Сад под луной

Англия, 1802 год. — Дорогая, ты ещё не одета, а гости вот-вот прибудут, — в сотый раз предупредила меня матушка. Ей исполнилось тридцать девять лет, но выглядела она намного моложе своих лет. Многие даже при первой встрече подумывали, что мы с ней сёстры. Сейчас на ней было надето чёрное платье, которое сидело идеально; серьги из чистого золота, которые переливались на солнце; и ожерелье. Все украшения смотрелись на ней более, чем красиво. Причёска сделана по последней моде и подходила к наряду. В общем, моя матушка была самой прекрасной женщиной. Изредка, я задаюсь вопросом: «А буду ли я такой же красивой и молодой в тридцать девять лет?» — Извини, мамочка, меня бабушка желала увидеть. Она подарила мне вот это ожерелье,— я вложила в ладони Миссис Элис бриллиантовое украшение. — Правда, оно красивое? — спросила я, затаив дыхание, надеясь, что матушка оценить украшение по достоинству. — О, оно великолепное, моя дорогая. Помню, когда твоя бабушка, покупая его, сказала мне: «А вот это ожерелье я подарю Катерине, когда ей исполнится восемнадцать лет». — Но мне будет восемнадцать только через два месяца, — показывая возмущение всем своим видом, обратилась я к матушке. — И что же? Ведь это твой первый бал, — одарила она меня теплой материнской улыбкой. — Да, конечно, я лучше пойду переоденусь, — оповестив маму, я побежала на верх, желая по скорее подготовится к предстоящему событию. — Мы с отцом будем ждать тебя внизу, — крикнула Миссис Элис мне в след. Пройдя в свою комнату, я увидела Мисс Харриет — мою горничную. Мы с ней были как две лучшие подруги. Она всегда рассказывала мне свои самые сокровенные тайны, а я взамен доверяла ей. Мы просим друг у друга советов, девушка всегда разговариет со мной, как со своей родной сестрой, но маме это совершенно не нравилось, поэтому она запретила Харриет обращаться ко мне на «ты». Горничной в этом году исполнилось двадцать пять лет. Она была смуглой девушкой и выглядела немного старше своих лет, но это не помешало нашему конюху влюбиться в это прекрасное божье создание. То, что Харриет без созвратно забрала сердце конюха, знала почти вся преслуга. Но, увы, девушка не было до этого никакого дело, потому что думала, что её могут уволить из-за завязавшегося романа. Да, я бы тоже не хотела, чтобы она ушла в отставку ради какого-то паренька. Другая горничная мне бы и не понравилась, ведь я так привыкла к Харриет, да и с кем я хихикала бы всю ночь, когда мне не спалось. — Ну наконец, Мисс Кэтрин. Я уж думала, что вы уже не придёте, — залепетала моя раздосадованная подруга. — Глупости, Харриет, как я могу пропустить свой первый бал, — заверила я девушку и прошла в сторону своего наряда. Попросив Харриет помочь мне, я быстро надела своё вечернее платье и сделала причёску в виде розочки, что показалось мне очень милым, да и подруга оценила. — Как ты думаешь, какие серьги мне больше подойдут? — частенько я просила совета у этой девушки, а она всегда помогала, даже если это выходило за грани разумного. — Как по мне, с вашим ожерельем вам больше подойдёт «синий глазок», — посоветовала та и протянула мне то самое украшение. У Харриет чудесный вкус, и я всегда ей доверяю, когда дело доходит до бижутерии или макияжа. — Как я выгляжу? — спросила я, глядя на себя в зеркало, попутно застегивая замочек на ожерелье. — Вы бесподобны, Мисс, с вами никто не сравнится в красоте! — И всё благодаря тебе, спасибо, дорогая, — на мои похвалы девушка покрылась едва скрываемым румянцем. — Ну что вы, это моя работа, — скромно нашла она ответ. — И всё же я очень рада, что ты досталась мне... Поцеловав Харриет, я быстро вышла из комнаты, понимая, что опаздываю. Идя вниз по ступенькам, я была, как обычная девушка без забот и гордыни, но когда добралась до главной лестницы, выпрямилась и медленно, грациозно стала спускаться. Зал был полный людей, нельзя было не заметить, как все взгляды были повернуты в мою сторону и с восхищением следили за каждым движением... У Катерины было белое личико, выразительные светло-карие глаза, таившие в себе нечто загадочное, длинные чёрные ресницы (многие думали, что они ненатуральные), каштановые волосы и прекрасная фигура, которую она унаследовала от своих родителей. На ней было жёлто-коричневое платье, что так шло к цвету её глаз, волосы были собраны, и два локона спускались по обе стороны от зарумяненных щёк. — Мам, отец, извините, я немного опоздала. — Ничего, родная, мы привыкли к тому, что ты каждый раз опаздываешь. — Когда ты была маленькой... Не успел он договорить, как я быстро перебила его: — О нет, папа, я знаю, что ты хочешь сказать, но прошу, тут много народу. Джон получил титул графа, когда ему исполнилось тридцать пять лет. В тот год умер дедушка... Отец был высоким, ему было сорок четыре года, и я гордилась тем, что он всегда элегантно одевается, несмотря на возраст. — Джон, не смущай её, ты же знаешь, как она быстро краснеет. — Это уж точно, бабушка, — ответила я. Когда Джон с Изольдой отошли, я обратилась к маме: — Мама, у меня тоже есть для тебя подарок, — я положила ей в руку маленькую шкатулку. — О, милая, спасибо тебе, — открыв крышку, она увидела серебряную брошь. — Это восхитительно! — сказала она и, обняв меня, поцеловала. — С днём рождения, мамочка. Все уселись за большой стол, я села между бабушкой Изольдой и мамой. Все живо начали о чём-то болтать, а я пила чай, смотря то в одну, то в другую сторону, и слушала, о чём говорят. — Вы слышали, что у короля Уэстленского есть внебрачный ребёнок? — Да что вы говорите, быть такого не может! Все знают, что ради леди Ингрэм он готов на всё! — Да-да, я тоже слышала, — отозвалась другая. — Говорят, что её звали Элизабет Дандридж, но по какой-то неизвестной причине она исчезла, ничего не сказав, оставив ребёнка. Король, говорят, два года искал её, но всё тщетно. — Ах, какой ужас, — ответила первая. — Нынче женщины стали бросать своих детей. Наверняка нашла себе какого-нибудь князя, вот и сбежала девушка. После этих слов, наступило молчание... В следующий момент лакей открыл двери и все с негодованием посмотрели в его сторону. Он объявил: «Мистер Говард Брейнг, леди Натали Остин и их сыновья: Николас Брейнг и Джим Брейнг». Почти все, кто сидел за столом, сразу подошли к ним и стали приветствовать их самыми искренними словами и рукопожатиями. Первыми подбежали Джон и Элис. — Дорогой мой братец, — бросился он на встречу с распростёртыми объятиями, — сколько лет, я уж думал, что ты не приедешь! — Я не мог разочаровать своего младшего братца, — ответил дядя Говард, хлопая его по спине. Через некоторое время все снова сели за стол, а мои родные всё ещё стояли и разговаривали, весело смеясь... Опомнившись, я быстро встала и подошла к ним, мама сразу же представила меня. Дядя Говард был немного полным и не таким высоким, как его младший брат. Волосы были слегка седыми, но ему можно было дать около пятидесяти пяти лет. У него был очень заразительный смех и хорошее чувство юмора, как мне показалось. Я протянула ему руку и произнесла: — Здравствуйте, дядя Говард. Он взял меня за руку и так крепко обнял, что мне стало трудно дышать. — Ишь ты, смотрите, как она выросла, прямо-таки настоящая красавица, вся в маму. Уверена, что после этих слов мама сильно покраснела. Наконец он отпустил меня, и я тяжело вздохнула. — Здравствуйте, кузина Кэтрин. Отец не говорил мне, что у меня есть такая прекрасная родственница, — сказал Джим и взял мою руку, нежно целуя. — О, вы мне льстите, дорогой кузен, — ответила я, как бы смущённо взмахивая рукой, и все рассмеялись... — Добрый вечер, кузина Катерина. Его голос был тихим, спокойным, совсем не похожим на голос Джима. Он был среднего роста, широкоплечий, у него были голубые глаза, тёмные волосы и светлое лицо с бакенбардами. «Боже, какой же он красивый», — подумала я, смотря на него, и лишь потом, отгоняя мысли в сторону, ответила: — Добрый вечер, кузен Николас. Рада вас видеть. Я почувствовала, как щеки залились краской и быстро опустила голову. — Я страшно проголодался. Если вы не против, я с удовольствием поем и заодно поболтаю с моей прелестной племянницей. — Улыбнулся мне дядя Говард. — Я только с радостью! – ответила я. Мы сели за стол. Дядя Говард и Джим столько говорили обо мне, что мне стало уж совсем неловко. Тем временем, из под ресниц я незаметно подглядывала на кузена Николаса, который сидел напротив меня и ел, попутно отвечая на вопросы мелкими фразами «Да», «Нет», «Так и есть». Оркестр заиграл музыку. Начались танцы. Дядя Говард пригласил на танец леди Элис, а Джон танцевал с Леди Натали. Заметив, что маркиз Келвуд собирается пригласить меня, Джим быстро вскочил со стула и предложил мне потанцевать, опережая соперника. Я с улыбкой ответила Джиму: «С удовольствием», и мы закружились в вальсе. — Сколько тебе лет, Джим? – спросила я его, нежно улыбаясь ему. — Скоро будет шестнадцать. Я уже почти взрослый, как брат. А вам сколько, кузина Кэтрин? — Через два месяца мне исполнится восемнадцать, — ответила я. — Какая досада... А я надеялся, что смогу вам понравиться, — сказал он с отчаянием. Я не могла не рассмеяться и, утешая его, с лёгкой улыбкой сказала: — Ах, Джим, ты мне с первого взгляда понравился. Думаю, мы станем отличными друзьями. В его глазах загорелись искорки, и сразу спросил: — Правда? — Даю слово! – уверила я его и он почти выкрикнул: — Ура-а! Можно было сказать, что Джим в свои шестнадцать лет больше походил на десятилетнего мальчика, и позже я узнала от дядя Говарда, что так и есть. Мои мысли вернулись к Николасу: «Почему же кузен Николас не стал приглашать меня, или он не любит такие вечера и всякие танцы?» — начала думать я, как вдруг сзади послышался голос: — Думаю, теперь моя очередь пригласить вас на танец, если, конечно, мой брат того позволит. Я сразу же узнала спокойный голос кузена Николаса. Моё сердце подпрыгивало от радости, и я почувствовала, что мои щёки горят. — Хорошо, но только ненадолго! — ответил Джим, уходя погрозив Николасу пальцем. К моему удивлению, Николас улыбнулся мне и сказал, начиная танцевать: — Вы чудесно выглядите, кузина. — Благодарю вас. – ответила я, и затем продолжила. — Странно, что я раньше никогда не видела вас с Джимом. — Вы, наверное, забыли, как мы в детстве играли. — Разве? Но я ничего не помню... — ответила я с задумчивым видом. — Вам было тогда всего лишь три года. Вряд ли вы что-нибудь сможете вспомнить. Отец часто путешествовал, — продолжал он, — и возил нас с собой, куда бы он ни поехал. Не знаю, слышали ли вы, что он главный судья в Англии. — Я... Я не знала. — И поэтому, ему часто приходилось выезжать, - я собиралась что-то сказать и чуть приоткрыла рот, но он быстро произнёс: — Я знаю, что вы хотите спросить. И сейчас отвечу вам. Отец очень любит путешествовать и поэтому сам вызжает к ним, беря нас с собой. Мы очень редко бывали дома... И теперь вы знаете, почему мы до сих пор не встретились. Я кивнула. Мне так хотелось узнать его получше и много о чём хотела его спросить, но пока я желала только наслаждаться танцем, "В его объятиях". Он умело вёл меня по залу, и всё это время я не решалась посмотреть на него, да и не смогла бы, ведь за всё это время, что я танцевала с ним, я не могла сдерживать свою улыбку. Прошло несколько минут в молчании. А потом с каждым поворотом мне казалось, что становится трудно дышать. Я старалась дышать как можно ровно, но мне это с трудом удавалось. "Наверное Харриет перестаралась с корсетом".– подумала я про себя и начала глубоко дышать. Заметив это, Николас с каким-то беспокойством спросил: — Вам плохо? Я немного колебалась и затем ответила: — Здесь очень душно... Извините, мне... Мне нужно выйти, — сказала я и, быстро пройдя через зал, вышла в сад. Я надеялась, что он побежит за мной, но он только и посмотрел мне вслед. Сад был очень красивым. По обеим сторонам стояли самые разные кустарники и несколько деревьев. Между ними красовались розы, фиалки, тюльпаны... А недалеко был красивый пруд, рядом с которым виднелась ива. Тут стояло несколько скамеек, я опустилась на одну из них и глубоко вздохнула, откинув голову назад. «Было так прекрасно. Как я могла так убежать? Может я просто переволновалась?" — спросила я себя. Через несколько минут, подышав свежим воздухом, я вошла в дом, быстро поднялась в свою комнату, легла на кровать и в ту же минуту уснула.