***
Помощь пришла через несколько минут. Толпа людей — Люси казалось это толпой, хотя было всего четыре существа — начали осматривать Эрзу бегло. Нажали несколько раз на ногу, нахмурились и поместили девушку в купол. Скарлет беспомощно смотрела, как ее увозили незнакомцы — похожие на людей, но с зеленой кожей и синими волосами, которые были собраны в прическу, смахивающую на дреды. — Что с Эрзой-сан будет? — спрашивала Джувия, но получила лишь: «Мы о ней позаботимся». — Когда она вернется? — не унималась Люси, но получила лишь: «Когда лечение кончится». Эрза исчезла в портале, и они остались одни. Симон тихо ушел — ему было плохо, но кому было хорошо? Даже Макаров, придя обратно в кабинет и сняв купол, не сказал им ничего дельного. Он был слишком уставшим и истощенным эмоционально, чтобы что-то либо говорить. Нужно сообщить Эльфману. Нужно устроить прощание. Нужно сообщить в Совет, чтобы он начал принимать какие-то меры. Нужно расспросить всех остальных. Слишком много дел, а он один. Одинокий родитель, потерявший свое дитя.***
Эрза не появилась ни на текущей недели, ни на следующей. Ее парта около окна пустовала, в школьном совете было тихо. Вещи в ее блоке остались нетронутыми, и казалось, что Эрза просто вышла и скоро вернется, что она снова засиживается в школе допоздна, но слой пыли разрушал эти иллюзии. Уртир, соседка, которая была не в курсе их проблем, как-то раз спрашивала об Эрзе, делая тем самым нить разговора, и так особо неприятной, еще более удручающей. — А когда она вернется? — Никто не знает. Она… поехала к своим родителям, — ответила Люси, разбирая книжки. — Посреди учебного года? Хм, странно, что ей разрешили. Наверное, случилось что-то важное? Рука Люси замерла. — Да, там небольшие проблемы. Но думаю, что скоро все уляжется. Уртир продолжила читать гламурный журнал, делая пометки на полях. Без Эрзы было тоскливо, но также съедало чувство неизвестности. Джерард был не в настроении. Казалось, он снова вернулся в детство, когда его называли грустным ребенком и просили улыбнуться. Он не улыбался и не ехидничал, а просто сидел и выполнял задания на автомате. В Совет он редко ходил. Без Эрзы делать было нечего. К тому же еще куда-то пропала Мираджейн, и дела вовсе пошли плохо. Джерарду было плевать. Спустя три дня сообщили — Мираджейн погибла в аварии, когда возвращалась домой. Личность водителя не установили — до того было обезображено его тело, а медики утверждали, что она погибла мгновенно, почти не чувствуя боли. Тело привезли в школу в день похорон, чтобы все друзья и знакомые смогли с ней проститься. Занятия были отменены, все пришли в черном, с прекрасными букетами цветов. Нацу впервые увидел, как рыдал Эльфман, и слезы наворачивались у него на глазах сами собой. Теперь Эльфман остался совсем один, и не могли найти слова утешения, чтобы хоть как-то помочь его горю. Все подходили по очереди и подносили цветы. Джувия опустила белоснежный букет — ее любимыми цветами были лилии, и посмотрела на покойную. У Мираджейн было, на удивление, спокойное белое лицо, длинные вьющиеся волосы и легкая полуулыбка, хотя мертвецы никогда не улыбаются. Джувия чувствовала странный барьер и, когда Люси положила свой букет, спросила ее об этом. Они сидели на детской площадке. Люси сидела на качелях и чуть качалась, Джувия присела на край песочницы и выводила палочкой какие-то знаки, понятные только ей одной. Грей стоял неподалеку, засунув руки в карманы, Нацу пил газировку, сидя на лавочке, а Гажил все время пытался распустить свои волосы, которые Джувия заплела в косичку и, не удержавшись, приплела маленький цветочек. Чувствовал он себя дерьмово. — Люси-сан не почувствовала ничего странного, когда смотрела на Миру-сан? — спросила Джувия. — Я почувствовала слабую пульсацию, как будто что-то не дает рассмотреть ее. Как думаешь, что это? — Быть может, это Мира-сан была той тенью? Ах! — она обернулась и увидела, как все осуждающе на нее посмотрели. — Джувия может и ошибаться, Джувия не хочет никого винить. Но она озвучила то, что вертелось у них в мыслях с самого заявления о том, что Мираджейн мертва. Она редко передвигалась на машине, предпочитала велосипед или автобус, но тут — уехать, никому ничего не сказав, даже своему брату, которого она любила — это было довольно подозрительно. — Эльфман говорил, что она вела себя как-то странно в последнее время, — сказал Нацу. — Была мрачной, сидела в своей комнате все дни, вечно чудилось что-то. — Чудилось? — Гажил стал пинать ногой близлежащий камень. — Эльфман так сказал. — Похоже, он долго не придет в себя, — проговорил Грей. — Он сильно подавлен. — А что с этим парнем, который там был? Симон, кажется? — спросил Нацу. — Он уехал сразу же, как только Эрзу госпитализировали. Взял больничный и уехал. — Люси-сан думает, что Симон-кун с Эрзой-сан? — Если это так, то он самый настоящий говнюк, потому что мог прислать нам ее адрес или хотя бы сказать, что с ней все хорошо. — Непонятный он тип, — заключил Гажил. Все кивнули в ответ.***
Эрза открыла глаза. Первое, что она увидела, это потолок — белый-белый, точно первый снег. Тюль незаметно двигалась в такт ветру, пахло лекарствами и она поняла, что находилась в больнице. В руке игла, в трубке — лекарство, быстро бежали капли по прозрачным трубкам. Ее подташнивало и голова чуть кружилась. Во рту стояла неприятная горечь из-за лекарств. — Как ты? Она посмотрела в сторону и увидела Симона — явно не спавшего, уставшего, но счастливого. Только круги под глазам портили всю картину. — Пойдет, — Эрза чуть улыбнулась и захотела привстать, но Симон не позволил ей этого сделать. — Сейчас придет врач, он тебя осмотрит. И только с появлением врача она поняла, что находилась в другом мире. С щупальцами на лице и на руках, он начал осмотр, будничным тоном спрашивая болит или не болит. Через несколько минут, осмотрев ее вверх, врач заколебался. — Думаю, мужчине лучше покинуть палату? Эрза, подумав, что ей придется снять одежду для полного осмотра, кивнула Симону, но он не захотел покидать палату. — Я останусь. — С-Симон, я же девушка, — Эрза чуть покраснела, представив, что он будет смотреть на ее голые участки тела. В палату вошел Макаров с серьезным выражением лица. Он посмотрел на нее, и Эрзе как будто влепили знатную пощечину. Она вспомнила все. И дождь, и серое небо, и адскую боль в правой ноге. Скарлет резко напряглась, и нога, как будто ждавшая, чтобы про нее вспомнили, запульсировала с новой болью, и Эрза закусила губу. Симона вытолкнули из палаты, и врач посмотрел на пациентку. — Это необходимо сделать, мисс. Отвернитесь. — Нет, — Эрза хотела бы, чтобы ее голос звучал уверенно, но он сильно колебался. — Я сильная, я справлюсь. Показывайте. Макаров громко вздохнул и взял ее за руку. «Все будет хорошо», — читалось в его взгляде, и Эрза ободряюще кивнула. Врач откинул одеяло в сторону и начал разматывать ногу, которая была окутана в несколько слоев бинтов. С каждым слоем бинта следы крови были видны ярче, затем стал встречаться гной и остатки каких-то корок, а потом показалась и сама нога, точнее, остатки. Эрза с огромной силой воли сдержала вырывающийся наружу крик. По всей ее ноге распространилась черная неровная корка, которая местами сильно кровоточила. Из мелких ранок выходил желтоватый гной, в воздух резко ударил отвратительный запах. Ее нога распухла и отдавалась болью, а когда Эрза увидела весь масштаб проблемы, то ее начало мутить сильнее. Она зажала рот рукой, и врач быстро накинул одеяло обратно. — Увы, мы ничего не можем сделать. Яд, который находился на лезвии ножа, слишком сильный. Противоядия не существует. — И что же мне делать? — прошептала Эрза. Сейчас она слышала лишь уверенный голос врача. — Ампутация.***
Спустя неделю Нацу, Грея, Гажила, Джерарда, Джувию и Люси вызвали в кабинет директора. Была большая перемена, и шум школьников слышали в любом уголке здания, кроме кабинета директора. Магия или же удачная шумоизоляция — это останется навсегда тайной. Впервые они видели Джерарда так близко за последнее время. Он выглядел измученным и уставшим, а синие волоски на его лице придавали ему вид утопленника. Пахло перегаром, но все тактично молчали. Каждый справлялся с горем, как мог. Послышался стук, и в кабинет вошла Леви. Под некоторые удивленные взгляды она встала рядом с остальными, но не подходя близко. Из всех присутствующих МакГарден выглядела свежей и более или менее бодрой. Почувствовав запах, исходящий от Джерарда, сморщила нос и отошла на пару шагов в сторону. — Спасибо, что пришли все вместе, — сказал Макаров, разочарованным взглядом посмотрев на Леви пару секунд. — Мастер, что с Эрзой? Она в порядке? — Для этого я вас здесь и собрал, — он скрепил руки в замок за спиной. — Она будет жить… Не успел он договорить конец фразы, как парни вздохнули с облегчением, а Люси и Джувия обнялись, впервые улыбаясь за такое мрачное время. — Но ей придется пойти на ответственный шаг, — продолжил Макаров, когда они, обрадовавшись, не увидели такую же реакцию у Мастера, — И это перечеркнет все ее планы на жизнь. Но, я это точно знаю, Эрза сильная, она справится с трудностями. — О чем Вы говорите, Мастер? — спросил Джерард. Старик прикрыл на минуту глаза и снова открыл. В них уже не отражалось осуждение, как было с Леви, или сочувствие, которое было обращено к Джерарду. В них горела решимость. — Эта болезнь не поддается лечению и имеет только один выход — ампутация поврежденной конечности. Мне очень жаль. Улыбки сразу пропали. Люси и Джувия застыли в нелепой позе, а все остальные пытались переварить информацию. — Неужели яд настолько сильный? — спросила Леви, до сих пор хранившая молчание. — Увы, магия темная, даже слишком темная, ее не развеять обычным волшебством. И это не вся новость. Все замерли в страшном ожидании. Что могло быть еще хуже? — Яд не только лишает плоти, но и более невесомого дара. Эрза больше не мифическое существо, она постепенно становится человеком. — Но как это возможно? Она же Дьявол с рождения! — крикнул Грей. — Верно, но любую способность и сущность можно устранить, это слишком темное волшебство. — Как же экзамен? Как же ее жизнь в том мире? Людям запрещено жить за завесой… — Люси снова начала плакать, ее психика была вконец расшатана. — Она будет сдавать только письменную часть. Практическую засчитывать не будут. Она будет жить здесь, в этом мире, но работать на нас, если того пожелает. Если нет — навсегда оборвет все связи с иным миром. — Она такого не сделает… — Все возможно… — тихо ответил Макаров. — Но кому понадобилось так вредить Эрзе? Кто скрывается за этим? Макаров перевел тяжелый взгляд на Нацу. И Драгнил понял. Понял сразу, но до сих пор пытался уйти от реальности. Он не верил и не хотел верить, но жизнь — несправедлива, и ему нужно собраться с силами. Еще один грех на его душе. Сможешь ли ты простить меня когда-нибудь, Эрза? — Мы расследуем это дело. Леви не устроил этот ответ. — Серьезно? После всего, что случилось, Вы даже не хотите сказать нам? После того, что пережила Эрза, что пережили другие, что пережила, в конце концов, я? Вы знаете ответ, но не хотите этого сказать! Никто не знал, что пережила Леви. Снять темное заклинание и не обнаружить себя — дело довольно сложное, особенно для того, кто находился в общей комнате и рисковал быть обнаруженным. Синяя ручная повязка давно лежала в недрах шкафа, на запястье белела царапина, которая никогда уже не пройдет. — Мастер расследует это дело, Леви-сан нужно подождать, — сказала Джувия, и ее голос, обычно мягкий и покладистый, был серьезен. — Как будто тебя кто-то интересует, кроме себя, — вставил Гажил. — Не приплетай в этой дело Эрзу. — Да что ты!.. — Молчать! От резкого тона Макарова все съежились и с недовольным видом отвернулись друг от друга. — Никаких ссор в моем кабинете. Я сказал вам все, а теперь можете идти. Постояв пару секунд, все нерешительно двинулись к двери. И, когда вышли Леви и Джерард, Нацу остановился. Мастер заметил его медлительность. — Что-то еще, Нацу? — Дедуль, та тень, которая напала на Эрзу остальных. Это была Мира, верно? Люси услышала вопрос и остановилась. Гажил с Греем подслушивали под дверью. Джувия была слишком в большом шоке, поэтому информация доходила до нее с большим опозданием. Макаров не отвел взгляд. Твердым голосом, не терпящим возражений, он сказал: «А ты как думаешь?» Нацу медленно кивнул и покинул кабинет. Он взглянул правде в глаза. И ему не нравилась такая реальность.***
Нацу не мог уснуть. Чувства не покидали его, терзали часами. Он думал лишь об Эрзе, о Джувии, о всех тех, кому не посчастливилось быть его другом. Если бы не он, они бы не пострадали. Если бы не он — Эрза бы осталась цела. Если бы не он, Эрза бы не утратила свою силу. Слезы текли по щекам и капали на подушку. Подушка мокрая, ее можно было выжимать. Глаза болели и сил не осталось, костяшки кровоточили и болели — Нацу вымещал злость на груше, которую недавно купил Гажил к своему мини-спортзалу, не рассчитал силы и стер нежную кожу в кровь. Не стал обрабатывать. Не стал отвечать на слова Грея, что он запачкает постель кровью. Разве сейчас это так важно? Грей всегда спал крепко, порой его не разбудишь даже пушечным выстрелом. И Нацу решился. Решился еще тогда, когда вернулся из школы после того разговора и попросил всех оставить его одного, не заходить в его комнату. Только Грей понимал, почему Нацу такой, но молчал, и Драгнил ценил это. Он не хотел, чтобы это знал кто-либо еще. Мать не оставит его, слишком жадная и властная, и она пошла уже на крайние меры. Значит, Нацу ответит ей тем же. Он вылез из постели рано утром. Был выходной день, и все спали до обеда. Раньше, если бы это было мирное время, мальчики проснулись бы в обед, слишком ленивые и разморенные сном, чтобы нормально функционировать. Заказали бы пиццу с доставкой, обязательно поссорившись насчет выбора, а затем, забив на уроки и все остальные дела, играли в приставку. Ближе к вечеру выползли бы в магазин, купили еды на несколько дней и пару бутылочек пива — главное, чтобы не заметила вахтерша и чтобы не раздался звон бутылок друг о друга. Но сегодня был иной выходной день. И от этого было невыносимо грустно. Нацу достал дорожную сумку из-под кровати. Положил ее на пол и проверил все еще раз: все необходимые вещи и деньги лежали здесь, не забыл ли он ничего. Но он ничего не забыл. Почти все имущество осталось здесь, в таком родном блоке, но Нацу не мог взять абсолютно все. Но и бросать это было невыносимо тяжело. Грей тихо спал, его спокойное лицо вызывало в Нацу бурю чувств. Он положил на тумбочку письмо, написанное ночью в холодной ванне. Грей и его семья сделали для него слишком многое и прощаться вот так, оставляя лишь один лист бумаги, стыдно. Но Фуллбастер, если узнает его планы, сразу начнет отговаривать, поднимет невообразимый шум, что обязательно об этом узнает даже Макаров. Гажил спал в другой комнате вместе с Джерардом. Фернандес выглядел уставшим и не мог проснуться в ближайшие часы, даже если сильно шуметь. Гажил храпел на всю комнату, развалившись на кровати, которая была ему не по размеру, в одной серой майке и черных трусах, черная коса свисала на пол. Он так и не расплел ее — Джувия непременно обрадуется, что Гажил оценил ее навык плетения. Нацу подошел и положил на тумбочку Гажила свою приставку. Драгнил знал, что Редфокс ее сильно хотел, но средств для покупки такой вещи у него не было. А ему она больше не нужна: туда, куда он отправлялся, вещей нужно было немного. Хэппи вышел его провожать. Синий кот (а как, оказывается, много удивительных вещей в этом мире!) смотрел на него своими круглыми глазами, пока Нацу зашнуровывал кроссовки. Драгнил погладил кота по голове, не удержавшись. Котенок вырос и превратился в добротного кота, и парень привязался к нему, как привязывался к друзьям. — Прости, Хэппи, но думаю, мы видимся в последний раз. Кот ничего не ответил, только грустно посмотрел ему вслед, и дверь тихо захлопнулась. Прежняя жизнь закончилась, началась новая, совсем не такая, какую он представлял. Слезы душили его, он хотел в последний раз увидеться с Люси, с Макаровым, со всеми дорогими для него людьми. Но он знал: если увидит их вновь, вся его решимость пропадет.