Северная весна

Любились так, будто завтра на фронт или вчера из бою, будто бы, так вбирая рот в рот, его унесешь с собою, будто смогу, как хомяк, - за щекой - твой, на прощанье, в щечку. . . Будто бы счеты сведу с тоской, как только поставлю точку. Вера Павлова       Вскоре после похорон сира Гарольда Петир Бейлиш пригласил к себе лордов Долины. Они терялись в догадках, для чего Мизинец собрал их всех под одной крышей. Когда Петир усадил своих гостей за стол и, взяв Сансу за руку, торжественно объявил, что пропавшая без вести в Королевской Гавани Санса Старк жива и находится перед ними, в горнице моментально стало тихо. Кубки, полные вина с пряностями, так и остались стоять нетронутыми. Санса и сейчас помнила, как несколько пар глаз разом уставились на неё, в их взглядах она видела смесь недоверия, испуга и надежды… Лорды Долины очень хотели бы поверить Мизинцу, но боялись…       - Откуда нам знать, что эта девушка не самозванка, что она и впрямь дочь Неда Старка? Дочка Старка была рыжей, как и её мать, леди Кейтилин, - лорд Ройс побагровел и так нахмурил свои кустистые брови, что они слились в одно лохматое пятно.       - Не будьте дураком, лорд Ройс, леди Санса покрасила волосы, чтобы не выдать себя. Это же очевидно, - снисходительно отрезал Петир.       - Как мы можем вам верить, лорд Бейлиш, ведь только что вы говорили, что она ваша незаконнорождённая дочь! – упрямо прогнусавил тучный Бенедар Бельмор.       - Может быть, она вообще шлюха из вашего борделя, а вы просто подучили её, как надо говорить! – повысил голос Бронзовый Джон.       «Да как он смеет?» - Санса вспыхнула от такого наглого и оскорбительного предположения, но виду постаралась не подавать: она хотелось выглядеть спокойной и уверенной в своей правоте. Ей надо говорить убедительно, быть твёрдой и смелой, как Петир.       - Лорд Ройс, я и правда Санса Старк, дочь лорда Эддарда и леди Кейтилин, - сказала она так величественно, как только смогла. - Вы знаете меня, мы с вами виделись, когда вы приезжали в Винтерфелл со своим сыном Уэймаром. Вы сопровождали его на Стену, он готовился вступить в Ночной Дозор.       Санса внимательно смотрела на морщинистое лицо Бронзового Джона и видела, как в его глазах понемногу разгорался огонёк: он явно колебался. Санса сделала драматическую паузу, как её и учил Петир, насладилась оторопью лорда Ройса и видом лорда Корбрея с выпученными от удивления глазами и высказала свой следующий, неопровержимый, окончательный аргумент:       - Вы тогда ездили на охоту с моим отцом и братьями и убили оленя. Я помню, как вы вернулись в замок, а олень был приторочен к вашему седлу. Я помню, как на учебном дворе вы сражались с моим отцом и победили его, а затем и сира Родрика Касселя, нашего мастера над оружием.       Мизинец обратился к Ройсу, спросив насмешливо:       - Ну что, лорд Ройс, может шлюха из моего борделя знать такие подробности?       Морщинистое лицо Ройса в одно мгновение будто бы разгладилось, рот приоткрылся, он стыдливо скосил глаза: вне всяких сомнений, он узнал её.       - Леди Санса, как же так... Это действительно вы… Вы должны знать, что лорды Долины всегда были на стороне Севера и оплакивали безвременную гибель вашего брата…       - Это чудесные слова, милорд, но, как известно, слова – это просто ветер. Красивые слова надо бы подкрепить благородными делами. Мы с вами исполним долг чести и поможем леди Сансе отстоять свои права и вернуть то, что по праву принадлежит Старкам, - Петир улыбнулся Сансе и сделал глоток из кубка.       - Мы? – оторопел лорд Ройс.       - Да, мы с вами: лично я, вы и прочие лорды Долины должны избавить Север от ига Болтонов и помочь леди Сансе вернуться домой. Послушайте, вот в чём будет состоять наш план… ***       Почти месяц прошёл с того дня, когда Петир под покровом тайны собрал лордов Хартии в своей горнице и рассказал им о том, кто такая на самом деле Алейна Стоун.        - Вам обязательно нужно уезжать? – Санса хотела сказать это как можно более отстранённо, но её голос всё равно предательски задрожал, и произнесённая фраза прозвучала как-то жалостливо и даже скорбно.       - Ты же знаешь, сладкая, я должен уехать! Вот увидишь, эта война, если можно это так назвать, не продлится долго, скоро я снова буду с тобой и кину к твоим ногам самый драгоценный из подарков – Винтерфелл, - Петир говорил уверенно, непринуждённо улыбаясь, словно он отправлялся не в военный поход, а на охоту или прогулку верхом. Санса в который раз поразилась смелости Петира, который, казалось, не боится совсем ничего в этой жизни. Петир учил её, что бояться не стыдно, стыдно лишь показывать свой страх другим людям. «Страх сопутствует жизни любого человека», - вспомнила девушка его слова. Каждого, но только не Петира Бейлиша. Петир был таким храбрым, вот бы ей такую смелость. Она хотела выглядеть сильной, уверенной, но сама себе казалось лишь испуганной и растерянной. Видит ли Петир, какой запутавшейся, уязвимой она предстала сейчас перед ним?       Следующим утром Петир Бейлиш должен был отправиться на Север… Она пришла к нему ночью, чтобы проститься без свидетелей, ведь завтра, когда рыцари Долины, преисполненные праведного гнева, отправятся в путь проливать кровь за земли, принадлежавшие Сансе по праву рождения, сотни глаз будут устремлены им вслед, сотни голосов будут шуметь вокруг, словно раскаты волн, и она не сможет тогда вот так просто посмотреть в глаза Петиру и сказать ему… что сказать? Что ей страшно оставаться одной? Просить его остаться? Отправить вместо себя на Север кого-то другого? Умолять не покидать её?       Они сидели друг напротив друга: два массивных кресла с резными спинками и подлокотниками нарочно поставили возле камина, чтобы этим промозглым осенним днём можно было погреться у огня. В горнице Петира было натоплено, и Санса разомлела от того ровного, уютного тепла и тихого потрескивания горящих дров. Полумрак горницы освещал лишь огонь в камине и жидкий свет от нескольких горящих свечей: комнату заволокло темнотой и молчанием, тугой пеленой несказанных речей.       - Ты знаешь, прелесть моя, я не могу остаться с тобой, хотя, видят боги, это именно то, чего мне хотелось бы больше всего. Но когда Болтоны будут разбиты, на Севере начнётся суматоха, каждый захочет оторвать себе кусок побольше, и должен быть кто-то, кто предан тебе, кто будет печься в первую очередь о твоих интересах.       - Возможно, мне стоит поехать с вами? – с надеждой спросила Санса, хотя была почти уверена, что он ей откажет.       - Взять тебя с собой я тоже не могу, это слишком опасно для тебя. Я приготовлю всё к твоему возвращению, вернусь за тобой и отвезу домой, в Винтерфелл, как всегда и обещал. Тебе нужно лишь немного подождать, дорогая. С моим умом и красотой Кет весь мир будет у твоих ног.       Санса боялась остаться во Вратах Луны одна, без Петира… Конечно, он и раньше уезжал, например, на свадьбу Лионеля Корбрея, но эти его отлучки были недолгими… Прилежно играя роль Алейны Стоун, хозяйничая в Гнезде и нянчась с Зябликом, Санса была спокойна, она всегда знала, что Бейлиш обязательно вернётся к ней. Знала, что появится он, лукавый лорд Петир с печальными серо-зелёными глазами, и развеет все её страхи, даст совет, рассмешит и успокоит… С ним она чувствовала себя почти в безопасности. Он был её спасителем, её защитником… её единственным другом. С того самого момента, когда Санса сбежала из Королевской Гавани и взошла на борт «Сардиньего короля», весь её мир сузился до одного человека – Петира Бейлиша.       Она поймала себя на том, что всматривается в лицо Петира, стараясь запомнить его как можно лучше, каждую чёрточку, каждую морщинку. Санса хотела сохранить в памяти каждый его жест, слово, поворот головы. Она будто хотела впитать в себя его низкий голос, который мог звучать так властно, а мог так нежно и вкрадчиво, особенно когда Петир шептал ей на ухо, его лукавую улыбку, ту самую, редко достигавшую глаз, мятный холодок его поцелуев…       Все вещи, которые могли понадобиться лорду-протектору в походе, уже давно были собраны и уложены в дорожные сундуки, и покои лорда Петира теперь казались пустыми и осиротевшими.       Санса смело посмотрела Петиру в глаза, и признание сорвалось с её губ:       - Мне будет одиноко без вас, лорд Бейлиш… - он впился в неё взглядом, ловя каждое слово.       - А мне будет не хватать того, как ты упрямо говоришь мне «лорд Бейлиш», хотя я много раз просил тебя называть меня по имени, – он сделал паузу и произнёс уже привычную им обоим фразу, звучавшую почти как заклинание. - Петир, Санса. Зови меня Петиром.       - Петир, – послушно повторила Санса.       - Так мне больше нравится, - отметил Петир с удовлетворением.       Санса неловко замялась, не решаясь произнести то, что давно вертелось у неё на языке, однако времени оставалось всё меньше и меньше, надо было решаться.       - Лорд Б… - Сансу немедленно ожгло недовольным взглядом Петира, и она тут же поправилась, – Петир, у меня есть кое-что для вас… - ещё один недовольный взгляд, – для тебя… Это сущая безделица, но мне захотелось подарить вам что-нибудь на память обо мне.       Санса раскраснелась от смущения, но уверенно протянула Петиру свой подарок. Это был белый батистовый платок. Петир расправил пальцами тонкую ткань, чтобы рассмотреть вещицу получше: края платка были отделаны изящным кружевом, а в одном из углов платка изумрудной нитью безупречными стежками были вышиты инициалы «П. Б.».       Санса внимательно следила за реакцией Петира, стараясь разгадать, что он подумал, понравилось ли ему. Он улыбнулся и, как показалось Сансе, вполне искренне поблагодарил:       - Спасибо, моя дорогая. Я буду носить при себе этот платок и каждый день вспоминать о тебе.       Петир протянул к ней руку в приглашающем жесте, Санса поднялась со своего места, сделала шажок к креслу, в котором сидел Петир. Лишь только она протянула руку и вложила свою ладонь в его, Петир нежно, но настойчиво потянул её к себе, Санса не удержалась на ногах и не слишком изящно приземлилась к нему на колени. Это развеселило Петира: он улыбнулся и нежно увлёк её в свои объятия. Секунду они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Санса ласково погладила Петира по щеке: щетина колола кончики её пальцев.       - Ты попрощаешься со мной, как положено? Проводишь меня на войну, как подобает прекрасной даме проводить своего рыцаря?       Санса поняла, чего он хочет, увидела это в его глазах, прочла его желание во взгляде, колком и цепком, словно зелёная хвойная веточка, которую припорошило инеем…       Санса на мгновение замерла в нерешительности, а потом резко подалась вперёд и прижалась губами к его рту. Она никогда раньше не целовала Петира первой и сразу же устыдилась собственной смелости. Она зажмурила глаза, смутившись собственных чувств, и мир её, лишённый света и красок, погрузился в пристойную, спасительную темноту. Петир ответил на её поцелуй, обнял, прижал к себе, она почувствовала его тёплую ладонь на своём затылке, длинные пальцы путались в её густых локонах. Сначала она отвечала на его поцелуи робко, застенчиво, но потом разомлела и обмякла в его руках. Как человек входит в море: начала пробует воду, ненадолго окуная туда ступню, затем, осмелев, погружается в колышущиеся волны по колено, потом по пояс и наконец бесстрашно ныряет с головой в зеленоватую глубину. Санса тонула в его объятиях, в его ласках.       Петир оставил её губы, и теперь Санса чувствовала его жадные поцелуи на своей шее. Его губы касались её кожи везде: и косточек ключиц, и чувствительного потаённого местечка за ушком - Санса даже не подозревала, что это может быть так приятно… Она не открывала глаз, ощущая, словно во сне, словно её тело было не здесь, как его поцелуи спустились ниже, к вырезу лифа её платья, его рука теперь гладила её плечо... В этой добровольной слепоте всё её чувства обострились: его ладонь переместилась на грудь, и теперь кончики проворных пальцев мягко, но настойчиво оглаживали холмики её грудей. Её соски напряглись и теперь походили на две небольшие твёрдые бусинки, явно заметные даже через несколько слоёв ткани… Санса знала, что иногда такое происходит от холода, но сейчас ни о каком холоде не могло быть и речи, ей было очень тепло, даже жарко. От камина ли шло это тепло или от рук Петира? Жар ручейком бежал по венам, растекался по всему её телу, от шеи вниз, сжимался в тугой горячий узел внизу живота… Пальцы Петира, умелые, но наглые, слегка потеребили через ткань напряжённый сосок… Это уже было слишком, всего было слишком: слишком обжигающим, слишком голодными были его поцелуи, слишком нежными были его руки, слишком тесными объятия… Сансе казалось, что она вот-вот захлебнётся в этом водовороте неги, странного томления, непривычных ощущений, стыдливости и смущения... Она упёрлась ладонями ему в грудь и слегка оттолкнула. Петир не стал удерживать её и отстранился. Санса открыла глаза.       Жизнь вокруг вспыхнула, бросилась ей в глаза, ошеломила яркой пестротой комнаты. Все краски мира стали как будто стали живее, сочнее… Санса чувствовала, будто сама стала более осязаемой, более реальной, чем до того, как она поцеловала лорда Бейлиша. Девушка огляделась по сторонам, будто видела эту горницу впервые. Желтело пятно камина, в его отверстой огненной пасти догорали дрова, озаряя комнату рассеянным медовым свечением. Плакали догоравшие свечи, истекая своими мутными слезами: воск, оплавляясь, тягучими струйками капал на подсвечник, и, заполнив собой всю чашечку бронзового цветка в основании подсвечника, тёк, и переливался на деревянную столешницу, застывая там желтоватым озерцом. Точно останутся пятна, служанка Мадди будет недовольна.       Не смотря ей в глаза, Петир играл прядкой волос Сансы, выскользнувшей из причёски: наматывал на палец и отпускал, гладил, пропускал между пальцами… В тусклом свете свечей её крашеные волосы переливались, но то тут, то там прядки вспыхивали рыжими искорками. Она никак не могла привыкнуть, что волосы у неё теперь каштановые, а не осенне-рыжие. Интересно, а Петир скучает по её рыжим волосам?       - У меня для тебя тоже есть подарок. Кое-что на память.       Петир отстранился от Сансы, облокотившись на спинку кресла. Он запустил руку в вышитый кошелёк, всегда висевший у него на поясе, и выудил оттуда что-то маленькое и блестящее. Санса присмотрелась: предмет, зажатый в пальцах Петира, оказался тонким серебряным кольцом. Колечко было самое простое: никаких драгоценных камней, только серебряный ободок, расширявшийся с внешней стороны.       Колечко скользнуло на палец Сансы, и Петир заговорил с ней необычайно нежно и мягко, будто бы и вовсе не играя:       - Это кольцо моей матери. Сохрани на память обо мне. Если я вдруг не вернусь…       Вот оно. То, что они оба понимали, но оба опасались произнести вслух. Между лопаток приморозил мерзкий липкий холодок, и Сансе стало очень страшно. Страшно за себя и за него... Санса давно уже не молилась, к чему, если боги всё равно её не услышат, ведь ни в Гнезде, ни во Вратах Луны не было богорощи, но теперь…       - Я буду молиться за вас, лорд Бейлиш, - прошептала Санса и ни разу не покривила душой, - берегите себя.