Тайны Тампля

<center>День должен был стать великим: семь долгих лет тянулось дело о храмовниках и теперь, наконец, оно будет исчерпано. Новость мгновенно распространилась по Парижу, и уже с утра площадь перед Собором Парижской Богоматери кипела народом. Мастеровые, комедианты, нищие, слуги — разномастная толпа толкалась, говорила, обсуждала. Пронзительно кричали уличные торговцы, предчувствуя хорошую прибыль за сегодняшний день. Ещё бы: не каждый день кается такая важная и таинственная личность, как магистр-антихрист!       Внезапно под площадью пронёсся крик: «Едут!». Показалась повозка с клеткой и узником в ней. - Едут! Едут! - Вот его везут! Сознался наконец! - Проклятые еретики! От вас одно горе! - Господь, наставь сего грешника!       Жак де Моле не различал отдельные голоса: они слились для его слуха в один сплошной гул. Не всегда неодобрительный. Некоторым горожанам втайне было жаль магистра, но попробуй сказать такое вслух!       Тело, искалеченное пытками, болело, но куда больше болела душа магистра. Болела от той лжи, что произнёс он, от той клеветы на Орден, что признал он. Теперь-де Моле сам и не понимал, почему он так поступил. Пытки? О, да! Но не пригрезилось ли несчастному магистру тихое и скромное будущее? Жизнь под охраной – да, но зато в милом его сердцу Тампле. Статус преступника – да, но возможность вернуть прошлое, в котором была благосклонность и любовь короля. Но предательство своих братьев? Клевета на Орден? Да. С другой стороны, он сумеет убедить Филиппа пощадить остатки храмовников. Или не сумеет? Жак понял, что запутался окончательно.       Его ждали. Толпа придворных в сверкающих всеми цветами радуги одеждах, увешанная золотом, красивая и надменная. Величественные фигуры кардиналов, облачённых в багровые сутаны. Роскошное, расшитое шёлком одеяние римского папы Климента V, пожилого человека с испуганным взглядом. Посреди всего этого великолепия — властитель Филипп, железный король в блеске цветных витражей. Рядом — канцлер Ногарэ — палач в расшитом кафтане, судьба с глазами смерти.       В своих ветхих тряпках Жак-де Моле выглядел поистине жалко, но глаза его сияли таким светом, что и не снился никому из собравшихся в божественных снах. Магистр перехватил взгляд короля. Надменный взгляд морских глаз, на самом дне которых плескалась безмолвная мольба. Ногарэ что-то шепнул королю, тот очаровательно улыбнулся. Жак видел, как сплелись их руки, как встретились глаза. Он понял, что всё, что тешило его измученную душу, было ложью. Такой же красивой, как и Филипп, и такой же жестокой.       Начали зачитывать обвинения. Жак, сбитый с толку, загнанный, как дикий зверь, одно за другим признавал все обвинение. Одно страшнее другого. - Братья ордена отрекались от Христа на обряде посвящения? - Да.       Канцлер Ногарэ крепко сжал руку короля. - Молились демону Бафомету, чтобы обрести тайные знания? - Да.       Ги что-то пошептал ему на ухо. О, как сверкнули глаза Филиппа! Господи, что я наделал?.. - Оскверняли распятие плевками? - Да!       Зачем, зачем я признаюсь? Ведь это ложь! Он никогда, никогда, никогда не будет больше моим! И я ничем не смогу помощь оставшимся в живых тамплиерам. - Богохульствовали, не принимали святых даров и причастия, поклонялись Дьяволу в образе чёрной кошки, целовали кошек на собраниях Ордена, жарили новорождённых младенцев? - Да, да, да. - Жак-де Моле! Повтори свои правдивые признания. В последний раз: ты признаёшь всё это?       Больно закололо в груди. Казалось, магистр готов перегрызть кому-нибудь горло. Господи, я слаб. Помоги мне, помоги, хоть сейчас сказать правду! Он метнул резкий взгляд на короля. - Итак, ты признаёшь всё вышесказанное?       Голос Жака-де Моле был подобен грому. - Нет! - Молчите! - воскликнул Филипп. - Нет! — крикнул магистр. — Всё это ложь! Наш Орден святой и праведный! А слуг антихриста я вижу пред собою!       Дальше всё происходящее слилось для Жака в бредовый сон. Кто-то потащил его куда-то, потом кто-то сбил с ног и вновь потащил. В ушах ревела толпа, где великолепные придворные и духовенство смешалось с голосящими нищими и пьяными мастеровыми.       Отказавшись от покаяния, магистр, как было написано в протоколе, «повторно впал в ересь», и, опять же по закону, был приговорён к сожжению на костре.       На следующий день, 18 марта 1314 года, Великий магистр Ордена тамплиеров Жак-де Моле был возведён на костёр на Еврейском острове в Париже.       Король Филипп, хоть и был шокирован отречением от покаяния, всё же явился на казнь. Рядом стояли Климент V и Гийом-де Ногарэ. Союзники. Сообщники. Как-де Моле мог так поступить? Зачем его проклятая гордость? Он, Филипп, сдержал бы своё обещание, а теперь он погибнет, и с ним погибнуть все тайные знания храмовников!       Костёр запылал. Трое палачей опасались смотреть на магистра, боясь встретиться с ним взглядом. Весенний ветер уносил дым к необыкновенно ясному и чистому небу. И когда огонь начал лизать ноги несчастного магистра, де Моле выпрямился во весь рост и крикнул, простирая руки к королю, папе и канцлеру: - Папа Климент! Король Филипп! Гийом-де Ногарэ! Не пройдёт и года, как я призову вас на суд божий! Проклинаю вас!       Огонь охватил тело магистра, и через некоторое время от Жака де Моле не осталось ничего, кроме мёртвого обгоревшего скелета.       Щёки папы мелко дрожали. Ги-де Ногарэ сжимал зубы. Королю Филиппу хватило выдержки удалиться с места казни с гордо поднятой головой и железным спокойствием на лице. По дороге во дворец Ги взял Филиппа за руку. Рука была холодна, словно лёд. Оба понимали, что теперь ничто не способно их спасти.       Проклятье Жака-де Моле сбылось. Через месяц после казни от дизентерии умер Климент V. Ещё через месяц на божий суд отправился Гийом-де Ногарэ. Он умирал в страшных мучениях. Удалив из покоев всех родных, король Филипп сидел у его постели, не в силах ни облегчить, ни прекратить страдания. Когда Ги испустил последний вздох, он закрыл ему глаза, и ещё долго мерил шагами комнату, пока слёзы не иссохли все до одной.       Причина смерти не была известна, и лишь спустя время выяснили, что канцлер умер, надышавшись испарениями отравленных свечей, подброшенных тамплиерами, мстящими за своего магистра.       Филипп Красивый умер в ноябре 1314 года. Проклятье сбылось. Тайны так и остались тайнами, а король не расстался со своим канцлером и в смерти. Какой бы ни была причина смерти, Филипп ждал этого. Он, грешник, преступник, палач шёл на божий суд, всё же желая иной, запредельной жизни.       Впрочем, смерть не нейтрализовала проклятье. Оно продолжило действовать.