Акция

— Александр, там поставщики звонят! — Андреа, не сейчас. — Но ведь они вас целый день вылавливали! — Андреа, пожалуйста, закрой дверь. — Ганич, ну вы-то хоть скажите… — Андреа! — уже в два голоса. — Ой! Я потом зайду. Что-то все же напугало нашего чрезмерно исполнительного секретаря. Его залаченный пробор скрылся за дверью и моментально туда, где только что находились неестественно зеленые линзы работника, ударился телефон, разлетаясь на несколько частей. Задняя панель отскочила к окну, батарея к ногам, а остатки экрана приземлились на стол перед Алом. Как трубка, которая только что была в руке оказалась в двери? Ничего не понимаю. — Ну вот, — грустно резюмировал племянник, — такую хорошую технику сломал. Он двумя пальцами приподнял остатки гаджета и покачал перед моим носом. Это уже третий ушедший в небытие телефон за полгода. — Ну нельзя же все так близко к сердцу воспринимать, Вик. — Не верю я ему. Понимаешь? Не верю. — Аргументы? — Нет их у меня. Чутье подсказывает. Я все еще удивленно пялился на пустую руку. Вот только что сжимал телефон, и через мгновение тот уже лежит разломанный вдребезги по всему кабинету директора. Что-то новенькое. Магия? — Я не могу отказать человеку только на основании твоих чувств. Ты же понимаешь. Репутация у него стерильная. Ни в чем подозрительном не замечен. Ал не ругался, не наезжал, не давил, но и принять мою точку зрения тоже не мог. Наш небольшой завод по переработке щебня не является градообразующим предприятием. Именно поэтому неожиданное предложение от администрации города об участии в проекте по постройке объездной дороги очень удивило. Основная масса наших клиентов — это частники. Те, кому не нужны промышленные масштабы щебенки, а достаточно одной-двух машин для загородного дома или для строительных работ. Мы уже давно поделили сферы деятельности с заводом-монстром, главным конкурентом и партнером, который меньше вагона в руки не продает. За много лет взаимного сосуществования наши интересы не пересекались, клиентов всем хватало. Так с чего вдруг ведущий поставщик городского заказа перестал справляться с запланированными объемами? — Я разговаривал с исполнительным директором. Он не в курсе, что у них нехватка сырья. Но это только полдела. Я бы не глядя на обстоятельства согласился, что это просто подстраховка со стороны администрации, но мне не нравится сам человек, предложивший сделку. — Аргументы, Виктор, — опять вздохнул Александр Ланец, аккуратно вытирая нос платком. — Я абсолютно ничего не почувствовал. — Да потому что ты простыл. У тебя нос забит. — Нет. Когда я с ним первый раз разговаривал, еще был здоров. Этот чиновник не проявил ни одного тревожного сигнала, все документы составлены идеально, не подкопаться. Все пристойно, все благородно, по букве закона. — Ты слишком полагаешься на внешнюю картинку. На визуализацию и обоняние. Он мне не нравится. Он какой-то скользкий, и глаза у него лгут. — А может тебе в отпуск съездить? — неожиданно предложил племянник, меняя тему. — Когда ты в последний раз выезжал куда-то дальше дачи? Я вздохнул и отвернулся к окну. — Сам знаешь. — Серьезно?! Так ведь уже пять лет прошло! — Мне одному ездить скучно. — Ага. Я так и подумал. «Скучно». Тебе теперь терять нечего, отчитываться тоже не перед кем. Можешь ездить где тебя еще не таскало. Или на курортах загорай, или экстремальный отдых организуй. Красота! — Ты решил сплавить своего престарелого дядюшку с глаз долой, пока вся эта ситуация с договором не разрешится? — Нет, конечно. И какой ты «престарелый»? Ты у нас мужчина хоть куда. В полном расцвете сил. Ланец предпочел не вспоминать о моей проблеме. Уже спасибо. — Может тебе в санаторий съездить? Здоровье чуточку подправить? Ан нет. Все-таки всплыла «родимая». — В отличие от меня, ты чаще болеть стал в последнее время. Может это тебе надо отдохнуть? — Я в порядке, справлюсь. — А я значит не в порядке. Выгляжу плохо? — Ты отлично выглядишь, не напрашивайся на комплименты. И кстати, сорок лет ведь не отмечают. Так? Ты же не хочешь отбиваться от своих знакомых и придумывать отмазки для всех дальних и близких родственников, почему не празднуешь день рождения? — Тут я с тобой согласен, Ал. Может и стоит свалить из города на это время, — что-то мне совсем взгрустнулось. — Ну чего ты, Вик. А давай поезжай в санаторий! В тот, где я летом отдыхал! — подозрительно радостно вскрикнул он. — Шикарное место. Кристальный воздух, минеральные источники, отличное лечение, запах соснового бора… Ой! Прости. Александр запнулся. Запах. Это моя самая больная тема. — Ладно, проехали, — отмахнулся я. — Вик, ты же понимаешь, что я не воспринимаю тебя как-то по-особенному. Ты абсолютно не поменялся, для меня ты все такой же, какой был до болезни. Да и болезнью я это не могу назвать, — попытался оправдаться племяш. — Да заткнись уже, — я опять начал заводиться. Раньше со мной такого не было. Чтобы накрывало психозом чаще двух раз за полчаса? Не так давно меня вообще было сложно вывести из равновесия. — Там точно помогут. Серьезно. Там такое лечение замечательное. И физио, и бюветы, и иглоукалывание даже есть. Массажики тебе поделают, процедурки всякие. — Тебе за рекламу доплачивают, что ли? — Нет. Но… — племянник встал и пересел на место рядом со мной. — Я не хотел говорить, так как знаю твое предвзятое отношение к данному вопросу. Хотел подождать пока он на Новогодние праздники приедет, чтобы вас лично познакомить. Но, если согласишься съездить в санаторий, то сам посмотришь и поймешь, какой он замечательный. Александр заметно волновался. Губы предательски расползаются счастливой, неконтролируемой улыбкой дауна. Пальцы судорожно сжимаются. Язык непроизвольно облизывает покрасневшие губы. — С этого момента поподробней, пожалуйста. Кто «он»? Вот это номер! Чтобы Александр Ланец о ком-то рассказывал с таким придыханием, смятением в голосе? Я никогда не видел своего родственника, большого любителя смазливеньких омег, взволнованным до такой степени. — Мы познакомились в санатории. Он там работает инструктором. Он просто потрясающий! Ты не представляешь!! Ты можешь не верить, но он для меня — тот самый. Истинный. Да что ж за день-то сегодня?! Еще этого мне не хватало. — Кто-кто? «Истинный»? Да ты издеваешься! Я не сдержался и захохотал в голос. Слезы выступили на глазах, и мышцы пресса свело от смеха. — Ты в бредовой сказке живешь, что ли? Сколько за всю твою тридцатилетнюю жизнь своими глазами видел Истинную пару?! Сколько? — И все же… — Это ты из-за него приехал из отпуска как в воду опущенный? Из-за него расстался со всеми своими предыдущими омежками? Из-за него скоро половую абстиненцию заработаешь? Сколько уже времени прошло? Два месяца? А отец знает? — Да. Папуля в курсе. Мой красавец племянник — высоченный жгучий брюнет, завидный жених нашего хоть и провинциального, но далеко не маленького городишки, смущенно покраснел, потупил взор и кивнул. Когда поднял глаза, мне почему-то расхотелось веселиться на этот счет. Я уже видел такой взгляд. Взгляд фаталичного обдолбаного наркомана. — Только с ним я понял — все, что было до нашей встречи, вторично. Я хочу жить с ним, воспитывать наших детей и в старости доставать из стакана его вставную челюсть. Ты понимаешь? Хотя нет. Ты не можешь этого понять. — Ну почему же, — мой смех уже давно умер, растаял, растворился на задворках души. — Я видел это. — Что видел? — Видел, как создалась Истинная пара. — Где? — все еще не понимал Александр. — Кристиан, — только и смог вымолвить я. — Крис?! Серьезно? И не сказал? Я думал вы расстались, потому что его взбалмошной натуре понравился местный красавец-абориген, и он остался на том тропическом острове питаться бананами и подтираться листьями бамбука. — Ты неправильно думал, — я вздохнул и подошел к окну. — А я тебе не рассказывал. За стеклом поздняя промозглая слякоть. Противное сумрачное межсезонье. Осень смачно перемешивается с зимой — с неба сыплется какая-то каша, то ли дождь со снегом, то ли снег с дождем. Влажно и холодно впереди, сбоку, сзади, снизу и сверху. Впрочем, большой разницы между тем, что творится на улице и в душе, нет. — Твой отец был в курсе. — Папа ничего не говорил. Видимо, эта правда умерла вместе с ним. — Тут нечем хвастаться. Иногда создание Истинной пары означает исчезновение другой, абсолютно простой, но возможно не менее счастливой. — Не знаю — не знаю, Вик. Мне сложно судить, — Ал хмурил брови, пытаясь представить себя на моем месте. Не старайся, не получится. — А мне — нет, — я резко отвернулся от окна и в упор поглядел на племянника. — Ладно, поеду я в твой санаторий. Свалю из этого ледяного болота. Но только с одним условием. — Спасибо. А что за условие? — Ты не будешь подписывать никаких договоров пока я не вернусь. Пара недель подождет? Александр просиял. — А можно мне тебя еще об одном попросить? — Что ещё? — Передай ему, пожалуйста, от меня подарок. — Я вообще не понимаю, почему ты его не взял «за хобот» и не привез сюда, если уж он твой Истинный? — сарказм в моем голосе было сложно скрыть. — Там такое дело… — опять замялся великовозрастный мальчишка. — Я не поладил с его отцом. — Неужели? — меня скривило, словно лимона наелся. — Ты умудрялся охмурить самых черствых, завравшихся и упертых клиентов. А тут не справился? — Так получилось. Что-то мой племянник очень быстро начал превращаться в бесхребетного слюнтяя. Это влияние Истинного? Тогда нужно срочно знакомиться и решать проблему радикальным способом. И даже, возможно, на праздники никому приезжать не придется. Но эти мысли я, естественно, озвучивать не стал. Мы обсудили детали. Ланец тут же при мне заказал место в этот злосчастный санаторий и даже оплатил путевку из собственного кармана. — Будем считать это моим подарком на твою днюху, — радостно прокомментировал Ал приступ транжирства. — А это в нагрузку. Он с торжественным видом достал коробку из ящика стола и протянул мне. Бантик и упаковочная бумага полетели в мусорку, и на свет появился новенький (!) телефончик Nokia-3310. — Царский подарок! — Я старался. Современная техника у тебя не задерживается, а эта проверенная годами, надеюсь, проживет подольше. — Ты меня балуешь. — Все самое лучшее моему любимому дядюшке. Самолет я оплатил сам. А то со стороны кажется, что от меня отделываются. С глаз долой, из сердца вон. Подозрительно почувствовать такое отношение от родственника, друга и начальника. Очень подозрительно. Из кабинета выходил под радостное увещевание Александра, что все будет хорошо, и контора не загнется без главбуха. — Андреа, — я тормознул у стола нашего секретаря. — Я на две недели беру за свой счет. Подготовь документы, пожалуйста. — Отдыхать едете? — тут же просек тему омега. — Это хорошо. А то мы все уже давно говорим, что вы выглядите в последнее время не очень. И опять этот взгляд. Сочувствие пополам с жалостью. Словно я инвалид какой-то. Пришлось отвернуться и поторопиться в свой кабинет, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнее и не обидеть сотрудника, который искренне переживает за начальство. Можно подумать, у меня руки нет. Или ноги. Или лицо обезображено ужасными шрамами. Или неизлечимая болезнь. Или (не дай бог!) половое бессилие. Хотя люди живут и с еще большими проблемами, чем у меня. И нормально живут, не жалуются, никого не обвиняют. Все, когда узнают о моей проблеме, сначала с ужасом округляют глаза, потом делают бровки домиком, а потом с грустью осматривают меня. Видимо на предмет еще каких-то скрытых дефектов. А чего там смотреть? Уже не молод, но и не разваливаюсь на запчасти. За общим здоровьем слежу, спортзал посещаю регулярно. Цвет глаз зависит от настроения: они либо просто серые, либо водянисто-зеленые. Шевелюра, конечно, заметно побледнела, поредела, и может даже сделаю операцию по пересадке, но не сейчас. Потом. Когда времени будет больше. Хотя подозреваю — никогда. Одним словом — Моль Бледная. От стены не отличить. С другой стороны — наплевать. Пусть воспринимают таким, какой есть. И нечего прихорашиваться. Тем более не перед кем. А может я и есть инвалид? Сложно жить в мире, где у здорового населения все органы чувств исправно работают и функционируют. Не иметь одно из них — очень проблематично, тем более, когда пятьдесят процентов информации воспринимается именно через обоняние. Случилось это неожиданно, почти пять лет назад. Я редко болею и дома под одеялом лежать не приучен. Поэтому провел все это время на ногах, запивая антибиотики обезболивающими. В итоге, где-то в середине такого лечения понял, что не чувствую никакого запаха. Сначала было даже забавно. Я тыкался носом во все резко пахнущие субстанции и жидкости, но совершенно ничего не распознавал. А потом, когда организм отделался от болячки, нос не захотел заниматься своими прямыми обязанностями. Врачи поставили аносмию — полную потерю обоняния, не такое уж и редкое заболевание на самом деле. Причин у нее может быть несколько. Это возможно и старческое. Хоть для меня вроде бы рановато. И последствия простуды. А может какие-то изменения в анализаторе мозга. Я поначалу очень переживал. Как же так!! Как определить, кто перед тобой? Друг или враг? Течный омега или агрессивный альфа? Но потом, со временем, приноровился. Видимо, природа все-таки умная штука. Все остальные органы чувств распределили отсутствующее обоняние между собой и стали реагировать на внешние раздражители сильнее, четче. Теперь я обладатель прекрасного острого зрения, чуткого слуха, который распознает любую фальш в голосе, и очень чувствительного осязания. При желании мне можно было бы работать сомелье или дегустатором в самых престижных ресторанах мира. Или еще лучше — ресторанным критиком. Моего вредного характера хватило бы прикрыть половину местных забегаловок. Я как Мэтт Мердок-Сорвиголова*. Почти. С большой натяжкой. Очень большой. Но одно дело, когда общаешься с одними и теми же омегами и альфами изо дня в день, знаешь их характеры, способности. И совсем другое — оказаться в незнакомой обстановке с чужаками. Тут свои радары нужно держать расчехленными и вести себя аккуратней. На мои закидоны никто сквозь пальцы смотреть не будет. Обо всем этом я рассуждал, летя в столицу, чтобы через час пересесть в другой самолет, который доставит меня в конечный пункт назначения. (*)  — для тех, кто хочет быть в курсеhttps://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D1%80%D0%B2%D0%B8%D0%B3%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0_ (Marvel_Comics)