Трандуилово Средиземье 2

Жизнь пошла своим чередом. Все разъехались по домам, но дворец Трандуила всё равно был полон гостей – как только одни гости уезжали, другие тут же появлялись на пороге. Никто не хотел отпускать Арагорна и Арвен с их огромным мешком целебных трав (мало ли что), но должна же была начаться у королевской четы хотя бы какая-то личная жизнь. Уехал Торин с племянниками, Гимли и остальные гномы. Зато прибыл целый лес онтов, впереди которых бежал Скоростень. Они пожаловали посмотреть на копии Древ Валинора. Гэндальф так прямо как будто поселился во дворце, и долгие часы проводил сидя на скамейке перед Древами. Хотя они были только копиями живых Древ, но на мысли кое-какие наводили. К его посиделкам присоединились важные гости – Элронд и Келеборн с Галадриэлью. Компанию Леголасу в лесных и морских прогулках составили Элладан и Элрохир. По вечерам они резались с онтами в карты. По Зеленолесью бродили Фарамир и Эовин и собирали землянику. Был июль. Почему их понесло именно в Пущу, а не в какой-либо другой лес, никто не мог объяснить. А ведь онты хвастались: «У нас вот така-а-я земляника!» и растопыривали длинные пальцы. Онтам никто не верил, с другой стороны, мало ли что могло вырасти на онтской водице. Фарамир также просиживал в библиотеке, которая вдруг появилась у Трандуила. Она была большой, но не слишком, т.к. в ней были собраны только лучшие книжки. Какую книжку ни возьмёшь – обязательно дочитаешь до конца, и обязательно с подчёркиваниями. Фарамир делал выписки из книг и вкладывал закладки, которые Трандуил потом замучился вынимать. Итак, жизнь шла своим чередом, а Трандуил стал где-то подолгу пропадать. Эти исчезновения были столь частыми и регулярными, что обитатели дворца обеспокоились, каждый в меру своей испорченности. Леголас подумал, не готовит ли предок коварное отплытие в Валинор вперёд него. Галадриэль подумала, уж не куёт ли Трандуил какое-нибудь своё кольцо, которое объединит властью все леса Средиземья, но передумала: лесные эльфы же не умеют ковать. По Зеленолесью стал ходить недобрый слух, что королём овладело какое-то пагубное пристрастие. Никогда Трандуил не зависел ни от чего, был сам в себе и в своей медитации, и вот, над лесом и его жителями нависла тревожная тень неизвестности и подозрений. Лесные эльфы организовали отряд по слежке за Трандуилом. Сообщники дождались очередной среды и после утренней трапезы только сделали вид, что идут по своим делам, а на самом деле, сливаясь со стенами, прячась за колоннами, притворяясь скульптурами, а иногда ползя по-пластунски, след в след продвигались за Трандуилом. Он зашёл в гардеробную, собрал большую спортивную сумку, повесил её через плечо и проследовал по коридорам до какой-то двери, которая захлопнулась перед носом синдар. Разведчики перевели дух и решили продолжить расследование в следующий раз. Очень много сил отняла у них маскировка под интерьер, а также разглядывание непонятных вещей, которые Трандуил складывал в сумку: пульверизатора с лаком, майки, талька, махрового полотенца, бутылки минеральной воды, железной щётки. В следующий раз шпионам удалось заглянуть за дверь, которая захлопнулась у них перед носом. За дверью они увидели просторный танцевальный зал. Выяснилось, что Трандуил пристрастился к джайву, ибо возрождённое, прекрасное и упоротое Средиземье не могло стоять ни на чём другом, кроме как на безудержном, энергичном, сверкающем золотыми блёстками джайве. Но вот драма – будучи степенным, неторопливым и величественным, Трандуил никак не мог заставить себя прыгать как антилопа, хлебнувшая энергетика, и это его раздражало. Он изводил себя тренировками, и, когда синдар осторожно заглянули в зал, сделав вращение и несколько не слишком быстрых, смазанных киков, в сердцах пнул стену. Выглядел Трандуил совсем непривычно – на нём не было никаких длиннополых одежд, только чёрные брюки и рубашка. Прыгая на одной ноге, он держался за ушибленную стопу другой и грубо ругался на всеобщем наречии. Трандуилова жена лежала прямо на полу, в коротком золотистом платье с бахромой и «хвостом». Джайв доканал её окончательно. Тут же сидели грустные синдар с умными и недоверчивыми глазами; их тоже насильно приобщали к безудержным скачкам джайва. Все сдались, кроме Трандуила. Он похромал ещё немного ушибленной ногой и взглянул на удручённую группу, расположившуюся на полу. Трандуилова жена с виду представляла собой обыкновенную эльфийскую деву, но по повадкам всё больше напоминала непредсказуемого хоббита. Кроме привычки заваливаться в ямку, спасаясь от опасности, она так же любила делать запасы и посидеть у камелька. В Трандуилову тюрьму сажать было некого, и прохладные узилища заросли банками с яблочным компотом, крыжовниковым, сливовым вареньем и маринадами, подсолнечным маслом, мешками овощей, сухофруктов, муки. Трандуил отвлёкся от мыслей, в которых он бродил по кладовке и искал эльфийскую халву. Вытершись полотенцем и поправив причёску, он продолжил работать над схемой танца. Вошедшие синдар посмотрели на Трандуила в расстёгнутой рубашке, на жену в коротком платье, опустили глаза и вышли. И вот, во дворце появились запасы. А надо сказать, как только где-то появляются калорийные булочки и рогалики, мороженое и вафли, тут же появляются и хоббиты. Теперь невозможно было прогуляться по Зеленолесью, чтобы не встретить на поляне хоббитов, устроивших пикник. Леголас с Элладаном и Элрохиром сидели на обширном балконе дворца, выходившем на запад, смотрели вдаль и наблюдали за шустрыми птицами (всего их в Зеленолесье насчитывалось около ста восьмидесяти видов). Ветер гулял в кронах деревьев и волосах эльфов. И тут Леголас приметил вдали золотисто-белую точку. Эльф очень встревожился и, ничего не сказав сыновьям Элронда, быстрым шагом удалился. Леголас вбежал в зал, где все мучились джайвом. Теперь и Трандуил сидел на полу, склонив голову и думая о безбашенности этого танца. Он вздохнул и покачал головой. Леголас вскричал: «Отец, внимание! К нам едет Глорфиндел! У него волосы отливают огненным золотом, сбруя с бубенчиками и самоцветами, он юный, спокойно-мудрый, статный и пламенеет ясным светом! Срочно прячь маму!» Трандуил без лишних слов запер жену в спальне-гостиной и оставил ей на тарелке морковь и чищенные яблоки (лучше бы он этого не делал). От джайва жена очнулась уже взаперти. Села у окна и стала ронять слёзы, представляя, как они с Глорфинделем бродят по лесу, поют песни на квенья, а Глорфиндел рассказывает ей, как маленький Фродо противостоял девятерым кольценосцам. Трандуил поспешил облачиться в роскошный наряд и не менее пышную корону. Он должен был произвести впечатление на Глорфиндела, что тоже не лыком шит, и решил устроить такой торжественный приём, чтобы Глорфиндел забыл обо всём на свете, не спросил, где жена и всё такое. Трандуил возвышался на пороге дворца, как стройное дерево, в руке у него был посох, украшенный изумрудами, которые сверкали. Трандуил был немного напряжён. Леголас стоял рядом и нервничал. Постоянно им, синдар, приходилось выдерживать конкуренцию рядом с какими-то более древними, продвинутыми и просветлёнными эльфами. Жена недолго думая, сплела простыню и пододеяльник в правый узел фриволите и спустилась по бечеве из окна спальни-гостиной, прихватив с собой морковь, яблоки, а также спрятанный в тумбочке рафинад. И случилось так, что Асфалот поскакал на запах угощения, а не к воротам дворца. Жена поспешно расплела бечеву и обвязалась простынёй из очень тонкой и прочной серебристой ткани, т.к. платье её было коротко. Тем временем Асфалот успел съесть всю морковь и яблоки, а Глорфиндел, только немного удивившись произошедшему и опустив поводья, грыз рафинад. Он понятия не имел, зачем поскакал в Зеленолесье, а теперь вдруг выяснилось. Жена, путаясь в серебристой простыне и больно упираясь в терпеливого Асфалота шпильками танцевальной обуви, кое-как вскарабкалась в седло позади Глорфиндела, и они унеслись в чащу. Трандуил, простояв на пороге около трёх часов и не дождавшись гостя, просёк своей великолепной интуицией, что что-то пошло не так, и решительным шагом направился в самую гущу леса. Все птахи, белки и йожики падали в обморок, завидев сиятельного владыку, силе и мудрости которого прекрасное облачение и аксессуары были только обрамлением. Он шёл размашисто, и посох помогал ему преодолевать овраги и не спотыкаться на кочках. Кроме того, не зря он захватил с собой лукошко, ведь идя по лесу с палкой, очень трудно заставить себя не собирать грибы. Трандуил увидел высокий густой куст лещины. Внезапно наступил август и созрели орехи. Трандуил нарвал орехи, и, раскалывая их зубами (у эльфов очень крепкие зубы) и собирая в ладонь, ел их горстями. За поеданием орехов он забыл, зачем отправился в лес, да ещё при полном параде. Обморочные птицы падали с деревьев пачками, а один соловей даже сочинил песню о том, как прекрасен Трандуил, стоящий с лукошком у раскидистого орешника. Наступил май (бродившие по лесу Фарамир и Эовин не поняли, куда делась вся земляника, зато набрали полную корзину сморчков и строчков; август, который проскочил между июлем и маем слишком быстро, они не успели заметить). Трандуил попытался расставить попадавших в траву птиц по местам, прикрепив их обратно к веткам. В лесу должен был быть полный порядок. При этом он случайно наступил на йожика и укололся. А йожик очень обрадовался и потом целый год терроризировал свою семью рассказами о том, как на него наступил прекрасный Трандуил. Птицы же полетели по своим очень важным и неотложным делам. Закончив оказывать психологическую помощь птицам, Трандуил снял тяжёлый венец, положил его в лукошко с грибами и прилёг отдохнуть на склоне оврага. Корона была такой массивной, что поперёк Трандуилова лба осталась розовая полоска. Рядом справа вдруг оказалась жена. Она тоже возлежала на склоне оврага, подстелив тёмно-зелёный плащ. На другой стороне оврага стояли Фарамир и ледяная дева Эовин, за десять глав «Властелина колец» умудрившаяся влюбиться целых два раза, и целовались. Трандуил возмущённо подумал: «Они целуются на виду у всего леса!» и отвернулся. Эльфы никогда не позволяли себе такого. «Ну да, эльфы в своих небесных шатрах вообще не целуются», - едко заметил вдруг оказавшийся слева от Трандуила Гэндальф. Он сидел на склоне и попыхивал трубкой. Трандуил закрыл глаза и отвернулся от Гэндальфа. Лицо его было скорбно-просветлённым. Единственное, что могли позволить себе эльфы на виду у всего леса, это, взявшись за руки и сковавшись чарами, простоять так несколько сотен лет. «А ты знаешь, почему Средиземье стало таким упоротым? – спросила жена. – Потому что неупоротое Средиземье попахивает язычеством, снобизмом и сотворением кумиров. К тому же, хотя Средиземье совсем не придумано, сказка сказкой, а жизнь – это совсем другое дело. Гордый никогда не будет смиренным и милостивым, а добрый – жёстким. И если бы творчество Толкина не тонуло в океане поистине сказочной доброты, всё было бы гораздо хуже!» Трандуил решил всхрапнуть. Его инстинкт самосохранения был силён, и неизвестно было, до чего в своих рассуждениях докатится жена. «Забей, ты сегодня не в духе», - сказал он и просто закрыл глаза, т.к. отворачиваться больше было некуда. «Ну что, «Сильм» и «Хоббита» проглотила-не заметила, «Властелина колец» любила девятьсот девяносто страниц, а на девятьсот девяносто первой поперхнулась?» - продолжал ехидничать Гэндальф. Хоббиты притаились за кустом бересклета и слушали средиземские сплетни, стараясь потише хрустеть печеньем и не чавкать. «Мне не нравится, что Сэм – слуга, и относится к Фродо как-то подобострастно, как будто он не личность и существует только для того, чтобы любить Фродо. Мне очень нравятся оба персонажа, но не то, как описаны их взаимоотношения. Словно Сэм для Фродо мать родная, но это не так важно по сравнению с тем, что Фродо всё равно умнее и похож на эльфа. Куда уж там простаку-Сэму! Друзья должны быть равны». Сэм в кустах откусил печеньку и приосанился, а Гэндальф молчал. У него был только один аргумент, но к началу двадцать первого века он стал устаревать. «Зачем было маленьких хоббитов отправлять в Мордор, в реальной жизни этот номер бы не прошёл. И даже подвиги не живут в веках. Уже для соседнего государства твой подвиг – не подвиг вовсе», - разрыдалась Трандуилова жена. А тут и Леголас подоспел. «Прощайте, прощайте, густые мои леса, кончились дни на земле, и века начинаются снова!» - шёл он сквозь заросли и надрывал сердце наичистейшим переливчатым тенором. Хоббиты поднапряглись, сгребли Леголаса в охапку, зажали ему рот и снова засели в кустах. Трандуил лежал на спине и спал. Никогда в жизни он так ещё не храпел. Это была защитная реакция. По лицу Гэндальфа, суровому и тронутому морщинами, сбежала горючая слеза. В своих мыслях он углубился в созерцание реального мира и исследовал Средние века. Жена никак не могла успокоиться. Тут к ней подошёл йожик и стал рассказывать, как на него наступил Траадуил, и как он лечил птиц от обморока. Трандуилова жена перестала плакать. Йожик был очень скромным и милым, и говорил очень тихо и вежливо. Все остались довольны его рассказом, и йожик пошёл по своим делам. Леголас в кусте никак не мог освободиться от хоббитов. Они расселись прямо на нём и продолжали есть печенье, запивая его горячим сладким чаем с лимоном. Сэм травил нехитрые шутки, и все покатывались со смеху. Фродо с любовью смотрел на Сэма. Все четверо хоббитов были хоть куда, и даже Пин чувствовал себя не совсем бестолковым. «ПиДжей говорит, что ты решил задержать гномов в тюрьме, чтобы они не разбудили дракона, т.е., в любом случае, ты бы их не отпустил, даже если бы Торин сказал о цели путешествия», - продолжала напрягать Трандуила жена. «Мне нет никакого дела до драконов, мне бы с лихолесскими пауками разобраться. Теперь ты видишь, что не участвовать во всеобщей истории или участвовать по минимуму – рациональнее всего, если говорить о реальности, и я единственный, у кого есть голова на плечах, а не разные возвышенные фантазии вместо головы. Будь честен, благороден и добр, и никто не узнает, где могилка твоя. Это жизнь, а не Средиземье. Реальность не предоставляет никакое вознагражление за добродетели, у грешников же защита и покровительство, и не отсохнет их рука, когда они крушат всё вокруг. Посему нечего соваться в пекло со своей доблестью», - сказал Трандуил и бросился вызволять йожика из ямки, в которую тот провалился. Над Зеленолесьем нависла угроза. Теперь йожик десять лет будет рассказывать всем, как его спас прекрасный Трандуил. Птицы и звери попрятались, кто куда. «Какой Трандуил испорченный», - подумал Гэндальф. «Хотя по сравнению с реальностью – не особо», - добавил он. Маг мысленно прочесал человеческую историю до двадцать первого века и решил, что во всё произошедшее углубляться не стоит. «Постой, - обратился Гэндальф к Трандуилу вслух, - это же ты всех спас от Саурона, расправился с кольценосцами, вытащил Пина из Палантира и насмерть расстроил Волан де Морта». Трандуил сжал голову руками. Правда, с ним творилось что-то не то. Он знал, что сейчас скажет жена, и их упоротому Средиземью придёт конец. В сгущающихся сумерках она скажет замогильным голосом: «А каким образом из благого Эру и пресветлых айнур мог возникнуть айну-выродок, и как зло могло возникнуть из совершенного источника света, откуда в этом источнике для него взялся материал, сама идея извращения и разрушения? Если только нет абсолюта, и искажение изначально вложено в творение. Вселенная не порицает жестокость и разрушение, хаос и распад есть обыденные, «естественные», неотъемлемые составляющие мира. Откуда в нас тогда устремление к красоте и знание того, что правильно и не правильно, и чего стоит это знание – ничего…» «Это всё не наше дело. Не наше дело, - повторил Трандуил, отсутствующе посмотрев на колышущийся шпажник. – У эльфов не должно возникать таких вопросов, у них нет энергетического перекоса на ментальный центр. Если ты действуешь рациональным умом, познание мира лучше отложить». Кроны высоких деревьев раскачивались и шумели, как море. Трандуил поднялся: «Пора валить из этого оврага, здесь какая-то аномалия. Фарамир и Эовин целуются третий час, майа утратила веру, Гэндальф изошёл иронией и молчит, я храплю». Из куста выполз Леголас, отсиженный хоббитами. Умненькие хоббиты за печеньем, чаем и шутками пропустили слова Трандуиловой жены об изначальном зле. Они стояли в полном неведении – сытые, розовощёкие, отсидевшиеся на тёплом леголасовом боку, с блестящими глазами. Правда, надвигающаяся гроза их немного пугала. Трандуил подхватил лукошко с лисичками и короной, и они припустились домой. Вернее, кто домой, а кто в гости к Трандуилу. Раздавались отдалённые раскаты грома, запахло свежестью. Они попали под ливень и вымокли до нитки. В таком виде их встретили на пороге Трандуилова дворца сыновья Элронда и Глорфиндел. С носа у Трандуила капало, волосы спутались и повисли, мокрые полы испачканного кафтана прилипли к ногам. Он произвёл впечатление на Глорфиндела, правда, не то, которое планировал. На опушке стояли йожики и пели тихую песню о подвигах и мудрости Трандуила. Высокие ворота дворца затворились.