There is no sweeter innocence than our gentle sin

Вам знакомо ощущение необъяснимого внутреннего трепета? Когда странный холодок шевелит волосы на затылке, а сердце подпрыгивает где-то в груди, то и дело предательски прерывая дыхание. И ты задерживаешь воздух в легких на мгновение, страшась издать какой бы то ни было звук, а душа уже давно вышла из тела и наблюдает со стороны, изредка посмеиваясь над твоими тщетными попытками унять эту странную дрожь. Примерно то же самое происходило со мной в то утро: я смотрел на спящего Аллароса и чувствовал себя глупее некуда. Сказать точнее в сложившейся ситуации было нельзя. Пытаясь припомнить наш разговор, состоявшийся почти на рассвете, я осознал, что в картина произошедшего в моем разуме разорвалась в клочья. Я старался вспомнить, что говорил эльфу и словно блуждал при этом в потемках разума, то и дело натыкаясь на какие-то обрывочные и неясные сведения. Что за нежные слова я шептал ему на ухо? Я шептал ему на ухо?! Каффар, разве я на такое способен? Затекла рука, мне пришлось перевернуться на спину и разглядывать потолок спальни, параллельно прислушиваясь к остальным ощущениям в собственном теле. Вчерашняя ночь выдалась... весьма насыщенной на всякого рода ситуации... Внизу живота и между ног расползалась слегка тянущая, ноющая боль, впрочем, такое бывало довольно часто, поэтому я не придал этому особенного значения. Мне было прохладно, и я успел удивиться отчетливому воспоминанию о том, что при этом гуляющем по всему помещению сквозняке мы даже умудрились вспотеть. Мышцы на руках отозвались слабой болью: перед глазами сразу же предстала яркая картина того, что послужило тому причиной. Я упирался ладонями в матрас, нависая над Алларосом сверху. Мое жаркое дыхание, должно быть, обжигало кожу на его шее. Я укусил эльфа за ухо, он глухо застонал, стискивая подушку и подминая ее под себя. Мне стало страшно, и я старался двигаться медленнее, ведь понимал, что с таким рвением могу просто напросто сделать ему больно. Но милый демон оказался упрям: он шипел сквозь зубы, пытаясь стерпеть первые неприятные ощущения. И вдруг, замечая это, я почувствовал, как меня накрыло волной нежности. Она проникла под кожу, делая мои движения спокойнее, усмирила страсть и не дала мне забыться. Я принял Лавеллана всем своим естеством. Это было похоже на магию: интимная близость душ, почти до самых сокровенных глубин. Я позволил себе гораздо больше, чем мог раньше. Не взял его силой, в какой-то степени сам отдал всё, что смог. И мне хотелось этого. Больше всего на свете хотелось быть с ним. В нем. Целиком и полностью. Мои размышления о собственном физическом состоянии плавно перерастали в метания на тему того, что же я все таки обо все этом думаю... Что я, в конце концов, чувствую... Мне ведь понравилось. Не смея кривить душой (а уж себе-то врать никогда особенно не умел), я заключил, что секс с Лавелланом был... намного лучше, чем я сам ожидал. И эти слова, что он сказал мне после, в ответ на мои попытки объяснить, что я никогда не заводил отношений. Они прозвучали неожиданно, но вполне в его духе. Как гром среди ясного неба. Хочу, чтобы ты был рядом... Словно услышав, что я думаю о нем, Алларос нахмурился и шумно вздохнул. Мне не хотелось, чтобы он просыпался. Было бы здорово, если бы этот момент застыл в вечности и никакое "после" не наступило. О боги, как же я боялся того, что случится потом! Алларос не оставил без внимания то, как я нервничал, хотя и сам поначалу переживал не меньше. Он осмелел чуть позже и даже стал вести себя раскованнее. Но ведь у него так было всегда! Алларос оставался искренен в своих желаниях, у меня же, напротив, порой даже не хватало слов, чтобы передать свои собственные мысли. Я все представлял, что будет, когда милый демон проснется. Но ничего не шло в голову. Что же я делал раньше? Собирал вещи и уходил, даже не оставаясь на ночь! С давних пор это вошло в привычку, но... Лавеллан любил ломать стереотипы. Я знал, что никогда не буду полностью готов ко всем его выходкам, сколько бы ни старался. В подтверждение моих слов эльф неожиданно приоткрыл один глаз. До меня дошло, что я уже давно не слышу его ровное дыхание: этот хитрюга не спал, разглядывая меня из-под опущенных ресниц! Сообразив, что его засекли, эльф блаженно улыбнулся и начал потягиваться. ― Доброе утро, ― произнес он, спустя мгновение, чуть осипшим голосом. ― Доброе, ― согласился я. Мысли пустились в галоп. ― Как спал? ― Холодно. Ты стягивал одеяло. ― Я хотел оставаться невозмутимым. Амплуа Дориана-гордеца все еще пыталось выйти на сцену. Хотя, в случае с холодом я нисколько не приврал. Ночью я с удивлением обнаружил странное свойство Аллароса заматываться в одеяло, словно в кокон и крепко захватывать его при этом между ног. ― Прости пожалуйста, ― виновато улыбаясь, Лавеллан накинул на меня большую часть покрывала. При этом он придвинулся ближе, и я ощутил жар, исходящий от его тела. И снова, вместе с этим теплом вернулась и дрожь. Дориан махнул ручкой, оставив меня в совершенно беззащитном положении. ― Да ты замерз! ― удивленно заметил эльф и приобнял меня рукой. ― Еще бы, тут гуляют такие сквозняки... ― проворчал я. Кожа Аллароса не была горячей, но при этом излучала какое-то странное тепло. Я невольно взял его ладонь и прижал к груди чуть крепче. ― Что, ― вдруг шутливо поинтересовался он. ― Уже продумываешь план побега из Скайхолда? ― Разве что после завтрака, ― вдруг честно ответил я, и желудок призывно заурчал, подтверждая мои слова. ― Это можно устроить, ― ласково улыбнулся Алларос и, мягко вызволив свою ладонь, выбрался из кровати. Я невольно залюбовался его телом. Теперь, однако, абсолютно не скрывая своего интереса. Лавеллан поймал мой взгляд, пока одевался, и я с удовольствием заметил, что это его несколько смутило. Не далее, чем через полчаса он вернулся с какой-то корзинкой, доверху забитой самой разнообразной снедью. Я нашел в себе силы подняться, накинул мантию на голое тело, на манер халата и помог с разжиганием камина, попутно ворча на отсутствие мебели в его покоях. Алларос никак не отреагировал на мое недовольство: вместо этого он стянул покрывало с кровати и постелил его прямо перед очагом. Нам удалось нагреть воды, чтобы сделать чай, в корзинке оказался кусок ветчины, сыр, несколько свежеиспеченных булочек и кое-какие фрукты. Я с удивлением наблюдал за тем, с какой невозмутимостью эльф раскладывал завтрак. Настолько простая еда впервые вызвала у меня такие восторженные ощущения. За окнами в кои-то веки светило солнце, тучи, обыкновенно окружавшие шпили Скайхолдских башен, все куда-то рассеялись. Стояла хорошая погода, как раз под стать моему настроению. Мы расположились прямо на полу, усевшись на покрывало, друг напротив друга. Я поедал бутерброд, сделанный эльфом, магией удерживая чашку с чаем прямо в воздухе. ― Скажи, Дориан, а это тяжело? ― Лавеллан с любопытством посмотрел на мои фокусы. ― Ты про то, что я держу ее в таком положении? ― Ага! ― он откусил небольшой кусочек булочки и принялся его сосредоточенно пережевывать. ― Ну ты же думаешь сразу о нескольких вещах, ― улыбнулся я. ― Жозефина так делает, но она ведь не маг. ― Это всего лишь сравнение. На поддержание этого простенького заклинания едва расходуется сила, но вместе с тем, я должен помнить о нем, как и о любой другой жизненно важной вещи. Я должен... как бы это сказать... Должен думать о том, что чашка висит в воздухе, что она существует, ― я запнулся. Лавеллан прекратил жевать, все еще разглядывая чашку. ― Слишком мудрено объясняю? ― поинтересовался я, и эльф мотнул головой. Я доел свой бутерброд. ― Магия... Она вроде как живая. Ох, я рассуждаю, как Коул... Алларос рассмеялся и вытер рот салфеткой. Затем потянулся к своей кружке, немного отпил и повертел ее в руках. ― Это тебе не из лука стрелять, ― подытожил он, подняв на меня взгляд. Зеленоватые глаза в свете утренних лучей солнца стали вдруг теплого, орехового оттенка. ― Проще осознавать, если живешь с этим всю жизнь. Я вот не умею обращаться с оружием. Мы ненадолго замолчали. Алларос достал из корзинки веточку винограда. Невозмутимо отщипнул несколько ягод и отправил их в рот. ― Слушай, ― с любопытством поинтересовался он. ― А правда, что для тебя его чистили? Я осторожно кивнул. ― Но ведь у некоторых самое лучшее в кожице! ― искренне удивился эльф. ― Она кисловатая и слегка вяжет, но без нее не прочувствуешь сладость мякоти! Попробуй! Он протянул мне ветвь. Я вспомнил, что мне действительно довольно давно не доводилось есть виноград. Рот тут же заполнился предательской слюной. ― Ты же от много отказался, придя сюда? ― Лавеллан наблюдал за тем, как я отщипываю по одной ягодке и медленно кладу их в рот, одну за другой. ― От условий жизни... От роскошных одежд и бытовых преимуществ... Я прожевал ягоды и вдруг подумал, что ошибался всю свою жизнь. Так было действительно вкуснее! Впрочем, как и с поездкой на лошадях, вместо экипажа. С посиделками возле костра и поеданием какой-то убитой дикой птицы неизвестного происхождения. Со скачками Лавеллана наперегонки... Со его спорами и шутками. Так было гораздо лучше. Почему я заметил это только сейчас? Сидя на полу в его спальне, закутанный в накидку от мантии. ― Ты чего замолчал? ― Алларос помахал возле моего лица рукой. ― А... прости. Я задумался. ― О чем? ― пытливо поинтересовался он. ― О всяком... Столько мыслей в голове, что хочется записать, ― невольно вырвалось у меня. В тот момент я действительно подумал о дневнике, который лежал в ящике стола моей спальни. ― А знаешь, ― Лавеллан подскочил и ринулся куда-то в угол комнаты. ― Я тоже записываю! ― Чего? ― непонимающе переспросил я, наблюдая, как эльф роется в куче вещей, сваленных возле кровати. ― Дневник! У меня есть небольшой дневник! ― с этими словами он извлек из дорожного рюкзака простенькую книжку с обложкой из мягкой кожи и уголками, укрепленными металлом. ― Правда я частенько не успеваю, и поэтому записи идут не в хронологическом порядке... Он вернулся к камину и уселся, скрестив ноги и уставившись в свои записи. Признаться честно я был заинтригован. Что же он мог написать обо мне? ― Я познакомился с Дорианом. Это тевинтерский маг, как я понял со слов Лелианы, он принадлежит к знатному роду и хочет помогать делу Инквизиции. Мы долго беседовали о его стране и о том, почему он хочет остаться с нами. Странное дело, но мне показалось, что он не такой, каким пытается быть. Словно за его шутливыми репликами и улыбками таится нечто большее, что-то, что он отчаянно боится показать... В любом случае поговорить с ним было очень приятно, надеюсь, я смогу с ним подружиться? Алларос прекратил читать и пристально посмотрел мне в глаза. Я понял, что сижу с раскрытым ртом, с глупым, удивленным и совершенно обескураженным видом. Он знал это. Но как?! С самого начала почувствовал мое слабое место... ― Извини, я что-то не то сделал? ― мой милый демон закрыл дневник, отложил его в сторону, а затем подполз совсем близко ко мне. В нос ударил аромат трав, его волосы были растрепаны, с одной стороны, где он обычно заплетал косичку, пряди почти доставали до плеч. Я поднял руку и спрятал выбившийся локон за ухо. Проделал это с величайшей осторожностью, словно от моих прикосновений Алларос мог бы рассыпаться в пыль. Эльф наморщил нос и быстро поцеловал меня в губы. В его глазах заплясали озорные искорки. Я сгреб его в охапку, усадил перед собой, затем обнял и уткнулся ему в затылок. ― Щекотно, ― Алларос захихикал. ― Тебе понравилось? ― шепотом спросил я. ― Сначала было немного больно, ― честно ответил он. ― Прости, ― так же честно заметил я. ― Потом было... здорово. "Я люблю тебя", ― его слова эхом прозвучали в моей голове. Я смутился еще больше. ― Хочешь, почитаю что-нибудь о своем детстве? ― спросил он, и я отрывисто кивнул. Эльф потянулся за дневником, затем, снова устроившись в моих объятиях, начал листать тетрадь, разыскивая нужное место. ― Что тебе интересно? Я пытался написать про свою первую охоту. И про то, как мы вместе с Хранительницей собирали травы. Я тогда отравился какими-то ядовитыми ягодами. А хочешь, прочту о том, как попал на Конклав? Здесь много чего... ― он смущенно замолчал и, спустя мгновение, переспросил. ― Так что тебе интересно? ― Всё, ― вырвалось вдруг у меня. ― Читай всё, Алларос. Пожалуйста. Он пожал плечами и откашлялся. Я слушал молча, стараясь отогнать подступающий к горлу ком. Все никак не мог взять в толк, что же со мной происходило? Почему было так хорошо и одновременно так больно в груди? Его Инквизиторское величество сидел передо мной, голый по пояс, с растрепанными волосами и тетрадкой в руках. Он выглядел беззащитнее некуда… Такая гладкая, почти бархатная кожа, хрупкое с виду телосложение… Приятный, сводящий с ума запах. Что ты со мной сделал, Алларос? Я никогда не был так счастлив, как в тот момент, утром, сидя рядом на полу возле камина.

Плуитанис, 9:41, Дориан Павус.