Дневник Блэка

Утро, начало июля, 1978. Свобода! Вот он - первый день вне школы. Завтра мы приступаем к работе в Ордене, а с сентября начнется наше обучение на мракоборцев. Вечер, середина августа, 1978. Рег. Наша первая битва. Я ждал этого дня, не понимал - какого черта мы сидим в душной штаб-квартире, перекладываем бумажки, ищем какую-то ерунду? Теперь... Теперь я больше не хочу, никогда! Мерлин, как же страшно. Мы сидели в засаде, и вот они - Пожиратели. Подмоги ждать мы не стали, все в Ордене были заняты. Мы решились. Я, Поттер, Люпин и Долгопупс. Их четверо, нас четверо. Силы равны. Я сражался, изливая свою желчь с каждым заклинанием, пока у моего противника не слетела маска. Регулус. Черт побери, я онемел. Я чуть не убил брата, а тут она оттолкнула его в сторону. Я бы никогда ее не узнал. Каштановый локон выбился из-под капюшона, мамин перстень на бархатной перчатке... МакКиннон. Любимица maman. После нашей Беллы, больше всех на свете леди Блэк любит эту девушку. Ну, конечно! МакКинноны - аристократы, прибыли к нам из Италии лет пять назад и влились в высшее общество сразу же. Деньги, чистая кровь - всё, что нужно, чтобы понравиться моей маме. Денег у них хоть отбавляй, больше чем у Блэков. Мама надышаться не может! Держу пари, она хочет свести ее с Регулусом. А та и сама не прочь породниться с Блэками. Вот и спасла сегодня Рега, чтобы заработать плюсик у моей матери, а меня очернить. Стерва. Ненавижу ее. Вечер, конец августа, 1978. Помолвка Поттера и Эванс. Я пьян. И повод был. Эванс сказала «да» Джиму. И уже через месяц не будет никакой Эванс, будет Лили Поттер. А я вот, наверное, так и умру холостяком. Поттеру ужасно повезло с Лили. Она чудо. Несмотря на то, что в школе она потрепала нервишки Сохатому, теперь они счастливы. Четыре года страданий и постоянных «нет», а теперь они почти муж и жена. Сохатый счастлив, а если он счастлив, то и я. Утро, конец сентября, 1978. Свадьба Поттеров. За стенами идет война, а мы веселились почти до утра. Я сижу на кухне у Джима, пью кофе, уничтожаю запасы шоколада, припасенные для Римуса. Лили успела окутать уютом маленький домик Джима всего за неделю. Через два часа нас будут ждать в Ордене. Чертова война. Я устал. Устал жить в неведение и не знать, как там мой брат, мама... Даже за нее я переживаю. Несколько дней назад умер отец. Я даже не появился на похоронах. Проснулся Поттер, пора прятать дневник. Не дай Мерлин он узнает о нем. Январь, 1979. После каждой битвы я трансгрессирую к Поттерам. Мне совершенно не хочется домой. Там тоскливо и одиноко, а дом Лили и Джеймса наполнен теплом и любовью. Только им и Лунатику я нужен. Питер меня никогда не любил, всегда хотел быть на моем месте, быть лучшим другом Джима, или же быть на месте Римуса, чтобы мы так же тряслись за него. Хотел того, что нужно заслужить. Если честно, он меня раздражает. «Война не мое! Я не хочу сражаться!». Тьфу, ты! Кому нравится война, кто хочет? Разве кто-то спрашивает? На войне есть одно слово – надо! Вечер, февраль, 1979. Вызов. Нас с Джеймсом разделили. Мы никогда не сражаемся вместе, ибо слишком трясёмся друг за друга. Нас раскидали в разные команды, а Лили сражается со всеми и по очереди. Чтобы всегда была под присмотром. Я пил чай у них на кухне, когда трансгрессировали Поттеры. Джим крепко прижимал к себе жену в разодранной зеленой мантии. Правая рука сильно кровоточила, очки разбиты. Парня трясло. Лили плакала навзрыд, впиваясь в Джима ногтями. Цветочек выглядела не лучше своего мужа, вся в крови, еле живая. Они столкнулись с Тёмным Лордом лицом к лицу. Тот сбежал. Эванс - черт, то есть Поттер - боец. Не каждый вынесет Круциатус этого гада, да и еще даст отпор. Никогда не устану ей восхищаться. Такая храбрая девочка, таких больше нет. Середина дня, март, 1979. Вчера мы снова сражались против Пожирателей. Я был с Лили и не сводил с нее глаз. Как бы мне не было сложно сражаться и следить за нашим рыжим солнцем, я никогда не жаловался. Я чувствую, что это мой долг. До сих пор я пребываю в шоке от этого сражения. Я столкнулся лицом к лицу с МакКиннон. Ее маска давно слетела. Я смотрел ей прямо в глаза, она смотрела на меня, приподняв одну бровь, с ухмылкой на алых губах. На пальце все еще сиял мамин перстень. Тогда я подумал, что он символ помолвки с Регом, но вчера я обратил внимание, что украшение совсем на другом пальце. Просто подарок миссис Блэк с барского плеча. Не знаю почему, но я облегченно вздохнул. Я никогда не пойму эту девушку. Что она вчера сделала? Зачем сказала: "Мы уходим", зачем бросила в себя саму какое-то мерзкое заклинание? Она посмотрела на Лили. Поттер держалась из последних сил. Я не мог ей помочь, ибо держал Марлин на прицеле. МакКиннон нахмурилась и ударила в себя заклинанием. – Помоги ей, - шепнула она. – Они сейчас все кинутся ко мне. – Спасибо, – сказал я, сам не понимая, что несу. Спасибо? Спасибо?! Спасибо, МакКиннон?! Я так и ничего не понял. Все Пожиратели, забыв про нас, бросились к ней и моментально трансгрессировали. Сложилось впечатление, что они молятся за нее. Март, через неделю после странного поступка Марлин, 1979. Я все время думал о той битве. О ее поступке. А вчера она явилась ко мне. Я сидел на диване и потягивал огневиски, как в дверь постучали. "Кто это? - подумал я, - я ведь никого не жду". Она стояла на пороге в темной мантии и скрывала лицо под капюшоном. Марлин протянула руку, и я увидел кольцо. Заметила, чертовка, что я понял его владельца и узнал ее тогда именно по этому украшению. – Я пришла поговорить. – Она протянула мне свою палочку. – Проходи, – ответил я, сжимая поданный предмет. Иногда я люблю играть с огнем. Забыв о том, что с детства ее учили аристократическим манерам, я вернулся в комнату, не пригласив проследовать за мной. Просидев в недоумении с минуту, я все же сообразил, вернулся за непрошеной гостьей, помог снять верхнюю мантию и предложил пройти в комнату. Она вежливо поблагодарила меня. На ней была бордовая, подчеркивающая талию, бархатная мантия с черной отделкой вокруг подола и высоким воротником. Я усмехнулся. Сам не понимаю почему, но в мою голову закралась мысль, что моя maman не одобрит ни ее появление в моем доме, ни то, во что она сегодня одета. – Огневиски будешь? – Буду, – ответила она, и я снова усмехнулся. Лэ-э-э-ди будет пить со мной?! – Чего тебе надо от меня? – плеснув ей в стакан алкоголь, нахально спросил я. Она сделала большой глоток и посмотрела своими серыми ледяными глазами исподлобья, а затем откатила рукав. От запястья до локтя, во все предплечье, зияла Черная метка. Так близко и так четко я ее еще ни разу не видел. – Я больше не хочу, – шепнула она. Марлин отвела взгляд и посмотрела вниз. На бордовую ткань упала слеза, сделав ее черной. Я мерзко рассмеялся. Блефует... – Думаешь, парой трюков ты меня проведешь? МакКиннон мочала. Не плакала, не возражала, не орала на меня - молчала. – Я тебя не понял тогда на битве... – Я припас в тот момент много гадостей, но она меня оборвала, лишив дара речи. – Лили могла умереть, я должна была что-то сделать, – сорвалось с ее губ. – Еще чуть-чуть, и он бы прикончил ее. Какого бы было потом Поттеру? – Какого черта ты несешь? – наконец совладав с эмоциями, холодно произнес я. – На ее пальце было обручальное кольцо, а на лице счастливая улыбка, даже когда она сражалась. – Марлин улыбнулась. – Так горячо и самоотверженно. Она сражается не за мир во всем мире, а за мир вокруг ее Джеймса и мир вокруг тех, кто ей дорог. И она правда думала, что я куплюсь? – Ты думаешь, что я тебе поверю? – Я ухмыльнулся и сделал большой глоток, хотя и так был сильно пьян. – МакКиннон, я же тебя насквозь вижу. Я сел на диван, чтобы оказаться к ней чуть ближе. – Моя прекрасная maman тебя послала, не так ли? – Миссис Блэк не знает, что я пошла к тебе, - тихо ответила она. – Не ври, – холодно произнес я. – Я знаю, МакКиннон, что ты от меня хочешь. – Я склонился к ней. – Ты охмурила мою прекрасную мамочку, моего брата. Признайся, ты ему внушила эту чепуху о чистоте крови, о вашем мерзком повелителе, а теперь пришла охмурить меня! Я схватил ее за запястья, и, что есть силы, сжал руку, разворачивая метку на себя. – Сегодня ты говоришь, что хочешь избавиться от этого, а завтра заставишь меня принять Волан-де-Морта своим повелителем? Она вырвала руку. – Немедленно уйди! – процедил сквозь зубы я. – Ты совсем меня не знаешь, – спокойно произнесла она, – ты не знаешь свою маму - она замечательная, ты просто не понимаешь ее. Я не охмуряла Регулуса, и тогда я спасала тебя. Ты бы никогда себе не простил, если бы причинил ему боль. Ты его любишь, несмотря ни на что. И он тебя... Она трансгрессировала, а я так ничего и не понял. Значит, Рег говорит обо мне? Откуда ей знать, что он любит меня? Апрель, 1979. В ожидании Марлин. Я сам пригласил ее. Не знаю зачем. Во всех последующих битвах, после нашего разговора, она никого не трогала, а только защищалась, и я подумал - может она не врала? Я нервничаю, и перо постоянно выпадает из рук. Черт... Я достал бутылку вина, а на кухне взял пирожные. Чего я хочу? Зачем я пригласил ее? Хлопок трансгрессии... Апрель, на следующий день, 1979. Что же вчера все-таки произошло? А вот что... – Привет, Сириус, – произнесла она, протягивая мне бутылку точно такого же вина. – МакКиннон... – удивлённо протянул я, показывая ей свою бутылку. Она улыбнулась. Я улыбнулся. Мы вели себя как старые друзья. – Блэк, к сведению, у меня имя есть, – нахально произнесла она. Она все делала нахально. Ее появление в моем доме было нахальным поступком. Ее взгляды, улыбки и речи сочились нахальностью. – Я знаю, МакКиннон, – ответил я, плеснув немного вина в бокал. Она усмехнулась и отпила небольшой глоток. Вчера она была в темно-синей мантии, с глубоким круглым вырезом, до черта подчеркивающим ее вздымающиеся груди. На белой мраморной коже зияла родинка, цепляющая взгляд на ее ключицах. Я с ужасом осознавал, что с каждой секундой эта девушка мне нравится все больше и больше. Мы пили вино, болтали, а затем ее туго стянутые в сложную причёску волосы рассыпались градом по плечам, сделав ее еще красивее. Еще через час ее голова оказалась у меня на коленях. А потом... Я сам не понял, как мы начали целоваться, как мои руки растягивали пуговицы корсета и как она начала стягивать с меня магловскую футболку... – Ты обещаешь мне помочь? – Я видел надежду в ее теплых глазах. – Да, – ответил я, снова целуя и беря хрупкое тело на руки, чтобы унести в спальню. Все было как в тумане, но тогда я и понял, что это особенная девушка. – Почему ты пришла ко мне, Марлс? – спросил я, нежно проводя по ее волосам рукой. – А к кому должна была пойти? – Она всхлипнула и посмотрела на Черную метку. – Если он узнает, что я с тобой... – Он не узнает. Мне стало так страшно за нее. Всегда гордая, неподсудная, смахивающая на мою мать, железная леди Марлин МакКиннон впервые показалась мне маленькой и беззащитной. Похожей на Лили, для всех сильной и независимой и только для Джима до сих пор оставаясь его пятнадцатилетней Эванс, в которую он влюбился. Я еще крепче прижал ее к себе, а она поцеловала меня в шею. Май, 1979 Мне не верилось, что мы Сможем быть вместе хотя бы неделю. Мне не верилось, но уже две недели я не могу жить без нее. Самое страшное - это сталкиваться с ней там. На поле битвы. Самое ужасное - это видеть, как она уворачивается от заклинаний, старясь в ответ никого не покалечить и одновременно не вызвать подозрения у соратников. Она каждый день плачет, сильно прижимаясь к моей груди, а я не знаю, как ее защитить. Я уговариваю Марлин все бросить, спрятать ее, но она отвечает, что нельзя. Говорит, что, если она сейчас уйдёт, этот Реддл разозлится, но отказывается пояснить почему, а я не могу ее расспросить. Здесь, со мной, она чувствует себя в безопасности. Пусть так и будет. Никто не знает о том, что мы вместе. Ни Сохатый ни Лунатик, а вот Лилс, кажется, догадалась. Пару дней назад у них была дуэль, а девчонки могут понимать друг друга без слов. Тогда они просто смотрели друг на друга, а я не знал кого защищать... Слава Мерлину, они разобрались лишь переглядками. Конец мая, 1979. Ты молчала, я говорил, Потом мы спали в моей постели. Мы почти месяц вместе. Как я так мог заблуждаться в этой девушке? Она чудесна! Марлин все чаще появляется у меня в магловской одежде и каждый вечер готовит мне вкусные ужины, а я мешаю ей, постоянно приставая. После полуночи мы подолгу сидим на диване - она кутается в моих объятьях и смотрит на огонь в камине, а я рассказываю ей всё. От этой девушки у меня всего одна тайна – место нашей штаб квартиры и планы наступления. Сначала я думал, что просто купился, и Марлс шпион, но она ни разу не спросила меня об этом. Почему же она не уйдет от этого чертового Лорда? Я бы все бросил и увез ее туда, где он ее никогда не найдет. Октябрь, 1979. Потом я надолго тебя терял, Или это ты меня отпускала? Сегодня я трезв, поэтому снова сел за свою писанину. Трезв, благодаря Лили. На протяжении четырёх месяцев Марлин не давала о себе знать. Она просто исчезла. Перестала приходить, не писала и не появлялась на сражениях. Сначала я решил, что что-то случилось, а потом плюнул - бросила... Просто использовала, поигралась и выкинула. Поттеры сегодня снова вернулись еле живые. Они второй раз столкнулись с Волан-де-Мортом. Джеймс был зол, он вырвал у меня бутылку, поднялся наверх и хлопнул дверью. А Лили, дав мне выпить какое-то зелье, после которого я мгновенно протрезвел, села рядом. – Он держит ее в какой-то капсуле, не отпуская от себя ни на шаг, – произнесла она, и я сразу понял, о ком говорит Цветочек. Я просто молча смотрел на подругу, не в силах ни возразить, ни спросить, как она догадалась. Впрочем, это было бы лишним, ведь Лили всегда все знала сама. – Она очень бледная и, как мне показалось, очень слаба. – Откуда ты знаешь, что мы... – Я видела, как ты на нее смотришь во время сражений, Сириус. Лили обняла меня, успокаивающе проводя по волосам. Когда погибла миссис Поттер, мать мне заменила Лилс, ибо она как никто другой знала, когда я могу взорваться, что я могу сделать и как меня успокоить. – Я думал, она меня бросила, – прошептал я. – Марлс поймала мой взгляд, и я прочла кое-что с ее губ. – Что Лисл, что?!! – закричал я, хватая ее за плечи. Лили поморщилась. – Сириус, дорогой я после двух Круцио. – Она тяжело вздохнула, а я, виновато посмотрев, отпустил ее. – "Я люблю Сириуса". – О черт! – Если бы Цветочек меня не остановила, я бы рванул прямо к мерзкому Реддлу и выкрал Марлс из его лап. Я совершенно не осознавал, как это опасно. Ноябрь, 1979. Или я просто тогда не знал то, О чем ты всегда-всегда знала. Целый месяц я не находил себе места. Я запретил рассказывать Лили об этом еще кому-то, даже Джиму. Я страдал один. Я бросил пить, чтобы быть всегда трезвым, и строил планы ее спасения, но она меня опередила. Я был на кухне, когда услышал хлопок в гостиной. На трансгрессию ушли ее последние силы. Бледная, вся в синяках, Марлин лежала у меня на полу в магловской одежде, еле дыша. Я уложил ее на диван, старясь сделать ей только лучше. Что же Реддл сделал с ней за эти несколько месяцев?! – Воспоминание, - прошептала она, - посмотри воспоминание. – Моя девочка отключилась, а я вынул из ее виска тонкую прозрачную нить с воспоминанием и закрыл ее в колбе. В аптечке, как на зло, ничего не было, и я понятия не имел, что же делать. Я взял ее на руки и трансгрессировал к Поттерам, которые, слава Мерлину, были дома. – Лилс! – закричал я, опуская Марлин на диван. – Лили! Та спустилась с верхних комнат в ночной рубашке, и, кажется, только проснулась. Подбежав к нам, она обследовала мою девочку и умчалась за зельями. Еще полчаса Лили приводила в чувство Марлин, а Джеймс без лишних вопросов стоял рядом, крепко сжимая плечи, поддерживая меня. – Она очнулась, – подав мне знак, произнесла Поттер. Я упал на колени рядом с Марлин, целуя ее лицо и руки. Кажется, я даже плакал и постоянно повторял, что люблю ее. Черт возьми, как же я люблю ее! – Прости, – прошептала она, поймав мою руку. – Он не отпускал меня. – Что ему надо от тебя? – спросил я. – Наследника, – прошептала она и тихо заплакала. – Помнишь, когда я спасала Лили, все кинулись ко мне? Я кивнул. – Уже тогда я была выбрана для этой миссии. Я была горда, пока не поняла, что мы делаем. Пока не увидела тебя замершего, когда ты столкнулся с Регулусом. Моя девочка, сколько же ей пришлось пережить? Мы все делаем ошибки, она не исключение. Не важно, что она оступилась, важно, что она все поняла. – Когда он узнал, что у меня кто-то появился, он разозлился. Волан-де-Морт не отпускал меня никуда, кроме как к твоей матери. – Он прикасался к тебе? – Марлс поняла смысл моего вопроса и заплакала еще сильнее. – Каждую неделю. – Она отвернулась и вырвала руку. – Я отвратительна самой себе, не трогай меня! – Родная, – я присел на край дивана и повернул ее к себе, – больше он тебя никогда не тронет. Я был настроен решительно. Теперь я не отпущу ее ни на шаг. Теперь она будет в безопасности. Марлин обняла меня, все еще рыдая. – Круциатус за то, что все еще нет наследника, было почти каждый день. Он не жалел меня, и только миссис Блэк помогала мне. – Как ты сбежала? – спросил я, хотя, черт возьми, это было неважно. – Я рискнула только потому, что ты должен знать - Регги в опасности. Ты посмотрел воспоминание? – Нет, – ответил я. – Черт бы тебя побрал, Блэк, воспоминание, посмотри его. Лили написала Дамблдору, попросив открыть камин. Я не мог рисковать и идти с Марлин до Хогвартса. Через полчаса филин прислал ответ, в котором профессор дал свое согласие. – Идем, – сказал я. – Дамблдор избавит тебя от метки и на этот раз ты не будешь спорить со мной. Она кивнула, и я взял ее на руки, пересекая ее попытки двигаться самостоятельно, и шагнул в камин. Думоотвод уже был приготовлен, медсестра сидела на диване, а на лице Дамблдора замерла невинная беспечность. Убедившись в том, что Марлс в хороших руках, я влил воспоминание и погрузился в думоотвод. Забегая вперёд, воспоминание произвело на меня самое яркое впечатление в моей жизни. Марлс, такая же бледная, как и сейчас, сидит в нашей гостиной, на площади Гриммо 12, и пьет чай с миссис Блэк. Мама постарела. На ее лице нет той железной маски, что является мне в ночных кошмарах. – Детка, как ты сегодня? – В голосе мамы были нотки заботы и сострадания? – Дорогая леди Блэк, лишь воспоминаниями я жива, – отвечает Марлс. – Хочешь, я пойду к нему? – О, леди Блэк, при всем моем уважении, он не станет вас слушать... – Я знаю. – В голосе чувствуется горечь, не подобающая maman. – Как бы я хотела все исправить. Он ненавидит меня. – Что вы, Сириус... – Она поспешно закрывает рот рукой, и в глазах застывает ужас. – Все хорошо, здесь никого нет, никто не услышит нас, – успокаивает мама. – Он любит вас, – шепчет Марлс. – Может даже сам не знает об этом, но любит. – Девочка моя, – миссис Блэк обнимает Марлин, – как же ты много сделала для меня, как же я много хочу исправить. – Мы справимся. Мама хочет все исправить? Я с трудом верил в происходящее. Затем в комнату вошел Рег, и maman поспешно покинула гостиную, оставив Регулуса с Марлин наедине. – Ты бледнее, чем вчера, – нахмурился мой брат. – Все хорошо, Регги. – Марлс явно врала. – Ты как? – Мне все не дает покоя эта пещера... – Регги, я прошу, не суйся туда один! – А мне некого взять, Марлс, – задумчиво произнес Регулус. – Достань мне магловскую одежду, – немного поразмыслив, ответила Марлин. – Я знаю, кто поможет. Не смей ничего делать один, это опасно. Там крестраж, Рег. И таких еще шесть. Уничтожив один, ты почти ничего не изменишь. Рег кивнул и поцеловал Марлин в лоб. Через какое-то время он вернулся с одеждой и Марлс по всей видимости сбежала ко мне, ибо воспоминание оборвалось. К тому времени, как я досмотрел воспоминание, профессор закончил с Марлин, и отвратительная метка уже не имела никакой силы. Марлс поведала нам все, что знала о крестражах и о том, что Регулус хочет в одиночку добыть один из них. Дамблдор немедля собрал нескольких членов Ордена Феникса, в том числе Поттеров и Римуса. Из нашей четверки не хватало одного человека, Питера. Марлин поведала нам еще одну страшную тайну, назвав имя, которое мы хотели знать давно, - имя предателя. Им был Питер. Крыса! Середина ноября, 1979. И когда я уже никого не искал Оказалось, ты та, с кем я счастлив быть рядом. Несмотря на всю суматоху, на то, что на Орден навалилась уйма дел, несмотря на поиски крестражей, мы были счастливы! На то было много причин. Я помирился с братом, его метку мы тоже обезвредили. Мама просила прощения у меня и Регулуса на коленях, довела меня и его до слез. Кому скажи, Блэки, сидя на полу, обнимают друг друга и рыдают - не поверят! Я сделал Марлс предложение. Она отказала, мол, люблю тебя больше жизни, но не достойна тебя. Дурная! Три дня я носился с этим кольцом за ней, обнимал, целовал, говорил, что жить не могу без нее. Сдалась. Несмотря на войну за окном, это были самые сказочные две недели. Просыпаться по утрам и видеть ее рядом, растрёпанную, еще спящую. Чувствовать ее хрупкую руку у себя на шее и шептать ей: "доброе утро". Я слишком счастлив, чтобы даже выразить это. Черт, чуть не забыл - Лили ждет ребенка, а это значит, что Сохатый скоро станет папой, а я кем-то вроде папы номер два, так что тоже переживаю и волнуюсь. Мы сдуваем с Лили пылинки, Джим дальше Ордена не позволяет ей никуда ходить, о битвах наша Поттер забыла напрочь. Теперь, пока мы с Джимом носимся по Англии в поисках кусков поганой душеньки этого змееныша, Лили и Марлин пьют дома чай, а мы спокойны. Апрель, 1980. Через неделю после свадьбы. Значит, я правда раньше не знал, Что бывает любовь со сто первого взгляда. Уже неделю зову мою радость «жена», она смеётся, зовет меня «муж мой», напоминая о том, что у нее есть имя. Как тогда... Я знаю Марлин со школы, с курса четвертого. Она всегда выделялась среди своих сверстниц, да и вообще среди девчонок. Многие мальчишки заглядывались на нее, но не я. Мне бывшая Марлин МакКиннон, которая теперь все же носит фамилию Блэк (моя мама умеет добиваться своего), никогда не нравилась. Слишком уж похожа на меня, слишком придается всей этой чепухе о чистоте крови. Никогда не думал, что смогу в нее вот так влюбиться, со сто первого взгляда. До того, как Марлс пришла в мой дом в своей чертовски манящей синей мантии, я не думал, что бывает не как у Лили и Джеймса, что бывает не с первого взгляда. Июль, 1980. Три крестража уже найдено, мы почти не спим, постоянно в Ордене. Лили вот-вот родит, Джим места себе не находит, да и я. Ноябрь, 1980. Я в бешенстве! Нюниус теперь наш шпион! Дамблдор с катушек слетел. Джим бесится, Марлс варит ему успокаивающее зелье котлами, ведь каждый раз, после дежурства, с ним он приходит к нам. Все дело в пророчестве. «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... Рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... И Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... Тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...» И Волдеморт решил, что это Гарри! Наш малыш Гарри. Сначала мы хотели спрятать дом Поттеров мощным заклинанием, потом мама предлагала фамильное имение в качестве убежища (я долго подбирал челюсть - моя мама предложила дом Блэков маглорожденной!), но это не вариант, Белла и Цисси имеют доступ и могут привести Волан-де-Морта, поэтому мы решили увезти Поттеров и Марлс - ее я тоже не могу тут оставлять - в Италию. Мы с Ремом снимем им дом. Там безопаснее, и эта мерзость не найдет их там. Летим на самолете. Честно говоря, понятия не имею, что это, но Лилс сказала - это не страшно. Июнь, 1981. Мы пережили все! Мы были вместе до конца! Темный Лорд пал два месяца назад. Мы нашли все крестражи, уничтожили его душу. Теперь нашему счастью ничто не угрожает. И как же будет не в кайф, пусть случайно когда-нибудь, Все же еще любя, в чем-то мелком пускай Пусть нечаянно, пусть чуть-чуть вдруг предать тебя. Моя девочка, как же я боюсь тебя потерять, как же я боюсь обидеть тебя... Ты у меня самая лучшая, и я делаю все, чтобы ты знала об этом. И большое спасибо тебе за то, что я скоро стану папой.