Испытание ценой в жизнь

До недавнего времени. «Мама» — у нее всегда так называемая депрессия, из-за которой она страдает, потому что сильно разрывается её сердце из-за всех происшествий, которые показывают по телевизору. О стрессах и депрессии миссис Карелфрай знают все. Отец — Джек Карелфрай — безработный, так как власть забрала у нас всё! Раньше, когда был еще совсем молодой, он работал обычным механиком, пока не встретил маму и не понял, что это настоящая любовь. Фландрия - небольшая страна на востоке Северной Америки, замечательная, с изысканными небоскребами, кафе, из которых доносится запах свежемолотого кофе и только-только испеченных маффинов. Однако я не знаю такого государства. Когда я появилась на свет, оно стало другим. Во власти Фландрии было мало земель, и поэтому они пошли в наступление: сначала на север, потом на запад, а затем и на юг. Государство Фландрии заняло весь материк. Я помню, когда с моим отцом проводили тесты на пригодность для военной службы в той кампании и, к счастью, его не приняли, так как он не подошёл по возрасту. Возможно, «миротворцы» сжалились над отцом новорожденного ребенка, но я так не считаю. Когда мне исполнилось семь лет, мы сидели перед телевизором и смотрели новости, которые вела мисс Хелен Грейтфул. На вид ей было лет двадцать шесть. Красивая девушка с длинными каштановыми волосами, собранными в потрясающую прическу, которую делали выдающиеся дизайнеры того времени. На этот раз волосы связали в высокий хвост. Глаза были зелеными, а губы — пухлыми и, как всегда, накрашенными ярко-красной помадой. Этой женщине не нужно было прорисовывать скулы: их и так было безупречно видно, ведь мисс Грейтфул была очень худой: тонкая талия и стройные ноги привлекали внимание. Почему ей уделяли столько внимания? В свои семь лет я мечтала посидеть рядом с этой девушкой в роскошном кресле девятнадцатого века, в каком сидела и она, одетая в деловое и элегантное платье. Моя мечта сбылась. Правда, не так, как хотелось. Но об этом позже. Ведущая новостей главного телеканала страны «Телевидение Фландрии» сообщила новость, которую я в те годы полностью не осознавала, а поняла только со временем. — Президент Фландрии, миссис Ханни Баттерлейн, в соответствии приказу, утвержденному этим утром Министерством военных дел Фландрии, сообщает следующее: наше государство начинает военную кампанию, направленную на страны Южной Америки. Мои родители были в шоке. Опять эта проклятая война! Опять смерти и страдания. Мисс Хелен продолжила: — Завтра к каждому гражданину Фландрии прибудут сотрудники военного комитета, их цель — найти и отправить мужчин на войну. На этот раз мы идем на Южную Америку! Будем надеяться, что наши старания будут не напрасными! На сегодня это все, встретимся, как всегда, завтра в 18:00. До встречи! Вечерние новости закончились, и, как всегда по их окончании, на телеэкранах мелькнул герб Фландрии (в виде щита, на котором изображены два мира: власть — самая высокая, в верхней части герба, а мы - в нижней части, все в работе), и появилась знакомая всем фраза: «Главное не деньги и здоровье, а везение». Есть ли в этом доля правды? Конечно, и, как ни странно, довольно-таки большая. На следующий же день родители мне сообщили, что у нас появится малыш. Тогда я себе не находила места, не могла поверить и понять всего счастья: у меня будет брат или сестра. С самого детства у меня не было ни друзей, ни братьев или сестер. Родители боялись, что я расскажу об этом кому-то, ведь, если бы кто-то узнал, их заставили бы платить налог за второго ребенка или же арестовали. Посадили бы, что наиболее вероятно, потому что денег, чтобы выплатить долг, у нас не было. Родители боялись, но бояться было нечего. Я не смогла бы рассказать подругам о своей радости, потому что их не было. Родители некоторых детей собирали деньги, чтобы отвести своих спиногрызов в школу. Эта прихоть была не из дешевых. Поэтому я бежала утром на Зеленую Поляну, как мы её называли, через поле, к своим «друзьям». Это была так называемая школа, в которой обучение было бесплатным, потому что наши родители сами приходили и рассказывали нам всевозможные истории и учили нас различным делам. Моя мама преподавала нам основы этикета, что было совершенно неуместно. Там я подружилась с одним парнем. Его звали Фред, или, как я его называла — Фредди. Смуглый парень с серыми, как едкий дым, глазами, всегда завораживающими меня. Я могла часами смотреть в них и искать пути, двери, выходы. Он любил заглядывать в мои «голубые, как бездонное море, глаза» (как ему нравилось говорить), хотя мне больше нравится «голубые, как бескрайнее небо». Наша дружба затянулась на долгие годы, и, в какую бы беду ни попадали — мы всегда были вместе. Прошло целых девять лет, а победу армия Фландрии так и не праздновала. Эта война продолжается до сих пор, а значит, и смертям невинных людей еще нет конца. Туда идут сотни, тысячи, сотни тысяч людей, но не возвращается ни один. Сильный противник. После стольких лет войны наша власть уже давным-давно поняла, что победы им и не видать, но это уже было делом чести. Кто бы смог подумать, что президент — женщина, а готова стоять в войне до последнего. но быть на поле боя не ей. Мы снова с Фредди блуждали полем, лежали на Зеленой Поляне и смотрели на голубое небо и яркое солнце, которое дарило нам теплые лучи. — Ария! — Его голос меня немного насторожил. — Скажи, если меня заберут на войну, ты меня дождешься? Я не знала, что ответить. Обычно такие слова говорят люди, которые любят и не хотят покидать друг друга, а здесь мне об этом говорит Фред — мой друг с детства. Мнение о том, что он имеет какие-то чувства ко мне, не делает мои мысли веселее, а возможно, даже и наоборот... Я понятия не имела, что на это сказать, чтобы не огорчить его, потому что в том, что я люблю его больше, чем друга, полной уверенности у меня не было. Не хочу подавать ему напрасные надежды. Не хочу обманывать себя и его. Но придется ли? — Конечно, ты же мой друг с самого детства и я не выдержу, если с тобой что-то случится. В тот момент я просто молила Бога, чтобы я никоим образом не огорчила Фредди. И на какой-то момент мне показалось, что я боюсь не того, что я сделаю это, а того, что он на меня обидится. Это было бы для меня катастрофой! Но не настолько большой, как казалось бы. Мои волосы надоедали ему, потому что, когда дул слабый летний ветерок, они развевались в разные стороны и не раз были где-то на его глазах, на губах... Это ему надоело; помню, почти каждый день он мне клялся, что когда-нибудь он все же их отрежет и сожжет, а если не дам, то сожжет просто на голове. После этой фразы я на него сильно обиделась, да так, что мы с ним не разговаривали примерно три недели. Он не выдержал, извинился и пообещал, что не сделает этого, но я знаю, что где-то глубоко в сердце эта мысль его не покидает. Мы решили пойти домой дорогой подлиннее, и поэтому обошли поле и пошли лесом. Когда дошли до ручья, который был недалеко от моего дома, я предложила ему зайти ко мне, потому что мои «мама» и отец давно его не видели, а мой брат Джереми, которому уже девять лет, с нетерпением ждал моего возвращения с подарком. Как правило, это было новое растение, которое ему еще никогда не приходилось видеть, или насекомое, особенно бабочки. Наверное, никто так не любил природу, как он! Когда я ему приносила бабочку, он не оставлял её себе: Джереми достаточно было взглянуть на неё, а потом он её отпускал. Я любила его всего и завидовала ему за его красивые глаза. У него тоже были голубые, однако более глубокие. Иногда казалось, что заглянешь в них и вдруг утонешь в водовороте его глаз. На этот раз я возвращалась домой с пустыми руками. Только мы зашли в дом, как раздался громкий звук фанфар, что означало начало новостей на телеканале «Телевидение Фландрии». Хороших мы и не ожидали услышать, но еще худших трудно было ожидать. — Президент Фландрии, в соответствии с приказом Министерства военных дел, объявила, что для победы нашей армии против врагов нужны не только мужчины, но и женщины. Возрастная категория — от семнадцати до двадцати пяти лет, если у вас нет ребенка. Новости неутешительные, однако для победы мы готовы на все! Никогда ещё её слова не забрасывали меня настолько далеко в свои размышления, в тупик, чувство безысходности и шок. Выбраться из-под всего этого я не могла. Не было сил. Набирают девушек от семнадцати лет — казалось бы, неплохо, ведь мне шестнадцать. Но через четыре дня я буду праздновать свой семнадцатый день рождения. Праздновать? Мама сидела молча, не зная, что сказать и как сообщить об этом отцу. Тогда на несколько минут мне показалось, что она действительно волновалась за меня. Больше всего мне было жаль отца и Джереми: кто их будет кормить и заботиться о них, если моя мать только и знает, что деньги на прически и разные тряпки тратить, когда мы ищем копейки, чтобы оплатить жильё? Меня бросало то в жар, то в холод; я держала слезы до последнего и в конце концов, не выдержав, заплакала. Я выбежала на улицу, мне так хотелось кричать, кричать от той боли, что нам нанесла она, Президент Ханни. Сколько страданий она нам принесла! За мной выбежал Фред. Он пытался меня успокоить, но не получилось. Всё моё внимание сосредоточено было лишь на Джереми. Я боялась за него. Когда я успокоилась, предложенный Фредди план меня шокировал и не на шутку озадачил. — Сейчас я знаю только один выход — бежать. Бежать отсюда как можно скорее. Чтобы никто не нашел. — Бежать? Куда? А родители, Джереми, твои, в конце концов, родные? Бежать некуда, нет смысла. Побег только нас двоих — смерть для родных, а я этого не хочу. Если ты знаешь какой-то другой выход, говори. — Его нет... — Тогда ладно, я пойду. Скажешь, если что-то придумаешь. Пока. Я даже не услышала его ответа, я шла, однако куда — не знала. Куда вели ноги, куда смотрели глаза. Мозг не работал, его будто отключили — это было неприятно. Всё, что мне нужно было, — это готовиться ко дню приезда «миротворцев», моего решающего дня на тот момент. Я думала только об одном: смерть. Другого и быть не могло. Надежды на то, что я вернусь живой, не было, и все это знали. Еще никто не вернулся и не убежал от власти, и я не убегу. Умру, как в сказках Джереми, как герой. Но геройство — это не мое.