Колдун и его мальчик

      Северус целовался, как Бог. В этом Гарри был почти уверен, потому что никогда не ощущал в своем сердце такой бури эмоций, абсолютно разных, но появляющихся только лишь при касании губ и языка Мастера. Хотелось закрыть глаза и попросить силу продлить этот момент чувственности, не навсегда, а хотя бы на несколько часов, хоть и этого было бы ничтожно мало. Мужчина смотрел прямо в душу, в глазах его плескался огонь, а в нем ярко блестели всполохи желания и любви. Как часто Гарри видел такой взгляд Драко, но тот заставлял его лишь смущаться и чуть подергивать плечами от чувства опасности. А Северус... Он не требовал. Он нежно предлагал, обещая наслаждение, и верить ему - было так же естественно, как дышать.       "Еще..." - шептал мальчик, чувствуя, как горячее возбуждение сконцентрировалось в паху, а в мужчине еще оставалась капля разума, хотя руки уже жили своей жизнью, лаская округлые ягодицы и тихо постанывая в алеющее ухо. Мастер сказал, что сейчас опасно надолго отвлечься друг на друга, потому что их скоро найдут. И почему-то страха не было. Ни у того, ни у другого. Была жажда близости и вера в то, что вместе они справятся хоть с целым миром, будь он даже против них. И Северус, слушая только свое сердце, поднялся на ноги, и, придерживая своего мальчика под попку, направился в освещенную огарком свечи, спальню.       Одежда мягко сползла к подножию кровати, и первое соприкосновение горячих тел ударило по рецепторам такой чувственностью, что, казалось, еще чуть-чуть, и мальчик сойдет с ума от любви, скользившей во всех движениях Северуса. Мужчина нежил и ласкал маленькие соски Гарри, облизывая, чуть прикусывая, целовал впалый живот, и со стоном вобрал в рот истекающий соками член мальчика, даря такое стыдное, но такое желанное удовольствие, что все мысли и страхи испарялись из головы. Бархатные яички подверглись искусной и яркой ласке, а когда Мастер поднял ноги Гарри вверх, и коснулся тугой звездочки ануса, крик наполнил мрак комнаты, освещая ее всполохами счастья. Большая влажная головка щекотала дырочку, а Снейп все смотрел на зарумянившиеся щечки своего мальчика, в зеленые глаза, окутанные пеленой желания.       - Я люблю тебя, мой мальчик... - прошептал он, и осторожно толкнулся в горячую атласную глубину тела, следя за всеми эмоциями на лице своего личного счастья.       Гарри не просто верил ему, он знал, что это правда, и постарался расслабиться, потихоньку, сантиметр за сантиметром впуская в себя, открываясь, даря. Северус мягко двигался внутри, изо всех сил стараясь быть нежным, сдерживая свою натуру, оберегая от излишней боли. И, когда мальчик, со сладким удивленным стоном, широко раскрыл глаза, мужчина понял, что нашел заветное местечко в своем сокровище, дарившее удовольствие любому мужчине. Гарри оплел ногами бедра Снейпа, и пятками давил на белые ягодицы, стремясь принять естество колдуна как можно глубже. Они целовались, даря друг другу успокоение, надежду, всеобъемлющую любовь, и, казалось, это настолько правильно, что иначе и быть не могло.       Мучительно-яркий оргазм накрыл обоих девятым валом, навеки скрепив, силой и магией. Кольцо на пальце Северуса, задрожало, и превратилось в два перстня, один с черным, как ночь, и глаза мужчины, камнем, а второй - зеленым, как молодая листва, как счастливые глаза мальчика.       - Я всегда буду любить тебя! - пообещал Снейп, и надел чуть меньшее кольцо на безымянный палец юноши, - Отныне и вовеки веков!       - Я люблю тебя! - шепотом, в губы, в самое сердце, ответил Гарри и обнял свое сокровище, засыпая на влажной груди Мастера, теперь точно зная, что они принадлежат лишь друг другу. Навсегда.       В рассветной хмари кольца засветились неярким светом, и вскоре оба любовника погрузились в тревожный сон. Гарри укутался в одеяло с головой.

***

      Запах... Отвратительный удушающий запах донесся до мальчика, и он поморщил нос, укрываясь еще сильней. Где-то он уже чувствовал его... Дым!       Юноша с усилием открыл глаза и закашлялся от едкого дыма, сквозь который не было видно абсолютно ничего. Он стал трясти Северуса, но тот не просыпался. Лицо его было белым, как полотно, а ресницы не шевелились.       - Мастер! - прохрипел мальчик, с силой тряся своего мужчину, хлопая ладонями по холодной отчего-то коже лица. - Проснитесь! Пожар!       Северус не дышал. Сердце его не билось, а румянец с лица испарился. Гарри схватил того за руку, и только и смог рассмотреть, что камень на кольце, так похожий на его глаза, треснул ровно посередине. Страшная догадка мелькнула в голове мальчика, но он просто не мог поверить в это... В то, что его Мастер умер во сне от угарного газа, наполнившего весь дом.       Дрожащими пальцами Гарри коснулся бесцветных тонких губ, на которых еще оставались отметины от горячих, страстных кусающих поцелуев мальчика, что тот дарил ему сегодняшней ночью.       - Нет... Нет-нет-нет... - мотал из стороны в сторону голову Гарри, просто не веря в абсурдность этой ситуации. - Вы не можете, Мастер! Только не теперь!       Юноша вскочил с постели, чуть не упав от бессилия на пол и зажал руками нос, но дым все равно потихоньку проникал в дыхательные пути. Повсюду был огонь: горели занавески, чуть колыхаясь от ветра, проникающего в дом из разбитых окон, горели стулья и шкаф, потрескивая. Гарри взвыл, подняв лицо к потолку, и бросился на кухню, дыша через раз. Деревянные кружки, из которых они только вчера пили потрясающий чай, одиноко догорали на почти обуглившемся столе, полки были охвачены пламенем, посуда, плошки, все! Железный чайник, вычищенный до блеска, был горячим, и мальчик сильно обжег руки, пытаясь взять его, но не заметил боли. Он, низко подогнув колени, пополз обратно к Северусу, и вылил на него всю воду, что была в чайнике, надеясь хоть таким образом привести в чувства мужчину. Но ничего не выходило.       Из разбитого стрелой окна доносились крики, и мальчик выглянул в него, стараясь надышаться чистым воздухом. У ограды толпились люди, человек двести, они перешептывались, смеялись, кричали какие-то ругательства в адрес Мастера, и никто не пытался остановить пожар.       - Будь ты проклят, колдун! - кричал беззубый старик, тряся палкой в руке, чуть покачиваясь.       - Кто-нибудь, потушите огонь! - рыдала Молли Уизли, сидя на земле, и протягивая руки к дому.       - Он не сделал нам ничего плохого! - уверенно кричал Рональд, тыча пальцем в дом, и другой рукой поглаживая мать по плечу. - Он вылечил матушку от ожогов!       - Мой сын пропал! Его видели в Тупике Прядильщика недалеко отсюда! Это Снейп похитил его! - со слезами на глазах топал ногой тучный мужчина неопределенного возраста.       - Моя жена не могла забеременеть, а мистер Снейп дал настойку и через полгода она понесла! - обнимая русую испуганную девушку с малышом на руках, воскликнул молодой парень со шрамом на щеке.       - У меня весь скот подох прошлой весной, это он виноват во всем, мерзкий слуга Дьявола! - тряся отвисшими грудями, шепелявила женщина в синем платке.       - Это после его разговора с Верноном Дурсль, их дом сгорел! - кричали наперебой трое мальчишек. - Мы сами видели!       Гарри слышал все ругательства в сторону его Мастера, и не понимал, неужели люди вспоминают все только плохое, притом являющееся лишь домыслами! Как легко они перекидывают всю вину на кого-то другого, хоть каким-то образом пытаясь объяснить свои несчастья! Почему никто и никогда не верит правде, почему даже самую наглую ложь люди принимают за правду!? Северус никогда не делал никому плохого! Да, мальчик и сам раньше думал, что Мастер жуткий и опасный тип, но это было глупым мальчиковым страхом перед неизвестным. Стоял бы он там, за оградой, если бы дом Снейпа горел, кричал бы проклятья в его адрес, обвиняя в том, что тот никогда не делал? Нет! Дядя Вернон кричал бы, Дадли кричал бы, сосед Фрэд Кеннинг тоже кричал бы... Но не Гарри!       Но он не там, за оградой, а по другую сторону баррикад, в горящем доме, рядом с мертвым своим Мастером, самым... самым светлым человеком на этом свете! И пусть все горит синим пламенем, пусть хоть небо упадет на них, пусть их двоих закидают камнями, но он не отступится от своей правды, от своего мужчины.       Мальчик изо всех сил попробовал потушить огонь, вызывал дождь, песок, да все, что угодно, но ничего не выходило! Хоть его кольцо было целым, оно было холодным, как будто тоже мертвым, словно из него испарилась вся сила, что была раньше. Стирая горькие слезы, текущие из глаз, ладонью, Гарри медленно, потому что кружилась голова, подошел к постели, и лег рядом с Мастером, переплетя их пальцы, и зашептал:       - Я не боюсь, Мастер. И голос у меня не дрожит. Это от волнения, и всего-то... Знаете, а ведь я простил Драко. Думал, не прощу, а оказалось так легко. Он... Странный, правда, но искренний. Все, что он делает - это стремится быть похожим на своего отца, Люциуса. Во всем. Пусть он осуждал его, пусть делал то, что тот от него требовал, злился, кричал на него... Но они были бы идеальной парой, как мы с Вами, если бы история сложилась по-другому. Если бы мы жили в другом городе, в другой стране, на другом конце Земли. Но знаете, я счастлив, что я сейчас там, где должен быть. С Вами, крепко сжав Вас в объятьях, уверенный, что люблю Вас, и что это взаимно до такой степени, что лучше и не может быть. Мне трудно дышать, а Вам там, на небе, должно быть, уже легче. Я совсем скоро... Только дождитесь меня. И передавайте привет Вашему опекуну мистеру Слизнорту...       Огонь поглотил весь дом, лаская своими смертельными руками все, что попадалось на его пути. Загорелась кровать, а затем и одеяло с простыней. Голос Гарри становился все тише, глаза закрылись, а дыхание, едва-едва еще скользившее в легких, закончилось.       Чуть поодаль, ближе к соседскому дому, неподвижно стояли Драко и Люциус. Юноша комкал в пальцах платок, и остекленелыми глазами смотрел на горящий дом, словно не веря, что это происходит на самом деле. На его плече лежала рука отца, на каждом пальце которого красовалось кольцо, крепко стиснув его, словно поддерживая, успокаивая. Лицо блондина было непроницаемым, подбородок поднят, губы сжаты в полоску, не то, что у Драко, который чуть дрожал и что-то постоянно шептал.       - Так будет лучше, сын. Отпусти свою любовь, она убивает тебя, - тихо, чтобы стражники, стоящие в нескольких шагах, ничего не услышали.       - Кому будет лучше, отец? - прошептал Драко. - Тебе? - и покачал головой. - Я знаю, что ты любишь меня. Представь хоть на секунду, что в этом доме горю я, и ответь мне, только честно, ты бы смог жить с этим?       - Я... - начал было Люциус, но, не подобрав слов, замолчал, опуская голову.       - Я люблю тебя не так... Не так, как я хочу, не так, как ТЫ этого хочешь. Прими эту правду и отпусти меня.       - Нет... Я не могу! - Люциус схватил дернувшегося сына за руку, прижимая к себе.       - Вот и я не смог отпустить его... Прости меня! - прошептал юноша, и, легко коснувшись губами щеки отца, кинулся к дому.       Люциус со смесью непонимания и ужаса смотрел, как его сын, его любовь, с легкостью проходит через защиту дома Северуса, и со всех ног бросается в пылающий дом, закрывая нос платком. Мужчина, не раздумывая больше ни секунды, кинулся следом за ним, но... не смог пройти дальше! Злые слезы скопились в его глазах, и он упал на колени перед забором, отчаянно схватившись пальцами за волосы, стоная и крича от бессилия и боли. Пожиратели подбежали к своему хозяину и обступили его со всех сторон, взволнованные и подавленные. Один из них поднял с земли Главу города, и принялся отряхивать его темно-голубую мантию от земли и травы, а второй протянул платок, чтобы Люциус вытер слезы.       - Оставьте меня! - шептал мужчина, не делая никаких попыток вырваться, потому что силы внезапно покинули его тело. - Он сгорит там заживо, мой Драко! - кричал Люциус. - Прости, прости меня!!!       Небо разрезала ярчайшая вспышка молнии, попавшая прямо в крышу дома Снейпа, отчего дом рухнул в несколько секунд, и, безоблачное до этого небо, вмиг затянулось огромными черными тучами. Тяжелые первые капли дождя упали на ладони блондина, а затем начался такой жуткий ливень, что ото всюду раздались крики и, прикрывающие дырявыми куртками и мантиями свои головы и детей, жители города кинулись прочь от дотла сгоревшего дома, из которого валил белый пар. Стражники зашептались, но остались стоять подле Главы, обняв себя руками, защищаясь хоть так от дико холодного ветра, вдруг пронзившего их фигуры.       Люциус не замечал, казалось, ни ливня, ни холода, ничего вокруг. Его мир застыл лишь на одном человеке, Драко, которого он любыми способами хотел сделать счастливым. Отцовское горе не знает границ, а горе мужчины, потерявшего своего возлюбленного, тем более. Ветер, доносивший до него обрывки голосов и фраз, внезапно заговорил голосом Северуса Снейпа:       "Я прекрасно знаю свои права и обязанности, как и закон нашего города, так что можете быть спокойны. Как говорится, мое спокойствие в обмен на Ваше... Это самое малое, что я могу сделать для Вас, чтобы жить спокойно и дальше, разумеется, если Вы гарантируете мне это. Сами понимаете, что может быть пределом мечтаний для такого человека, как я? Тишина и прохлада лаборатории, варка лекарств и снадобий, чтение фолианта у камина с бокалом красного выдержанного вина... Мне вполне хватит одного обещания, Господин Глава. Неприкосновенность и спокойствие, чтобы я и дальше мог варить лекарства, лечить людей и искать счастье в науке, которой решил посвятить свою жизнь."       Блондин схватился за сердце, вспомнив, что давал этому человеку клятву, и его собственная сила связала ее с ним. Люциус вздрогнул от страха, и посмотрел вниз, на свою руку, лежащую прямо под грудью, там, где билась жизнь только для одного человека. И теперь его нет... Ни сердца, ни Драко. Он сам, своими же устами озвучил себе приговор, бездумно гоняясь за призрачной мечтой - всегда быть молодым, всегда быть желанным и любимым! И в результате, у него не осталось ничего...       Мужчина не знал, сколько времени просидел на грязной земле, но когда один из Пожирателей окликнул его, словно вышел из транса. Гроза закончилась, засветило солнце, а у него что-то спрашивали, и, кажется, не в первый раз.       - Господин! Мы начали разгребать пожарище. Нужно вынести трупы и... Вашего сына... Похоронить бы по-человечески... Да и вдруг осталось что ценное...       - Д-да. Конечно, - ответил Люциус, не узнавая свой голос, и с усилием поднялся на ноги.       Кто-то стянул с него промокшую до нитки мантию и надел новую, чистую и сухую, должно быть, ее принесли из Ратуши. Дом сгорел почти дотла, он был черным и мрачным, и это, в веселом свете полуденного солнца выглядело воистину уродливо. Глава бездумно переставлял ноги, беспрепятственно проходя за ограду и подходя к тому, что раньше было крыльцом. Обстановка дома угадывалась с трудом, хотя стены еше более-менее стояли, деля его на выжженные магическим пламенем, комнаты. Вот кухня. Это было понятно только потому, что большую часть комнаты занимала печь. Вот ступени, ведущие вниз, должно быть, лаборатория. Мужчина спустился вниз, и... не обнаружил там абсолютно ничего. Полки были не тронуты огнем, а на них ничего не было, как и в уже открытых ящиках стола и комода. Люциус даже обрадовался, что ничего не нашел там, да и мысли о Философском камне навсегда покинули его голову. Зачем жить вечно одному? Он поднялся по ступенькам вверх, и почувствовал, что следующая комната должна быть последней, то есть, вероятно, спальней. Оттуда слышались вздохи и еле слышный шепот Пожирателей.       - Всем выйти из спальни! - приказал мужчина, и услышал, как голоса смолкли, а в следующую секунду оттуда вышли четверо стражников, низко опустив головы, чтобы не встречаться глазами с Господином.       Люциус сделал шаг в комнату, и застыл, оперевшись плечом о косяк. На черной от копоти кровати, почти не тронутые огнем, лежали Северус и его мальчик, крепко обнявшись. Пальцы их были переплетены, и казалось, что они уснули. А на черном полу сидел Драко, протянув одну руку к Гарри, пытаясь, видимо, разомкнуть сцепленные пальцы их, но не преуспевший в этом. Его голова покоилась на сожженной простыне, глаза были закрыты, а на губах осталась едва заметная улыбка, такая, которую он подарил однажды утром своему отцу, после первой ночи, проведенной в объятьях друг друга. Мужчина упал на колени, и, несмотря на слезы, застилающие его глаза, подполз к своему любимому, и положил тому голову на колени, отчаянно желая только одного - чтобы прямо сейчас в дом попала еще одна молния и испепелила его на месте.       Пожиратели Смерти, больше часа прождавшие своего Господина около дома, взволнованно перешептывались, гадая, когда же можно будет зайти в дом. Самый смелый из них вошел первым, и застал ту же самую картину, что увидел Люциус, с одним только отличием... Глава города был мертв.