* * *
Проснулся я от крика петуха и по солнцу определил, что около шести утра. Так классно выспался! Таки «отжал» свои часы сна, пусть не двадцать, но мне и четырнадцати хватило, только есть жутко хотелось. Но всё равно чувствовал себя, словно заново рождённым, не в последнюю очередь от того, что вчера всё же состоялся давно откладываемый разговор, и я стал на шаг ближе к тому, чтобы выцарапать онии-сана из змеиных ручек Орочимару. Саске спал на своей кровати, и я даже задумался, что третью койку поставить вообще некуда, разве что спать кому-то потом на диване в «гостиной». Футоны меня как-то не вдохновляли: сворачивай их, разворачивай. Для гостей, конечно, вещь незаменимая, но мне была привычней нормальная кровать. Чтобы пришёл с миссии и сразу упал. Я великодушно оставил Саске давить подушку, а сам пошёл на кухню, чтобы приготовить поесть. У нас в запасах были только масло, соль, рис и мука, а мне внезапно приспичило чебуреков. Вот хочу и всё тут. Наверное, после хиси хотелось чем-то по-настоящему мясным заправиться. Вгрызаться в горячее мясо в обжаренном до хруста тесте! Задавливая слюну, я очень быстро сгонял на рынок, благо открывались все лавки рано. Купил хороший такой шмат свинины, яиц, лука-порея, салатной капусты и молока. И даже клона сделать не пожалел, чтобы самому замесить тесто пока двойник пропускал мясо, порей и немного капусты на моей мясорубке. Хах! Со спины казалось, что мне Саске помогает. Кстати, сам заспанный Учиха появился на кухне, когда я уже слепил два мега-пирожка и разогрел масло на сковородке. С некоторым облегчением клона я убрал. Всё же жрёт чакры он действительно довольно много, а я ещё запланировал потренироваться с железным песком, да и на голодный желудок поддерживать клона вообще не прикольно. Двойник тоже давился слюной и нагло пырил на мои чебуреки. — Включай шаринганы, аники, я тебе сейчас покажу, как лепить, а сам буду жарить наш завтрак, — распорядился я. — Что это? — подошёл Саске, наблюдая за моими действиями. Кстати, насчёт шаринганов я не пошутил, обучение таким простым вещам происходит на мах: доказано Итачи. Онии-сан даже «усовершенствовал технику», он края придумал залеплять не пальцем, как я, а колечком куная. Так выходило в два раза быстрее и техничней: раскатал «блин» скалкой — здесь они просто как ровные длинные палки без ручек — кунаем же поддел фарш, взял нужное количество и намазал тонким слоем на половинке теста, затем закрыл тестом фарш и кольцом прижал края, накрепко их сцепляя. У Итачи это получалось очень круто, я только жарить успевал. Вполне получилось показать «мастер-класс» и Саске, и я вернулся к сковороде, на которой как раз начали румяниться бока мега-пирожков. — Так что это за блюдо? — спросил Саске, когда я с помощью куная и палочек вытащил первые готовые чебуреки. — В Траве такое готовят? Он успел налепить четыре чебурека, пока я жарил первые два. Вот чёртов гений! — Пробуй. Только осторожно, очень горячо и может мясной сок брызнуть, — посоветовал я, протягивая Саске большую миску с редисками, в которую сложил его чебурек. Две штуки на сковороде, это очень удобно. Я сразу распределил их в наши миски, чтобы можно было кусочничать по ходу готовки. Я был очень голоден, поэтому впился в свой пирог, осторожно откусил краешек и подул в мясные глубины. Рикудо-сэннин, как же вкусно! Чуть слёзы из глаз не хлынули. Последний раз чебуреки ел ещё до ранения Итачи, мы вместе готовили, только онии-сан никогда не разрешал кусочничать, мы всегда сначала всё делали, а потом ели. Ещё, бывало, и Наруто на запах прилетал, и Шикамару тут же нарисовывался, «чтобы в шоги поиграть». На миг даже показалось, что Итачи совсем рядом. — Довольно вкусно, — сказал Саске, вытаскивая меня из странного состояния почти осязаемых воспоминаний. — Что? Да… Спасибо, — я вернулся к плите, доливая масла на сковороду. — Давай всё доделаем, а потом поедим нормально. Первые это чтобы на соль попробовать и немного утолить голод. Интересно, как там онии-сан? Больше, чем полтора месяца, прошло с того момента, как Итачи обменяли на Саске. Я очнулся после той операции восьмого февраля, а сейчас на дворе уже двадцать пятое марта. Дата была смутно знакомой. — Слушай, Саске, а ты помнишь, когда у Сакуры день рождения? Вроде где-то в конце этого месяца? Она мне говорила, но я забыл… — спросил я. — Я должен знать, когда у неё день рождения? — удивился Саске. — С чего бы? — Вы же вроде в одной команде были, — пожал я плечами, вытаскивая очередную партию чебуреков. — Вот у Наруто десятого числа десятого месяца, это я хорошо помню. У тебя летом, двадцать пятого числа седьмого месяца, кажется? — Двадцать третьего, — поправил меня Саске. — У меня в досье записано двадцать шестого числа шестого месяца день рождения, — поделился я. — Но Сакура точно в конце этого месяца родилась. Вишня как раз цветёт, не зря же её так назвали. Надо у Наруто спросить, он, наверное, точно знает. — И зачем тебе знать её день рождения? — хмыкнул Саске. — Я думал, что ты всё же хочешь выяснить про свой клан, — ответил я. — А день рождения это неплохой повод к ней подкатить. — Так… Итачи ничего тебе не говорил? — удивился Саске. — Ну ты даёшь, — вздохнул я, забирая очередной сырой пирог и выкладывая на шипящую сковороду. — Ну с чего бы ему об этом со мной говорить? Мы познакомились гораздо позже. Тема для онии-сана была неприятной и болезненной, он переживал. Думаешь, я стал его расспрашивать и давить на больную мозоль, чтобы удовлетворить любопытство? Извини, конечно, но мне вообще-то всё равно на клан Учиха. Я никого из них не знал. Мой, так сказать, отец по документам, которые раздобыла Сакура, умер до этой самой резни. Ещё на Третьей мировой. Я вообще сомневаюсь, что если бы они выжили, то рады были видеть такого как я. Типа не совсем Учиха, зачатого где-то непойми где и непойми с кем, зато с неучтённым шаринганом. Онии-сан был добр ко мне. Он меня учил. А ещё сильно переживал о своём младшем брате, на которого мне посчастливилось быть похожим. Мне иногда казалось, что Итачи… ну как это сказать, типа компенсирует. Саске моргнул. Он вообще стал похож на взъерошенного совёнка: лохматый и круглоглазый. — Что ты имеешь в виду? И почему «посчастливилось»? — А, ну да, ты же не знаешь всей моей истории, — вспомнил я. — Всё, последняя сковорода! Пошли есть.* * *
Чебуреков мы умяли каждый штук по десять и ещё несколько осталось. У меня даже живот распёрло, но вкусно было очень. — Эти мясные пироги мы с Итачи вместе придумали, — задумчиво выдал полуправду я. — Такие типа «шинобигёза», чтобы сразу много, вкусно и сытно. И с собой можно взять… Правда, на миссию взять не получится, больно вкусно пахнут, сразу на тебя все сбегутся и без особых сенсорных способностей. Саске хмыкнул и чуть улыбнулся уголком губ. Прогресс прямо. — Онии-сан очень умный. И он очень… рациональный. Настоящий шиноби, — продолжил я, закрепляя успех. — Когда он меня выловил в моей деревне Травы после той миссии с псевдоджинчуурики, у него была информация, которая могла бы очень помочь Конохе. Плюс он узнал, что на нашу деревню «Акацуки» планируют нападение. И не просто нападение, а тотальное уничтожение. В общем, появился план возвращения. Я связался с Шикамару, он уже доложил Хокаге, и Итачи разрешили вернуться, чтобы стать типа «козырной картой» в этой игре. Я не знаю, как много ты знаешь про «Акацуки», это, наверное, к Шикамару больше, он у нас советник Хокаге. — И что, он просто взял и вернулся? — прищурился Саске. — А?.. Нет, конечно, — захихикал я. — Когда эти два гения спелись, это был тот ещё цирк. Итачи прибыл в Коноху под видом моей матери. Саске вытаращился на меня, и я кивнул. — Ага. Неожиданно, верно? Как действующий шиноби Конохи, я мог переправить своих родных в нашу деревню или близлежащее поселение. Не знаю, в курсе ли ты, но для вчерашнего крестьянина это настоящий счастливый билет. С одной стороны, кому мы в своей деревеньке нужны, но постоянно кто-то нападал. Ладно у нас ещё чудо-поле рядом с деревней было, на котором все прятались от излишне ретивых шиноби… — И ты пожертвовал своей матерью, чтобы привести в деревню Итачи? — с ноткой презрения спросил Саске. — Видишь ли, — я заставил себя расслабиться, и не показать, что его слова меня задели, — моя мать больна... Сакура пыталась ей помочь, но такое не лечится. Физически моя мать здорова, но вот умственно — нет… Но о ней в деревне заботятся, её уважают и ценят, она хорошо вышивает, — я коснулся своего мона. — Её кормят, дают работу, здороваются, она всех там узнаёт, имеет подруг и друзей. Она помнит всех, кто живёт в деревне давно, а новых людей путает со своими знакомыми. Например, Шикамару, который проверял меня как раз перед экзаменами на чуунина, спутала со мной, а Итачи считала моим отцом… — Извини, — пробормотал Саске, поёрзав на диване. — Возможно, я всё равно бы привёл её в деревню, — продолжил я, — вот только у неё нестабильная чакра и любой стресс может привести к агрессии или истерике. Сакура отсоветовала, да и староста, нормальный мужик, он тоже меня отговорил, сказал, что только хуже сделаю, если у неё всё станет новым, да и следить за ней не смогу из-за работы шиноби. А Итачи, когда очнулся, сказал, что моя мать из клана Сенджу, возможно даже, бывшая шиноби, но с ней что-то случилось или была какая-то техника, которая свела её с ума. — Когда очнулся? — переспросил Саске, вопросительно вздёрнув бровь. — Да… Представляешь, моя мать его чуть не убила, когда он меня схватил и хотел силой шарингана узнать подробности нашей миссии, и что мы знаем про «Акацуки». Саске издал странный звук. — Ага, я тоже офигел, если честно. Не знал, что она так может. Это было огромное полено, которым она пристукнула Итачи. Был бы он не шиноби, то мокрого бы места не осталось. А так очнулся часов через восемь… только шишка на башке размером с ещё одну голову. Внезапно Саске засмеялся. Он смеялся и смеялся, так долго и заливисто, что я заподозрил истерику. Мои подозрения подтвердились, когда его хохот перешёл в вой. Это было даже страшно, отчего-то страшней, чем если бы он начал всё громить и крушить. Я от всей души, влепил ему пощёчину, приправляя удар хорошей порцией чакры. Его голова дёрнулась, и на миг глаза покраснели, опасно мигнув тремя томоэ. Но затем всё пропало, и его лицо стало спокойным и расслабленным. Только щека покраснела от моей пятерни. Мы смотрели друг на друга какое-то время, потом он отвёл взгляд и, обогнув меня, вышел из дома, осторожно прикрыв за собой дверь. Что это было вообще?!