Трандуилово Средиземье 2

Трандуил, выпрямившись, сидел на диване за небольшим невысоким столиком. Его золотистые волосы ниспадали на плечи мягкими волнами. Опустив длинные тёмные ресницы, Трандуил изобретал выключатель ненужных мыслей. Напротив сидели на стульях с высокими спинками Тулкас, Ирмо и Ауле и измеряли Трандуилу температуру и давление. Никогда ещё Трандуил ничего не изобретал, только охотился да пировал, а теперь так ловко управлялся с отвёрткой и паяльником, и Ауле смотрел на Трандуила с недоумением. Жена сидела рядом на диване и наблюдала за тем, как Трандуил помещает в белую коробочку с рельефным орнаментом и чёрным выключателем какие-то детали, и уже начинала клевать носом, т.к. выключатель стал работать ещё до того, как был изобретён окончательно. Но вошёл Гэндальф и изрёк: «Не сотвори себе кумира!» - и как шарахнет посохом по наливному полу кремового цвета. Жена ответила: «И вообще держи голову в холоде, желудок в голоде, а ноги в белых тапочках, и будет тебе счастье! К тому же, мне кажется, “не плюй в колодец, пригодится воды напиться” гораздо важнее, чем “не сотвори кумира”!» - показала язык и отвернулась. Гэндальф понял всю желчность намёка до конца (про голову, которую нужно держать в холоде) и поразился цинизму Трандуиловой жены. Ведь именно великие маги склонны вешать лапшу на уши, что, смиряясь, жертвуя собой и претерпевая, ты получаешь вознаграждение и переходишь на новый уровень развития. Гэндальфу показалось, что Трандуилова жена всё больше напоминает Пина, если бы тот завладел палантиром. За Гэндальфом в спальню-гостиную ввалились Элронд, владыки Лориэна, Арагорн и Теоден. Они сели за круглый стол у камина и устроили совещание. Почему так много важных общественных событий происходило именно в спальне-гостиной Трандуила, никто не знал. «Каким ты милым был, будучи Бродяжником, а не королём, каким самокритичным!» - крикнула Трандуилова жена Арагорну и вдруг заснула. Трандуил опробовал выключатель мыслей. Важные гости пропустили мимо ушей нелепые замечания Трандуиловой жены и зашуршали бумагами и магическими атрибутами. Созвал всех Гэндальф, чтобы поделиться впечатлениями о реальном мире, который созерцал своим внутренним зрением во время медитации в злосчастном овраге из прошлой главы. «У них там ужасно, – начал он. – Не работают причинно-следственные связи. Под сомнением сам смысл бытия. Фундамент жизни – выгода, благодаря которой в человеческом мире всё случается. Дух не взаимодействует с материей, и кажется, что материя и жизнь в целом имеют мало отношения к свету и истине. Происходят вещи одновременно жуткие и нелепые. Люди рождаются, живут и умирают в невообразимых муках! Я умер от жалости к малым мира… того». «Человек должен преодолевать препятствия, чтобы расти», - ответствовала Галадриэль. «У них никто не растёт. У них каждый запрограммирован набором генов, биохимическими процессами и судьбой», - сказал Гэндальф. Арагорн попытался возразить: «Но Толкин сказал, что рок, неотвратимость судьбы присущи эльфам, люди же сами выбирают, творят свой путь!» Гэндальф развёл руками и неопределённо покачал головой. Он вспомнил, как управляли своей судьбой раб в Древнем Египте, крепостная актриса или дети некоторых монархов. Тулкас и Ауле были очень обеспокоены состоянием Трандуила (он, как заправский мастер, уже работал и напильником, и ножовкой по металлу, и плоскогубцами), но всё же вместе с Ирмо, которого никак не могли отвлечь от чтения журнала «Упоротый Трандуил», присоединились к совещанию. Галадриэль принесла своё зеркало, и все созерцали сквозь него реальный мир. Келеборн не всё до конца понимал, и поэтому глаза его были сухи, но смотрел он сдержанно и почтительно. По лицу же Гэндальфа в три ручья текли слёзы, и маг беспрестанно сморкался в носовой платок с серебряной вышивкой. «Это просто невозможно! – воскликнул он и отвернулся. – Они 80% жизни тратят на преодоление хаоса и противостояние враждебным стихиям, на зарабатывание денег! У них всё слишком быстро пылится, грязнится, ржавеет, разваливается, приходит в упадок, они не успевают за всем этим следить! Они проживают 1% жизни!» «Гэндальф, у тебя что-то не то с математикой, - шепнул Арагорн, подсчитав проценты. - Куда делись ещё 19% ?» «Лучше не спрашивай», - сказал Гэндальф и замолчал. Жена Трандуила храпела. Как только речь заходила о реальном мире, она скисала на все 100%. Тут к совещавшимся подошёл Трандуил и предложил вниманию гостей выключатель ненужных мыслей (гармонизатор чакр входил в комплект), рамку-распределитель причинно-следственных связей, очень симпатичный на вид материализатор чистых помыслов и мгновенный воздаятель с пафосным названием «да отсохнет рука нечестивца», - несколько громоздкий, но эффективный, с двумя режимами: обратимого воздействия и необратимого. «Трандуил, ты возомнил себя вершителем судеб и перешёл черту дозволенного в своей гордыне!» - воскликнула Галадриэль. «Галя, не начинай!» - махнул рукой Трандуил; на лице у него была оскомина и следы муки тысячелетий. Пока Галадриэль таращилась на Трандуила, умненький Арагорн отправил изобретения через зеркало Галадриэли в реальный мир. Ему вспомнились вдруг тяготы его нелёгкой бродяжнической жизни… В реальном мире стали происходить вспышки света. Перестали плакать дети. Родители больше не мучились от бестолковости и неблагодарности своих чад. Исчез тяжёлый физический труд и вредные для почвы и атмосферы отходы жизнедеятельности. Похмельные и матерные гены стремительно эволюционировали в гены доброты и благородства. Быть живым, чистым и честным человеком стало вдруг не больно, наказуемо и одиноко, а невообразимо радостно. Собравшиеся, кроме Гэндальфа и валар, заслонились от света, полившегося из зеркала. Не стало войн, эпидемий и голода. Люди размножались чуть более умеренно и толково. Законы природы стали столь же прекрасны, как её облик, а человеческие повседневные отношения - так же красивы и осмысленны, как произведения искусства. Люди стали жить сердцем, а не вульгарным рациональным разумом и инстинктами, бардак в головах улёгся, и теперь все лучше понимали друг друга. Наука обрела свою вторую истинно разумную половину и уже не предлагала человечеству безумные изобретения и открытия. Ни грохота ткацких станков, ни адского труда в шахтах и цехах, ни ядерных отходов больше не было. Люди продолжали трудиться, но легко, радостно и с чувством удовлетворения; они продолжали болеть, но не так мучительно, как прежде. В счастливых мгновениях жизни время замедлялось, и чувства свободы, радости люди испытывали в один миг словно за два, три, четыре раза. В печальных же моментах всегда было утешение и время убыстрялось. Любителей экзотики, для которых красота, добро и зло были относительными и субъективными, пересадили на специальную планету с однотонным красным небом и чёрно-коричневыми кронами деревьев. Люди там ходили на четвереньках и у них в карманах даже не было чистых носовых платков. Среди этих чёрно-коричневых деревьев они занимались своими неблаговидными делами и теперь грызли друг друга, а не тех людей, для которых красота абсолютна. Осуществились все их мечты, но эти люди почему-то снова были недовольны. Трандуил озверел окончательно: «Нет, так не пойдёт! Пусть у них совсем не будет деревьев, только камни и шлаки!» На земле же люди перестали быть частью полуабсурдной системы, с которой ничего не могли поделать. Светлые помыслы и прогрессивные идеи равновесия и гармонии находили кратчайший путь к воплощению. Все необходимые вещи люди теперь создавали из ничего равно силой мысли и руками, труд уже не был нудным, тяжким и вредным для здоровья. Разрушаясь и старея, вещи исчезали в никуда и не засоряли пространство. Нет, зло не исчезло, но оно стало столь редким и разреженным, что чувствовало себя очень неуютно. О чудо! Заработали заповеди блаженства, и люди не уставали благодарить Создателя за столь прекрасный мир, полный света логики, а не издевательской двусмысленности, трёхсмысленности и десятисмысленности. «А колокольчики и ромашки пусть будут всегда! – заявил Гэндальф, смотря в зеркало Галадриэли на наш мир. – Для них и вечности не жалко, ибо они совершенны!» Все посмотрели на Гэндальфа и в очередной раз удивились сентиментальному пристрастию мага к ромашкам. Участники совещания обсудили его итоги и остались очень довольны и горды собой. Не понятно почему, изобретения же придумал и сделал Трандуил. Все направились к двери. Элронд беседовал с Келеборном. Арагорн помогал Галадриэли нести зеркало. Все были под таким впечатлением от изменений, произошедших в реальном мире, что даже забыли попрощаться с хозяином дворца. Трандуил, присев, ворошил дрова в камине. Жена лежала на диване растрёпанная, носом в подушку, свесив одну ногу и одну руку, и спала. Выключатель ненужных мыслей работал очень хорошо и вырубал всякого, кто хотел спать в радиусе ста лиг. Ауле, Ирмо и Тулкас, сидевшие за круглым столом у камина, сочувственно посмотрели на Трандуила и тоже засобирались восвояси. В дверях Тулкас обернулся и сказал Трандуилу (тот, пытаясь подняться с корточек, наступил на подол кафтана, упал на коленки и теперь стоял у камина на четвереньках): « А ты помолодел! Ещё тысячу лет назад такой нудный был, а сейчас смотри-ка!..» Трандуил, отвлёкшись от разглядывания рисунка на ковре и повернув голову к Тулкасу, кивнул. Опершись на стол, владыка, наконец, поднялся. У ворот дворца Ауле, Ирмо и Тулкаса поймал Леголас. Он надеялся получить инструкции, как можно попроще добраться до Валинора. Они с Гимли тренировались каждый день, но каждый день что-нибудь случалось. То шторм, то Трандуил хватал Леголаса за ухо и тащил обратно во дворец. А иногда случался штиль, а Леголас с Гимли забывали захватить с собой вёсла. Трандуил опустился в кресло рядом с камином и задумался. В его глазах играли отсветы пламени, горевшего в камине. Сколько он пережил за эти двенадцать глав. Сколько ему ещё предстояло пережить.