нынешнего. Волей девяноста процентов горожан победил Люциус Малфой.       Во второй раз камера гостеприимно сводила с ума... Драко. Нет, Люциус никогда бы не стал держать своего любимого отпрыска там, но, срочно нужно было спасать его от детской влюбленности, превратившейся в глубокое, сжигающее изнутри чувство, которое заставляло всегда такие холодные и надменные глаза блондина, сиять ярче солнца, а улыбку расцветать, подобно цветку. Глупая, наивная привязанность к вечно лохматому и грязному приемному сыну Дурслей, Гарри, до глубины души раздражала Люциуса. Он поклялся себе, что его сын больше никогда не задумается о любви к кому-то, кроме него самого. Малфой, с тех пор как они переехали в Ратушу, следил за сыном, который раз в неделю, глубокой ночью, как воришка, убегал из дворца, чтобы, как какая-нибудь грязная бродяжка, обниматься и целоваться в стогу сена или в подворотне с этим мальчишкой.       Больше трех лет он терпел эти отношения, пока, наконец, сын не повзрослел. Драко перестал бегать на ночные свидания к своему грязному Гарри, но стал смотреть на отца совсем другим взглядом, словно оценивая его с точки зрения... любовника. И, в конце-концов, это подействовало, они стали еще ближе, так, как никто другой. Но почти год назад, Драко вдруг стал задумчив и рассеян, учеба утомляла его, занятия магией больше не приносили былой радости, словно он утратил интерес к жизни. Юноша как-то вечером надел черную мантию с капюшоном, и, никому ничего не сказав, отправился в город. Люциус проследил за ним, бесшумно и никаким образом не выдавая себя.       Какова же была его ярость, когда на его Драко в темноте кинулось худое тело в обносках, и Гарри, а это был именно он, с упоением целовал своего любимого, и тот отвечал с не меньшей охотой. Затем сын что-то предложил, но мальчик не согласился с ним. А после... все существо Люциуса начало ликовать! Драко изнасиловал своего мальчика с такой жестокостью, будто никогда и не любил его. О, мальчик кричал так громко, слез и крови было так много, что на минутку Малфоя даже затошнило. Когда с трясущимся тельцем было закончено, блондин силой приказал Гарри забыть все, что связано с ним. В это мгновение Глава гордился сыном - он смог сотворить очень сложное заклятие.       Зайдя в комнату Драко поздней ночью, застав того рыдающим в подушку, Люциус схватил сына за шиворот и повел в тринадцатую камеру. Юноша просидел там сутки, отчаянно крича и чуть не теряя сознания от собственного, усиленного стенами в десять раз, голоса. И понял то, что до него хотел донести отец. "Любви никто не достоин. Сердце стремится к боли, чтобы потом страдать всю жизнь. Верить можно только себе и своей голове." Драко навсегда запомнил этот урок и больше не упоминал о Гарри вслух. А что было у него в голове, Люциус не знал. Важно было только, чтобы там были эти слова. Он снова стал избалован, страстен и неутомим, позволяя отцу все самые сокровенные фантазии. Он научился дарить наслаждение через боль, так, что многочисленные его наложники буквально молились на своего хозяина. Не сказать, что подобные игры не нравились и самому Люциусу, однако он позволял делать это с собой довольно часто, хотя бы для того, чтобы Драко видел, что ему доверяют.       Северус, разумеется, не знал об этом, но природное чувство опасности не покидало его. Особенно он волновался за своего мальчика. Застонав от резкой боли в затылке, мужчина с ужасом осознал, что звук, который он сейчас издал, отразился от стен и больно ударил его по всем органам чувств одновременно. Колдун попытался дышать тише, чтобы больше не ощущать этого. Он аккуратно поднял перед собой связанные руки и коснулся затылка. Не надо было быть лекарем, чтобы понять, что из раны лилась кровь, впитываясь в спутанные волосы. К счастью, больше ничего не болело, кроме неприятного покалывания в ногах, которые он отсидел. Снейп благодарил Бога за то, что успел силой оттолкнуть от себя Гарри, чтобы не выдать того, и отчаянно надеялся, что тот сейчас в безопасном месте. Северус сконцентрировался и попробовал создать шар из света, но, похоже, он был слишком слаб для этого.       - Гарри... - прошептал мужчина, вспоминая, что сегодня утром целовал его. - Как хорошо, что ты в безопасности...       Шепот скользнул к стене и неприятно зашуршал в голове, отчего колдун поморщился.       - Мастер! - раздалось в темноте, громко и обеспокоенно, а затем больно ударяясь в перепонки эхом. - Вы очнулись! - чуть тише, но все так же больно.       Холодные пальчики неловко провели по щеке, прося прощения за шум. Мальчишеское тело прижалось к груди, а теплое неровное дыхание коснулось уха, шепча тихо-тихо, чтобы не было больно, а левая ладошка закрыла второе, чтобы не причинять боли звуком, отскочившим от стены:       - Это я, Гарри...       И правда, так было терпимо слушать, но боль родилась теперь в груди.       - Мальчик мой... Они поймали тебя? - судорожно дыша.       - Нет, Вы же меня оттолкнули, чтобы спасти. Я сам пошел за Пожирателями, я... я так беспокоился за Вас! С этой камерой что-то не так, я чуть не умер от страха, когда начал разговаривать. Вы были еще без сознания, когда тут было светло. Но потом Д-Драко закрыл дверь и наступила темнота. Я долго искал Вас на ощупь, звал, но смог найти только теперь, когда Вы очнулись и назвали меня по имени.       - Тебе не стоило идти за мной, Гарри. Теперь мы оба в опасности... - осознавать это было нестерпимо, но какая-то часть Северуса была безмерно тронута преданностью мальчика.       - Я в мантии, чувствуете? Меня точно никто не видел! Мы сможем отсюда выбраться, только... у меня нет ни одной идеи, - расстроенно прошептал Гарри.       - Я заклинаю тебя, когда сюда кто-нибудь войдет, ты наденешь мантию и будешь сидеть у противоположной стены, и никаким образом не выдашь себя, обещай мне! - попросил мужчина.       - Но... Они могут причинить Вам боль, чтобы Вы сделали Для мистера Малфоя Философский Камень! - встревоженно, дрожа всем телом.       - Ты - моя боль, Гарри. Если с тобой все будет хорошо, если ты будешь в безопасности, мне не страшны никакие телесные наказания. Пообещай мне!       Мальчик начал плакать от страха за Северуса, от безысходности, от отсутствия надежды на спасение. И мужчина повернул голову влево, ласково касаясь своими сухими губами влажных щек юноши. Гарри всхлипнул и обнял Мастера руками за шею, задевая ранку. Снейп зашипел от боли, но от губ своего возлюбленного не оторвался, приникая к ним все настойчивей, все сильней, словно впрок. Мальчик с упоением отвечал, закрыв глаза от удовольствия, и твердил себе, что никогда и никому не позволит издеваться над своим Мастером.       Когда Гарри оторвался от желанных губ, он почувствовал, как что-то массивное упало ему на согнутые колени, обернутые мантией. Он опустил руку вниз и нащупал теплый камень в обрамлении металла. Это было кольцо Мастера! Мальчик надел его себе на большой палец, и тут перстень засветился так ярко, так, что оба от неожиданности охнули и зажмурились.       - Откуда он у тебя? - удивился Северус.       - Я не знаю! Должно быть, он соскользнул с твоего пальца, когда мы... - теперь при свете было видно, как Гарри покраснел и опустил ресницы. - Я нащупал его и надел, толком не задумавшись. Что это значит?       - Сейчас я обессилен, и перстень решил, видимо, что тебе он сейчас полезней. Попробуй пожелать что-нибудь! - взволнованно зашептал Северус.       Мальчик закрыл глаза и подумал, что его Мастер, должно быть, очень хочет пить, и тут же ощутил, а затем и увидел, что в его пальцах зажат стакан с водой. Гарри изумленно посмотрел на не менее удивленного Снейпа и потянулся к его губам, чтобы напоить.       - Насколько огромной ценностью становятся обыденные вещи, которых лишаешься: вода, чистая постель, крыша над головой, - чуть улыбнулся колдун. - Только потеряв, начинаешь ценить то, что у тебя есть.       - Поэтому я, не раздумывая, пошел за Вами. Я не хочу Вас потерять, Мастер... - прошептал Гарри, погладив запястья, связанные веревкой. Они, как змеи, зашевелились, и принялись освобождать от своих пут мужчину, а затем неподвижно замерли рядом с ними на полу.       - Так гораздо лучше, спасибо, - сказал мужчина, и потянулся всем телом, а затем и вовсе поднялся на ноги.       Северус, прихрамывая, по периметру обошел камеру, то тут, то там, постукивая костяшками пальцев по камню, ища дверь, но так и не нашел. В углу стоял деревянный стул с прямой спинкой, и колдун присел на него, подзывая Гарри к себе рукой. Когда мальчик подошел, мужчина нежно обнял его за талию, сажая на свои колени. Юноша обнял Мастера за плечи и положил свою голову тому на плечо.       - Что нам делать? - грустно вздохнул Гарри.       - Пока сиди, а я попробую придумать план.       За стеной вдруг раздался какой-то скрип, словно открывали массивную дверь. Северус, держа мальчика за талию, вскочил со стула, испуганно озираясь по сторонам. Он так и не придумал ничего! Затем легко поцеловал Гарри в губы и велел сесть в углу, укрывшись мантией. Когда юноша стал невидимым, Снейп сел на пол и кое-как обмотал веревку вокруг своих рук. Перстень потух как раз вовремя. Ровно через пять секунд дверь в камеру, сделанная так же, как и стены, без единой неточности, открылась, и внутрь зашел Драко с фонарем в одной руке, черным атласным мешком во второй, и в черной мантии с капюшоном. На миг в камере стало светло, но, когда дверь закрылась, ее освещал только мрачный желтый свет фонаря. Драко неслышно подошел к стулу, поставил на него фонарь, а затем скинул мантию и повесил ее на спинку. Порывшись в карманах, блондин достал беруши и вставил их.       Только потом он взглянул на Северуса, сидящего на полу, связанного, утомленного, и злобно усмехнулся.       Драко подошел к мужчине и дернул его вверх, чтобы тот поднялся. Снейп скинул веревку и попытался ударить его, но, кажется, блондин ожидал чего-то подобного, поэтому прошептал несколько слов, и руки мужчины сковали тяжелые металлические наручники, надежно звякнув замком за спиной. От неожиданности колдун чуть пошатнулся, и внезапно упал на колени перед юношей, больно сбив чашечки о камни. Все тело его словно сковало льдом, он не мог пошевелиться, абсолютно. Драко хмыкнул и стал обходить неподвижного мужчину по кругу, скучающим взглядом скользя по его телу. Затем щелкнул пальцами, и одежда с Северуса испарилась бесследно, оставляя зельевара полностью обнаженным.       - Я не признал в помолодевшем дерзком мужчине тебя, Снейп, - заговорил Драко, остановившись перед ним.       - Что ты со мной сделал? - взволнованно прошептал Северус.       - Ты все равно рано или поздно узнал бы о этом, так что скрывать нет смысла. Я обладаю даром, силой, способной сотворить все, что угодно. Я могу убить тебя, не прикасаясь к тебе, обездвижить, как сейчас, заставить замолчать, стоит только захотеть, - гордо промолвил блондин, и звук снова причинил боль ушам зельевара.       - Твой отец тоже владеет силой? - не мог не спросить Снейп.       - Да.       - Тогда почему бы ему самому не сотворить Философский Камень? - чуть издевательски спросил лекарь.       - Он не всесилен. Пока что. Но ты... Ты умен и талантлив, поэтому сможешь сделать его.       Драко резко развернулся и подошел к стулу, доставая из мешка какие-то предметы. В неярком свете было плохо видно, что это. Но когда блондин снова подошел к Северусу, тот вздрогнул бы всем телом, если бы мог. В руках у юноши была веревка, длинная плеть, чуть крупнее, чем те, которыми стегали лошадь, и длинный продолговатый каменный предмет, изгибами напоминающий мужской крупный член. Заметив недоуменный взгляд лекаря, Драко поднес руки с предметами чуть ближе, давая рассмотреть.       - Это наши с тобой игрушки на сегодня. Тебе понравится.       Блондин оставил в руках лишь веревку, плеть и фаллос положил на пол. Сделав из нее петлю, изящно накинул на шею мужчине и сильно затянул, смотря прямо в глаза. Северус начал задыхаться, кашляя так сильно и отчаянно, что из уголков глаз полились слезы. Драко ослабил хватку и вновь стал обходить Снейпа по кругу, теперь смотря на него с удовлетворением в глазах.       - Ты стал очень хорош собой. Я бы даже не побрезговал трахнуть тебя, - признался юноша и снова стал душить мужчину, то и дело ослабляя узел, и, как только Северус вдыхал в себя необходимую порцию кислорода, снова затягивал веревку на покрасневшей шее.       - Ты сумасшедший, - хрипло прошептал мужчина, тяжело дыша и закрывая глаза. Перед ним все плыло и раздваивалось, а звуки голоса Драко и собственные хрипы были такими громкими, что казалось, мозг сейчас взорвется.       - Наверное, ты прав, - рассмеялся юноша и схватил с пола плеть. Только сейчас Северус увидел, что на кончиках ее привязаны мелкие металлические бусины. - У тебя такая белая кожа. Такая гладкая, чистая, ровная. Грех не украсить ее синяками и шрамами. О, это самое изысканное на свете украшение! - улыбаясь, сказал Драко, пальцами лаская спину мужчины.       Первый удар пришелся на левую лопатку. Северус вскрикнул от острой боли, и тут же пожалел об этом, когда до него донеслось эхо его голоса.       - До чего славный голосок! - восхищенно прошептал блондин, и ударил снова, теперь по ягодицам. Бусинки нестерпимо больно оцарапали нежную кожу, и мужчина снова не смог сдержать крика.       - Ммм... Невероятно! Твоя кожа просто создана для моей плети!       Удары следовали один за одним, царапая кожу спины и ягодиц. Северус до крови прикусывал губу, чтобы не кричать в голос, но время от времени, его крики ласкали извращенный слух Драко, сводя того с ума от эйфории. Когда зельевар почувствовал, что сейчас потеряет сознание от боли, блондин прекратил пытку и, сжав подбородок Снейпа пальцами, смачно слизал кровь с губ мужчины, прикрывая глаза от наслаждения.        - Вкусный... Так бы и трахнул тебя, сначала дилдо, на сухую, а потом своим членом, прямо по твоей крови. Но у нас с тобой есть одно незаконченное дело, - промолвил Драко, и его голос, отрикошетив от стен, грянул прямо в ничем не защищенные уши Северуса, заставляя того поморщиться и прикусить нижнюю губу зубами, чтобы не застонать от ужасного ощущения.       - Я не стану делать для твоего отца Философский Камень! - зашипел мужчина, прожигая блондина взглядом.       - Мне плевать на Философский Камень!- рассмеялся блондин. - Ты хотел присвоить то, что принадлежит мне! - уже без капли веселья в голосе, полыхая яростью в глазах.       - Я не понимаю...       - Ладно, объясню.       Драко взмахнул рукой и из воздуха появилось мягкое кресло. Юноша сел в него, поигрывая рукой с плетью, и несколько секунд помолчал. Когда он снова посмотрел на Северуса, глаза его были пусты.       - Скажи, ты знаешь законы города, написанные тридцатью Советниками? - начал тот.       - Да.       - Ни отец, ни я не в праве отменить их или исправить! Даже самые нелепые, вроде того, что если ребенок до совершеннолетия остается сиротой, то дальнейшую его судьбу решает Совет. Если до рабочего возраста, то есть до пятнадцати лет, никто не захочет взять ребенка в услужение или подмастерья, то его судьба опять же решается Советом. И я могу забрать на воспитание такого несмышленыша.       - О чем ты говоришь? - из последних сил проговорил Северус.       - Ты хотел забрать себе в услужение Гарри Поттера, племянника Дурслей! - сверкая глазами, вскрикнул Драко. - Ему вот-вот бы исполнилось пятнадцать, и у меня были бы развязаны руки! Я бы забрал его к себе, и даже отец не смог бы остановить меня, потому что он не посмеет пойти против Совета, пока те еще в своем уме!       - Но Вернон отказал мне...       - Да он просто хотел получить пособие за него, когда бы никто не взял его на работу! Гребанный совет все продумал! - блондин вскочил с кресла, опрокинув его, и принялся ходить вдоль стены.       - Весь их дом сгорел. Все, кроме кухарки. Ее сын приходил ко мне за мазью от ожогов, - выдохнул Северус, начиная осознавать, почему Драко ведет себя так.       - Я знаю! - вскрикнул юноша, и вдруг упал на пол, отчаянно сбивая костяшки в кровь о каменные стены. Из глаз его полились слезы. - Я знаю... Я ничего не смог сделать, я прибежал туда лишь тогда, когда рухнула крыша, убивая всех, кто находился внутри. И Гарри... - юноша уже не просто бился в истерике, он рыдал, так отчаянно и искренне, что Снейпу на миг стало жаль его.       - Зачем он нужен был тебе? - спросил мужчина, заранее зная ответ.       - Он принадлежит мне, - поднял пустые глаза Драко.       - Это не любовь. Это эгоизм, и только то.       Драко вскочил на ноги и принялся избивать неподвижного мужчину, кулаками, ногой, плетью, веревкой.       - Ты хотел... - плетью по лицу, рассекая бусинами скулу. - Взять то... - веревкой обмотав шею, и душа. - Что принадлежит... - ботинком в живот. - Только мне! - пальцами пытаясь вырвать волосы на голове.       Вспышка света ослепила полуживого Северуса и разъяренного Драко, а в следующую секунду блондин врезался затылком и спиной в стену, охнув от боли, закрывая глаза и со стоном сползая на камни.       - Я принадлежу только ему! - голос Гарри, казалось, впитался в каждую клеточку тела Северуса, и он потерял сознание.       Мальчик подошел к зельевару и, проведя руками по наручникам, с легкостью снял их. Кандалы с лязгом упали на пол, тело мужчины снова стало подвижным, и он завалился на бок, так и не придя в себя. Гарри наклонился к его груди, и, услышав, что сердце Мастера бьется, чуть успокоился. И только потом поднял свои глаза на Драко, который с ужасом смотрел на него все это время.       - Г-Гарри... Ты жив? Но... Как? - заикаясь, пробормотал блондин.       - Я умер в тот момент, как вспомнил тебя, и всю ту боль, что ты причинил мне. Я жив только благодаря Мастеру, а ты... тебя я ненавижу так, что мне трудно дышать рядом с тобой. Хотел бы я никогда не знать тебя. Хотел бы я не протягивать тебе руку, сидя на траве. Хотел бы я никогда не знать твоей любви.       - Мальчик мой, - прошептал Драко, начиная плакать. - Прости меня... Молю тебя! Хочешь, я встану перед тобой на колени, хочешь, я подарю тебе этот город? Я все сделаю для тебя, слышишь?! Будь моим!       - Я уже сказал, кому я принадлежу. И его любовь не тяготит меня, не отзывается болью где-то в сердце, потому что он умеет любить.       - Я научусь любить тебя так же, Гарри! - кричал Драко, вставая на колени и подползая к мальчику.       Юноша покачал головой и отвернулся, подходя к Северусу. Затем обнял его, чуть приподнимая, взял мантию в руки, и зажмурившись, пожелал оказаться дома. Драко не успел сказать ни слова больше, потому что Гарри и Снейп исчезли из камеры, будто тут их и не было вовсе.       Блондин вынул беруши и выкинул их в сторону, отчаянно крича в потолок, так, что все его тело пылало от боли. Сила, бесконтрольно вырывающаяся из его тела, создала в камере что-то невообразимое.       - Если ты не будешь моим, то не достанешься никому из нас. Я убью Северуса и тебя вместе с ним!       Если бы стражники могли услышать, что происходит в тринадцатой камере, они поседели бы.