Давай вместе отправимся в Ад

После того, как стена обрушилась и мы договорились встретиться на Адмиралтейской, я поглядела по сторонам. Меня интересовало наличие трещин, которое могло повлечь за собой дальнейший обвал – от него зависели наши дальнейшие действия. Наконец, осмотревшись, я пришла к выводу, что у нас есть время. Немного, но вполне достаточно, чтобы набрать необходимых медикаментов и хоть каких-то средств обороны от возможных опасностей. — Нам нужно оружие, — подметила Катя, будто бы читая мои мысли. Я, устало вздохнув, поглядела на неё. У меня не было настроения ничего ей объяснять, да и вообще разговаривать. В голове метались тревожные мысли о судьбе моей семьи. Где они? Что с ними? Все ли живы? Ох, как же хочется их видеть, как же хочется знать, что с ними всё в порядке… Но, к сожалению, я могла лишь надеяться на лучшее, а чтобы знать наверняка, нужно было выжить. И это дело, пожалуй, не из самых простых. Да и откуда кому знать, что нас вообще ожидает по пути к этому Адмиралтейскому? И что делать после? Нужен план. Четкий и заранее сформулированный. Но кем? Кто согласится взять ответственность за жизнь не только свою, но и товарищей? Кто захочет в случае чего рисковать своей шкурой ради спасения жизни друга? Кто будет “мозгом” нашей маленькой банды?.. — Ты где свой рюкзак оставила? – спросила я, обращаясь к Кате. — В гардеробе, а что? – ответила она, пиная кусочек красного кирпича, отломившегося во время обрушения. — Принеси его, туда сложим всё нужное, что найдём. Заодно захвати и мою сумку. Я останусь тут и поищу что-нибудь полезное, — скомандовала я. Как только Катя, кивнув, скрылась из палаты, я начала бегать от шкафа к шкафу в поисках лекарств, которые нам могли бы пригодиться на случай, если кто-то поранится, простудится или ещё что-нибудь. К сожалению, кроме упаковки ампул обезболивающего, пары бинтов и баночки йода, я ничего не нашла. Кати не было достаточно долго, чтобы начать волноваться, вдруг что-то случилось? На секунду я представила, что ее прибило упавшим на ее зеленую голову кирпичом или что она споткнулась и напоролась на какую-нибудь арматуру и вспорола себе насквозь живот, и теперь я осталась совсем одна. Испугавшись своих мыслей, я в один прыжок преодолела расстояние между тем местом, где я стояла, и лестницей, по которой убежала Катя, и упершись на перила и смотря вниз, так громко ее окликнула, что немного охрипла. — Николаева, — услышала я знакомый голос на полтора этажа ниже и с облегчением вздохнула, — ты чего разоралась? — Я думала о том, что ты лежишь где-то с проломленной головой, — честно ответила я, поправляя спадающие очки, и мысленно оскорбилась ее скривившемуся лицу. — Это очень пугает, знаешь? — ответила она мне, покачав головой и продолжила подписаться по лестнице, волоча за собой свой старенький синий рюкзак с потертой нашивкой. — Складывай, — сказала Зеленая, бросая сумку к моим ногам, и села на пол, доставая из заднего кармана джинс телефон и, кажется, попыталась поймать связь. Не думаю, что у нее это получилось. Линии электропередач, к слову, оборвало, поэтому попытка связаться хоть с кем-то с помощью стационарного телефона отпала. Но Катя, по всей видимости, не собиралась останавливаться, продолжала что-то быстро щелкать по экрану и кривить лицо, периодически поправляя металлическое кольцо в носу. Я глухо простонала от этой картины и от сложившийся ситуации. Мне хотелось верить, что все это — абсурдный сон, что я сейчас проснусь у себя на квартире в чертовой Славянке. Для того, чтобы убедиться в нереальности происходящего, я больно ущипнула себя за руку. И ничего не произошло. "Отстой" — проговорила я и посмотрела на Катю. Она, конечно же, ничего не услышала. — Из-за твоей тугоухости мы можем попасть в большие неприятности и это будет твоим крестом, — прямо сказала я, пытаясь добиться хоть какой-то реакции со стороны Зеленой. — А? — спросила она, поднимая на меня взгляд, — ты что-то сказала? — Нет,— сухо ответила я, швыряя в нее рюкзак и почти попадая, — я закончила, говорю. Можем идти.

***

— Ты знаешь, что в начале двадцатого века в Ирландии была сеть воспитательно—исправительных учреждений монастырского типа для павших женщин? — рассказывала Рина, скорее сама себе, чем мне, потому что я ее почти не слушала. Мы шли по Набережной Макарова и уже почти пришли к зданию Биржи, и я задалась вопросом, почему мы не договорились встретиться здесь, почему нужно было идти до самого Адмиралтейства? Катю, кажется, совсем не волновало то, что я ее не слушаю, она смотрела в даль и вытерла пыль с перил, стараясь не смотреть вниз на воду. Она это ненавидит, боится мостов и всего подобного, — они назывались "Приюты Магдалины" или в народе "прачечные Магдалины". Туда направляли социально девиантных женщин: проституток, матерей-одиночек, изнасилованных в детстве, отстающих в развитии или слишком красивых, по требованию родственников, чаще мужчин, врачей или священников. Забрать их могли тоже только родственники-мужчины, — мне было просто необходимо сказать ей, что нам придется идти по Дворцовому мосту, не говоря уже о том, что нам может придется прыгать в воду, потому что я слышала минуты три назад странные звуки, похожие на вой, которые абсолютно точно она не услышала, но я знала, что если я ее перебью сейчас — она еще долго не будет со мной разговаривать, хотя с одной стороны это не так уж плохо, — Для принуждения к порядку и поддержания монастырской атмосферы они должны были соблюдать строгое молчание в течение большей части дня, были распространены телесные наказания. Девушки должны были выполнять тяжёлую физическую работу, в том числе прачечную и швейную. Также они должны были соблюдать строгий распорядок дня, включавший длительные молитвы и периоды принудительного молчания. Это больше походило на тюрьму или институт наказания, знаешь, как раньше школьников били в Российской Империи, только в несколько раз хуже и унизительнее? Их закрыли только потому, что появились стиральные машины. — Ты это сейчас к чему? — спросила я дождавшись, когда она закончит трепаться. Я знала, что Катя коротает вечера листая википедию и смотря какие-то странные фильмы, но не настолько. Лучше бы она вместо статей с вики раздавала вай-фай из своей головы. — Так больница, в которой мы были, названа именем святой Марии Магдалины. Так, вспомнилось что-то вдруг, — она пожала плечами и посмотрела вперед, отрывая взгляд от грязных перил, ее лицо тут же выразило разочарование и испуг, а плечи поникли, — черт, лучше бы мы шли по метро. — Тучков мост разрушен, да и ты бы не пошла по нему тоже, а Василеостровская уже год закрыта, — сказала я, нахмурив брови, сведя их почти к самому носу, — брось, Катя, это всего лишь мост! Катя ничего не ответила, уставилась в землю и, кажется, немного побледнела. Если бы я могла закатить глаза еще больше — я бы увидела свой мозг. Мои ноги и голова уже начали болеть, одни от долгой ходьбы, другие — от бубнежа под ухо. Идти по мосту оказалось намного тяжелее, чем по обычной улице, ветер буквально сбивал с ног, а халат развивается, как у Супермена, даже я испугалась, что вот-вот упаду в Неву или, по крайней мере, уроню туда очки и окончательно превращусь в крота. Машин совсем не было. Вообще. Ровно как и катеров и лодок в реке, хотя раньше их было пруд пруди. Стало как-то не по себе, жутко, что ли.