Мой неделимый элемент.

Зависнув в который раз над решением сложной задачи, Саша отчаянно зевнула, подперев голову руками – спать хотелось просто невозможно, а задачи сдавать уже завтра: исполнительное производство особого трепета не внушало девушке, но никуда не деться - раз надо, значит надо. К тому же, Стас четко дал понять, что тянуть ее он не собирается – мол, хочешь работать в органах, деточка, делай все сама. И она делала – решала, писала, даже заикнулась было про общественные начала в Стасовом ОВД, но в ответ получила такой поток речей, что решила пока повременить с общественно-полезными работами. С момента ее похищения и благополучного спасения прошло уже три месяца и пока что все шло ровно: Стас пропадал на работе, Дима пропадал на работе, все пропадали на работе, кроме нее – она торчала на учебе, изнывая и охреневая от количества материала, которого им давали: бесконечные задачи, ситуации, и просто море статей и поправок к ним – с ума свихнуться можно было. Пару раз она конкретно зависала у Димы – брала интересные материалы и часами читала результаты оперативно-розыскной деятельности, или же у Стаса – последний уже даже привык к ежевечернему присутствию девчонки в квартире, так что даже уже не бурчал по поводу постоянно разбросанных по столу или дивану книги материалов уголовных дел: откровенно говоря, он вовсе не ворчал потому что девушка всеми силами пыталась доказать, что ей доверять, в отличии от брата, можно: Стас это понимал, и посему просто решил повременить с приказами и окриками и махнул на все рукой – мол, пусть все так и идет. Дима же все еще недобро косился, когда Саша в очередной раз, виновато улыбаясь, заваливалась в его квартиру и рылась в его рабочих бумагах. Вот и сейчас, развалившись в кресле с банкой пива, он с ухмылкой вполглаза наблюдал за потугами шатенки решить задачу. Саша посидела, погрызла ручку, еще раз сверила данные и в сердцах запустила листок в корзину. - Нахер все! - Какие выражения, девушка, - Дима гоготнул и весело посмотрел на растрепанную девчонку. – Что, гранит науки слишком силен? - А ты бы сам попробовал это решить, - процедила сквозь зубы Саша, сделав глубокий вдох. – Понапишут хрени, а мне потом разбирать полночи. - Знаешь, вот с протоколами допроса точно так же, - Воронов усмехнулся уголками губ и кивнул на распечатку. – Попробуй пошарить в Интернете… - Да ты просто кэп, Дмитрий Владимирович, - ядовито отозвалась девушка, подгребая к себе поближе злосчастные задачки. Плюнула бы она с огромным удовольствием, но данные задачи были ничем иным, как допуском к зачету и «плюнуть» было невозможно. – Можно подумать, что я этого не сделала… - Тогда смирись и ищи другой выход, - пожал плечами мужчина. – Вариантов больше нет. По мнению Саши, вариант был – попросить Стаса, чтоб тот поговорил с вредной преподшей, которая считала, что все молодые девчонки, заступающие на службу в органы внутренних дел, ну просто обязаны были пройти через все доли унижения, которым Ольга Сергеевна прессовала каждого. Но, припоминая веское «Учись сама – помогать не буду», Саша сцепила зубы: хрен с ней, с гордостью, сама как-нибудь справится. Ведь, в конце концов, трудности созданы для того, чтоб их преодолевать. - Может, помочь? – Дима скосил глаза на поникшую девчонку. Саша неопределенно пожала плечами. - Ну, помоги, коль сможешь. - Ну что там у тебя, горе луковое? – Воронов перебрался на диван и уставился в распечатки. И чем дольше он смотрел, тем отчетливее понимал, что как же все-таки офигенно, что он уже учебу закончил. – Еб твою душу, что это? - Теперь меня понимаешь? – вздохнула девушка и скрестила руки на груди. – Этот адовый пиздец просто не может быть решаем. - Не дрейфь, - Дима нахмурил брови и уткнулся в АПК. – Лучше иди кофе свари, а то, чует мое сердце, сидеть нам тут до мартышкиного загоновения. - Есть, товарищ майор, - Александра легко поднялась с дивана и направилась на кухню, мелькнув загорелыми стройными ногами. Особо не заморачиваясь нормами этикета или просто типично женской жеманностью, она запросто могла притащиться к Воронову в старых домашних футболках или просто туниках, абсолютно не заботясь о том, как она выглядит. Вот и сейчас она маячила перед глазами майора в коротких домашних шортах и растянутой футболке с логотипом «Marvel», совершенно не думая о том, как себя при этом чувствует Дима. А Дима себя чувствовал не комфортно – занятость в отделе была просто чумовой, и у него едва ли хватало сил на то, чтоб доползти до кровати, какой там говорить о прочих человеческих слабостях: долгое воздержание от секса тоже сказывалось, знаете ли. А теперь у него перед носом то туда, то сюда сновало юное девичье тело, запрятанное под тонкий хлопок и лен – было, от чего возмутится до глубины души. Старательно пряча заинтересованный взгляд, майор снова посмотрел на лежавшие перед ним распечатки – Господи, муть-то какая! - Как слон в посудной лавке, - недовольно пробурчал он, когда на кухне послышался звон упавшего стакана. – Вроде маленькая, а топаешь… - Стас так же говорит, - в дверном проеме нарисовалась Саша и протянула ему кружку с ароматным напитком. – Хотя нет - он просто закатывает глаза и тяжело вздыхает. - Непохоже на него, - Дима едва заметно улыбнулся. – В отделе ему просто достаточно посмотреть на накосячившего и этим все будет сказано. - Но я ведь не у вас в отделе,- Саша легко пожала плечами. У нее в последнее время вообще все эмоции свелись на нет: либо спокойна, либо пофигистична. Своевременный посыл нафиг спасал нервы и терпение, а с теми, кто был ей близок, Сашка старалась быть мягче – родных у нее не осталось ничерта, кроме тетушки, а вот ее «приемная» семья состояла сплошь из тех, кто ни в Бога, ни в черта. Тот же самый Стас, Дима, Юра, Денис Антошин… Все они перевидали многого, так что и она теперь должна была соответствовать их мировоззрению. Просто потому что так надо. Нельзя подвергать опасности себя – подвергнет себя, и они потянутся доминошками. Отчего в голове ее появилась такая установка, Александра решительно не понимала, но, находясь рядом с такими мужчинами, казаться слабой ей не хотелось: хотелось одобрения и признания ее «своей». С волками жить – по волчьи выть, Сашенька. - Чего задумалась? – из мыслей ее вывел усталый голос Воронова. Саша моргнула разок, другой и качнула головой. - А ты меня тоже обузой считаешь? Вопрос был с подвохом – майор замер. Сказать «Да»? Вроде бы совесть не позволяла – все-таки долг по спасению его собственной жизни остался еще не оплачен, а сказать «нет» означалось соврать – сама почувствует ведь. Тем временам она пытливо всматривалась в него, стараясь предугадать ответ на поставленный вопрос. - Я думаю, - медленно проговорил Дима, отставив в сторону пустую кружку. – Что тебе не место во всей этой грязи. Ты еще ребенок, не хочется, чтоб на плечах грузом висела искалеченная жизнь и психика. - Психику мне пытались покалечить еще лет в тринадцать, - Саша прищурила глаза и уставилась в темное окно. – Не получилось. А жизни у меня и так нормальной не было. - Ты не понимаешь, - поморщился было опер, как его прервали. - Я? Я все понимаю, - она махнула рукой в порыве раздражения, едва не смахнув со столика свою кружку. – Только сам посуди: родителей у меня нет, жизни в родном городе тоже особой не будет – уж поверь. Брат, которого я все время оправдывала и ждала, бросил меня в незнакомом городе ради какой-то потаскушки из его прошлого, а в тринадцать лет меня изнасиловали и… - Что? – карие глаза мужчины стремительно потемнели до почти черного: Саша опасливо подвинулась в сторону. - Что? - Ты не говорила… - нужных слов не оказалось. В душе снова вспыхнут тот огонь ненависти к моральным уродам. – Ты не говорила про то, что тебя изнасиловали. - Стасу говорила, - девушка вздохнула и откинулась на спинку дивана. Объяснять по новой совершенно не хотелось, но и Димку обижать тоже. – Я не помню, кто это был: вроде бы люди этих придурков, да и какая теперь разница? Уже почти шесть лет прошло, что толку? Плюнуть, перебороть и дальше жить – вот это я умею, Дим. Так что не мне перемен бояться. Нет, конечно, умирать я не рвусь, но и тепличным цветочком меня назвать сложновато. - Стас тоже ничего не говорил, - Дима откинулся на спинку дивана, пытаясь понять, насколько у нее крепости хватит. Девчонка-то, оказывается, тот еще боец: не сломалась, не поехала… В сознании промелькнуло что-то похожее на уважение. - Ну, давай не будем про это, - не выдержала, поежилась. – А то, как вспомню – аж воротит. - Тогда забудь и не вспоминай, - и задумавшись, на мгновение, вдруг покачал головой. – Хотя нет, не забывай – когда захочешь сдаться, вспомни, что тебя это не сломило. Саша едва заметно улыбнулась и потянулась – спина затекла от долгого сидения внаклонку. Взгляду Воронова опять открылись плоский живот девушки и стройная талия. Неприличные мысли снова закопошились в голове – ну вот еб твою душу! - И, блин, Саша! Прекрати ходить в таких коротких шортах! - Нервирует? – чуть прищурил глаза, поинтересовалась девушка. Видимо, ей за метаниями Воронова наблюдать было весело. Дмитрий закатил глаза. - Немного. Так что будь добра… - Поняла, не дура, - со скоростью, приравненной к скорости света, Саша скрылась за дверью. Ничего не поменялось – Дима закрыл глаза и откинулся на спинку дивана. Ровным счетом – черным по белому, прямо как заключение эксперта: только что-то ему подсказывает, что эту девочку просто так голыми руками не возьмешь. Сказывалось то ли общение со Стасом, то ли пребывание в этой, теперь привычной для нее, среде – не удивится, если и она пойдет по стопам названного «братца» Карпова и в будущем, уже в роли следователя или дознавателя, будет раздавать пиздюлин всем своим подследственным (ну, не опером же она будет?). В то, что Саша пойдет в полицию, отчего-то даже и не возникало сомнений – высшая школа МВД просто так не дается, а уж Сашке, с ее-то менталитетом клеща – и подавно. Все слишком сложно, невыносимо. Он уткнулся в ладони и наклонился вперед – все рано или поздно имеет привычку ломаться. Не дай Бог его предел скоро настанет – он это чувствует, понимает, - не дай Бог. Не в его это интересах – там, где он работает, слабые не выживают, не выдерживают. С хрустом ломать таких вот изнеженных и доморощенных для него дело привычное – сколько воды утекло с тех времен, когда он и сам был почти что таким же? Сейчас ему тридцать два года – слишком долгий срок без срывов: скоро уже и водка помогать не будет… Она лежит в луже крови – неестественно, надломлено. Хватает ртом воздух и смотрит на него так, словно он – ее единственная надежда на спасение. А ведь так, по сути, и было. Ему бы встать с пола, наплевав на ломанное ребро и ногу и подойти к ней – сил нет, перед глазами туман плывет. Не выживут, наверное… - Дим, - теплая мягкая ладонь легла на плечо: он оторвал ладони от лица и посмотрел на девушку. Саша, нахмурившись, смотрела на мужчину – в последнее время Дима выглядел не лучшим образом. Недосып, постоянные дежурства и прочие прелести оперской жизни сказывались на здоровье и внешнем виде Воронова. И ее это тревожило, если это можно так назвать. Стаса она видела теперь чуть чаще, чем своего соседа, но про Димку спрашивать не рисковала – у Карпова норов, как у разбуженной эфы: чуть что не по его – яд выпускает. – Ты бы спать лег. Хрен с ними, с задачами, сама разберусь. - Заботишься чтоль? – ехидца в голосе вышла откровенно слабой. Он был измотан, но признаваться в этом не позволяла выдержка. Мужик должен быть сильным и не ныть. Никогда, блять, не ныть. Саша пожала плечами. - Можешь считать и так, - и потянула его за плечо. – Иди уже, дверь закрой за мной. И, обернувшись на пороге, посмотрела долгим взглядом на уставшего мужчину. - Спокойной ночи, - и чуть теплее. – Дмитрий Владимирович. **************************** - В вашем кофе крови не обнаружено, Александра Степановна, - Иринка улыбнулась и упала рядом на стул. – Ты что, решила упиться им до смерти? Саша потерла глаза – в словах одногрупницы есть определенная правда: убедившись, что майор все-таки последовал ее совету и лег спать, сама она с мрачной решимостью на фейсе села за задачи – решить надо было во что бы то ни стало: позориться перед Стасом или Димкой не хотелось совершено. Хотя, по большому счету, им-то плевать – у них своих дел невпроворот, им, грубо говоря, до звезды ее мелкие бытовые неурядицы. По всему приходилось просто ради самоутверждения хреначить до белого каленя, что она и сделала, зато теперь в глаза можно было хоть спички вставлять. Зато задачи оказались с блеском выполнены и можно было с чистой совестью идти на покой, то есть на пары – как она будет сидеть на лекциях, Саша совершенно не представляла: глаза слипались, зевота напала на нее и не желала отпускать, а тело ломило так, что казалось, что ее ночью как минимум пинали ногами по ребрам. Так что слова Ковшевой были тут как нельзя в тему. - Я сейчас засну, - пожаловалась девчонка, уронив голову на скрещенные на столе руки. Стоявший рядом с ней пластиковый стакан с растворимым напитком доверия не внушал – химия, чтоб ее. – Гребаные задачи даже не проверили нормально! И какого черта я до посинения сидела над ними? - Для себя самой, - Ковшева слыла педантичной и исполнительной особой и терпеть не могла, когда кто-то, пусть даже и ее подруга, начинал ныть. – Сашка, соберись, тряпка! У нас еще две пары, слышишь? - Ну, твою же мать, - невнятно простонала в стол Бойко. – Я устала, Ир. В последнее время все ее существование приобрело какой-то странный оттенок: с послевкусием злостного нарушения правил употребления реальности. Она чувствовала, что выдыхается, что руки уже начинают опускаться и что ей действительно необходим отдых – хотя бы дня два поваляться дома в кровати с книжками или ноутом, есть, пить и ничего не делать. Учеба допоздна, бесконечные отчеты, которые Стас, ничтоже сумнящееся, спихнул на нее, обязательное посещение спортзала три раза в неделю (для самой себя уже, чтоб в случае чего быстро убежать) – это все, конечно, хорошо и ей в будущем на пользу пойдет, но пока что Саня чувствовала себя разбитой, как китайская ваза эпохи Цинь. Она медленно, но верно сдувается и сдает позиции – так дальше нельзя. Из груди вырывается тяжелый вздох – усталость причудливо переплелась в ее организме вперемешку с другим чувством, которое мешает ей жить не хуже, чем паратонзилярный абсцесс. Это ощущение похуже, чем ангина – ангина хотя бы пройдет и все, а вот насчет того, что ее в последнее время отчего-то тянет к майору Воронову, Саша не уверенна. - О чем думаешь? – Ира заметила блуждающий взгляд подруги и теперь настороженно пыталась подбить клинья к ней. С самого начала, как они начали общаться с Бойко, Ирина отметила про себя то, что ее новоиспеченная подруга ничего не рассказывает о своей семье – ну просто ничегошеньки. Вытянуть из нее хоть слово было великим трудом, правда, по поводу всего остального она общалась весьма себе охотно – этакая болтушка без прошлого. И Ирке, не без оснований, временами казалось, что для Саши семья – слово незнакомое. Пару раз она видела из окна коридора, как Саша, кутаясь в простенькую на вид, но фирменную осеннюю курточку, то выходила из черного внедороджника, то из дорогой «Infiniti» и откровенно терялась в догадках – не похоже было, что ее семья бедствовала или была неблагополучной: дети из таких семей не ходят со смартфоном последней модели, не одеваются в хороших торговых центрах и определенно не ездят на джипах. И совершенно не позволяла себя причислять Сашу к тем, кого они в будущем, возможно, будут ловить и отслеживать. И ни слова про домашние дела. Даже элементарного «Отец просил помочь» или «Мать отругала» не было – то ли не хотела говорить, то ли… - Все в порядке, - девушка рвано выдохнула и размяла шею, чуть поморщившись от ломоты в висках. – Спать просто надо побольше. Подруга поджала губы – объяснить этой несносной то, что просто не стоит все в себе держать, смысла не было, да и стоило бы наверняка огромного труда: к слову, она даже о парнях своих не рассказывала, старательно увиливая от трепетной для всех девчонок темы – Ирка-то без конца щебетала о своих поклонниках и иже с ними. - Саш, - она присела и посмотрела на подругу, заглянув той в глаза. – А пошли сегодня в клуб? - Чего? – шатенка непонимающе посмотрела на нее. Ирка возвела глаза к потолку. - В клуб, Саша, в клуб. Такое место, где танцуют. И отдыхают. - Не язви, - девушка покачала головой и поморщилась, чувствуя ломоту в виске. Головная боль - признак плохой, особенно для нее, учитывая недавнее сотрясение мозга. При всем своем железном здоровье, Александра не могла предугадать все последствия, которые на нее обрушались столь стихийно, одна за другой: складывалось впечатление, что Вселенная решила поиздеваться над ней и посмотреть, на сколько у нее хватит прочности не сломаться и не послать все на три заветные буквы. А тут еще и неподалки со здоровьем – в высшей школе МВД требовалась отменная физ. подготовка, а головные боли совершенно мешали сосредоточиться как на учебе, так и на тренировках. Вылететь из учебного заведения Саша боялась отчаянно и суеверно, оттого и сидела, стиснув зубы, до боли в глазах решая задачи. Но стоит ли все это объяснять Ире? - Тебе плохо? – засуетилась подруга, протягивая девушке стакан воды и анальгин. – Выпей, полегчает. Блин, Саша! Ты себя в могилу загонишь! - Не надейся, - слабо усмехнулась девушка, чувствуя, как где-то глубоко в груди начинает шевелиться тепло. – Так просто ты от меня не отделаешься. ************************ - Ну, Зиминух, - Стас прищурился и сложил руки перед собой в замок. Ирина чуть слышно фыркнула. – По мои грехи опять пожаловала? - Карпов, а вот ты без сарказма можешь? – досадливо поморщилась женщина, привычным жестом одергивая китель. Взгляд мельком скользнул по фигуре, чисто машинально отметив плавность линий и форм. И как только умудряется? - Нет, Ирин Сергеевна, - начальник уголовного розыска откинулся на спинку кресла и довольно улыбнулся. – Сарказм - мой защитный механизм против тебя. - Польщена, что от меня тебе еще и защищаться нужно, - полковник довольно улыбнулась, отбив дробь наманикюренными ноготками. Хотя причина, приведшая ее к Стасу, была отнюдь не радужной. – Стас, помнишь о нашем уговоре? - Ты меня прикрываешь, а я тебе за «крышу» плачу? – вскинул брови подполковник. Ирина возвела глаза к потолку и хмыкнула. - Нет, не об это, - подалась вперед, сцепив руки замком перед собой. – Дело Зеленцова и тот самый киллер. - Помню я все, - он не любил, когда его, как котенка, тыкали мордой в его же ошибки. А Зимина, как начальник, имеет на это все права. – Я же говорил, как только, так сразу. - Не нравиться мне что-то все это, - Зимина встала со стула, неторопливо прошлась по кабинету и замерла перед окном: рыжие кудри заманчиво блестели в свете солнца с улицы. Карпов про себя снова отметил, что, пожалуй, Глухарев – конченый дурак, раз променял такую женщину на миловидную овечку-потерпевшую. – Ой как не нравится… Чую, выльется все это в большое ведро помоев на наш отдел. - А нам ли привыкать? – Карпов усмехнулся. И правда – им ли привыкать? Ирина только обреченно вздохнула, внезапно сжав тонкими «музыкальными» пальцами виски, словно от ноющей боли. – Зям, все в порядке? - Нет, - предельно честно прозвучал ответ. И правда, выглядела женщина в последнее время далеко не лучшим образом. Точнее, внешне она, как и всегда, восхитительно - а вот по глазам такое ощущение, что уже бесконечно устала от жизни. Стас вздохнул и поднялся со своего места, сократив между ними расстояние. - Слышь, Зимушка, - от Карпова слышать ласковое «Зимушка» Ирине приходилось редко, на что она лишь вопросительно посмотрела на своего зама: в глазах его не было привычной издевки. – Кончай себя поедом есть. - Ты о чем? – боль в виске не давала покоя, мешая воспринимать информацию как данное. - Наплюй и разотри, - Стас выпрямился и посмотрел на нее: в глазах понимание. – Переживи. Сможешь. - И с чего это, - в ней проснулось обычное ее «я». – Ты решил советчиком заделаться, а, Карпов? Своей жизни нет, решил поучаствовать в моей? - Такая ты мне привычнее, - Стас усмехнулся и подошел к окну. Ирина дернула раздраженно плечами, старательно пытаясь не выказывать своего удивления: забота от Карпова сравнительна синему гуманоиду. – А насчет Зеленцова… Я сказал – будешь в курсе, значит, будешь в курсе. Стас сказал – Стас сделал. В отношении Карпова это практически нерушимое правило, это Зимина уяснила еще с первого их знакомства, которое, кстати, не очень-то вышло. Но пытаться переделать Стаса – то же самое, что Библию переписывать – дело муторное и неблагодарное, да и не исполнимое. Конченым отморозком она его никогда не считала, но вот доля жестокости в нем присутствовала определенно – в этом женщина не сомневалась. На руку это не шло, но работоспособность отдела в частности повышало – попасть под раздачу люлей от Карпова никто желанием не горел. Интересно, как вообще с таким жить можно? Неожиданно на ум ей пришел недавно подслушанный разговор между Вороновым и Денисом: Ирина природным любопытством никогда не была обделена, а уж когда дело касалось Стаса, то и вовсе держала уши востро. - Стас, - чуть замялась, но все же решительно изогнула бровь. – А что за девочка по отделу у нас бегает? - Ириш, ты уточняй, - привычно, не поднимая головы отбил атаку Стас. – Девочек по отделу много бегает, за всеми не уследишь. - С Димой Вороновым все время таскается, - Стас оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на начальницу. – Кто это? - А тебе зачем? – Зимина возвела глаза к потолку. - Да мне, собственно, все равно, главное, чтоб ей восемнадцать уже было – а то смотри, посадят. - Обижаешь, Ирин, - на сей раз он смотрел серьезно. – Я девушек люблю, но в педофилы еще не записывался. - Тогда кто она? - Дочь, - коротко ответил Стас, снова уткнувшись носом в рапорта, а Ирину весьма ощутимо повело в сторону. - Чья?! - Много будешь знать, скоро состаришься. Зимина еще раз подозрительно посмотрела на начальница СКМ и все-таки развернулась к двери. - Ой смотри, Карпов! Глупостей не наделай, прошу. И скрылась за дверь, оставив в кабинете только тонкий шлейф какий-то цветочных духов – Стас поморщился, принюхиваясь к аромату: недавно Санька вздыхала по духам, сетуя на то, что денег кот наплакал, а они (духи то есть) слишком дорогие. Поинтересоваться чтоль у Ирки, что за парфюм? В последнее время Стас начал замечать, что с Сашей ему куда легче – она постоянно мельтешила перед глазами, иногда доводя до нервного тика бравого подполковника, но она не давала скрабезным мыслям поселиться в его черепной коробке, начисто выбивая их своей трескотней. Да, она шумная, нагловатая и совершенно по-детски непосредственная - но… только дома. Видя ее в отделе, Карпов мог вполне себе четко представить, как через некоторое время, года этак через четыре, на ее плечах засверкают первые звезды – тут у него сомнений не было. Она сможет, добъется – и плевать он хотел на то, что она сестра уголовника. Сестра того, кто его предал – Бог велел прощать людям обиды, но у Стаса и так грехов с лихвой, так что одним больше: выпустить пулю в Юру он мог легко. Думать о том, что Сашка являлась всего лишь залогом – все сложнее. Не привыкший к такому, Стас поначалу даже слегка растерялся, хоть и виду не подавал – за годы одиночества было странно слышать у себя в квартире посторонние звуки: то шум воды в ванной с утра, то тихое пение под нос на кухне. О том, чтоб использовать девчонку по назначению и мысли не возникало – а если и возникала, то ничего, кроме чувства гадливости не оставляла: она еще ребенок и, что еще хуже, она стала Стасу… привычной. Практически своей. Практически младшей сестрой – зыбкая альтернатива умершей Ани. Стас вздохнул и повертел в руках рапорт о слежке за подозреваемым: оперативно-розыскная деятельность не так уж и легка, особенно, когда тебе в отдел приходят молодые щенята, ни чухавшие ни разу запаха кровушки. Приходиться кропотливо все самому проверять, вчитываться, рассматривать… Тяжко быть начальником! Интересно, какого Ирке? Мужчина потянул носом – терпкий аромат сменился тонким, чем-то похожим на весенние колокольчики. И все-таки дурак Глухарев – такая женщина, ну.