Всего лишь слуга

POV Микеле. Это утро я могу описать лишь одним словом – спешка. Жуткая, боязливая спешка, из-за которой я чувствовал, как мои ноги то и дело подкашиваются от усталости, а дыхание сбивается от быстрой ходьбы. Уже практически год я со скрытым к самому себе презрением в голосе могу называть себя слугой. Всего лишь жалким слугой в доме аристократа, человека из высшего общества, бросающего деньги направо и налево. Я мог бы стать бродячим музыкантом, да кем угодно, а не слугой, но нет же, я довольствуюсь своим жалованием, прибираясь в доме своего хозяина. К нему с самого первого дня я был неравнодушен – питал искреннюю ненависть, что заполнила все мое сердце и пробралась под кожу. И если бы я только мог ответить на вопрос, отчего я выбрал себе такую жизнь, почему до сих пор не нахожу в себе сил изменить что-либо. Неужели, просто не хочу этого? Сейчас я торопливо, чуть ли не бегом шел по коридору дома, надеясь никого не встретить по пути и изо всех сил пытаясь идти как можно тише, чтобы не дай Бог не разбудить хозяина и его жену, еще мило спавших. Прибраться в доме до того, как они проснутся, было моей целью, и каждый собственный шаг казался мне до ужаса громким, каждый услышанный шорох пугал и раздражал. Одна из горничных проскочила мимо меня, и я напряг память, пытаясь вспомнить ее имя, но это не дало никаких результатов и вызвало легкую усмешку на моем лице. Он - хозяин, этот чертов аристократишка, шел мне навстречу. Только бы не взглянуть на него, отвести взгляд, только бы он ничего не сказал мне. Я прижался к стене, давая мужчине пройти, и поднял взгляд, увидев его чересчур близко. Брюнет не прошел мимо, и безмолвно стоял передо мной, пристально глядя на меня и изучая, испытывая своим прожигающим взглядом. Его черные до плеч волосы, как правило, собранные в хвост, в эту секунду показались мне небрежно и неаккуратно растрепанными, сонное лицо не выражало привычной для меня строгости или высокомерия. Я ждал от него гнева, злости и ярости, ведь он терпеть не может встречаться с кем-либо из слуг по утрам, но увидел лишь, как тонко очерченные губы аристократа растягиваются в очаровательной улыбке. От взгляда его карих глаз мурашки бежали по моей спине, совсем как от поцелуя, а щеки предательски загорались румянцем. Все с той же улыбкой он последовал дальше по коридору, пока я застыл на месте, не смея сделать ни одного движения. И что он хотел сказать этой улыбкой? Она показалась мне унизительной, пустой и неприятной. Да он просто надсмехается надо мной! Куда больше меня поразила собственная реакция, справиться с которой я не мог еще несколько минут, все также стоя в прежнем положении. Он подошел так близко, взглянул на меня без какого-либо презрения, посмотрел на меня как на равного себе. И выглядел так… мило? Привыкший видеть его в идеально-отглаженной одежде, с всегда прибранными в аккуратный хвостик угольно-черными волосами, я обомлел, увидев этого человека таким простым сейчас. Где пафос и манерная походка, из-за которой мы, слуги, подшучивали между собой над ним? Где его выражение лица, четко и твердо выражавшего всегда безразличие ко всему? Он должен был дать мне выговор за то, что я позволил себе поднять голову и взглянуть на него, в особенности сейчас, рано утром, но не сделал этого. И даже не сказал ни слова, никакого замечания. Охваченный мыслями я продолжил идти, не заметив того, как собственная походка была медлительной, звук шагов больше не волновал меня, а глаза стали казаться задумчивыми. Куда я шел и зачем, что я хотел сделать и куда я так спешил – все это вылетело из моей головы после этой встречи в коридоре.