***
Приближалось Рождество. Квиддичный матч, на котором внезапно появились дементоры, совершенно выбил Гарри из колеи. Эти существа настолько сильно действовали на юношу, что Гарри впал в настоящую депрессию. Несмотря на то, что к нему в больничное крыло то и дело приходил Блейз, иногда с Гермионой, иногда один, Гарри, как правило, молча лежал и улыбался, слушая их рассказы о последних школьных событиях. За все первое полугодие Гарри так ни разу и не выбрался в Хогсмид, вот и теперь, когда все ученики веселой гурьбой направились на прогулку, юноша медленно шел в сторону кабинета профессора Люпина: Римус с удовольствием уделял Гарри время, рассказывая про своих школьных друзей, но у Гарри было впечатление, что оборотень не вполне объективен. Тем не менее юноша не оставлял попыток узнать что-то новое. — Гарри, — кто–то тихонько позвал его, когда он шел по коридору четвертого этажа. Гарри обернулся и увидел за статуей горбатой одноглазой ведьмы Джорджа и Фреда. — Почему вы здесь? — удивился Гарри. — Я думал, вы ушли со всеми в Хогсмид. — Мы хотим сделать тебе праздничный подарок, чтобы ты не скучал, — ответил Фред и лукаво подмигнул. — Иди сюда... — и он кивнул на открытую дверь пустого класса. Гарри вошел вслед за близнецами, Джордж тихонько закрыл дверь и сияющими глазами взглянул на Гарри. — Вот тебе наш подарок на Рождество, — он вытащил из–под мантии большой квадратный лист старого пергамента и торжественно протянул Гарри. Пергамент был совершенно чист, на нем не было ни единой строчки, и Гарри решил, что это очередная шутка близнецов. — И что же это такое? — Это, Гарри, секрет нашего успеха, — ответил Джордж и нежно погладил пергамент. — Нелегко с ним расстаться, — сказал Фред. — Но мы решили, что тебе он нужнее. — Мы-то его наизусть знаем, — прибавил Джордж. — Поэтому и вручаем тебе. Нам он больше ни к чему. Фред достал волшебную палочку, слегка коснулся ею пергамента и произнес: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость. Тотчас на пергаменте, в том месте, которого коснулся Джордж, одна за другой стали появляться тоненькие чернильные линии. Линии соединялись, пересекались, расползались как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелеными чернилами слова: "Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ." На карте были видны все до единого закоулки замка и территория на много миль вокруг. Но, что самое удивительное, по ней двигались крошечные чернильные точки, каждая была подписана. Гарри в восхищении склонился над картой. В левом верхнем углу профессор Дамблдор вышагивал в своем кабинете; миссис Норрис, кошка завхоза, кралась на четвертом этаже, полтергейст Пивз носился в Зале почета. Были там еще закоулки и потайные ходы, где он никогда не был. Гарри с восхищением рассматривал карту, а потом перевел взгляд на близнецов. Те довольно улыбались.***
— Слышал о вашем матче, — Люпин стал запихивать в портфель книги. — Жаль твоей метлы. Ее можно починить? — Нет, — ответил Гарри. — От нее только щепки остались. Юноша сильно переживал эту потерю: ведь метлу подарил ему Лен. Люпин вздохнул. — Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Помню, мы придумали игру: кто первый подбежит к ней и коснется ствола. Одному мальчику, по имени Дэйви Гаджен, она чуть не выбила глаз, и нам запретили к ней подходить. Ее лучше не трогать. Никакая метла бы не уцелела. — Вы и о дементорах слышали? — с трудом проговорил Гарри. Люпин бросил на него внимательный взгляд. — Да. Профессора Дамблдора в такой ярости еще не видели. Дементоры уже давно проявляли недовольство... разъярились, что их не пускают на территорию школы... Ты из-за них упал? — Да, — признался Гарри. И, сам того не ожидая, спросил: — Ну почему? Почему из–за них я падаю в обморок? Я что... Люпин словно прочитал его мысли. — Нет, ты не трус. Дементоры так сильно действуют на тебя, потому что ты пережил такое, чего другим и в страшном сне не снилось, — сказал Люпин. На его молодое, хоть и в глубоких морщинах лицо, обрамленное седыми волосами, упал косой луч зимнего солнца. Глаза оборотня, обращенные на молодого волшебника, были полны такой тоски, что Гарри вдруг отчетливо понял, что несмотря на все то, что рассказывал профессор Снейп о Джеймсе и Сириусе, Люпин, вынужденный участвовать в их проделках, был совершенно не рад этому: оборотень, возможно, впервые в жизни нашедший друзей, которые приняли его таким, каков он есть, просто не мог не участвовать в их жизни. А зная, что за фрукт был Джеймс, Гарри предположил с уверенной долей вероятности, что откажись Римус от участия хоть в одной из "забав", его бы сразу перевели из категории "свои" - в "чужие". - Вы сильно скучаете по Джеймсу, да, профессор? - тихо спросил Гарри. - Это не совсем правильное слово, - грустно улыбнулся Люпин. - Конечно, нам его очень не хватает... но... - Вам с Сириусом? - Гарри понял, что "подловил" профессора, но тот быстро взял себя в руки. - Ты очень проницательный мальчик, Гарри, - похвалил он в своей излюбленной манере. - Да. Нам с Сириусом. - Я бы хотел с ним встретиться, сэр, - Гарри пристально смотрел в глаза оборотня. - Он тоже хочет видеть тебя. Но, если честно, я не знаю, как организовать вашу встречу. Нельзя, чтобы кто-либо узнал, что Сириус поблизости. Дементорам разрешено применить к нему "поцелуй", ты понимаешь, Гарри? - Люпин вдруг схватил юношу за плечи и встряхнул, глаза его горели, - это самая ужасная казнь! Они высасывают душу... Я не... Прости, Гарри, - вспышка прошла, и профессор виновато улыбнулся. - Вы любите его, я понимаю, - тихо проговорил Гарри, отводя глаза. Римус молчал. Гарри решил сменить тему. - Вы обещали научить меня чарам "патронуса". - Ты прочитал о них, я вижу? - снова мягкая улыбка играла на губах оборотня, - Что ж, давай попробуем.***
— Итак... — Профессор Люпин вытащил свою волшебную палочку, жестом показав Гарри, чтобы он сделал то же самое. — Заклинание, которому я собираюсь тебя научить, Гарри, — это магия высшей категории, которую не изучают в школе. Если все сделать правильно, заклинание вызовет Патронуса, — пояснил Люпин. — Патронус — это вид положительной силы, воплощение всего, что дементоры пожирают — надежду, счастье, стремление выжить. Но в отличие от человека, Патронус не знает, что такое отчаяние, и поэтому дементор не в состоянии причинить ему вреда, — продолжил профессор Люпин. — Однако я должен предупредить, что заклинание может оказаться для тебя слишком сложным. Оно бывает не по силам даже опытным волшебникам. — Я справлюсь, профессор. А на что похож Патронус? — полюбопытствовал Гарри. — У каждого волшебника получается свой Патронус, — ответил Люпин. — Надо сосредоточиться на одном–единственном, самом счастливом воспоминании и произнести магические слова, — объяснил профессор. Гарри, погрузившись в себя, начал искать в памяти счастливое воспоминание. Перед глазами Гарри встал залитый лунным светом луг, над которым носились сотни светлячков, отражающийся в глазах сидящего рядом с ним вампира, юноша словно почувствовал разливающееся в душе тепло... — Есть, — произнес он, стараясь как можно острее пережить заново то фантастическое ощущение. — А теперь слова... — Люпин прокашлялся. — Экспекто патронум! — Экспекто патронум, — чуть не задыхаясь, проговорил Гарри. — Экспекто патронум. — Ты хорошо сосредоточился на счастливом воспоминании? — спросил Люпин. — Д–да... — Гарри прикрыл глаза, стараясь удержать в памяти образ. — Экспекто патроно… нет, патронум… извините... экспекто патронум, экспекто патронум. Внезапно из волшебной палочки вырвалось что–то похожее на струю серебристого газа. — Гарри, тебе, наверное, лучше выбрать другое счастливое воспоминание... Похоже, что первое оказалось недостаточно сильным для вызова телесного патронуса… Юноша задумался. Конечно, было в этом воспоминании нечто, что омрачало его: Гарри был уверен, что при всем своем стремлении быть рядом с Роларом, он не интересен трехсотлетнему вампиру. И те моменты, которые юноша мог "урвать"у судьбы, были в большой мере самообманом. Гарри вздохнул. Перебрав в памяти еще несколько подобных сцен, бережно хранимых им в сердце, молодой волшебник отмел эту идею: вампир совершенно ясно каждый раз оставлял границы дозволенного между ними. Гарри посмотрел на профессора. И его осенило. Он снова стиснул палочку и вернулся на середину кабинета. — Готов? — спросил Люпин. — Готов, — ответил Гарри. - Экспекто Патронум! - уверенно выкрикнул Гарри, и из его палочки выпрыгнул огромный серебристый волк, размером с теленка. Волк обошел вокруг волшебников, ткнулся носом в его протянутую ладонь и истаял. - Это поразительно, Гарри, - восхищенно проговорил Люпин, - если честно, я не предполагал, что тринадцатилетний волшебник сможет вызвать телесного патронуса... Но его форма... Что за воспоминание ты выбрал?.. - Я вспомнил об отце. - О Джеймсе?.. Гарри только покачал головой.