«Иден Прайм. Эта живописная планета, на которой процветает сельское хозяйство, стала одной из первых колоний землян за пределами ретранслятора Харон. Биосфера Иден Прайм удивительно хорошо подходит для распространения земных форм жизни. Природное изобилие стало причиной притока большого количества иммигрантов, застройки Альянсом Систем и различными корпорациями. В настоящее время Иден Прайм представляет собой идеальную модель устойчивого и организованного развития. Население проживает в аркологических мегаполисах (1), эффективно использующих пространство, которые возвышаются над тысячами километров зеленых полей и фруктовых садов.» — Из кодекса
Человек везде выживает, везде приспосабливается, но домом он назовет далеко не каждое место. Несмотря на всю свою внешнюю привлекательность, колония Иден Прайм до сих пор оставалась чужой даже для родившихся на планете. Это не старушка Земля, где родство чувствуется с каждым листочком, а мордочки животных так сильно напоминают лица людей. Возможно это покажется мелочью, но тягостное ощущение, преследовавшее в равной степени каждого сдешнего колониста, оказывало свое негативное влияние на все сферы деятельности и быта. Везде по чуть-чуть. И если жизнь человека сравнивать с космическим кораблем, состоящим из бесчисленного множества деталей, где каждая деталь… чуть-чуть паршивая, имеет изъян, то такой корабль просто обречен уйти на свалку. По теории вероятности он сломается гарантированно, сразу после того как его впарят какому-нибудь неудачнику за кругленькую сумму. Кажется у волусов где-то была притча на эту тему, но автор не помнит ее в точности. Но суть такова, что Иден-Прайм продавался, как тот корабль, множество раз доверчивым поселенцам, которые далеко не сразу могли понять - в чем подвох. Судьбы ломались, распадались семьи, люди уходили. Потом на месте трагедии наводился лоск и приходили новые люди, привлеченные с виду заманчивыми перспективами изложенными в рекламных проспектах. Ситуацию также ухудшало и то, что колонисты жили на ограниченных густонаселённых территориях и редко выходили за их пределы. Они всюду видели метало-пластиковые панели, искусственный свет и информационные табло своих уни-инструментов. Приевшийся хайтек помещений и унылую офисную атмосферу разбавляли лишь привезённые с родины комнатные растения. Все прочее было либо чуждым и каждый приезжающий задавался вопросом: «Ну и что я здесь забыл? Хотел поглазеть на летающих слизняков или то как убирают урожай? Подышать вечно сырым воздухом с всепроникающим запахом прели?». Сплошное уныние. Таков был Иден Прайм. Другое дело колонии иных рас. Каждая из них обладала своим духом, традициями, архитектурным стилем. Омега, взять хотя бы ее, это место, где хотелось хоть раз побывать. Ее огни навсегда оставались в сердце. Каждый кто видел ее воочию рассказывал о незабываемых впечатлениях… или не рассказывал, если в его сердце, вместо впечатлений, находили пристанище осколки вольфрама. Мнение не способных по достоинству оценить романтику пиратской вольницы, никого не волнует. Недовольные либо дохнут, либо стараются держаться подальше от этого места. В остатке - сплошной позитив. Но главное, Омега имела смысл существования. Можно ли такое сказать про Иден Прайм? Разумеется, нет. Аграрное болото, заманивающее людей лживыми посулами, медленно поглощающее слабых, и внушающее разочарование сильным. Может быть, именно поэтому самые талантливые и энергичные жители стремились покинуть молодую колонию. Неутешительный факт, на фоне которого даже непреклонный рост общей численности колонистов не внушал особого оптимизма. Кто останется, если уедут лучшие? Бродяги, изгои, а также вороватые индивиды, увидевшие в колонии возможность нажиться за счет финансовых вливаний Альянса, решившего сделать это место своей визитной карточкой. Со злой иронией можно счесть происходящее правильным. Довольно символично отражает суть человечества - гниль под красивой этикеткой. «Картонный с прогнившим нутром», – так отзывались о своём доме гражданские кормчие, на чьи плечи легла обязанность слепить из имеющегося материала задумку далеких от мирских проблем власть имущих. Наряду с ними силовики и правоохранительные органы, живущие и работающие непосредственно на ее территории, тоже смотрели на колонию скептически. Аркология, в угоду состоянию планеты, местной флоры и фауны, не только сильно осложняла поиск преступников, но и сводила на нет обороноспособность поселений. Чтобы уничтожить миллионы, достаточно всего-навсего одной бомбы или точечного орбитального удара. Нажми на кнопку и люди обратиться в пепел. Пугающая перспектива для тех, кто понимает, насколько хрупок мир, и привык смотреть на шаг вперёд. Лучиком надежды стала находка протеанского маяка. Новые технологии сулили развитие научной и производственных сфер. Иден Прайм мог стать чем-то большим, чем огромным дорогостоящим огородом, привлечь внимание галактики, как и было задумано изначально, быть настоящим. В этот день, впервые за последние годы, люди Иден Прайм ходили с поднятой головой, впервые почувствовав, что место в котором они живут, что-то из себя представляет. Каково же было разочарование, когда пришло распоряжение отдать маяк… расам Цитадели. Дело даже не в ксенофобии. Совсем нет. Возможно, негодование было бы не меньшим, если командование Альянса потребовало бы вывезти его на Землю. Но одно дело, если тебя использует тебя как куклу, наряжает в нелепые платья, хвастается тобой перед старшими, то есть воспринимают как собственность не имеющую право на собственную жизнь, а совсем другое, когда тебя кидают соседской собаке как надоевшую куклу. Складывалась ситуация, способная окончательно переполнить чашу терпения любого человека, переживающего за судьбу колонии и будущее своих детей. Реплики редких ксеносов, посещающих колонию по каким-то своим делам, из серии: “Правильно что маяк отдаете. Вы еще не доросли до этих знаний”, - заставляли людей скрежетать зубами. О том, что станет последней каплей и во что это выльется, предпочитали не думать. Впрочем, что тут думать? Конечно ксеносов будут бить, естественно отдавая предпочтение самым безобидным и непричастным. Но это будет потом. А пока вся молчаливая злость была направлена на себя самих, свою жизнь, работу, планету, колонию и Альянс. *** Процентов восемьдесят поселенцев – из тех, кто вообще хоть чего-то стоил, – истерзанные разочарованиями и тоской, уставшие от метаний, склонялись к мнению, охарактеризовать которое можно было бы фразой «Нехай горит!». Они стояли на грани, скатиться за которую не позволяло отсутствие внятного повода, спускового механизма, дающего право сознанию отступить на второй план, оставляя за собой уродливое существо, которое даже животным назвать нельзя. И впоследствии именно это существо совершит то, что уже никто не сможет исправить. Оно поначалу не проявит себя открыто, не будет толп людей с горящими глазами и факелами в руках, во всеуслышание заявляющих о своей жажде крови. Нет, родившись, чудовище станет прятаться от солнечного света, в тёмных углах подворотен, питейных заведениях, работе… и, что не удивительно, в узком семейном кругу. Короче, в интимной обстановке, под видом злой апатии и агрессивной лени, жестокой обиды и садистской безысходности, в стремлении донести свою боль до окружающих, заставить их ощутить свою боль. Однажды оно явится в лице уставшей на работе матери, душащей собственного ребенка подушкой, лишь бы он не шумел. Её разум помутился за двойную смену бессмысленной работы, истерзан стимуляторами. «Я заслужила покоя и тишины», - шептала она обиженным, дрожащим от несправедливого отношения голосом - «Пускай он замолчит и даст мне отдохнуть». - Сейчас у всех так. Всем не просто. Время такое. Вот послушай лучше, что у меня случилось за последние дни… - днем ранее уговаривал муж, тем самым еще больше сгущая атмосферу безысходности. Супруг наивно считал такие разговоры помощью, даже не подозревая как угнетают жену его речи. Достаточно было немного подумать, запретить себе жаловаться, поддержать, а не вываливать свои проблемы. Но и его разум тоже устал, истощен морально. Сможет ли он, увидеть связь и причины случившегося - разговор отдельный. Возможно, мы никогда этого не узнаем.***
Керк лично выехал на место очередного происшествия, как и всегда, когда случаи могли получить определенный резонанс, если не в политической, то в социальной сфере. Его холодный взгляд скользил по помещению в тщетной попытке зацепиться за какие-либо детали, которые можно было бы отразить в отчете, или хотя бы позволяющие сделать однозначные выводы о происходящем. Иногда все бывает просто - выпивка на столе, наркотики валяющиеся на полу, труп и человек с окровавленными руками. Легко понять, а тут… Уютная чистая комната и красноватый свет звезды, пробивающийся через кружевную занавеску. Все почти идеально, как перед приездом гостей или привередливых родственников. О проишествии свидетельствовали лишь плачущая забившаяся в угол женщина, еще совсем молодая, симпатичная, лет двадцать пять, не более. И будто бы спящая девочка, которой уже не суждено проснуться. - Я просто хотела, чтобы она перестала кричать. - Бормотала мать сидящая на полу. - Я не хотела ее убивать. Она не оправдывалась перед инспектором, а скорее говорила сама себе, силясь найти опору и возможность осознать произошедшее без вреда для уже пошатнувшегося рассудка. Керк, изредка бросая на нее недобрый взгляд, бегло просмотрел ее личное дело и наспех собранные показания. Ни пятнышка. Была на работе на хорошем счету и пользовалась уважением коллег. О ней хорошо отзывались соседи. Нормальный адекватный человек, без следов злоупотребления алкоголя или наркотических веществ, большинство из которых находились в свободной продаже. Стимуляторы… но кто их сейчас не принимает? Инспектор задавался вопросом: “Как такое возможно?” Нет, его это не шокировало. Опыт содержал уйму гораздо более страшных загадок, так же не имеющих решения. А у профессионала они, как водится, вызывают лишь раздражение, но не испуг, шок или эмоции, как это бывает у обывателей. Жалости к этой женщине также не испытывал ни капли. Профессионализм отбрасывал и это чувство, за его невостребованностью. Он задавал себе этот вопрос потому, что кусочки пазла никак не хотели складываться в общую картину, нагнетая мутное чувство ирреальности происходящего и раздражения. Что ему писать в отчете? Детоубийство по причине переутомления? - Вы добились своего. Ребенок больше вас не потревожит. - Керк не хотел успокаивать эту женщину. - Она спит так крепко, что уже не разбудить. Ранее, он запретил помещать девочку в черный целлофановый мешок. “Только не ребенка”, - сказал он, когда ее уже хотели засунуть в жесткое нутро пластика. Сам завернул тело девочки в простыню и взял на руки как живую. - Я не хотела. - Все также всхлипывала мать. Мотала головой из стороны в сторону. - Это была не я! - А кто? - Она взглянула на него красными от слез растерянными глазами. - Кто, Мадам? … Дайте угадаю: Вами овладела некая темная сущность? - Я не знаю. - Женщина снова зарыдала. - Наверное, да… Что-то управляло мной. Я не могла так поступить! Я не могла! - Тогда мне очень жаль. Служба, которая могла бы оказать вам помощь, перестала существовать пол тысячелетия назад. - Он продолжал невзирая на то, слушает ли она его или нет. - Подобных вам, в свое время, называли ведьмами и жгли заживо на площадях. И надо отметить, подобные представления были хорошим уроком для тех, кто стремиться списать свою вину и не желает нести ответственность… Его слова прервал звук бьющегося стекла. Он не успел остановить женщину, в два прыжка достигшую оконной рамы и вылетевшую сквозь стекло. Только часть осколков торчащих из рамы оставила на себе кровавые подтеки. На улице послышались крики. Эстебан Керк, даже не обратив на них внимания, спросил: - Сержант. Ее муж уже в курсе произошедшего с ребенком? - Еще нет, сэр - сказал Диннер, шокировано смотрящий на разбитое окно. Он так и стоял в дверях, боясь даже шелохнуться лишний раз. К слову, даже когда женщина побежала к окну, он тоже не дернулся, пребывая будто в ступоре. - Но мы уже выяснили его место работы. - Так свяжитесь с ним. Расскажите обо всем, про жену и ребенка, и покончим с этим делом. - Он оттолкнул плечом болвана с прохода, но уходя остановился на мгновение и добавил: - Да, и передай ребятам, что тот вонючий мешок для мяса нам все же пригодиться. Все ясно? - Так точно сэр. - неуверенно козырнул тот в спину инспектору, уносящему будто действительно спящую девочку. Тяжело вздохнул. Ему еще не приходилось сообщать подобные новости, а его напарник Лин, имеющий должные опыт и квалификацию, пока еще в отпуске. Но приказ - есть приказ. Он терзался сомнениями недолго, набрал нужный номер, подождал пока бывший отец семейства ответит на вызов, и кратко изложив ситуацию оборвал связь. Раздал распоряжения подчиненным и отправился домой. “Не дай Бог со мной случится подобное.” - думал он по пути. События в конце этого тяжелого рабочего дня оставили у него в душе неприятный осадок и страхи, которые, он чувствовал, его не оставят еще очень долго. Керк был прав, сегодня был очень трудный день. Остается только надеяться, что завтра будет какой-то просвет.***
Центральный офис института археологических исследований Иден Прайм. Администратор раскопок и ведущий археолог Алес Синек, без того обладающий взрывным характером, был на пределе. Он искренне переживал за происходящее, и постоянные вопросы высшего руководства всех уровней, интересующихся: “Все ли хорошо? Все ли готово к отправке?” били по нервам, сердцу и душе. К отправке маяка все было почти готово, а вот хорошо ли - вопрос сложный. Смотря для кого. Например, для двух сотрудников, супругов занимавшихся каталогизацией обрывочной и разноплановой информации, не дале как вчера покончивших жизнь самоубийством, все сложилось очень даже паршиво. Сами же археологи, в связи со смертью этих сотрудников, оказались в полной заднице. По другому и не назовешь. Маяк перейдет цитадели, а они, вместо, пускай менее ценных, но все же, способных принести пользу человечеству итогов своей работы, имеют на руках мешанину из данных, в которых теперь черт ногу сломит. Синек знал, что отчет о проделанной работе, как и сами ее результаты, потребуют не позднее чем через несколько дней после отправки злосчастной посылки. И судить о их работе будут по ним, а не по тому - получила ли Цитадель свою вишенку на торте или нет. В былые годы отец говорил Алесу: - Жизнь состоит из череды несчастий. Счастлив же ты будешь или нет, зависеть будет не от наличия или отсутствия этих несчастий, а то того как ты будешь с ними справляться. Преололеешь или обратишь себе на пользу - герой. Не справился - труп. - Но ведь есть и светлые моменты. - Возразил маленький Алес. Ему не понравилась мрачные перспективы которые любил обрисовывать родитель. - Как говорят: “полоса белая - полоса черная”… - А потом крышка сынок. Крышка заколоченная гвоздями по пути в крематорий. - Похоже отца забавляло действовать на нервы. Но он никогда не делал этого без причины - Сынок, проводя аналогию, чередования дня и ночи жизненно важны только для растений и ведущих растительный образ жизни. Для иждивенцев. А мне бы очень хотелось чтобы ты повзрослел и научился освещать себе путь самостоятельно, не ожидая благ от погоды… или моего настроения. С этими словами он передал сыну подарок заготовленный им ко дню рождения. Алес должен был получить его позже, но отец решил, что этот момент более подходящий. В самой подарочной упаковке находился непонятный предмет. Сыну пришлось немало попотеть выясняя что это. Еще больше времени ушло чтобы найти покупателя, способного предложить достойную цену за небольшой но ценный протеанский артефакт. Пять долгих лет поиска и учебы. И в итоге, непонятная штуковина в коробке, которую человек другого склада ума и воспитания воспринял бы как неудачный подарок и повод для растройства, дала не только новые цели в жизни, но и немалые средства для их реализации - знакомства, знания, навыки и разумеется деньги. Сам осколок древней культуры более не представлял интереса, важны были наставления отца и тот отпечаток, который оставил в его жизни этот предмет. Алес Синек хорошо умел находить потенциал в сложных и даже откровенно плохих ситуациях. Даже когда днем ранее вырубилась вся аппаратура из-за емп-волны, произведенной неизвестным источником поблизости раскопок. Он смекнул, что: А) Это хороший повод подать заявку на продление работ. И Б) Возможность отбрехаться от требований руководства касательно массива информации, имеющего на данный момент крайне непрезентабельный вид. Все сгорело. Мы не виноваты. Он по опыту знал какая хорошая штука - пожар, и все такого рода. Главное уметь пользоваться моментом. Сейчас же была иная ситуация, он буквально чувствовал как его уже накрыли крышкой и начали забивать гвозди. Работы накрывала его с головой и было столько, что хотелось все бросить, психануть и напиться, лечь в больницу под каким-то благовидным предлогом. Гвоздями же, а можно сказать и занозами в заднице, послужили незванные визитеры - откровенно туповатый Диннер из полиции и неизвестный. Служитель порядка просил от имени Керка временно пристроить “найденыша” потерявшего память и найденного приблизительно в эпицентре разразившейся электромагнитной бури. Только подозреваемых в терроризме мне не хватало - подумал археолог, а вслух сказал: - Что он хоть умеет? - О делах археологов каждая собака знала и разве что только свинья не порылась, если буквально. От “секретного объекта” одно только слово и осталось. Да и Керка уважить не грех. Нужный и опасный человек. Мало ли. - Операционщик на уровне спеца и трансляторщик каких поискать. Инспектор сказал может вам пригодиться. - Вы ему что, вместо допроса тесты на проф-квалификацию устраивали? - Усмехнулся администратор переведя взгляд на молчащего человека. - И допросы были, но что толку? Память отшибло начисто. А вот навыки, как говориться, не пропьешь. Ну… в смысле, руки помнят там где голова буксует… - Да понял я. Можешь оставлять. Мои из СБ за ним присмотрят, если что. - И уже обернувшись к новому сотруднику: - Могу я узнать ваше имя, молодой человек? - Кейн. Просто Кейн… - Пусть будет так. - Притворно тяжело вздохнул администратор. - Есть для вас у меня работа. Справитесь - добро пожаловать на борт, а станете обузой - окажитесь на улице в ближайшие дни, стажеров не набираем. Придется снова просить помощи у полиции - улыбка в сторону Диннера и снова к новичку: - Но не волнуйтесь. У нас коллективный труд и тесное сотрудничество. Почти братство. Сейчас же, сделайте все возможное, чтобы в течении пяти дней, я вызвал вас в этот самый кабинет и сказал: “Добро пожаловать!”.