Тайны Тампля

<center>1314 год       В Париже была весна. По узким улочкам средневекового города гулял протяжный ветер, своей холодной рукой залезая в дома. Несмотря на это, всё вокруг предчувствовало скорое наступление погожих дней. Даже грязная вода в канавах поблёскивала в лучах солнца и представляла собой не такое унылое зрелище.       «Прошло уже семь лет», - подумал Филипп IV, король Франции.- «Процесс над тамплиерами идёт уже семь лет». Короля Филиппа не зря называли Красивым – вот уж в чём была святая правда. Называли его так от рождения и до настоящего дня. На первый взгляд невозможно было бы определить, сколько лет королю. Годы мало изменили его: всё тот же прекрасный блеск больших, сине-зелёных, как море, глаз, всё та же стройная подтянутая фигура, всё те же длинные, чуть вьющиеся русые волосы, которые пощадила седина. Черты лица — изящные, безукоризненно благородные, словно выточенные резцом искусного скульптора. Никто из современных Филиппу Красивому европейских монархов не держал себя так изящно, горделиво, но в то же время внушительно. Королевская кровь была отчётливо видна во всех чертах, в каждом движении Филиппа.       Монарх в тысячный раз обращался мыслью к процессу над Орденом тамплиеров, что, и, правда, тянулся уже семь лет. Семь лет! О, Боже мой! Король помнил, как тогда, годы назад замок Тампль стал тюрьмой великого магистра Ордена и его последователей. Он там до сих пор, в темнице. Магистр Жак де Моле… Король до боли сжал кулаки. Семь лет! Семь лет он упорствует! Зачем? Самое страшное, что грозит ему – это изъятие всех денег и собственности, публичное покаяние, а после того – пожизненное тюремное заключение. Впрочем, имущество, ценности и земля Ордена и так уже изъяты.       После покаяния о де Моле бы позаботились, ведь лучше жить в заточении, но при этом быть сытым и не подвергаться пытками, чем…       Филипп хорошо знал, чем. Даже в дневное время, стоило закрыть глаза, как тут же из закоулков сознания выплывали раскалённые клещи, испанские сапожки, дыбы, разорванные тела. В уши вливались предсмертные крики тамплиеров, часть из которых была сожжена на Еврейском острове.       Нужно сказать, что чужие муки не задевали струн монаршей души. Филиппа не напрасно прозвали Железным королём. Тем больше была злость на де Моле. Как смеет этот гнусный еретик, этот «божий банкир» своим поведением задевать его!? Его, властителя Франции! Люди, бывало, лишались жизней и за меньшее. Сложность в том, что мёртвый Жак де Моле не был нужен Филиппу IV. Магистр нужен был побеждённым, раскаявшимся, униженным, но живым.       На столе королевского кабинета лежало множество протоколов допросов. Филипп небрежно перебрал некоторые из них. Да, у святой инквизиции набралось уже довольно много показаний, доказывающих вину храмовников в самых разных грехах. Ересь, осквернение святого креста, отречение от Иисуса Христа и тому подобное. Только это всё лишь злобствования недоброжелателей тамплиеров и чиновничьи сплетни. И этого недостаточно, чтобы, наконец, полностью уничтожить и сам Орден, и ту легенду, что сложилась о нём. Не достаточно! Христовы рыцари! Как они стали всемогущими? Дело не в одном только их баснословном богатстве. Король Франции не был глупцом и понимал: есть что-то ещё, иные тайны их могущества. Возможно ли, что бы именно из-за них так упорствовал магистр?       Нужно сломать его. Нужно заставить его признаться во всём: и в том, что было, и в том, чего не было. Только как? Семь лет в застенках, усилия лучших инквизиторов не сделали главного. Жак де Моле и в темнице показывал свою внутреннюю силу. Господнее это чудо или же чёрное колдовство, Филиппу IV было всё равно. Он желал одержать превосходство и получить ключ к тайне.       В дверь постучали. - Войдите! - крикнул Филипп. - К вам Великий инквизитор, ваше величество, - раздался приглушённый голос стражника. - Пусть войдёт.       Метя по мозаичному полу длинным серым плащом, в королевские покои вошёл Гийом Парижский, Великий инквизитор Франции. В воздухе запахло церковным ладаном и потом. Король украдкой поморщился. К этому «аромату» незримо приплетались ещё несколько тошнотворных оттенков — запах подвальной сырости, мышей и крови. Филипп предложил ему присесть. - Приветствую, мой король, - спокойно, но с некоторой обидой в голосе проговорил инквизитор. - Храни вас Господь! - Пусть он продлит и ваши дни, святой отец! Как обстоит дело с де Моле? - К сожалению, он по-прежнему упорствует. Поверьте, мы делаем всё, что в наших силах. - Значит, ваших сил недостаточно, - с досадой с голосе проговорил Филипп Красивый. - Будем молить Господа, дабы наставил его на путь истинный.       Жестом король указал на дверь, и Гийом Парижский понял, что ему уже нечего здесь делать. - Будем молить Бога. Желаю здравствовать, государь.       Оказавшись за дверью, Великий инквизитор перевёл дух. Нелегко ему давались такие встречи. Он никогда не приносил королю желанной вести. «Быть может»,- закралась в голову инквизитора шальная мысль. - «Если еретик де Моле сознается, и я расскажу об этом королю, он останется со мной один на один чуть дольше? Один лишь взгляд божественных очей его величества или, быть может, два взгляда?». Увы, даже Великий инквизитор находился всецело под чарами королевской красоты. Король же, оставшись один, вновь принялся перебирать протоколы допросов. Ересь, богохульство, ересь, ересь… Что же делать с де Моле? Так, осквернение святых даров. Что же ещё? Целование кошек? Какая чепуха! Хотелось немедленно идти в Тампль и заставить де Моле сполна ответить за унижение величества. Злость на упрямого бывшего магистра сводила королевские скулы судорогой, но он упрямо продолжал искать. Вот опять богохульство, целование друг друга в зад, содомия… Филипп резко вскочил с места. - Кажется, я знаю, что надлежит сотворить с еретиком. Да, именно то, что он так яростно отвергает, - проговорил он.       Он схватил небольшое зеркало с резной серебряной ручкой, посмотрелся в него, приглаживая волосы. - Должно быть, я прав? - спросил Филипп у своего отражения. - Пришло время крайних мер. Прекрасное отражение понимающе улыбнулось в ответ.