Взгляд из иного мира

      Когда всё твоё время сводится к провалам в забытье, страданиям и тьме, создаётся чувство, что ты не жив и не мёртв. Это как в истории, которая всё время с каждой главой неуловимо уносит вдаль смысл, при этом захватывая интерес с новой силой. Ты жаждешь узнать, чем же закончится мысль, но автор хитро прячет его между строк, продлевая свой роман. Ты клянёшь его, почём свет стоит, но продолжаешь чтение, неистово глотая строки, словно в этом заключён смысл существования. Возможно, некий бог мира, в который я попал, и есть такой автор, который просто смотрит, плетёт некую ткань моей жизни, но таким же образом никак не хочет приносить мне концовку. Где-то в глубине души я понимаю, что она однажды наступит, и я жажду этого всей душой, но почему-то одновременно с этим боюсь её. Мне страшно того, что же будет потом. Так мыслило моё обрывочное создание, покуда я вновь находился, обливаемый грязной водой, в этой тёмной комнате, прикованный по рукам и ногам. Надо заметить, что с каждым пробуждением, я всё сильнее и сильнее слабее. Странно, особенно учитывая, что моё тело потеряло возможность ощущать как боль, так и голод. По хорошему и остальные мои части тела отмерли более чем. Так странно. Но с каждым разом я терял, как силу физически, так и духовно. Меня уже мало волновало что-либо. Даже то, что ко мне уже долгое время никто не приходил. Жизнь покидала меня. Незримо, неслышно, но уверенно.       Внезапно я почувствовал чьё-то присутствие. Я не мог видеть, но каким-то образом осознал, что рядом со мной кто-то стоит. — Сегодня твой последний день, человек, — раздался холодный женский голос в моей голове. — По крайней мере, я в этом не сомневаюсь. Конечно, кто знает. Вдруг тебе повезёт, и ты сможешь продлить своё никчёмное существование.       Мне не хотелось ничего говорить вслух, потому я ответил мысленно, будучи уверенным, что мои слова достигнут цель. — На самом деле мне плевать. Я уже давно жду своего конца. — Тогда всё будет легко, быстро и без мучений. Как ты уже понял, я могу читать твои мысли, а также передавать тебе свои. Нам не придётся ничего говорить вслух, — в её голосе мелькнуло самодовольство. — Разумеется. И потом, мне проще так. Силы на исходе, — я совершенно не обращал на неё внимания. Ни желания, не воли у меня не осталось. — Прекрасно. И немного правил нашей игры. Я задаю вопросы, а ты будешь давать те ответы, которые ты посчитаешь нужным. Которые на твой взгляд будут верными и правдивыми. Если я пойму, что ты лжёшь или хитришь, я убью тебя на месте, — она словно зачитала инструкцию по противопожарной безопасности. — Иными словами, нужно было сначала меня пытать голодом и жаждой, изнасиловать, превратить тело в обгоревший кусок мяса, сломить волю, чтобы в конце концов поговорить по душам? — я бы засмеялся, но почему-то заплакал после этих слов внутри головы. Тихо и беззвучно слёзы текли по лицу. — Нет смысла в бесполезной иронии. Если бы я сразу решила испытать тебя, ты бы испугался смерти, мысли бы твои спутались. Всё, что ты пережил до этого, стало лишь рычагом на пути к тому, чтобы ты начал осознавать то, что можешь осознать только ты. И сейчас я попробую выяснить — принесло ли это пользу, — в этот раз слова звучали с раздражением. — В любом случае, начинай, для меня уже мало разницы: жив я или мёртв, и вообще, что происходит, — внутри что-то отозвалось болью, но я слабо понимал, что именно. — Остановись, папа! — прозвучал другой голос. Он был полон некого отчаяния, тревоги и страха. В какой-то момент я понял, что время словно замерло, покуда она обратилась ко мне. — Она правда тебя убьёт, если ты не будешь отвечать правильно. Так нельзя. Я спасу тебя, потому что верю, что надежда и шансы ещё есть! -Папа? .. Значит, это ты однажды попыталась заставить меня вспомнить детство. Я помню, что тебе это удалось, но плохо помню подробности. Но… мне не нравится то, что сейчас происходит. Если смерть означает конец во всех случаях, а я тебе нужен живым — валяй. Твоя «коллега», читающая мысли этого так не оставит, — почему мне захотелось ей помочь, отвечая так. Потеряв всё, потеряв даже здравый смысл, инстинкты, память, в конце концов остаётся подсознание. Лишь оно, как некое абсолютное поле, зачаток реального сознания, несгораемый «бэкап», который всегда сможет восстановить мою личность и душу. И я захотел поверить ему. Поверить в последний раз в своей жизни. — Не волнуйся, я обо всём позабочусь. Просто постарайся очистить разум от мыслей, думай лишь о тех вопросах, которые она задаст. Не думай об ответах, но думай о вопросах, — мне казалось, что она улыбается. — Без проблем, — лишь только мысленно ответил я, и вновь странное чувство, словно некто «запустил» застывшее время вновь. — Что же! Первый вопрос! — другой голос звучал чётко и властно. — Кто ты?       Я сосредоточился на этом вопросе, в моём сознании начали мелькать образы человеческих тел, лиц, эмоций, драмы и всего остального. Это были просто люди. Могу ли я назвать себя человеком? Нет. Я точно не человек. Но у меня есть руки и ноги, разум, подобный человеческому и воспоминания человека. Но это просто форма. Есть нечто, что отличает меня от людей. — Я просто оболочка, внутри которой лежит душа из света, и которой придали человеческую форму, — прозвучал мой голос громко и отчётливо. — Удивительно, но ты смог ответить верно, — она была удивлена, — и это были именно твои мысли. Хорошо, продолжим. Где ты?       Если подумать всё, что я видел это некую алую щель открывающегося прохода. Больше ничего. Лишь тьма и ещё раз тьма. Я ощущал, что нахожусь там, где тесно, там где есть некий пульс, там, где существуют эти странные создания. Но они приходят ко мне. Я не знаю больше ничего о том, кто они и что они. Я видел лишь силуэты, слышал прозвища. Но только, если они были рядом. — Я во тьме. Я заперт. Я в оковах собственного сознания. Не ведая прошлого, не зная будущего, свободный от времени, самостоятельно сотворил этот мир. Мир созданный из чёрного и алого, мир без потока времени, но мир, доступный другим, жаждущий, чтобы в него попали другие. — Конечно, я твоему миру не принадлежу. Но твоё собственное понимание своей ситуации впечатляет. Почему же тогда мы до сих пор вынуждены вести эту беседу, если ты всё понимаешь? Хорошо, следующий вопрос. Зачем ты находишься в этом мире? — голос прозвучал чуточку теплее.       По какой причине пустая оболочка может запереть себя в мире, где ничего нет. Это ведь извращение. Как если в пустую коробку положить ещё одну пустую коробку. Но у меня есть форма человека, у оболочки есть смысл так поступать. Если есть форма, стало быть она была взята с кого-то, стало быть в этом есть смысл. — Я здесь, чтобы сделать последнего первым, чтобы первый стал последним. Я здесь, чтобы копия стала лучше оригинала. Чтобы достичь того, что недоступно тому, кто открыл врата в этот мир. — Вот как. Если ты осознаешь, что ты не оригинал, что ты сам создал эту плоскость, чтобы найти некую истину, последний вопрос будет очевиден для тебя, — она замолчала на какое время. И потом тихо спросила. — Чего же ты хочешь достигнуть?       Когда она спросила этот вопрос, я оказался в замешательстве. Я знаю, что не знаю ничего. Это моя единственная истина, единственное спасение. Эта тьма, неведение, отрицание остального, всё это существует лишь для того, чтобы найти крохотную искру света. В полной темноте даже слабый огонь крохотной спички можно увидеть на расстоянии целого километра, потому-то я решил, что тьма сознания поможет увидеть огонь просветления и найти тот самый ответ, который я ищу. Но зачем я его ищу? Если тот, чья «оригинальная форма» сам не желает этого знания? Сам не желает и не стремится, зачем же вообще ему это надо. Зачем тогда я существую? Для чего? …       Я вижу маленькую девочку. Она слабая и хрупкая, она в прозрачном платье. Она выше меня, но она плачет. Очень горько. Я смотрю на неё снизу вверх. Я хочу её утешить. Так нельзя.

«Перестань! Всё хорошо!»

      Но она меня не слышит. Звуки её плача разрывают мой разум на части, из её глаз течёт уже кровь, а не слёзы… я задыхаюсь.       Я вижу маленькую девочку. Она слабая и хрупкая, она в прозрачном платье. Мы с ней одного роста, но она плачет. Очень горько. Я могу дотянуться до неё рукой. Я хочу её утешить. Так нельзя.

«Не плачь, хорошо? Разве есть причина, чтобы плакать?»

      Но она меня не слышит. Звук её плача сводит меня с ума, я протягиваю руку, но оступаюсь и пронзаю грудь девочки насквозь. Истекая кровью, она с застывшими глазами повисает на руке. Я задыхаюсь…       Я вижу маленькую девочку. Она слабая и хрупкая, она в прозрачном платье. Она ниже меня, но она плачет. Очень горько. Я смотрю на неё сверху вниз. Я хочу её утешить. Так нельзя.

«Не надо плакать! Просто успокойся!»

      Она смотрит на меня испуганными глазами. Но её лицо внезапно застилает тёмное марево, в котором остаются лишь две сияющие зелёным точки. Я слышу чудовищный звон. Я задыхаюсь.       Я вижу маленькую девочку. Она слабая и хрупкая, закутана в какие-то тряпки. Она совсем-совсем худенькая, однозначно голодала долгое время. Такая крохотная, и так горько плачет. Я хочу её утешить.

«Заткнись! Сколько можно ныть?!»

      Что? Это же не мои слова! Я не этом имел в виду. Я не хотел… Она смотрит на меня глазами полными грусти, а затем падает бездыханной. Вместе с ней падаю и я. Я задыхаюсь. Проклятье, почему я это вижу? Кто мне объяснит?!       Вокруг меня тьма. Совершенно ничего нет. Я словно стою… или словно лежу. Или будто прикован. Не в силах пошевелиться. Передо мной появляется образ, тьма вокруг него начинает искажаться, обретать некие очертания, закручиваясь в некий вихрь. Я вижу спокойное лицо, женское лицо… Ниспадающие белые волосы. Но… Она также… не двигается, кажется будто бы и не дышит. Она смотрит на меня немигающим взглядом. На ней просто свитер из грязновато-белой шерсти. Длинная юбка. Её сидящий спокойный образ. Кто ты? Я тебя знаю? Она просто смотрит на меня. Нисколечко не шевелится. Словно кукла. Но я знаю, что это человек. Почему-то в её взгляде читается боль. Господи, пошевели хотя бы зрачками. Дайте мне уйти. Я не могу терпеть этот взгляд. Мир вокруг стал окрашиваться яркими сполохами огня. Они меняли цвета в полёте, разрываясь на множество других ярких звёзд, комет и прочих сияющих объектов. Если бы я был эпилептиком я бы уже давно скончался… Я пытаюсь отвлечься. Но её лицо всё ближе. Даже эти ярки вспышки неспособны заслонить его.

«Не приближайся! Не подходи! Уйди от меня!»

      Это мой голос? Почему он женский и такой надорванный? Это её голос? Но ведь это не я к ней приближаюсь. Это она! Из её глаз текут слёзы., но выражение лица неизменно. Даже румянца не появилось. И этот образ, эти глаза с изумрудным оттенком. За что мне это?

«Мне также больно, как и тебе! Больше не может так продолжаться! Пойми! Так надо. Боли больше не будет!»

Другой женский голос говорил более спокойно. Но я ощущал страх и ужас, нарастающие с каждой секундой. Что происходит? Что это за чертовщина? Её лицо всё ближе… Я больше не могу отводить взгляд куда-нибудь где не вижу этого безжизненного лица, с которого текут слёзы.

«Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! СДОХНИ УЖЕ НАКОНЕЦ!»

      Я услышал свой голос… Такой же надорванный. Сломленный. Нет, это не мой голос, это голос чудовища. Проклятье. Мне кажется что этот взгляд сводит меня с ума. Я готов сделать всё, что угодно, лишь бы больше он меня не преследовал. Чтобы она ушла. Чтобы её не стало. Что угодно. Нет, лучше пусть кто-то другой это сделает. Я не хочу брать на себя грех.

«Трус. Хочешь сбежать? Тогда беги туда, где ты никогда не найдёшь себе прощения».

      Звук обрыва связи. Тьма вокруг. Стук сердца. Темнота начала расступаться. Кажется, я открываю глаза. Странно. Моё тело, я вижу свои руки, ноги. Я просто лежу на какой-то не слишком мягкой и довольно колючей кровати. На мне напялен какой-то грубоватый халат, я ничем не накрыт, но я не чувствую холода. Хотя понимаю, что откуда-то поддувает.       В комнате сумрачно. Грубые каменные стены, грубая кладка, залепленная чем-то вроде цемента. Свет исходит от нескольких свечей в канделябре на противоположной стене. Комната очень небольшая, судя по всему дует из большой полуобваленной дыры в стене, где когда-то должна была быть дверь. По отсутствию окон и какому-то глухому шуму, я понимал, что я в подземелье. Куда же делся этот жуткий кошмар, который я только что увидел? Где я бы до этого? .. Ах, да, вопросы… Точно. Я смог ответить на вопросы. На все… кроме последнего. Зачем? … Я покинул мир сознания, но так и не получил на него ответа. Почему же я до сих пор жив? — Ты… не может… Ты… вернулся? — услышал я чей-то голос, выражавший искреннее и доподлинное удивление. Как оказалось он принадлежал довольно странно выглядевшей девочке. Её волосы были темного цвета с каким-то странным отливом. Может, это эффект огня, а может мне показалось, но они будто казались тёмно-фиолетового цвета. Голубая блузка с пуговицами-сердечками, розовая юбка до колен. Очень простая, совершенно без изысков. Белые колготки и красные башмачки. И что-то странное, будто лента, обёрнутая вокруг. Красного цвета, сходного с обувью. На вид лет двенадцать, не больше. Но её голос был знаком мне. Именно она была той, кто обещался закончить мою жизнь, если я ошибусь с ответами на вопросы. — Я… могу видеть тебя, — мой голос звучал очень чётко. Это был именно мой голос. Не чей-то другой. Я не чувствовал боли, жажды, голода или любого другого дискомфорта. Я понимал и осознавал себя, но я определённо не был человеком. Я даже не знал, кто я. Да, я некая оболочка. Но мои слова были непонятны тогда даже мне самому. Слишком много странностей.       Девочка продолжала смотреть на моё лицо, её взгляд был слегка удивлённым, но лицо сохраняло невозмутимость. Что-то мне показалось в нём знакомым, но что именно… — Меня зовут Сатори, — знакомым холодным голосом произнесла она. — Я удивлена, что тебе удалось вернуться обратно. Правильнее сказать, не могу в это поверить. Но ты смог. Наши усилия не пошли прахом. Добро пожаловать. — Я… — начал было я в попытках представиться, но бесполезно. Я до сих пор не помнил своего имени. — Не утруждай себя. В этом нет смысла, — внезапно заметила она. — Хоть я и обещала, убивать тебя никто не будет. Впервые за долгое время у нас действительно реальное продвижение. Но меня волнует один вопрос. Что с тобой случилось в тот момент, когда я задала последний вопрос. Твой разум полностью исчез. Словно ты был мёртв. Нет, даже иначе. Словно ты никогда не существовал.       Последняя фраза прозвучала, как приговор. Нет, постойте. Я пока тут, не нужно пугать. Я и сам с трудом понимаю. В моих глазах ещё «живо» её лицо. Но я уже потерял все очертания. Всё, что я чувствую это жуткий страх и шок от пережитого. — Я… мне трудно сказать, что случилось. Но это был ужас. Вероятно, самый кошмарный из всех, которые я мог увидеть. Вероятно, это и было причиной моего создания. Однако… сплошные обрывки, лишённые всякого смысла. Прости, у меня сейчас полная каша в голове. — Папа, папа! — в этот момент звонкий крик разнёсся из тьмы коридора за пределами комнаты. Звуки торопливых шажков были всё ближе и вдруг словно из ниоткуда в проходе появилась девочка чуть ниже ростом. Её наряд был очень похож, разве что в других цветах — золотистом сверху и зеленовато-синем к низу. Такая же ленточка. Но другого цвета. Судя по всему, это её сестра. И её волосы были светлыми. Голос тоже мне показался очень знаком. Так это она мне помогла. — Папа! — с громким возгласом она прыгнула прямо на постель и быстренько «вскарабкалась» мне на живот. — Вот ты и очнулся! Видишь, Сатори, я всегда верила, что всё получится! — Вот только он забыл самое главное, — отмахнулась другая, как внезапно оторопела. — Койши?! Как? Откуда? .. — Ты всё равно потом забудешь или перестанешь меня видеть, в этом нет смысла, — она показала сестре маленький язычок и снова стала меня рассматривать. — Значит, это ты… — начал я. — Да! — она быстро выкрикнула, при этом не переставая беспокойно ёрзать, улыбаться и просто источать непонятную, почти щенячью радость. Будто боялась, что если она замрёт хотя бы на секунду, то мир перестанет вращаться. — Так вот, что произошло. Как всегда ты действуешь совершенно необдуманно, Койши. Как тебе объяснить, что он должен был понять всё сам. Твоё вмешательство только лишний раз усугубило ситуацию, — Сатори отчитывала свою младшую сестру. — Зато у папы всё получилось! — вновь крикнула светловолосая девочка. — Это у тебя в очередной раз получилось совсем не то, что требуется. И что теперь будет, ты понимаешь? Ради минутной радости ты готова открыть этот ящик Пандоры. Ты только что оборвала последние нити! — не унималась Сатори.       Койши внезапно замерла и посерьёзнела. — Я смогу достучаться до папиного сознания. Я заставлю его меня вспомнить. У меня получится. Я просто должна делать всё так, как делала до этого. — В нашем мире поднимется серьёзный переполох, если вдруг кто-то об этом узнает. Это уже действие на уровне инцидента или чего покруче, — Сатори вздохнула.       Повисло неловкое молчание. — О, а он симпатичный, когда его лицо не мертвённо-бледно-сонное. И глаза красивые. Пожалуй, я одобряю, — из-под кровати вылезла чёрная кошка с несколькими хвостами, на моих глазах материализовавшись в ещё одну молодую девушку с красивыми рыжими волосами и кошачьими ушками. Игривый взгляд, зелёное платье. Без понятия как она с такого положения что-то разглядела, но не суть. Где-то чуть ниже пупка у меня появилось какое-то странное чувство. — Ты… та самая… кошка, — со смешанными чувствами прошептал я. — Да! — бодро кивнула она в ответ. — Меня зовут Орин! Спасибо, что не забыл! — Орин! — вскрикнула Койши.       Кошка слегка боязливо грациозным движением приблизилась к Сатори, а затем вновь обрела облик животного. После пережитого и увиденного меня вряд ли что-то способно было удивить. — Наверно, надо и её позвать, — добавила Сатори. — Раз уж вы решили устроить совместное знакомство. — Её? Это ко… — я попытался понять, что случилось, но моё тело уже не слушалось меня. Я упал на каменный пол как бездушная кукла. Тьма начала заволакивать глаза. Всё произошло слишком быстро. Непонятно. Даже сознание будто бы опустело. — Я же говорила! .. — Скорее! Сделайте что-нибудь! — Койши! Стой! ..       Я не знал, что происходит. Слабые звуки исчезли окончательно. Исчезли. Вместе со мной.