Обратная сторона

У неё на носу россыпь веснушек — следы солнечных бликов, а в глазах всеми оттенками синего плещется небо, и когда она звонко смеётся, ему тоже хочется смеяться. Но он ведь старший — не положено. Поэтому он с серьёзным видом поднимается с земли и, что-то бурча себе под нос, отряхивает колени от прилипшей к ним листвы и пылинок. Смотрит на неё наигранно недовольно, но тут же оттаивает, когда лучший друг кидается на его шею и шепчет "прости". — Прости, прости, Ник, я не хотела. Случайно получилось. Больно? — она смешно морщит нос, глядя на него снизу вверх и опять улыбается. Да ну, он и злиться-то не умеет, будто она не знает. — Пошли, иначе нас найдут тролли. — Троллей не существует, Кэролайн, — мальчик деловито поднимает уроненный им рюкзак и, по-взрослому взглянув на глупую девчонку, следующую за ним по пятам, пробирается сквозь кусты, к их заветному убежищу, о котором только они двое и знают. Построили вместе, из попутных материалов, далеко от дороги, чтобы прятаться от выдуманных врагов да от надоедливых детей, набивающихся им в друзья. Но их только двое. Он и она. И Ник больше никого не подпускает, считает себя умным и опытным по сравнению с ней: ему десять, ей семь. Ещё маленькая, поэтому и опекать её надо, и защищать тоже, вдруг кто обидит. А Кэролайн в своём голубом платьице, изодранном в нескольких местах колючими ветками, уже давно задрала нос перед сверстницами, ведь у неё есть настоящий друг, взрослый и такой сильный, которого боятся все мальчишки в школе и которому можно пожаловаться и доверить самые-самые тайные секреты. Ей и сейчас не терпится, поэтому она с лёгкостью перегоняет его и бежит в сколоченный из досок домик, скрывается за покосившейся дверцей и опускается на коленки, тут же вскрикивая. — Что случилось, Кэролайн? — мальчишка появляется через секунды, запыхавшийся и испуганный за друга, и девочка вытягивает ноги, показывая ему на свою коленку, куда впилась заноза. — Надо постелить покрывало, доски необтёсаны. Неужели нельзя осторожней? Он нагибается над её ногой и, хмурясь, начинает решать проблему, а Кэролайн откидывается на вытянутые назад руки и смотрит в потолок, загадочно улыбаясь. — Знаешь, Клаус, кажется, я влюбилась. — Ну да. Опять? В кого же? — В новенького. Стефана. Он такой красивый и он нравится всем девчонкам из класса, — девочка вздрагивает, когда друг по неосторожности слишком сильно сжимает нежную кожу, но тут же начинает дуть на покрасневшее место и даже, не справившись с порывом, оставляет на нём влажный поцелуй. Ему как-то неприятно это слушать, потому что Кэролайн только его друг, ничей больше. — Вот увидишь, скоро на него никто не будет обращать внимания, и ты его забудешь. — Нет, он обещал показать мне коллекцию значков. И теперь ты можешь не провожать меня до дома, Клаус. Он живёт почти рядом, так что нам по пути. — Он всё ещё держит её ногу, хоть заноза уже давно вытащена, но сердце скребёт обычная ревность и беспокойство за друга — а вдруг Стефан не сможет её защитить? Ведь она вечно влезает в неприятности. — Ну уж нет, Кэри. И не подумаю. — А знаешь? — девочка снижает голос до шёпота и пододвигается к нему ближе, склоняясь к самому уху. — Когда я вырасту, я выйду за него замуж и у нас будет свой дом. И Кэролайн действительно в это верит, глядя своими большими голубыми глазами в серые и задумчивые глаза Клауса, притихшего и растерянного от такой новости. А он думал, что они всегда будут друзьями, и его принцессу никто не заберёт. Но детство проходит... А у неё всё та же россыпь веснушек на носу — следы солнечных бликов, и в глазах всеми оттенками синего плещется небо. Светлая. А у него теперь сбитые костяшки на кулаках и хмурый взгляд, когда его друга кто-то обижает. И в кармане сложенный вчетверо листок с клятвой, написанной неровным детским почерком и скрепленной капелькой его крови и её поцелуем. Навсегда вместе — друзья навеки. Но чернила выцветают и размываются, превращаясь в чёрные разводы когда-то клятвенных слов, а дети умнеют, вырастают, меняются. Взрослеют, одним словом. И они повзрослели тоже...