Показатель преломления

      Утро на мягких серых лапах, вальяжным хозяйским котом неслышно вошло в комнату. Задержалось на миг на подоконнике в узкой щелочке приоткрытого окна, рассматривая переплетенный клубок человеческих тел на смятых простынях и гадая — это то о чем оно подумало? Вечно ночи достаются все марафонские приключения полные испепеляющей страсти, от которой не то что белье горит — мебель ломается. Зато ему, справедливо — самые сладкие, тягучие, полные ленивой, неспешной неги моменты, или напротив, быстрый, спринтерский рывок, чтобы успеть еще кофе до работы и терпкий, крепкий поцелуй в дверях с привкусом арабики на чувственно изогнутых губах. Так и не придя к окончательному выводу и решив что нечего некоторым разлеживаться оно ловко соскочило на кровать, пробежало по одеялам первыми полосами солнечного света и самым кончиком хвоста, светлого как лучик единственно важной для любого человека звезды, пощекотало под носом у спящих. Оба синхронно сморщились, миг — и громкий чих Шерлока, спугнув проказника, сквозняком вылетевшего в двери, а потом дальше, дальше, к миссис Хадсон и миссис Тернер, к однополым супругам-квартирантам и вдоль по Бейкер в сторону Мерилибоун роуд будить тех, кто еще не встал, заставил Джона резко подскочить на кровати, ошарашенно оглядываясь вокруг. Рука не до конца проснувшегося соседа автоматически зашарив вокруг попыталась вернуть свою законную ночную добычу, но было поздно. Очарование момента единения, заставившего Уотсона заснуть в чужих объятиях прошло, возместив свой уход жгучим приступом паники. Не за себя. И даже не за сестру, как бы не стыдно было признаваться в этом самому себе. За Шерлока. Джим не будет разбираться — было или не было, как и что. Опять выходило что из-за джоновой слабости может пострадать самый дорогой на этот момент человек. Да что уж обманывать себя, сколько можно? Самый дорогой на все времена, на веки вечные, как ни банально и не избито это прозвучало бы, вздумай Уотсон произнести это вслух. А поэтому вывод мог быть только один. И давно уже надо было это сделать, но Джон, проклятая природа, не мог отказать себе в этой слабости — просто побыть еще чуть-чуть рядом с Шерлоком. Холмс был нужен ему. Ежедневно, ежечасно, ежеминутно и ежесекундно. Больше чем еда, вода и воздух вместе взятые. Он и был квинтэссенцией всего этого. И не просто как обладатель сколько-то там имеющихся пар тентаклей, возможный универсальный донор. Нет. По крайней мере вначале все было именно так, недаром и хромота и все побочные эффекты исчезли после первого же совместно проведенного вечера. И пусть все что им тогда досталось — скользкая черепица под ногами и узкие проходы между домами. Не важно. Результат был просто ошеломительным. Восхитительным. Невероятным. Таким же как сам Шерлок. И Джону бы задуматься тогда и сделать соответствующие выводы, но он вечно — «видит, но не наблюдает». А потом, незаметно, исподволь, детектив пробрался к нему под кожу, врос в него своими кудрями-ресницами-бровями. Презрительным прищуром и сложенными в лодочку ладонями. Чувственным изгибом верхней губы и детской припухлостью нижней.Ошеломительными выводами и гениальными наблюдениями, нестандартными решениями щедро приправленными адреналином распутываемых загадок, погонь и задержаний. И Джон позволил этому случиться. Позволил своей внезапной, такой поздней и такой странной любви прорваться наружу и отключить мозг. Хотя, где он, а где мозг? И периодически повторяя про себя, словно мантру, что он успеет. Успеет уйти за миг до того как станет поздно. Ежедневно оттягивая этот момент, надеясь что тот не наступит никогда. Но теперь он должен был поступить так, как требовал долг. Наплевав на собственные чувства. Резать, не дожидаясь перитонита.* Именно сейчас. Пока не стало слишком поздно. Пока асфальт перед столь любимым Шерлоком Бартсом не окрасился в алый, как само собой разумеющееся принимая кровь очередной жертвы. Жертвы медлительности Джона. Одной мысли об этом было достаточно чтобы не то что проснуться окончательно, но будь у Ватсона такое умение — оказаться за тысячи километров отсюда. Лишь бы уберечь. И сдохнуть где-нибудь на другом конце планеты, воя от тоски. Увы, сначала надо было туда попасть. С первой и последней попытки. А с учетом того, что любая транзакция через минуту станет известна Холмсу-старшему, а максимум через полчаса, Холмсу-младшему — такое простое действо как покупка билетов оффлайн (ведь глупо это делать на ноутбуке находящемся в непосредственной близости к Шерлоку) превращалось практически в невыполнимое задание. Даже если предположить, что ради безопасности младшего брата Майкрофт с удовольствием сам оплатит перелет Джона в любую точку мира, лишь бы убрать потенциально опасный раздражитель, где гарантия, что все не произойдет с точностью наоборот? Риск в предстоящем мероприятии не входил в программу-минимум давно, на всякий случай, продуманного Уотсоном, а посему проверять степень лояльности Британского Правительства (и оставим это жалко-жеманное «почти», Джон не настолько наивен, чтобы не разбираться в подобных вещах, пускай и на чисто интуитивном уровне) было абсолютно недопустимой роскошью. Но кто сказал что невыполнимое — синоним невозможного? Прежде всего встать. Доброе утро, Шерлок? И не смотреть, не смотреть туда, куда еще десять минут так доверчиво прижимался твой собственный нос. Пробормотать что-то невразумительное про душ и завтрак и не слушая никаких возражений, доводов, наставлений и прочая и прочая сбежать в собственную комнату, чтобы там, на чистом автомате, застелить кровать, принять душ, переодеться и спустившись вниз произвести обычную утреннюю ревизию содержимого кухонного филиала морга Бартса. Пара яиц, вполне годное молоко, щепотка соли и две столовых ложки муки, немного сладкого перца и тертый пармезан. Омлет, Шерлок? Терпкий пар над чашками, тосты с абрикосовым джемом, несколько тарелок в мойке и забытая масленка на столе. Смахнуть крошки, постараться не задеть реторту с чем-то мутным и, словно бы живым. Привычно ругнуться сквозь стиснутые зубы. Еще кофе, Шерлок? Гул вентилятора ноутбука, шелест газеты, щелчки виртуальных клавиш смартфона, бормотание телевизора где-то рядом. Короткий пост ни о чем в собственном блоге с несколькими давным-давно оговоренными фразами. А пока нет ответа — новости, новости, новости. И ни строчки, ни полсловечка про оставленные в давно не использованном бассейне несколько килограмм симтекса, завернутых в защитного цвета парку. Но как бы не ждал, резкая трель звонка режет нервы циркулярной пилой, обжигает секундной болью, пробивает почти незаметной дрожью. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. — Привет, сестренка! Как твои дела?