Любви счастливой не бывает

Теперь, когда мы знаем правду находиться среди победителей еще сложнее, чем раньше. До начала индивидуальных показов мы успеваем совсем немного. Я предлагаю еще раз заглянуть в секцию растений и теперь Пит соглашается. После разговора с Хеймитчем я плохо спала, сама возможность революции была просто невозможной. Все эти люди верят в меня и хотят видеть во мне символ освобождения, но будет ли оно, освобождение? Хеймитч прав, в Капитолии нельзя никому верить, особенно распорядителям Игр. После ланча нас всех зовут на индивидуальные показы. Отведенные на каждого трибута пятнадцать минут проходят быстро. Совсем скоро мы остаемся вдвоем. Пит заметно нервничает, и я чувствую, как потеют ладони в ожидании неизвестного. - Придумал, что будешь показывать? - Еще нет, не думаю, что им будет интересно смотреть на гири и в этом году. Может быть нарисую, что-нибудь. А ты? Попробуешь подстрелить одного из распорядителей? - В тот раз я стреляла в поросенка, а не в человека. Не думаю, что у меня получится. В прошлом году они так испугались, что спрятались за силовым полем. К тому же они и так знают, как я умею стрелять. - Может быть, показать, что-нибудь такое, чего они не ожидают. - Покажи как мы любим друг друга. Мы идеальные подданные выполняющие все пожелания нашего дорогого президента. Пит грустно улыбается, моим словам. По его глазам вижу, что мои слова натолкнули его на мысль. Собираюсь спросить его о идее, но механический голос приглашает Пита пройти на индивидуальную презентацию. Напарник немного хромает, у дверей Пит поворачивается и посылает мне воздушный поцелуй на прощание. Дверь за Питом закрывается, я остаюсь в одиночестве. Я помню волнение перед встречей с распорядителями в прошлом году, но сейчас все по-другому. Тогда я ужасно разозлилась за то что на меня не обращали внимание и за свою злость получила высокие баллы. Я стремилась выжить любой ценой, я обещала Прим вернуться и пошла на все, что бы выполнить обещание. Сейчас я знаю, что не смогу вернуться. Мне остается только сделать все что бы еще раз привлечь всеобщее внимание. Они должны обратить внимание на Огненную Китнисс и запомнить меня навсегда. Отведенное Питу время на презентацию давно закончилось, а меня все еще не пригласили. Я начинаю волноваться, что такое он нарисовал, почему его так долго держат. Неизвестность пугает и нервирует сильнее всего. - Китнисс Эвердин. Дистрикт Двенадцать, прошу пройти на индивидуальную аттестацию, - механический голос привел меня в чувства. Послушно отправляюсь в знакомый зал, для встречи с распорядителями. Сильный химический запах сбивает с ног, как только я переступила порог тренировочного зала. От запаха на глаза наворачиваются слезы. Непонимающе смотрю перед собой. В середине зала перед внимательными распорядителями пол закрыт матами, но они не могут скрыть следы краски. Значит Пит действительно нарисовал картину. Все это время они пытались стереть картину, но ничего не получилось. Остатки пришлось спешно прятать от меня. - Можете начинать, - обращается ко мне все тот же голос. За время ожидания я так и не придумала, что сделать, поэтому смотрю по сторонам пытаясь придумать хоть что-то. Распорядители на этот раз внимательно ловят каждое мое движение. Их лица испуганы, испуганны даже больше, чем в прошлом году, после моего выстрела. Такая реакция пугает меня. Пит сделал что-то такое, что испугал их. Он их испугал, расстроил, привлек к себе внимание. Теперь вернуть Пита домой живым будет еще сложнее чем раньше. Я должна сделать нечто, что затмит самую безумную и ужасную выходку Пита. Ноги сами приводят меня в секцию веревок. Вспоминая урок Финника Одейра, я беру подходящую веревку и вяжу узлы. Притаскиваю манекен, заглянув перед этим в секцию красок. Чувствую, что все взгляды прикованы ко мне. Обмакиваю пальцы в красную краску и пишу на груди манекена. Мягкая ткать быстро впитывает краску. Закрываю собой то, что делаю, что бы эффект был максимальным. Перекидываю веревку через балку, и закрепляю ее. С трудом поднимаю манекен и всовываю его шею в петлю. Шепот среди распорядителей замолкает. Я поворачиваю свое произведение и наслаждаюсь криком ужаса, который издает сразу несколько человек. Довольная собой я кланяюсь и без разрешения покидаю тренировочный зал. Повешенный манекен с именем Кориолан Сноу мерно покачивается на прочной веревке. Меня никто не останавливает по дороге, позволяя подняться на свой этаж. Моя выходка произвела на них впечатление, надеюсь это надолго выкинет из их голов все что бы не сделал Пит. Только поднявшись на свой этаж понимаю, что моя выходка может плохо отозваться на Пите. Вспоминаю испуганные лица распорядителей после ухода Пита и понимаю, что была совершенно права, пусть они срывают свою злость на мне, но не трогают его. Никем не встреченная быстро прохожу в нашу с Питом комнату. Запираюсь в ванной, скидываю одежду и забираюсь под душ, не могу больше терпеть красную краску на руках. Я понимаю, что это просто краска и ничего более, но меня не перестает мучить мысль о крови оставшейся на моих руках. Вытираю волосы и одеваю брошенную на пол одежду. В дверь робко стучат и я сразу понимаю, что это Пит. - Привет, ты так долго, что я начал волноваться. А потом зашел в комнату и услышал шум воды, прости, не хотел беспокоить, но я очень волновался. - Ничего страшного. Мне пришлось ждать, пока они скроют, уничтожат твою картину. Сама я справилась очень быстро и ушла без разрешения. - Жаль, отличная вышла картина. Ты ее не видела? – Пит нервно проводит рукой по волосам и я замечаю на его руках ну же красную краску, которую с таким трудом стерла со своих рук. Мне становится жутко от одной мысли, что мог нарисовать Пит и что так сильно испугало распорядителей. - Нет, только маты закрывающие ее. И что ты нарисовал? - Вот вы где!!! – голос Эффи, кажется, готов разорвать барабанные перепонки. По голосу слышно, что она в бешенстве. - Что-то случилось, Эффи? – непонимающе спрашивает Пит. Он ничего не знает о том, что я сделала. - Вы, вы, вы оба! – впервые за долгое время Эффи не находит что сказать. Она разворачивается и уходит в столовую. Нам ничего не остается, как последовать за ней. На лицах Цинны и Порции читается такой же ужас как и на лице Эффи. Хеймитч мрачнее тучи никак не может оторваться от бутылки. Мы с Питом садимся рядом за стол, как ни в чем не бывало. Их всех так расстроила новость о выходке Пита, что я не могу представить, что будет когда они узнают о моей. - Ты так и не сказал, что было на картине, которую ты нарисовал для распорядителей, - я обращаюсь к Питу. - Да, будь любезен расскажи нам всем, что ты сделал, - цедит сквозь зубы Эффи, - Столько подготовки, столько стараний и все в пустую. Нам этого никогда не простят. - Не нам, а ему дорогуша, - перебивает ее Хеймитч, - Ну может быть еще это коснется и Китнисс, они же у нас женаты и так счастливы вместе. Давай, Пит не стесняйся расскажи нам, что ты такое нарисовал. - А никто не хочет узнать, что сделала я? – я пытаюсь привлечь их внимание к себе и отвести от Пита их гнев, - Для начала я ушла, не спросив разрешения. - Ну это не новость, ты детка никогда не отличалась хорошими манерами, - подбадривает меня Хеймитч и поднимает бокал в мою честь. - Да, Китнисс, расскажи о своем испытании, - обращается ко мне Цинна, - Ты снова стреляла из лука? - Нет, я подумала, что этим уже никого не удивишь. Я сделала нечто другое, распорядители были шокированы. Пит настороженно смотрит на меня, опасаясь услышать, что-то неприятное. - Может быть, сначала я? – спрашивает он, наши слушатели напрягаются, - Я нарисовал картину, на ней я отрубил голову... - А я повесила, - перебиваю его, не хочу больше, что бы на Пита все смотрели с такой злостью. Но и Пит не замолкает. Мы вместе договариваем одно и то же слово, - СНОУ. Слова звучат так громко, как разорвавшаяся бомба. Стакан в руках Хеймитча лопается с хрустом. Мы с Питом смотрим друг на друга и начинаем смеяться. От напряжения, и от радости от того что мы так хорошо понимаем друг друга. На лицах окружающих застыло выражение ужаса. - Вы действительно это сделали? – спрашивает Цинна. - Да, - я пожимаю плечами, я не понимаю, что такого в моем поступке президент Сноу давно этого заслуживает. - Чья это была идея? – Хеймитч внимательно переводит взгляд с меня на Пита и обратно, Эффи уставилась в зеркальце, то ли в попытке поправить макияж, то ли от нежелания или боязни смотреть на нас. Почему-то все считают, что мы с Питом все заранее придумали. - Мы не договаривались, - я пытаюсь оправдаться, но кажется моим словам не верят и мне на это все равно, поворачиваюсь к Питу, меня переполняет волна нежности к нему, провожу рукой по его волосам, касаюсь щеки и спрашиваю, – Ты нарисовал, как ему отрубают голову? - Нет, только отрубленную голову, - напарник смущается моей ласки, краснеет и сбивчиво продолжает, - Жаль, что ты ее не увидела, это была моя лучшая работа, но кажется, распорядители не разделяют моего мнения. Пришлось нарисовать столько крови, что бы они наконец обратили на меня внимание. Я едва руки отмыл. - Вы совсем ненормальные, совсем. Что сейчас будет! – возмущается Эффи, она, кажется, пришла в себя от потрясения и теперь хочет найти виноватого, - Ладно Китнисс, но ты Пит, ты всегда был таким разумным и рассудительным мальчиком. Боже, Боже, что теперь будет!!!! - Эффи не стоит так драматизировать, может быть все не так уж плохо, - Цинна первым приходит в себя от потрясения, - Давайте подождем оценок. - Вот увидите, это будет катастрофа, просто катастрофа, - никак не может успокоиться Эффи. - Может не будем сгущать краски раньше времени и например поедим? – неожиданно предлагает Хеймитч. Как по волшебству дверь открывается и появляются безгласые с подносами еды. - Отличная мысль, ужасно хочется есть, - я первая тянусь к большой тарелке с печеной картошкой. Пит поддерживает мою инициативу и тоже принимается за еду. У всех собравшихся, кроме Хеймитча, кажется, полностью отсутствует аппетит. С удовольствием ем все что нам предлагают на обед, то что нам с Питом одновременно пришла в голову одна и та же идея, вызывает новый приступ смеха, но я так поглощена едой, что не могу себе позволить снова засмеяться. Пит тоже выглядит довольным, наверное, думает, что его картина привлекла к себе всеобщее внимание больше, чем мой манекен. Ужин мы проводим в молчании. Когда с последним блюдом покончено, мы проходим в гостиную, что бы узнать результаты. Эффи не может расстаться с платком и то и дело подносит его к глазам. На стилистов наша с Питом выходка тоже произвела сильное впечатление, впервые Цинна отводит взгляд, когда я смотрю на него, а Порция следует примеру Эффи и тоже почти постоянно плачет. Но мне все равно, я ни капли не жалею о содеянном. Удобно устраиваюсь на коленях у Пита и ловлю себя на мысли, что делаю это по собственному желанию, а не по необходимости для всех разыгрывать любовь и страсть. Играет государственный гимн и Цезарь вновь напоминает всем о значимости сегодняшнего события. Стараюсь не слушать его и разглядываю красное пятнышко краски на ухе Пита. Начинается оглашение результатов. На экране мелькают фотографии Победителей, и оценки поставленные распорядителями. Впервые за всю историю Игр почти все получают максимальный балл – Двенадцать. По другому и быть не могло, на этот раз Капитолий выставляет на Игры лучших из лучших, тех, кто смог выжить. На экране мелькает фотография Сидр, победительницы из Одиннадцатого, значит следующим будет Пит. Все мое внимание приковано к телевизору. На экране возникает фото Пита и результат его аттестации. Вторая сенсация Квартальной Бойни, баллы Пита равны нулю. Эффи тихо постанывает, Цинна еле слышно ругается, Пит виновато смотрит на меня и пожимает плечами. Я в панике, не знаю, что теперь будет. Я хотела спасти Пита, но как быть теперь с таким результатом. Я так потрясена баллами Пита, что не сразу понимаю, что вижу на экране свое лицо. Мои баллы за выступление такие же как и у Пита. Впервые мы двое получили ноль баллов.