Когда клубы сигаретного дыма заполняют пространство, свет тускнеет. Из-за этого начинает казаться, что сейчас не утро, а поздний вечер. Я веду взглядом от закрытого окна и до двери. Красные занавески превращают солнечные лучи в яркие пятна на стене. Мне вдруг становится душно. Я с трудом поднимаюсь с дивана. Каждое движение дается с трудом. Все тело ломит, а в голове крутятся обрывки вчерашнего дня. Дом – машина – магазин – старое место. Да-да, все это в прошлом, и не стоит даже думать об этом. Путь от до окна вдруг становится невыносимо долгим и мучительным. Воспоминания с новой силой обрушиваются на меня, словно накрывая волной, из под которой не выплыть. Именно так бывает, когда о чем-то сожалеешь.
С удивительной злостью, которую я сам от себя не жду, отдергиваю занавески. Я слышу, как они срываются с петель, и красная бесполезная ткань повисает в моих руках. На мгновение меня ослепляет солнечный свет, и я стою, будто пораженный. Как же поздно сейчас… или рано?
Скоро я уже могу различать отдельные предметы. Передо мной предстает картина жизни, частью которой я не являюсь. Можно ли сказать, что улица забрала мое детство? Очередной вопрос, не имеющий ответа. Мне просто не хочется искать ненужных слов, которые и так не требуются.
Как только воздух врывается в помещение, становится легче, но не настолько, чтобы заглушить душевную боль. Кто сказал, что мне свойственно меняться? И кому нужно, чтобы я изменился?..
Стоять вдруг становится невыносимо сложно. В голове отчетливо слышны голоса тех людей, которым я причинил боль. Они снова и снова начинают преследовать меня. Я пытаюсь зажать уши руками, но ничего не выходит. Они начинают кричать сильнее. Здесь все. Все они.
Едва устояв на ногах, я поворачиваюсь спиной к окну, потому что больше не в силах смотреть на их беззаботные лица. Нет смысла в жизни, когда нет ее рядом. Возможно, я помешался, и все, что происходит, лишь иллюзия. Но даже если я помешался, нельзя отрицать, что я одержим ей. Ее глаза и сегодня снились мне. Глупо было рассчитывать на алкоголь – ничто не может заглушить душевную муку, ничто. Только она. Глупец, думал, что боль выжжет все воспоминания до единого. Я сжимаю руки у головы еще сильнее, чем прежде, и сгибаюсь пополам. Нужно с этим что-то делать. Как и тогда, мне хочется, чтобы тяжесть ушла, но тогда я все время делал неправильный выбор. Я хотел убрать ее от себя, разделить наши жизни, считая, что это возможно. Теперь я не хочу этого. Все, что мне нужно сейчас, это захлебнуться в воспоминаниях той жизни.
Вновь открыв глаза, я понимаю, что лежу на полу в куче мятых бумажек и остального мусора, который не убирался неделями. Помню, как-то я даже собрался все ненужные и старые вещи, которыми мне давно не приходилось пользоваться, но не смог этого сделать. Во всем виноват дневник. Глупая вещь, та единственная, которая хранит самые лучшие моменты в памяти. Минувших дней не возвратить, можно вернуть одни воспоминания. Все остальное – лишь иллюзии.
Можно ли считать, что жизнь это всего лишь обман? Очередная ловушка, в которую я попался. Глупо считать, что есть нечто осмысленное в словах безумного человека. А ведь быть безумным не так уж и плохо. Если подумать, в этом даже есть какой-то смысл.
В голове мучительно медленно плывут картины уходящего вдаль прошлого лета. Того времени, когда я еще был жив. Они растворяются среди доносящихся издалека звуков, которые складываются в знакомую мелодию. Пальцы сами начинают перебирать воображаемые пианинные клавиши. Перед глазами Венецианские лодки, медленно плывущие в городских каналах. Слышится протяжный плач скрипки. Именно тогда я уже начал меняться. Сначала это происходит незаметно. Ты еще остаешься человеком. Но потом случается самое страшное – падение. Все происходит осознанно. Ты сам выбираешь свою участь, понимая, что внизу нет ничего. Если упасть в пустоту, назад дороги не будет. И ты падаешь, потому что не хватает сил на взлет.
Глаза сами ищут нужный предмет. Теперь, когда в комнате светло, я могу видеть . Старое пианино стоит в углу, заложенное под грудой ненужных вещей. Интересно, откуда столько?..
С трудом удается встать. У меня не сразу получается подойти к нему. Я долго стою посреди комнаты, не решаясь сделать шагу. Потому что это еще один повод захлебнуться воспоминаниями. Мечтами о жизни, которой уже не будет. В конце концов мое тело опережает мысли, и я прихожу в чувства только тогда, когда все вещи уже разбросаны по полу. Как глупо было забывать о музыке. Помню, ей нравилось, как я . Играю только для нее одной. Моя рука ложится на клавиши, и на мгновение становится холодно. Страх накрывает меня с головой. Я боюсь услышать ту самую мелодию без ее присутствия. Это было бы слишком мучительно.
Как обожженный я встаю на ноги и отхожу подальше от пианино. Мне бы не хватило сил слушать это в одиночестве. Только не сейчас. Как всегда чувства взяли верх над разумом. Глупец. Трус.
Внезапно в голове мелькает воспоминание. Отрывок минувшего дня. Я внезапно понимаю, от чего так мучительно больно было просыпаться. Наши письма, я нашел их. В том самом месте, в городском парке. Они лежали там, где мы их оставили. На секунду мне показалось, что не проходило этих мучительно долгих десяти лет, которые отделяли прошлую жизнь от настоящего. На секунду мне показалось, что я вновь держу твою руку. На секунду мне показалось… мне показалось… мне показалось, что... я забываю... нужно записать…
Возвращаюсь на диван и начинаю искать дневник. Благо, если еще не потерял его среди всего этого ненужного и забытого хлама. Когда он оказывается в руках, дышать становится легче, но мысли вновь начинают путаться. Мне не хочется раскрывать его на прошлом, поэтому я начинаю листать не с начала. Я листаю с конца. Случайная записка вываливается с давно забытой страницы. Мне не хочется читать ее, но дата сама бросается в глаза: «28 мая». Та весна была слишком холодной. Это был день, когда первый раз солнце начало греть. Помню, как распустилась и зацвела верба. Ты появилась к полудню. В белом платье и розой в руке, которая не источала запаха в сравнении с тобой. Сама жизнь была в тебе. А когда ты не улыбнулась, я понял, что этот день не будет хорошим. Рождение весны стало началом моей гибели, но началом твоей жизни.
В записке есть все, но я быстро кладу ее на первую попавшуюся страницу, и закрываю дневник. Моя рука сама отшвыривает ручку в дальний конец комнаты. К черту записи. Воспоминания еще живы. Единственное, что мне сейчас нужно, это письма. Только они.
Достав из кармана куртки конверты, я прислоняюсь к стенке и медленно съезжаю по ней. Когда начинаю вскрывать первое, пальцы перестают дрожать. Нужно быть осторожнее. Нельзя порвать их, только не сейчас. Бумага еще хранит в себе запах того места. Или мне так кажется… я в конец помешался… Листы старые и пожелтевшие, кое-где просвечивают пятна. Я пытаюсь разобрать первое слово, но это дается нелегко. Буквы плывут перед глазами, и комната начинает крутиться. Неужели, слезы?.. я не думал, что еще умею чувствовать. Как там она говорила? Вдох, выдох… вдох, выдох… от одного до десяти…
Возможно, я слишком слаб, чтобы делать что-то кроме как пытаться забыть. Утонуть оказывается намного сложнее, чем плыть. Как же все глупо и запутано. Я прошу об одном шансе, всего об одном шансе. Почему жизнь не может дать мне его?.. почему она не может быть проще?
Наконец, я в состоянии прочесть первую строчку.
Дорогой Джозеф...
Это ее письмо. Почему именно ее письмо попалось первым?.. я не могу... я не в состоянии...
…как мы и договорились, я пишу будущему тебе…
Если бы она только знала, кем я стал. Господи, нельзя, чтобы она видела меня таким. Пусть хотя бы она живет сегодняшним днем.
…через много лет мы с тобой откроем это письмо и посмеемся вместе над его содержимым. Как глупо полагать, что мы все еще будем вместе, но я надеюсь, что ты любишь меня...
На мгновение мне пришлось остановиться. Вот он ответ, которого я ждал уже десять лет, и он у меня сейчас здесь, перед глазами. Уже тогда смутные предположения были в моей голове, но я отгонял их прочь. Почему же я был таким глупцом? Конечно же, она любила меня. Молчание не означает отказ... никогда. В воспоминаниях того дня смутно мелькнул ее образ, освещенный лунным светом. Опущенный взгляд что-то искал под ногами. Можно сказать, что она была смущена, как и я тогда. В тот момент я испугался этого нового и странного чувства, которое сам для себя открыл. Я так и не сказал ей, а она побоялась спросить. Неужели, это грех?.. бояться чего-то нового в пользу устоявшегося старого? Молчание ломает жизни.
…сейчас я могу только предполагать, что же ты напишешь мне в своем письме, но уже знаю, что это будет удивительно. Читать записку из прошлого...
Меня переполняет отчаяние, когда я дохожу до последних строк, прочесть которые дается труднее всего. Вот она истина. То, чего я так долго ждал.
...Конечно, я люблю тебя... и всегда буду.
Конец письма, и последние слова обжигают меня. В них все надежды, которые у меня были, та жизнь, смысл которой уже давно потерян, и самое главное – воспоминания. Только они.
Вдруг я осознаю, что поступаю неправильно. Она должна получить мое письмо. Таков был уговор. Если ей еще хоть немного дорого то, что было, если ее память о том дне еще не угасла, если ее чувства еще живы… она должна прочесть его. Какая-то сила и новые предчувствия обуревают меня. Я поднимаюсь с пола и ищу хоть какую-нибудь одежду. Нельзя упасть в ее глазах еще ниже. Нельзя больше падать.
Когда я выхожу из дома, письма еще находятся при мне. Сильные порывы ветра заставляют меня еще сильнее сжать их в руке. До машины несколько шагов, но эти шаги даются нелегко. Непросто выходить на улицу днем, когда вокруг множество людей. Теперь я не люблю наблюдать за жизнью и ее красками. Ревет мотор, и машина срывается с места...
...В потоке людном есть безумцы...
