Ведьма

Как всегда, Хизаки влетает в студию в последний момент. Но, что довольно странно, здесь сидит только Теру и неспешно перебирает струны гитары. Гитарист, заметив Хи, поднимает голову и смотрит с недоумением, но при этом будто бы не видя его. Хизаки же резко спрашивает: – И где все? Парень пожимает плечами, не отрываясь от гитары. Кавамура садится на диван рядом с Теру и закуривает. Странно все это, куча мыслей в его голове, но выловить конкретно одну из них весьма проблемно. Никотин немного разгоняет рой спутанных мыслей гитариста. Дозвониться никому из одногруппников таки не удалось. И где их троих носит? Ладно, Юки и Масаши могли напиться до чертиков и теперь отсыпаются, а предупреждать о том, что их не будет, они никогда не догадывались. Но Камиджо? Куда он запропастился, даже не поставив никого в известность? Хизаки со злостью отшвыривает телефон на столик, стоявший рядом с диваном. Масая затянулся сигаретой и посмотрел на Теру, который совсем не обращал на него внимания, хотя и сидел в полуметре от него. Серебристые волосы гитариста рассыпались по плечам, закрыли почти полностью его лицо. Хотелось протянуть руку и убрать мешающие пряди за ухо, Хизаки с трудом сдержал этот порыв. – Куда же они могли деться? Ведь Камиджо сам назначил именно этот день, чтобы записаться в студии…- он задумался. Теру отложил гитару, убрал мешающие волосы за ухо и почти умоляюще взглянул на Масаю: – Я пойду домой, Хизаки-сама. Кавамура вздрогнул от его обращения и вцепился ему в рукав. Парень вопросительно посмотрел на Хизаки. – Теру, – ему неизвестно почему стало страшно. Он немного собрался с духом и продолжил: – Почему ты меня избегаешь? – таки рискнул затронуть давно волновавшую его тему. Парень хмыкнул: – Было бы странным, если бы не избегал… – заметил он, а Кавамура вздохнул и потупился. Теру воспользовался моментом и сбросил его руку: – Почему ты спрашиваешь? Масая вскочил и стал буквально в полуметре от него: – Мне тебя не хватает… – он заглянул ему в лицо, пытаясь понять его реакцию на свои слова, но Теру научился скрывать свои эмоции. Хизаки выдохнул уже умоляюще: – Мне очень стыдно, что так вышло. Теру, прости меня, если сможешь… Хизаки садится на диван и старается не смотреть на Теру. А Теру вымучено улыбается: – Хизаки, пить тебе меньше надо. Во всех своих бедах ты сам виноват! – наклоняется к нему и целует в щеку: – Я давно простил. Но не хочу, чтобы все повторилось опять. Впрочем, ты сам виноват. Теру собирает вещи. А Хизаки наблюдает за ним и понимает, что совсем запутался в их отношениях. Но Теру прав: Кавамура сам виноват в том, что потерял его. Никогда прежде ему не доводилось испытывать такую нехватку просто человеческой близости, как после ухода Теру. Конечно, с кошкой не так одиноко холодными ночами. Но Теру она ему никогда не заменит. Хизаки зовет было собравшегося гитариста: –Теру, не уходи. Но он подходит к двери, не обращая на Кавамуру внимания. Все ж оборачивается, открывая дверь: – Перестанешь пить – тогда поговорим. Масая, ты сам во всем виноват… И уходит. Даже вспомнил настоящее имя. Хи и сам-то успел его позабыть. Что означает поведение Теру? Он все же надеется, что гитарист не безразличен к нему, не забыл… Прошло два дня после того разговора с Теру. Ни Юки и Масаши, ни Юджи не нашлись. Их исчезновение не на шутку напугало и Хизаки, и Теру. В полицию Хи не обращался, так как интуиция подсказывала ему, что от нее будет только много шума, а то еще и СМИ подключатся… Масае очень хотелось напиться, но вспомнив многозначительную фразу Теру, передумал. Всего восемь утра, но спать уже не хочется. Изводить себя всякими совсем не вероятными и вполне вероятными предположениями относительно того, что все же случилось, он устал. Про разговор с Теру тоже старался не думать, так как не мог понять, как же он относится к нему. Но больше событий, заслуживающих на внимание, не было. Кавамура сидел на кухне и гладил кошку, пил сок. За окном был типичный поздневесенний пейзаж буднего дня. Уже вставшее солнце заливало спешащих людей своими лучами. Редкие тучки несмело крались по бездонно-голубому небу. Ветра нет и в помине, день обещает быть довольно жарким. Небоскребы от края до края, над ними небо… Не очень веселый урбанистический пейзаж. Вот зазвонил телефон. Хоть какое-то разнообразие. Хизаки неспешно взял лежащий перед ним телефон в руку, взвесил на ладони прежде чем ответить. Это был Теру. Каким-то испуганным голосом попросил приехать к нему и бросил трубку. Хизаки был у Теру через полчаса. Серебрянноволосый гитарист выглядел чем-то встревоженным, и глаза красные. Всю ночь в интернете просидел? Теру сразу же потащил гостя к компьютеру. Как оказалось, ему удалось подобрать пароль к электронной почте Масаши. Но единственным, что заинтересовало, была старая переписка Масаши и Жасмина. То, что Жасмин увлекался мистикой и эзотерикой, не было открытием. Но то, что этим увлекался и Масаши, было действительно ново. Два басиста переписывались о путешествиях в параллельные миры: насколько это просто. Так же часто поднималась тема, могут ли мертвые вернуться, и если да, каким и насколько продолжительным может быть их контакт с живыми. Так же Жасмин уделял много внимания воскрешению мертвых. Хизаки вопросительно посмотрел на Теру: - Сможешь взломать почту Юичи? Теру вздохнул: - Я пытался много раз, но безрезультатно. - А квартира Жасмина так и стоит пустая? Теру оживился: - Вроде да. Жить-то там никто не захотел. Да и ключи только у тебя же. Было б странно, если б кто-то захотел. Жасмин талантливо превратил современную квартиру в центре Токио в жилище средневековой ведьмы. Со всех ног оба гитариста бегут к дому Жасмина. Хорошо, что Масая всегда все ключи при себе держит. Кавамура был у Жасмина дома сразу после его смерти, но тогда он был не в состоянии обратить внимание на что-то действительно важное. Надо хорошо вдвоем осмотреть квартиру хоть сейчас. В квартире Юичи полумрак. И тучи пыли, взлетающие диковинными птицами отовсюду при каждом движении. Паутина по углам. Так атмосферно прям. До дрожи. Будто бы из современного Токио попадаешь в европейское средневековое подземелье. Хизаки, зажав нос платком, прошел в спальню и раздвинул тяжелые шторы темно-багрового цвета. А ведь задвигал их еще Юичи. Потом распахнул настежь скрипящее окно. Масая обернулся к постели, но сразу же попятился к окну, с застывшим выражением ужаса на лице. На постели под тяжелым балдахином, на ярко-алых простынях, лежал Жасмин. Бледный и сильно исхудавший, но все ж живой, о чем свидетельствовала мерно вздымающаяся грудь. Теру, замешкавшийся у порога, заметил в одном из многочисленных зеркал испуганное лицо Хи и быстрыми шагами вошел в комнату. Увидев Юичи, он замер в дверях, схватившись рукой за косяк. Немного придя в себя Хизаки подходит к постели и пристально смотрит в лицо Жасмину, потом касается рукой его лба. Юичи сразу же пошевелился и сел в кровати, сощурился из-за яркого солнца и прикрыл глаза рукой. Хизаки перевел взгляд на Теру: ритм-гитарист зажал рот рукой и округлил глаза, он был напуган не меньше Масаи. Жасмин встал, подошел к зеркалу в старомодной медной оправе и что-то едва слышно прошептал. В зеркале было его отражение в концертном образе, Графиня. Хизаки замер как окаменевший, потом взглянул на Теру – парень испуганно зажимал рот рукой и с немым испугом наблюдал за басистом, ловил каждый его жест как зачарованный. - Жасмин, - Хизаки испугался своего голоса и запнулся. Юичи подходит к Хизаки и берет его за руку, как-то совсем по-детски: - Да живой я… - улыбается: - Чего вы оба перепугались? – этот его жест странно успокаивает перепуганных гитаристов. Хизаки с горем пополам вспоминает о цели визита и спрашивает дрожащим голосом: - Где Масаши, Юки и Камиджо? Жасмин сначала с недоумением смотрит на Хизаки, а потом замечает, отвернувшись: - Я так и знал. - То есть? – Хизаки хватает Юичи за плечи. Неожиданно Хизаки делает шаг назад, к стене. Сползает на пол, чувствуя странное оцепенение, дышать тяжело…