Чудовище

В ушах ещё стоял истошный крик Долиша, от которого, казалось, вот-вот треснут стёкла. Минуту назад Гарри думал, что мятежная буря, свирепствовавшая в его голове вместе с осколками мыслей, упрёков и запоздалых сожалений, стихла, но нет — она разыгралась с новой силой, накрыла его удушливой волной, сквозь которую ясно слышалось: «Поттер, чёрт бы тебя побрал! Как ты посмел самовольно явиться на место преступления?! Ты понимаешь, что наделал? Эйвери, этот подонок, этот грязный сукин сын, мать его так, из-за тебя сейчас на свободе! Полминистерства в одном доме собрали — и на тебе! Да за такое ты у меня не только от дела будешь отстранён, я Робардсу доложу и вопрос об увольнении поставлю!..» Видно, в последнюю угрозу Долиш сам не верил, поэтому во всех красках начал расписывать, в какую глушь отправит его охотиться на гриндилоу в качестве наказания — работа в офисе раем покажется. Но Гарри было наплевать, он почти ничего не слышал, готовый за свою ошибку хоть окрестности Азкабана патрулировать, — только бы Гермиона, которая по его глупости попала в беду, была в порядке. Но вдруг она в опасности? А ведь это он виноват в её похищении. Стон бессильной злобы вырвался из груди, и Гарри, не в силах сдержать накопившуюся ярость, ударил кулаком в стену. Однако физическая боль и вид собственной крови на костяшках пальцев не привели его в чувство — бессвязные мысли всё так же спотыкались друг о друга, заставляя леденеть от страха, лоб покрывала испарина. Встав на ноги, он прислонился к оконной раме, надеясь почувствовать прикосновение вечерней прохлады ко лбу. Нужно было заставить себя не думать. Как угодно. Главное, чтобы эти жуткие картинки — услужливо подкинутые воображением варианты того, что Эйвери может сотворить с Гермионой, — не маячили перед глазами так часто. В какой-то миг Гарри показалось, что ещё секунда — и он просто не выдержит, сломается, сойдёт с ума окончательно, как вдруг раздался звонок в дверь, и это разом очистило его мысли. Спотыкаясь и чуть не падая, Гарри кинулся открывать. Это пришли Рон и Джинни. Конечно. Он ведь в первую очередь сказал именно им. Скорее всего, они вместе проведут эту ночь в архиве, выискивая любую информацию об Эйвери. Но важны не только подробности его биографии — в первую очередь надо попытаться его понять. Узнать о его мотивах и о том, как далеко он готов зайти. Что-то подсказывало Гарри: это ключ ко всем тайнам в деле о Пожирателях. И это должно помочь в поисках Гермионы. Когда, взбудораженный, он распахнул дверь, Джинни с порога бросилась в его объятия, жалобно всхлипывая. Рон сразу прошёл в гостиную, опустив глаза и нервно покусывая побелевшие губы. — Эйвери точно её забрал? — сразу спросил он, беспокойно расхаживая перед камином. — Я просто не понимаю зачем… Гермиона не имеет ни малейшего отношения к Пожирателям! И она не единственная, кто его видел, — ты тоже там был! — Я не знаю, Рон! — ответил Гарри несколько громче, чем следовало бы, и виновато опустил глаза, падая на диван. — Может, это произошло случайно… Эйвери напал на неё, потом увидел, как вбегаю я, и трансгрессировал, а она просто оказалась поблизости… — Но при этом Гермиона ему не нужна, и она не единственный свидетель, — резюмировала Джинни, садясь рядом. — Скажи, Гарри, разве Эйвери вредил кому-то, кроме Пожирателей? Он правда настолько страшен? Конечно, я не надеюсь, что он по своей воле её отпустит, но… может… есть какой-то шанс, что она останется в живых до тех пор, пока мы… — сбившись, Джинни закрыла лицо руками и снова расплакалась. — Нет, так больше нельзя! Надо что-то делать! — Рон замер посреди комнаты с потемневшими от злости глазами. — Когда Сириус сбежал из Азкабана, повсюду висели предупреждающие плакаты! Министерство даже дементоров подключило! Почему сейчас не сделать так же? — Долиш уже сообщил прессе, — вздохнул Гарри. — Не хотел, но пришлось. Только есть одна проблема: в случае с Сириусом Министерство знало, что он будет искать меня, а о планах Эйвери ничего не известно. Чёрт, да мы даже понятия не имеем, почему он убивает! Он такой же Пожиратель, как его жертвы! Подняв голову, Джинни утёрла слёзы и коснулась его ладони мягкими тёплыми пальцами. — И что же нам делать? — Долиш меня отстранит, — буркнул Гарри, вспоминая недавние угрозы. — Уволит, отправит в командировку или переведёт в другой отдел — неважно. Главное, он пойдёт на всё, чтобы я не имел доступ к этому делу. Поэтому у нас только одна ночь. И за несколько часов мы должны узнать об Эйвери всё, о чём можно прочесть в архиве. Понимаете, он как-то выходил на своих жертв эти месяцы. Возможно, легко втирался в доверие, потому что сам такой же — всё логично. Но я почему-то уверен: ему помогли наладить связь с остальными. Ведь все Пожиратели, которых он убил, скрывались поодиночке или небольшими группами. Они были очень осторожны. Рон задумчиво почесал затылок, развернулся и перевёл на них с Джинни полный решимости взгляд. — Ты прав, надо поскорее это выяснить. Мы можем воспользоваться твоим камином? Гарри кивнул и ринулся искать летучий порох. Руки ещё дрожали от волнения, поэтому ему понадобилось несколько минут, чтобы открыть банку с зеленоватым порошком и отсыпать друзьям по небольшой горстке. Пламя ослепительно вспыхнуло и исчезло. Один раз. Потом другой. А он всё стоял в оцепенении, пытаясь справиться с наплывом мучительных чувств, и думал, думал, искал какой-то ответ, который уже не надеялся отделить от водоворота обрывочных мыслей. Утром казалось, что в Марчвуде он будет близок к разгадке как никогда прежде, а пару часов спустя всё настолько вышло из-под контроля, что Гермионе грозила смертельная опасность. Он снова что-то упустил… и не только он… Война с Волан-де-Мортом отгремела, но её отголоски ещё звучали в магической Британии, стремясь низвергнуть новый, пока ещё хрупкий мир в пучину хаоса. Жестокие убийства Пожирателей в магловских поселениях, провокационные статьи, заставляющие делиться на два лагеря, беспомощность Министерства… Неужели всё повторялось, только в другом масштабе?.. Гарри резко мотнул головой. Нет. Он не позволит. А если понадобится, Орден Феникса возобновит своё существование, чтобы снова противостоять злу. Даже если зло будет сосредоточено в одном-единственном человеке. И, Мерлин Всемогущий, на сей раз все будут живы! Бросив пригоршню пороха себе под ноги, Гарри произнёс: «Министерство магии», и в следующий миг шквал ослепительного огня охватил его, перенося в другой конец Лондона.

***

Утро понедельника сонливой волной просачивалось сквозь шторы. Зевая, Драко медленно приподнялся на локтях. От мысли, что скоро придётся вставать, тело болезненно содрогнулось, а в голове замелькали подробности вчерашних злоключений. Поход за запиской, встреча с Эйвери и, конечно, противостояние Грейнджер, которая до сих пор была заперта на его кухне. Давя стон бессильной злобы, Драко резко вскочил с кровати. Воспоминания оказались слишком острыми — они без труда разрезали тонкую пелену безмятежной дремоты. Надо было идти в Гринготтс, но он не мог оставить Грейнджер одну в своей магловской, не подготовленной к содержанию пленниц квартире. К тому же не стоило забывать, что всю ночь она провела связанной, сидя на жёстком стуле, и ничего не ела целые сутки. Так что если он не хочет, чтобы к концу недели она сдохла от истощения и отсутствия сна, придётся позаботиться об условиях её проживания. В какой-то миг Драко подумал, не переместить ли её в подземные темницы Малфой-мэнора, но, всё взвесив, решительно мотнул головой: тогда он тоже должен будет вернуться, а сейчас это казалось совершенно немыслимым. Тем более что с родительским домом ему предстоит окончательно и неминуемо расстаться. Лениво натянув брюки, Драко сел за стол, достал чистый пергамент и написал начальнику просьбу отпустить его по болезни на пару дней. За прошедшие полтора года он не брал отгулов даже по уважительной причине, а теперь из-за какой-то поганой грязнокровки так легко позволил себе дать слабину. Ничего. Это необходимая мера, на которую он должен пойти, чтобы завершить начатые дела. Возможно, он всё же уволится и покинет Англию, но сейчас… сейчас остаётся только думать и терпеливо ждать, пока волна паники, связанная с похищением мракоборца, не схлынет. Это займёт не так много времени. В лучшем случае неделю или две. В худшем — месяц. Привязав письмо к лапе филина, Драко открыл окно и глянул на улицу. Этим утром Этон-роуд находилась в осаде дождя, а густой, тяжелый воздух был наполнен запахом мокрого асфальта, влагой и холодом. Тучи растянулись по всему горизонту, сбились плотной массой, заслонив собой солнце, и небо стало неотличимым по цвету от бесформенных серых луж. При виде этой тоскливой картины Драко недовольно скривился: день толком не начался, а уже обещал быть хуже некуда. И причина крылась не только в дрянной погоде. Потом он долго стоял перед зеркалом и думал, что скажет Грейнджер, когда войдёт на кухню. Она должна была чувствовать, что находится в его власти, что теперь от него зависит, жить ей или нет, и сейчас она на грани того, что решение будет принято не в её пользу. Но беда заключалась в том, что на грани оказался сам Драко. Он знал: один особый взгляд в его сторону — и он не сможет причинить ей вред, одна улыбка — и он забудет, кто из них пленник, одно мимолётное касание — и он перестанет себя сдерживать. Больше всего на свете Драко боялся, что Грейнджер тоже это знала… А может, и не боялся вовсе. Может, он хотел, чтобы она знала. Глубоко засев, мысль об этом жгла его нестерпимым пламенем. Запутавшись окончательно, Драко дёрнул на себя дверь и быстро вышел из комнаты. К чёрту, он ведь в любом случае разозлится так, что всё вылетит из головы, как только переступит порог кухни. Потому что она посмотрит на него снисходительно, с жалостью. Грязнокровка, возомнившая, что она чем-то лучше таких, как… И тут непрошеная мысль ржавым гвоздём впилась в мозг: «Таких, как Пожиратели? Мальсибер, Трэвэрс и остальные? Или лучше его, Драко Малфоя? — от внезапного осознания глухо скрипнули зубы. — А что, есть разница?..» Отперев дверь кухни, он резко ворвался внутрь, сразу впиваясь в Грейнджер презрительным взглядом. В ответ та, обратив к нему бледное лицо с пролёгшими под глазами тенями, яростно вскрикнула: — Сейчас же развяжи меня, Малфой! Ты хоть представляешь, каково сидеть в этой позе шесть часов?! Если так жаждешь меня убить, надо было выбрать другой способ, менее утомительный для нас обоих!!! Драко улыбнулся. Судя по всему, Грейнджер его совершенно не боялась, но почему-то это не злило. Он медленно подошёл к ней, осмотрел кровоподтёки, образовавшиеся на запястьях, потом рану на бедре, которая выглядела лучше, чем вчера, но до конца так и не затянулась, и пришёл к мысли, что ей действительно не помешает отдохнуть от верёвок. Возможно, это значило, что он снова идёт у неё на поводу, но Драко было плевать. Ему хотелось попробовать. Грейнджер сидела смирно, пока он, направив палочку на тугие узлы, шептал заклинание, лишь взгляд подозрительно метался от слабнущих пут к его глазам, будто она искала какой-то подвох, не находила и всё равно не могла в это поверить. Причём Драко не дал повода в себе усомниться: развязал её быстро, без лишних слов и, помогая встать, даже не задержал руку на талии дольше, чем того требовали обстоятельства. Однако Грейнджер расслабилась, лишь когда поняла, что он уводит её из кухни. Идти по узкому коридору вдвоём оказалось непросто: она ещё хромала, и Драко, не проснувшийся до конца, с трудом подстроился под её темп, то и дело задевая локтями облезлые стены. Оба хмурились, спотыкались и злились, а когда, войдя в спальню, он подтолкнул её к кровати, которая после минувшей ночи была расстелена и изрядно помята, Грейнджер насторожилась. — Кто здесь спит? — А ты не догадываешься? — огрызнулся Драко. Она тотчас отпрянула и упрямо сдвинула брови. — Тогда я не лягу. У тебя есть другое спальное место? «Краснеет», — пронеслось у него в голове. И это делает её агрессивной. Но чего она добивается? Ещё большего отчуждения между ними? Утверждения своих правил там, где властвует только он? Или всё же она боится его, этой квартиры, неизвестности, которая ждёт её впереди? Драко не верил в это. Не верил в её страх, в нелепое желание что-то ему доказать, в то, что таким образом она защищается. В конце концов, Грейнджер не была ни пуглива, ни глупа. Просто она не хотела спать в его постели. И почему-то от осознания этого на душе стало совсем мерзко. Драко сжал кулаки, пытаясь справиться с охватившим его чувством, но ему всё равно было очень досадно. Развернувшись, он сердито нахмурился. — Хочешь снова вернуться на стул? Нет? Тогда помалкивай, Грейнджер. Я не намерен с тобой возиться, — а потом, проследив, как она сворачивается в клубок под его одеялом, вопреки собственным словам буркнул: — И не спи пока. Я принесу поесть. Оставлять её одну было опасно, но Драко решил, что уставшая, без палочки и возможности трансгрессировать, Грейнджер всё равно не успеет ничего предпринять, пока он изучает содержимое холодильника. Там как раз осталась пара порций замороженной еды, с которой магловская техника творит настоящие чудеса. Грязнокровка должна оценить. Хотя… какое ему дело? Будет есть, что предложат. Быстро разогрев лазанью, он вернулся в комнату и вручил ей тарелку с плоским квадратным куском, чуть подгоревшим с правого края. Грейнджер недоверчиво на него посмотрела, однако миг спустя всё же села поудобней и уплела свой скудный завтрак за обе щёки. Хмыкнув, Драко подошёл к столу, взял чернильницу, перо и пергамент. — И ещё кое-что. Ты напишешь Поттеру письмо. Расскажешь, что сумела ускользнуть от Эйвери и теперь он тебя преследует, не давая возможности вернуться в Лондон. Подробности уточним по ходу дела. Приступай. — Что ты задумал? — не удержалась от вопроса Грейнджер, но тут же прикусила язык. Драко резко шагнул к кровати и, остановившись в футе от неё, процедил сквозь зубы: — Тебя не касается. — Если ты попытаешься навредить Гарри, я… — Заткнись! — он угрожающе навёл на неё палочку. — И пиши. Грейнджер ничего не оставалось, кроме как подчиниться, что она делала с крайней неохотой, постоянно бросая в сторону Драко уничтожающие взгляды. Когда всё было готово, он несколько раз перечитал письмо, заставил её убрать всё лишнее и по-другому сформулировать пару фраз на тот случай, если она пыталась передать Поттеру тайное сообщение, искусно играя словами. Потом привязал пергамент к лапе другой, неприметно серой совы, которую использовал для общения с Гойлом и другими дельцами Лютного переулка, закрыл окно и сел в кресло напротив Грейнджер, не в силах сдержать довольной улыбки. Чуть позже она напишет новое письмо, где укажет предполагаемое местонахождение Эйвери. Драко пустит мракоборцев по ложному следу, а сам сосредоточится на своих делах, которые было необходимо решить до того, как отпускать Грейнджер на свободу. И первое место в этом списке, конечно же, занимал вопрос о смерти родителей. Привстав, он дотянулся до небольшой коробки, что стояла на краю тумбочки, и переместил её к себе на колени. Там, под толщей семейных фотографий, лежал мятый конверт с информацией о человеке, который помог ему выставить смерть Люциуса и Нарциссы как несчастный случай. Нужно будет напомнить ему, что о том дне следует держать язык за зубами. Если же с этим ничего не выйдет, придётся задуматься о более кардинальных мерах… Ну а сейчас… сейчас главное — подготовить квартиру, создать такую защиту, чтобы Грейнджер никоим образом не могла выйти за порог. И кажется, он где-то видел подходящее заклинание. Призвав к себе книгу с помощью манящих чар, Драко удобней устроился в кресле, но читать так и не начал. Потому что, случайно посмотрев на Грейнджер, не смог отвести взгляд. Оказывается, в этом было особое мучительное наслаждение — смотреть, как она спит.