tangent universe

      «Четвёртое Измерение – Время, является конструкцией устойчивой, хотя и недоступной для человека. Случаи, когда материя четвёртого измерения повреждается, крайне редки. Но если это случается, то появляется так называемая Касательная вселенная. Появившись, она будет крайне неустойчивой и просуществует лишь в течение некоторого непродолжительного времени. В конце концов, она разрушится…»       Билл с раздражением захлопнул старую трухлявую книжечку, чёрт знает как попавшую в Хижину. Он и так знает всё, что там написано. Хотя, уж лучше бы не знал.       Лямбдадельта приходила. Впервые за всё время его пребывания в этом куске мяса. Сказала, что скоро этой вселенной конец. И далеко не из-за её игры. Она тут даже начинать не будет, ведь эта вселенная не Основная. Всего лишь Касательная. И у этой Касательной время скоро свернётся до точки своего отсчёта, оставив Основной вселенной лишь горстку плохих сновидений. Ещё сказала, что сообщает ему это в акт милосердия за все пережитые им страдания. Вот уж спасибо, сучка. Твоей жалости мне только недоставало.       Сайфер озлобленно сплюнул. Затем встал со ступенек крыльца и ушёл в хижину.       Был выходной, погодка стояла паршивая. Ветер срывал с пожелтевших берёз листья, ели же просто качались в такт порывам. На небо словно натянули серое угрюмое полотно, с которого вот-вот готов был посыпать мелкими каплями дождь.       Ко всему этому, из радио на кухне доносилась какая-то заунывная фортепианная композиция. – Господи, Стэн Пайнс, где ты находишь такие радиостанции. Названный лишь окинул его нечитаемым взглядом и продолжил есть. – Тебя там Венди в гостиной дожидается.       Билл цокнул языком. Из-за этой глупой ведьмы он совсем забыл, что они с рыжухой договорились на сегодня смотреть марафон блокбастеров. Он положил на стол читаемую им ранее книжку, как бы отдавая Стэнфорду обратно, взял из шкафчика две упаковки печенья и направился в гостиную.       По телевизору шёл какой-то бессмысленный боевик про кучку драчливых супер-героев. Билл смотрел сквозь экран.       Выходит, Касательная. Выходит, скоро всему конец.       Он бы сказал, что он рад. Да что там, он бы сказал, что он чертовски рад, вот только что-то ему не давало этого сделать.       Все эти новости значили, что здесь что-то где-то пошло не так, что, со смертью этой вселенной, Основная пойдёт по правильной череде событий. Где же тогда могла быть ошибка? Наверное, она была в том, что портал не был открыт? Скорее всего.       Но не слишком ли долго существует эта Касательная? Билл сталкивался иногда с такими вселенными и по своей памяти мог сказать, что они обычно не существуют дольше месяца. А этой сколько уже… месяц третий или четвёртый, наверное. Слишком уж стабильно для повреждения Времени.       Обычно пережитое в Касательной вселенной преследует вовлечённых в них людей в их снах. Разве четыре месяца поместится во сне человека? Ответ для Сайфера был прост – не поместится. Либо никто ничего не вспомнит, либо всё будет видеться им лишь неясными размытыми обрывками воспоминаний.       Билл перевёл взгляд на Венди. Она успела задремать во время фильма, поэтому сейчас её голова покоилась у Билла на плече. В белом свете от телевизора лицо у неё казалось болезненно-бледным, но каким-то спокойно-счастливым. Сайферу бы хотелось, чтобы тот Он, из Основной вселенной, ничего из случившегося не видел даже обрывками – так будет лучше. Он отворачивается от Кордрой и смотрит куда-то в тёмный угол комнаты.       Единственной паршивой вещью во всей этой ситуации с исчезновением его вселенной было то, что он уже настолько прирос к человеческому телу, что базовый инстинкт самосохранения начал работать в полную силу, а потому, даже не смотря на все свои рациональные мысли, Билл просто-напросто начал бояться смерти.       Вот так вот просто и до смешного глупо. Он и тот Он, по сути, одно и то же, а он боится потерять проведённую здесь жизнь, прошедшее здесь время. Билл видел здесь одни только мучения и всё равно боится! Да он бы и так со временем умер, может от старости, может от болезни какой. Большая ли разница, сейчас это произойдёт или потом?       Нужно просто держать в мыслях, что его смерть даст шанс тому Ему на выход из этого чёртового тела. Это должно успокоить. Это не может не успокоить.       Марафон закончился. Печенье было почти не тронутым. Билл легонько потряс Венди за плечо, и она проснулась. – Ты большую часть марафона проспала. – Правда? Она трёт глаза и потягивается. Смотрит на печенье и предлагает выпить чаю. – Только не ромашкового.       Венди смеётся, и они вместе идут на кухню.       Пока Билл и Венди пьют чай, на улице стремительно темнеет, грязно-серое небо плавно перетекает цветом в чернично-синее с примесью бурого. Начинается моросящий дождь.       Кордрой приходится зажечь на подоконнике керосиновую лампу, что стояла летом у близнецов на чердаке. Пространство вокруг заливается мягким оранжевым светом и перестаёт быть таким густым и мрачным. От предметов на столе отходят длинные чёрные тени, подёргивающиеся с каждым движением огонька. Венди пытается рассмотреть в окне лес, но затем фокусируется на отражении Билла и слегка улыбается ему. Билл приподнимает уголки своих губ в ответ и опускает взгляд в кружку.       Мысли о шансе на выход и вправду успокаивали. Даже делать от него ничего не требовалось, надо было лишь подождать немного. Человеческое окружение подействовало на него с должной силой – делать что-либо Сайферу не хотелось абсолютно.       Допив чай, Билл подумал, что сидеть вот так вот немного слишком скучно.       Может потанцевать? В честь Конца, так сказать. Эта мысль натолкнула его на закономерный вопрос: мы что, за все эти месяцы с ней не станцевали? Как же так. Скоро конец света, а он ещё ни разу не танцевал со своей девушкой. Девушкой, ха. Смешно. Или уже нет.       Он подходит к радио и включает его. Венди с интересом наблюдает за его действиями. Сайфер понимает, что это та же радиостанция, что он слышал днём: из динамика доносятся заунывные фортепианные звуки вальса, только на этот раз с таким же заунывным протяжным женским вокалом. Но странно – сейчас ему эти звуки понравились. Билл прибавил громкости, подошёл к Венди и потянул её на середину кухни. Они без слов начинают медленно кружить под музыку.       Если бы Билл был романтиком, он бы даже подумал о чём-нибудь мутном и заковыристом, сказал бы, например, что ощущает, как время заворачивается вокруг них, как весь мир вокруг растворяется, пока они танцуют. А Билл, вообще-то, ничего такого не чувствовал. Но хотел бы.       Внезапно захотелось ощутить, как время тормозит, гнётся и накреняется, тянется к точке своего отсчёта, заставляя всё пойти в обратном направлении и стираться, секунда за секундой, забываться и исчезать в небытии. Прямо сейчас, в этот момент.       Потому что именно в этот момент пришло облегчение. Билл ни о чём не жалел. Ведь этого всего не было. Это лишь маленькое временное повреждение, которому суждено рассыпаться в прах.       Ничего из произошедшего не казалось теперь таким ужасным. С плеч ощутимо свалилась неподъёмная тяжесть из сожалений. Всего этого нет. И меня тоже нет. Внезапно для себя он улыбнулся – искренне и радостно. Мне больше не страшно.