Жизнь собаки

Самка, наконец спокойно сев рядом, с интересом взглянула на меня. Ее шерсть, несмотря на редкие сваляния в области брюха, выглядела достаточно опрятно. Я смог полностью очнуться и отогнать от себя грустные воспоминания о недавнем сне. Через тело прошла дрожь. Наши бока соприкасались, как и прежде даря мне тепло. Дождь прекратился, и моя шерсть уже немного высохла. Я решил нарушить молчание: — Кто ты? — мой голос слегка дрогнул. Собака молчаливо моргнула — то ли издевается, то ли избегает ответа. Это тихое противостояние продолжалось недолго, она так же осторожно поднялась, взмахнув своим опущенным хвостом, стряхивая остатки воды, и отошла немного в сторону. Я продолжал глядеть на нее с вопросом. Она плавно прошлась по влажноватому асфальту, бросив на меня взгляд. Ее голубые глаза отражали беспокойство. Впервые за долгое время я почувствовал некую теплоту, ведь кто-то попытался обо мне позаботиться. Я дернул ухом, надеясь, что мой ответ послужит успокоением. В конце концов, боли я не ощущал. — Глупый вопрос. Я это ты, но белая, — сказала собака. Я попытался понять ее слова, но от усталости голова была немного затуманена. Чтобы значила ее фраза? Да, несомненно, ее шерсть отливала белым серебром во мраке, а под тусклыми лучами фонаря становилась совсем белоснежной. А еще глаза, яркие-яркие, глядящие то ли на меня, то ли в мою душу. Наверное, стоило поблагодарить незнакомку за спасение и уйти, но нутро подсказывало, что это не единственная наша встреча. Заметив замешательство на моей морде, она тяжело вздохнула. Я ощутил пристыженность, ибо чувствовал себя как на уроках дрессировки в щенячьим возрасте — все приходилось разъяснять. — Ты немецкая овчарка, это сразу бросается в глаза. А если внимательно присмотришься, то заметишь такие же черты во мне, но я овчарка швейцарская. — Тогда что ты делаешь на улице? — спросил я и тут же пожалел об этом. Наверняка это могла бы быть больная тема для нее, но по ее словам я понимал, что такие чистокровные собаки не должны блуждать в неведенье. — Ты не назвал своего имени, — поддела она. — Я… — неуверенность проскользнула в моем голосе. Эта смена темы была немного резкой. — М-мое имя Без… Беззубик. На мордочке собаки расцвела улыбка. — У тебя нет зубов? Или это и вправду твое имя? — похоже, незнакомка чувствовала себя уютно и не имела хваленой скромности. Я не смог подавить негодование внутри и немного поворчал, опустив голову: — А что насчет тебя? Швейцарская, но безымянная? Она посмотрела на меня серьезным взглядом, проигнорировав вопрос. Кто бы она ни была — манеры точно не входили в ее сознания. Однако что-то не давало мне отнестись к ней грубо, тем более уйти и продолжить поиски, хотя это должно было волновать меня в первую очередь. Глаза незнакомки смягчились, когда она наткнулась на висящий на шее ошейник. Он немного поблескивал от света, однако гравировка читалась хорошо. Там, почти у сердца, было оставлено человеческими словами имя, которое я вспоминаю каждый день и до сих пор стремлюсь вновь увидеть моего хозяина. — Кто такой «Иккинг»? — спросила белая собака. — Брат. Он ждем меня дома, и я надеюсь вернуться туда, — признался я, лапой цепляя немного забавную побрякушку. Пускай и человек, я чувствовал с ним связь сродни с настоящим братом, и каждый миг вне его общества приносил мне душевную боль. А ждет ли он меня? Помнит ли? Я не умею читать мысли, и только по голосу моего человека и его прикосновениям понимал, что я значу для него не меньше, но сейчас сомнения то и дело проскальзывают в моей голове. Самка улыбнулась немного шире, правда теперь ее улыбка напоминала оскал. — Брат? То есть у тебя и стая есть? Где они? — похоже, что мои слова она поняла неправильно. — Нет, — я качаю головой, делая шаг вперед. Над головой темнота начинала рассеиваться, время приближается к рассвету. — Нет, Иккинг не собака. Он мой хозяин, человек, я совершил ошибку, покинув его и все, о чем могу мечтать, это вернуться обратно, — мой хвост предательски начал вертеться, еще больше подчеркивая полученную радость от одного упоминания. Мгновение, и мирные намерения незнакомки улетучились, а чудаковатой улыбки и след простыл. Взгляд охладел, она попятилась назад, с презрением облизывая пасть и свои клыки, фырча под нос. Новость о человеке ее не просто встревожила, а очень разозлило — видимо ранее я был в ее представлении в лучшем свете. — Люди относятся к нам, как к «четвероногим» рабам: швыряют и причиняют боль, только лишь приказывают во славу своему тщеславию, — глаза загорелись темными огоньком. — Друг? Брат? Да как ты смеешь так их называть, после того как очутился здесь, на улице, а не под крышей твоего хозяина! Похоже, это была глупая ошибка… помогать тебе, полному глупцу. Собака попятилась, всем видом выдавая саму неприязнь находиться со мной рядом. Меня охватило негодование, и сразу я не смог найти слова оправдания такой грубости от той, что ранее мне казалась очень доброй и милой овчаркой. — Но это не так! — наконец я заговорил. — Мой человек никогда не причинил бы мне боли! Иккинг и его семья всегда обо мне заботились, мы… мы с ним как одно целое, самое родное, что когда-либо было у меня — это все он. Я неосознанно начал порыкивать, меня переполняли эмоции, и даже не понятно, что меня ввело в данный момент больше: злость или возмущение от ее неправоты. А может быть это и вовсе одно и тоже. — А такие как мы с тобой, — продолжал я, уже и не замечая проскользнувшего страха на мордочке самки. — … добрые и милые друг к другу собачки, загрызли мою мать, моих братьев и сестер, а я единственный, кто смог выжить! И только посмотри, — я дернул протезом, что вновь неприятно проскрипел. — Вот это дали мне люди, они спасли меня от лап смерти и я ничуть не жалею о том, что выбрал жизнь с ними. — Что это? — она нахмурилась, вглядываясь в мою искусственную часть тела. — Это то, что до сих пор держит меня на лапах и дает полноценно наслаждаться жизнью Повисло напряженное молчание. Она больше не смотрела на меня, слегка отвернувшись и прижав уши к голове. Мне стало немного стыдно за такую агрессию, совершенно не хотелось заставить ее бояться или ненавидеть меня — только что она буквально спасла мне жизнь, как и мой человек когда-то. — А мою семью закидали камнями и палками, — прошептала она и будь вокруг нас дождь, я бы не смог ее расслышать. — Щенками топили в воде, но видимо со мной случился промах. Так кто из нас прав? Похоже, мы оба оказались в ловушке. Каждый из нас пережил страшное, и оба смотрели друг на друга с разных сторон, которые неумолимо давили чувством вины и негодования. Первым нашелся я: — Когда я искал путь домой, я столкнулся со стаей собак. Я смог узнать, что на свете кроме грубых псов существуют и очень даже хорошие. И если я, — я нерешительно приблизился к ней и заглянул в голубые, как светлеющее над нами небо, глаза. — Я, переживший такое, смог изменить свое мнение, может и ты сможешь, если встретишь подходящих людей? Ответом мне послужил неуверенный кивок. Может, еще не все потеряно.