Наброски на салфетке

В каюте восхитительно пахло мускатом, песком и травой. Этот запах напоминал Кирку одновременно и о доме, где он жил ребенком, и о том, что за существо обитает на одной с ним территории. Пустынное существо. Пустынный хищник. Выносливый, сильный, дикий. Такой… укротимый. Сейчас этот хищник сидел, подобрав ноги под себя, и прилежно разбирал отчеты и запросы. Его худое лицо было сложено в маску очаровательной сосредоточенности — точь-в-точь маленький мальчик, решающий задачку. А говорят, что вулканцы нечитаемы. Кирк слегка усмехнулся и позвал своего грозного, страшного сожителя. Тот мгновенно встрепенулся, будто потревоженный пес, разве что ушами не дернул, и поднял голову, вопросительно глядя на капитана. — Ты скоро там? — лениво спросил Кирк. Спок оценивающе взглянул на экран своего падда. — Полчаса, если я хочу закончить все сейчас. — Ты не хочешь, — отмахнулся Кирк. — Ты хочешь развлечь своего капитана. Я умру от скуки раньше, чем какой-нибудь тупой клингон всадит в меня свой чуть менее тупой меч. — Полагаю, от скуки я смогу защитить вас так же успешно, как и от клингона, — мягко ответил вулканец, откладывая в сторону падд и плавно вставая. — Разденьтесь, пожалуйста. Это не было приказом: «Раздевайся», звучало скорее как просьба, вежливая и корректная, но Кирк и сам был не прочь избавиться от надоевшей форменки. Вулканцу раздеваться не было необходимости, и если кому-нибудь интересно, то лично Кирк просто обожал его привычку проверять отчеты в одних татуировках. Перекинув гладкие черные волосы на левое плечо, Спок задумчиво переступил с ноги на ногу, наблюдая за тем, как Кирк стаскивает с себя никому не нужные тряпки. Джеймс прекрасно знал, что вулканец бесстыдно любуется, и не забыл лишний раз качнуть бедрами. Хотя бы ради чернеющих глаз и ме-е-едленно зеленеющих скул. И был вознагражден, разумеется. Ухмыльнувшись, он откинул в сторону белье и выпрямился, зная, что красив, зная, что обожаем и неотразим. Необорим, как однажды высокопарно выразился Спок. Приятное знание. Спок едва шевельнулся, едва изменил положение тела — и тут же оказался на Кирке, вдавливая его в кровать и жадно, по-животному обнюхивая то местечко, где золотистая человеческая шея соединяется с мускулистым плечом. Тот только сдавленно глотнул воздуха от столь неожиданной атаки, но не напрягся, не испугался — и эта тяжесть, и эта прохлада, и эти железные пальцы на запястье были привычны и неопасны. Прирученный зверь, развлекающий хозяина своей свирепостью. Его руки быстро оказались сжатыми над головой крепче, чем могли бы лучшие наручники. Вылизав и прикусив уютный изгиб шеи, Спок двинулся дальше — лизнул сосок, взбалмошно пощекотал языком сгиб локтя, укусил кожу над самым сердцем. Низко урча, принялся за ямочку пупка. Потерся подбородком о твердый член. Потом щекой. Потом губами. Кирк готов был взвыть от нетерпения, но знал, что в этом нет необходимости: Спок сделает все так, как хочет Кирк. Он всегда так делает. Такой опытный, такой горячий, такой послушный, такой преданный. Такой красивый. Красивый, напряженно, как о чем-то жизненно важном, подумал он, наблюдая, как тонкие губы раздвигаются, беря его член под аккомпанемент того же собственнического урчания. Красивый и мой. Спок насаживался все глубже, все плотнее сжимая нежный человеческий член своим стальным горлом, и тихо не то стонал, не то похныкивал в такт аханьям Кирка. Но едва налитой до предела орган собрался выплеснуть семя, вулканец отстранился и с неизменной бережностью, всегда поражавшей Кирка, пережал его у основания. Подвижный рот сдвинулся ниже, под яички, туда, где среди золотистых тонких волосков пряталось тугое отверстие, и принялся ласкать его, старательно и со знанием дела. Наконец, упругий язык протолкнулся внутрь, и Кирк, сотрясаясь от удовольствия и вынужденной задержки оргазма, пришел в себя. Совсем чуть-чуть — ровно настолько, чтобы осознать, что задумал его хитрый вулканец. Все же не такой уж послушный, а? — Спок, — неожиданно ровным голосом произнес он, продолжая вскидывать бедра навстречу ловкому языку. Вулканец поднял глаза снизу вверх, из-за его гениталий — Кирка всегда это безумно возбуждало. Но сейчас у него хватало сил держать себя в узде. Почерневшие глаза смотрели с ожиданием и мольбой. И легкой виной. Спок отлично понимал, что Кирку это не понравится (ну… не понравится его трезвой части), и все же делал. Кирк не стал говорить. Он просто поймал плавящий взгляд. Они смотрели друг на друга долго, пока, наконец, Спок не признал поражение, опустив глаза, но не возобновил роскошный минет, а остался покорно дожидаться вердикта. Впрочем, Кирк был не в настроении наказывать его за то, чего он не успел сделать. — Заканчивай уже, — со смешком сказал он, тут же захлебнувшись собственным словами, когда мокрый узкий рот снова обхватил его член, насадился раз, другой — уже без утонченности и поддразнивания, а с вполне определенной целью. На шестой толчок он даже не сорвался, а окунулся в долгий, тягучий, болезненный оргазм, какого и стоило ожидать, если кончаешь пятый раз за двое суток. Спок позволил ему забрызгать свое лицо, и Кирк в очередной раз отвлеченно восхитился тем, как ему идет полупрозрачное семя на щеках и подбородке. Торопливо и с неизменной жадностью слизав с члена Кирка остатки спермы, Спок отстранился, терпеливо ожидая разрешения кончить тоже. Или запрета. — Ни в чем себе не отказывай, — со слабым жестом и не без иронии в голосе позволил Кирк, и Спок в три движения длинной тонкой ладони кончил, красиво изогнувшись. В послеоргазменной истоме капитан едва заметил, как Спок встал и ушел в ванную, тут же вернувшись с парой полотенец и чистой простыней. Торопливо и ловко обтерев Джеймса, он быстро постелил свежее белье прямо поверх грязного, перекатывая расслабленного человека, будто парализованного, и тогда только очистился сам. Наконец, он устало опустился рядом с Джеймсом, сворачиваясь в неожиданно уютный теплый комок и касаясь лбом его плеча. — Мне страшно, — голосом, лишенным всякого намека на страх, сообщил он. — Знаю, — сонно ответил Кирк. — Но ты прекрати уже эти… поползновения. Не пущу я тебя к своей заднице. — Я хочу тебя, Джеймс. Меня пугает то, насколько именно. И какой властью надо мной ты обладаешь. — Ты просто дикая кошка, Спок, — уже засыпая, пробормотал Кирк. — А ни один дикий зверь не может долго смотреть человеку в глаза. Он уснул, довольный собой, а Спок еще немного послушал его ровное дыхание и осторожно встал. Отчеты ждали его внимания — теперь, когда капитан доволен своим старшим помощником.