fatum intended

● evanescence – hello

Юнги бредет по ночной улице Сеула, кутаясь в куртку, - осенний ветер больно хлещет по лицу и гуляет под тонкой кожанкой, кроме которой у Юнги в гардеробе еще одна точно такая же, но ее ни-ни на каждый день - друг подарил, и то только на выход. Он проходит яркие вывески, что светятся одна ярче другой, мигают и освещают дорогу. За поворотом направо стоит аптека, в которую ему нужно зайти, просто таблетки кончились, а Юнги не настроен вообще ни на что. Низ живота уже частично дает знать о себе, немного покалывая. Он расплачивается почти что последними деньгами с фармацевтом, выходит из аптеки и переступает сразу через две ступеньки, но не рассчитывает и уже готовится целовать асфальт, только в последнее мгновение он чувствует теплые руки у себя на руке и практически зависает в воздухе. - Осторожно. - У Юнги глаза широко распахиваются, а в нос ударяет запах, от которого тело судорогою сводит. Он поднимает глаза и видит перед собою Чимина, который, по всей видимости, ни капли не удивлен тем, что это существо и есть Юнги, хоть они и не виделись три года. Три года, из которых он каждый день ненавидит себя, свой ебанутый характер и дебильное упрямство. Чимин обводит некогда любимое тело Юнги глазами, застывает на почти голой шее и стаскивает с себя легкий шарф, обматывая им Юнги. - Не надо, - Юнги дергает его обратно, но Чимин останавливает. - Ты заболеешь просто. - Я сказал, что не надо. Ты меня вообще слушаешь? - Уже раз послушал. - Чимин оставляет шарф на шее Юнги, отходит немного назад и машет в ответ какому-то парню, что выходит из канцелярского магазина - как раз напротив аптеки. Он красивый - коричневое пальто почти до колена, черные волосы, цвета вороного крыла, как у Чимина когда-то, и лицо смазливое, а еще глаза - Юнги видит, когда тот ближе подходит. - Это кто? - В голосе парня скользят нотки ревности, но Чимин подходит ближе и обнимает того рукой за талию. - Знакомый. Давно не виделись. - Ааа, - парень тянет сначала недоверчиво, а потом успокаивается в руках Чимина и кивает Юнги. Тому блевать от всего этого хочется. Закрыть руками глаза и не смотреть. А желательно вообще выцарапать их нахрен, чтобы вообще никого не видеть, и оглохнуть, чтобы не слышать, в придачу осязание тоже можно убрать - так он Чимина вообще ощущать не будет. - Пойдем? - Омега оборачивается к Чимину и смотрит на своего возлюбленного. - Да, - Чимин кивает, а сам не может взгляд отвести. Он прекрасно чувствует запах Юнги - у него прям на языке он. Зрачки расширяются, и он больно стискивает кулак свободной руки - до безумия хочется Юнги. Не помеха даже три года - он по-прежнему любит его. - Ты меня заебал, понимаешь? Достал, Чимин, уходи! Вали в свой Лос-Анджелес и не возвращайся! - Юнги истерит, отталкивает Чимина, ругается и не хочет воспринимать то, что до него пытается донести Чимин. Юнги до дрожи в коленках боится, что если тот уедет, то все, и нифига, что вместе - ненадолго это будет. Поэтому Юнги разрывает все сейчас - так для обоих лучше будет. Юнги плачет еще полночи, когда за Чимином закрывается дверь, плачет до тех пор, пока слезы просто не перестают стекать по влажным щекам. То, что Чимин все-таки уехал, Юнги узнает через три дня. - Хорошо, - Юнги вспоминает, как его умоляли родители Чимина, чтобы он отпустил того учиться за границу. Юнги разворачивается и уходит в противоположную сторону, сжимая в руках упаковку с таблетками. Его накрывает истерикой, когда заворачивает за угол кирпичного дома, пройдя несколько кварталов. - Ты мой предназначенный омега, Юнги, - Чимин говорит это, неотрывно вглядываясь в карие глаза Юнги. Целует губы и вдыхает аромат, который такой один в своем роде - Чимин уверен. Только Юнги так пахнет. Чимин садится в машину за руль, прокручивает ключ и вообще не слушает парня, не в силах очнуться от воспоминаний о тех днях, когда они были рядом. Юнги на трясущихся ногах поднимается на четвертый этаж - гребаный лифт, который третью неделю уже не работает. Он отпирает дверь, заходит внутрь, на ходу разуваясь. Куртка падает возле вешалки, один ботинок лежит боком, а на тумбе, что прям возле двери в гостиной, звенят ключи и телефон вибрировать начинает. Юнги попросту не отвечает - ему становится хреновее с каждой секундою: живот болит сильнее, ноги отказываются двигаться, голова раскалывается, а глаза еще красные и жгут. Он находит на полочке капли для глаз, капает пару в глаза и садится на кресле, затем вспоминает, что таблетки в куртке, но решает еще чуть-чуть подождать. Когда он просыпается через пару часов неспокойного сна, живот болит еще сильнее, все белье мокрое, тело требует прикосновений, а в легких до сих пор одурманивающий запах, который там уже три года как. Юнги встает с кресла, разминает затекшую шею и идет к куртке за таблетками, намереваясь половину пачки как минимум выпить. Когда рука касается черной кожанки, в дверь раздается противная трель звонка, но у Юнги нет вообще никакого желания кого-либо видеть, поэтому он не реагирует, пока трель не повторяется еще раз, еще и еще. Юнги матерится сквозь зубы, терпит боль внизу живота и намеревается послать того, кто бы там не стоял за дверью. Он поворачивает замок в двери, нажимает на ручку, но замирает, так и не открыв дверь. Там стоит Чимин, в чем Юнги уверен на все двести процентов - он еле держится на ногах, когда волна родного запаха бьет по внутренностям, добавляясь к той, что там имеется уже на протяжении трех лет. Он отпускает ручку и почти поворачивает замок, но дверь с той стороны открывается, и Чимин действительно там стоит. У него шестеренки прокручиваются, когда вдыхает запах Юнги, зрачки еще больше расширяются, и его хватает ровно на семь секунд - считал. Юнги кажется, что все происходящее - сон, который снится ему каждую ночь, и он снова проснется опустошен, разбит и раздавлен, и снова без Чимина. Только эти прикосновения больно настоящие, горячие и сводят Юнги с ума прежде, чем тот вообще успевает что-то сообразить. Чимин поднимает Юнги на руки и отпускает уже в спальне, когда бережно, насколько это вообще возможно сейчас, укладывает его на постель, нависая сверху. - Я тебя через весь город чувствовал, - у Чимина голос таким низким еще никогда не был. Он ведет руками по телу Юнги, дышит им и стаскивает рубашку с Юнги через голову. Когда взгляду открывается бледное тело, инстинкты обостряются в тысячу раз, в голове взрываются звезды, и он только и может, что не отрываться. У Юнги все тело горит, будто обжегся. Он тянет Чимина к себе, чтобы между ними вообще не было расстояния. И, если бы можно было, Юнги все бы отдал, лишь бы время остановить сейчас. Их тянет друг к другу, как магнитом. Накрывает волной неистовой чувственности, и один заканчивается там, где начинается второй. Юнги горит изнутри, когда Чимин руками давит на бедра и толкается. Его ломает, ибо это невозможно так. Юнги путается пальцами в темных волосах, стонет в голос, разводит еще шире ноги и задыхается запахом Чимина. Когда они лежат на кровати, Юнги утыкается носом в шею Чимину, обнимает еще крепче, уверяя себя, что это не сон. Чимин натягивает одеяло выше, чтобы укутать Юнги по самую макушку, целует лоб и позволяет вредине укусить себя за кожу на подбородке. - Я все равно только твой, - Чимин жарко шепчет, смотрит в глаза Юнги и думает о том, что это были самые кошмарные три года в его жизни без Юнги. - Я видел, как... - Я никогда даже не целовал его. У Юнги в глазах отражение глаз Чимина, искренность чувств и сумасшедшее сердце, которое изначально и навсегда будет принадлежать только одному человеку. - Ты мне судьбой предназначен, Юнги, - Чимин видит, как Юнги замирает, улавливает его выдох и опускается лицом к его, чтобы напротив, а потом немного раскрывает их, опускаясь на уровень грудной клетки Юнги, поворачивается и кладет голову туда, где отчетливо стучит сердце Юнги. - С ума сойти, как красиво оно стучит, - у Чимина заходится в ответ, и его пробивает мелкой дрожью от того, что Юнги такой. - Можно, чтобы оно стучало так только для меня? Юнги вообще не находит, что сказать, поэтому тянет Чимина наверх, чтобы снова глаза в глаза. Молчит несколько мгновений, а потом шепчет тихо, чтобы только для Чимина: - Оно все время стучит только для тебя. Там, где заканчиваются удары сердца Юнги, неистовым стуком заходится сердце Чимина. Наверное, и вправду предназначенные судьбой.