Madness Runs the World

Fingertips in the shape of a gun Пальцы сложены в форме пистолета, Raise it up to your heart, pow, done Приставлены к твоему сердцу. Бах! Готов. Ruby lips pop pink bubblegum Алые губы лопнули розовый пузырь из жвачки. Bye bye baby, bye bye sun Пока-пока, малыш! Пока-пока, солнце! Lana Del Rey — Criminals Run The World

05.11 Она медленно скользит по холодному мрамору, незаметно подкрадываясь к жертве. Тихо насвистывает какую-то мелодию, уместную разве что в фильме ужасов. В кабинете темно, шторы на окнах задернуты, не пропускают даже лунного света в помещение. — Кто здесь? — мужчина судорожно щелкает зажигалкой, пытаясь рассмотреть хоть что-то в темноте. Маленький огонек освещает только кожаное кресло, стоящее посередине офиса, дрожащую бледную руку и черные потрескавшиеся туфли. Он не замечает присутствие девушки, а у нее зоркий глаз. Она следит за ним из-за угла, точно кошка, блеск серых радужек не уловить в таком мраке. — Мистер Хопкинс, рада, что вы все-таки остались, — мгновенно свет в комнате включается, а Том в испуге отпрыгивает в сторону, натыкаясь на стол. Драгоценную папку с бумагами прижимает к груди, боясь что ненароком уронит ее и бумаги высыпятся. Перед глазами блестит, он прищуривается, пытаясь запомнить каждую деталь внешности девушки, но взгляд задерживается на более «интересном». Невысокая светловолосая кокетка в черном обтягивающем костюме, способном взорвать его воображение, отходит от выключателя и осторожно движется в его сторону, походкой и грацией все так же напоминая кошку. — Отойдите, или я сожгу ее, — он подносит зажигалку к папке, все еще находясь в трансе. Кажется, перед глазами — туман, от которого у него перехватывает дыхание и подкашиваются ноги. Но он уверенно держится, не решая сдавать данные организации. — Боитесь, мистер Хопкинс? Страх, — обходит его кругом, образовывая ловушку, — величайшая сила, — ухмыляется, облизывая губы. Останавливается за спиной, наклоняется, шепча прямо в ухо: — Мы можем договориться, — мурлычет, стараясь сделать голос как можно нежнее и мягче. Оттянув ворот рубашки, проводит коготком вдоль шеи. — Это лишь бумажки. Исписанные бумажки. — Нет, — дрожащим голосом произносит Хопкинс, тяжело дыша. Маленькие очки норовят соскользнуть с носа. — Не отдам! — отвечает тверже, но дрожь от ее действий только усиливается. Кажется, он вспотел сейчас, или это обогреватели включили? Дергает воротник рубашки, расстегивая верхнюю пуговицу. Она отстраняется. Становится перед ним, тихо мурлыча песню себе под нос. При свете одной настольной лампы видно только ее лицо, но и это для него слишком много. Неужели, она не боится того, что полиция вычислит ее по фотороботу? Или надеется на другой исход событий? Ищет слабые места, по которым можно ударить как можно сильнее и тут же улыбается, осознавая глупость собственной невнимательности. — Отдавай по-хорошему, Хопкинс, — подмигивает и отходит назад, усаживаясь в кресло. В ее руках появляется пистолет. Она вертит его в руках, внимательно следя за эмоциями на лице мужчины: он еще больше побледнел, увидев оружие в ее руках. Она вытягивает руку вперед — он закрывает глаза. Щелчок. Заряжен. Девушка кладет палец на курок — Том мысленно прощается с жизнью, прокручивая воспоминания в голове. Хопкинс не будет молить о пощаде, ибо знает, что бесполезно, не воспротивится — палец девушки на курке. — Пиф-паф! Ты мертв! Звонкий женский смех оглушает его. Он распахивает глаза, тут же прикладывая руку к груди. На волосок от смерти, всего на один шаг от неотвратимого. Блондинка же смеется, смеется так, словно не угрожала секунду назад и не пыталась убить. Смеется над ним и его трусостью. Унижает одной только улыбкой. — Ох, — переводит дух, перестав смеяться. Проводит пальцем под глазами, стирая выступившие от смеха слезы. Как смешно, раздраженно думает Хопкинс, решив точно не давать столь ценные данные этой чокнутой. — Я тут подумала, То-о-омми. Мне жалко тебя убивать. Убирает пистолет на подлокотник, как бы подтверждая, что ничего плохого ему не будет. — В Готэме и без меня много убийц, которые расправились бы с тобой, малыш. Предлагаю сделку. Пальцы тянутся к костюму. Легким движением тянет ползунок вниз. Хопкинс сдавленно вздыхает, отворачиваясь в сторону. Под сердцем заскребли маленькие Фредди Крюгеры от воспоминаний о любимой. — Ты мне — папку, а я — зрелище. Такие разные. Милая Нора никогда добровольно не выйдет за него. Она убегает, стоит ему подойти. — Согласен? Что же выбрать? Том на грани. С одной стороны — совершенно непредсказуемая девица, которая может убить его в любую секунду. С другой — повышение, похвала начальства за охрану столь важной информации. Но исход все равно не точен: он либо умрет, не сдав папку, либо будет жить, отдавшись в руки убийце. — Даю три секунды, иначе беру пистолет, — приказной тон. Пора выбирать! Папка выпадает из рук Хопкинса. Тот оступается, все еще пугаясь девушки, медленно убивающей его своей улыбкой и чарующим голосом, но она настигает его, захлопывая мышеловку. Исход решен. — Умница, Томми! — шепчет в ухо, от чего на коже проступают мурашки. — Правильный выбор. Она ведет к креслу, сжав его плечи, усаживает, зная, что тот слишком растерян, чтобы делать что-то сам. Наклоняется к Хопкинсу, резко впиваясь в его губы требовательным поцелуем. Вишневый, сладкий поцелуй, к которому примешивается другой, схожий с клубникой. Том прикрывает глаза, отвечая. Правильный выбор… Но тут же отстраняется. Он боится открывать глаза, думая, что все это — сон. Девушка — результат отсутствия собственной подружки, а манипуляции с папкой — страх перед начальством. Значит, все в порядке. Или не совсем. Открывает глаза. Он в своем кабинете. В своем, гребаном кабинете. Это не сон. Светильник горит, освещая скромно обставленную комнату. Дубовый рабочий стол, заваленный незаконченными отчетами, высокие окна, за которыми живет мегаполис. Позади него дверь, за которой, вероятно, исчезла красотка, а он сам сидит в приемном кресле. — Боже мой! Его уволят, однозначно. Папка исчезла. Он отвлекся. Отвлекся, и она сбежала. Хопкинс тяжело вздыхает, смахивает капельки пота со лба. Резко подается вперед, срываясь на хриплый, сухой кашель. — Боже мой! Боже мой! — повторяет, прикусывая нижнюю губу до крови. Уволят. Уволят. Нервно улыбается, радуясь тому, что хотя бы остался жив. Она могла бы избавиться от него. Могла… Белые, отливающие желтизной, волосы, серые глаза и правильная фигура. Том прикрывает глаза, воображая продолжение этой истории. Тут в кармане чувствуется вибрация. Звонит телефон. Том откашливается, приложив кулак ко рту, затем вытаскивает трубку из переднего кармана. Неизвестный номер. Поднимает к уху, снова срываясь на кашель. Что же такое! Утром такого не было. — Алло, малыш, спасибо за помощь, — произносит знакомый женский голос. — Я же говорила, жалко убивать, но, увы, — девушка тихо смеется и кладет трубку. Резкие гудки отдаленно долетают до остывшего ума, а слова предупреждающе всплывают перед глазами: жалко, но, увы. Лампочка противно заскрипела и потухла. В кабинете снова темно. Тишина теперь кажется ему подозрительной, будто она скрывает что-то такое, что ему знать не следует. Облизывает засохшие губы, пытаясь восстановить в памяти сладкий поцелуй таинственной убийцы. Неприятный привкус отпечатался на языке, а горло пересохло. Том поднимается, опираясь на подлокотники кресла, но тут же падает, пораженный ядом поцелуя. Жаль, но, увы…