Призма Силы

Шли третьи сутки блокады Татуина. Планету не просто лихорадило, казалось, что наступил конец света и самые худшие ночные кошмары воплотились в жизнь — на поверхность планеты тяжелой поступью пришел Закон. А он, как известно, суров и неотвратим. И это разухабистое население Мекки контрабандистов почувствовало на собственной шкуре. Но Люка все это не трогало. Первые сутки на «Опустошителе» он просто проспал, коварно усыпленный отцом, вторые провел в медотсеке. И только сейчас он наконец смог вырваться из цепких рук медиков. Вейдер его ждал возле двери в медотсек. Было видно, что ситх не очень-то стремится зайти к медикам. — Отец, почему ты меня запер у медиков? Я в чем-то провинился, раз ты отдал меня на растерзание этим маньякам? — раздраженно спросил Люк. — Как ты уже говорил, я отлично знаю Татуин и его условия, а учитывая нашу семейную привычку находить приключения, было просто необходимо провести полное медобследование, - привычным командным тоном ответил Вейдер. — А мне сказать можно было? — прорвалась у Люка искренняя обида. — … Прости, не подумал, — казалось, Вейдер был оглушен. — Я просто… просто привык приказывать, а учитывать чужое мнение… для меня непривычно, скажем так. — Понятно… — Люк немного помолчал, словно решаясь. — А ты кроме работы вообще чем-то занимался после… ну после того… — Нет, только работа, иначе я просто бы сошел с ума, — голос Вейдера помертвел. — Прости, прости, что напомнил, — с искренним раскаянием отозвался Люк. — Не надо, все равно уже ничего не изменить… — с мрачным смирением сказал Вейдер. — Ты не прав! Если бы нельзя было что-то изменить, то мы бы встретились с оружием в руках на разных сторонах, как эти ублюдки и планировали! А мы сейчас здесь, рядом, и нас не разделяет ложь политиков. Так почему ничего нельзя изменить? — вспыхнул Люк. — Мертвых не вернуть… — тоска просто сочилась из слов темного лорда. — Зато можно жить так, чтобы они нами гордились! — с пылом сказал Люк. Хлесть! И Люк отлетает к стене, отброшенный тяжелой пощечиной. — Да что ты вообще знаешь?!! Ты, ничего не видавший, кроме песка, мальчишка! Как она может гордиться?!! Посмотри на меня, кого ты видишь?!! — надсаживаясь, проорал задетый за живое Вейдер. Держащийся за лицо Люк осклабился в кривой и неприятной улыбке, разом растеряв свою обаятельность и показав свою темную сторону. — Кого я вижу? — голос подростка сочился ядом. — Сейчас я вижу своего отца, Энакина Скайуокера, а не то недоразумение, именуемое Дартом Вейдером, недоситха и недоджедая. Который вытравливал из себя эмоции, забывая, что отсутствие эмоций — это путь джедаев. — Это… — голос Палача Императора звучал беспомощно и ошарашенно. — Неправда? О да, одна и та же эмоция — ярость, смешанная с болью, какое богатство красок. Вот только чем это отличается от отрицания джедаев? Они отрицают все эмоции, а ты признаешь только одну, выжигая себя и вытравливая все остальные. Но это путь в никуда. — Люк перевел дыхание, отца было жалко, но оставить его в таком состоянии? — Посмотри на себя, на того, кем ты стал. Ты принял титул темного лорда, а ты его заслуживаешь? Ты можешь помериться силами с Дартом Сидиусом, настоящим Владыкой, которого можно сравнивать с Лордами древности? Или посмотри на свое состояние. Даже я чувствую, что именно ты, своей виной и терзаниями, не даешь своим ранам зажить. Ты не можешь забыть свою вину перед матерью? Так сделай так, чтобы она гордилась тобой! Или ты думаешь, что ей бы было приятно видеть тебя таким? Бездушной марионеткой, только и способной бросаться на людей? Или она хотела бы видеть тебя все тем же Энакином, способным заставить даже самые безвыходные обстоятельства в бессилии отступить перед его пламенем? — Но как? Ведь именно я убил ее… — Сколько раз тебе повторять, я все видел, что произошло тогда, на Полисс-Масса, — от раздражения и воспоминаний в глазах Люка снова появились золотые искры, но голос звучал ровно, обволакивая и убеждая. — Ее убили Кеноби, с его ложью о твоей смерти, и Йода, с его майндтриком, убивший у нее желание жить. — Но как такое возможно, ведь Йода… — преодолеть детские установки бывает так тяжело. — Девятисотлетняя сволочь с огромным опытом. Ты правда думаешь, что в его присутствии можно умереть против его желания? А если ты по поводу майндтрика, так вспомни — Йода консул, то есть мозголом. Воздух просто потемнел от дикой жажды крови, переборки начало корежить, а все члены экипажа, что втихаря грели уши (армейская жизнь штука скучная), убежали не помня себя. Люк же, казалось, и не заметил всего этого. — Почему же тогда Мастер… — Может, у него не было другой информации? — развел руками Люк. — Что же мне делать? — сник Вейдер. — Не знаю, решать тебе, я только могу сказать, что вижу и думаю, — в попытке поддержать Люк сжал ладонь отца. — Понятно. Хотя насколько странная ситуация — мой сын учит меня жизни, — отстраненно произнес Вейдер, замерев на мгновение. — Но в чем-то ты прав, мне стоит над этим подумать. А пока… пожалуйста, не будем снова касаться этой темы, хотя бы на время. — Хорошо, прости меня за то, что вот так, бесцеремонно, просто я это чувствую, что ты сам себя калечишь, и не смог удержаться, — примирительно, но с непоколебимой убежденностью в своей правоте сказал Люк. — Как я в твоем возрасте. Ладно уж. Я хотел тебе сделать подарок, — Вейдер достал из-под плаща сейбер.— Штурмовики обыскали лачугу Кеноби и нашли мой старый меч. Я хотел бы, чтобы он был у тебя, пока ты не сделаешь свой, — он протянул оружие Люку. — Спасибо. Ого, увесистый, — приняв оружие, Люк сделал несколько махов, не включая его. — Пошли в тренировочный зал, там опробуешь, ты ведь еще не имел дела с лайтсейбером? — Нет, если не считать той стычки возле фермы. Дальнейшая дорога прошла в молчании, каждому требовалось обдумать прошедший разговор. Открылась очередная дверь, и они вошли в большой зал, в котором ничего не было, кроме нескольких непонятных конструкций неподалеку от входа и примерно десятка дроидов-фехтовальщиков в одном из углов. — Это техники притащили старый хлам, который не жалко. Надо же тебе на чем-то потренироваться? – ответил Вейдер на вопросительный взгляд Люка. — Понятно, но что-то мне кажется, что большая часть разрубаемого мной в будущем будет из мяса и будет активно сопротивляться разрубанию, — хмыкнул Люк. — И что? — Вейдер немного наклонил голову набок, глядя на сына. — Да ничего, просто хочу сравнить свой старый клинок с лайтсейбером на реальных целях, — поражаясь непониманию отца, ответил Люк. — И кого же тебе притащить? — с нескрываемой иронией спросил отец. — На Татуине не осталось работорговцев? Их все равно ждет смертная казнь, всем известно, что ждет захваченных тобой работорговцев, — равнодушно сказал Люк. — Кхм, не думал что… — несколько удивился Вейдер. — Что я спокойно буду говорить о пробе меча на живом существе? — с легкой улыбкой повернулся к нему Люк. — Отец, не бойся, я не обезумел от Темной стороны, во всяком случае пока, просто тускены уже года четыре боятся появляться в окрестностях фермы, догадаешься почему? — улыбка превратилась в оскал. — Это был ты? Но как, с таким мечом? И это ведь было опасно… — Вейдер несколько иначе взглянул на сына. — Что могли сделать одиночные тускены форсюзеру, пусть даже необученному? Вот именно, ничего, — отмахнулся Люк. — А по поводу меча… Знаешь, если ударить с нужной силой, то даже с такой заточкой он отлично рубит плоть. Но ты прав, детские игры кончились, а значит, стоит его заточить и опробовать. — Тебе их не жаль? — нечитаемым тоном спросил Вейдер. — Знаешь, однажды я замечтался, сидя на бархане, и не заметил, как ко мне подошла банта, — отстраненно ответил Люк, погружаясь в воспоминания. — Она заревела, и я испугался… — И что? — с легким интересом спросил Вейдер. — Я ее убил. А стоя над тушей, понял, что убил бесцельно: она мне не угрожала, не мешала моим планам и не совершала то, что мне не нравится. Да и перетащить всю тушу, до того, как она протухнет, я не успевал, — Люк моргнул, выходя из воспоминаний, и глянул на отца. — Вот тогда мне и стало жаль, что я ее убил, ведь по большому счету это было полностью бессмысленно, а значит, чем я лучше тех обезумевших падших одаренных, что только и жаждут крови? — И при чем здесь этот случай и твое желание опробовать мечи на работорговцах? — Вейдеру стало действительно интересно. — Все просто — они совершали то, что мне не нравится, а значит, есть смысл их убить, — пожал плечами Люк. — И все? — не сказать, что Вейдер не разделял таких взглядов, но в тринадцать лет? Великая Сила, он тоже рос на Татуине, но чтобы мыслить вот так... — А что еще надо? Они творили, что хотели, потому что сильные, а я сильнее их, вот и все. Я не собираюсь прятаться за лицемерными рассказами о всеобщем благе, потому что это ложь, добро и зло у каждого свое, так почему я должен менять свое на чужое? — твердо сказал Люк, всем своим видом показывая, что это его позиция и он не намерен от нее отказываться. — Ты истинный ситх, Учитель будет доволен, — решив не задумываться над ненужным и желая показать сыну, что он на его стороне, Вейдер неосознанно, как его мать когда-то ему самому, взъерошил волосы Люка. — Посмотрим, — ответил Люк, выворачиваясь из под отцовской руки и пытаясь привести волосы в порядок, с показным недовольством продолжил. — Так что там с доставкой? Этот металлолом я потом порублю. — Пошли в ангар, туда и твой старый меч принесут, — с легким смешком ответил ситх и, приобняв сына за плечи, пошел к выходу из зала. Снова безликие коридоры ИЗРа и турболифты привели их в малый ангар, где возле раскрытого люка, отделенного от космоса тонкой пленкой поля, стояли пятеро разумных: два твилекка, трандошанин, ботан и — тут Вейдер оскалился под маской — арканианец. Он истово ненавидел арканианских работорговцев за их высокомерие и жестокость, еще в детстве наслушавшись ужасных историй о рабах, попавших в руки остроухих ублюдков. Теперь же, прежде чем убить арканианца, Вейдер обожал ломать их гордость, заставляя чуть ли не лизать ему сапоги в мольбах о смерти. Пытать ученик Сидиуса умел, еще бы не уметь у такого учителя… Короткий взгляд на Люка — и со вздохом приходится смирить свою ярость, эти твари уже обещаны ему, не стоит нарушать свое слово. Люк отлично почувствовал вспышку злобной радости отца и понял ее причину. Он тоже слышал много страшных историй про этих жестоких тварей, да и приходилось видеть действие их излюбленного оружия — электрического кнута. Особенно бесила их спесивость и пренебрежение к другим расам. Этого Люк не понимал, ведь все расы разные и глупо стричь их под одну гребенку, у каждой есть свои преимущества и недостатки, хотя некоторые расы целиком состояли из недостатков. — Вот и обещанные работорговцы, — повел рукой ситх. — Вижу, а где мой меч? — оглянулся Люк. — Сейчас принесут, опробуй пока сейбер, — складывая руки на груди, ответил Вейдер. — Ты прав, давайте сюда этого мохнатого и одного из твилекков. Услышав это, ботан начал орать, что расскажет все, что знает, только пусть его не трогают. — Да что ты можешь знать? — хмыкнул Люк. — Я обеспечивал снабжение лагеря повстанцев и доставку курсантов! Я все скажу, только не убивайте! — ботан как загипнотизированный смотрел на массивную фигуру Ужаса повстанцев. Пытаться вырваться он даже не пробовал, явно раздавленный присутствием во плоти одного из самых ужасных своих кошмаров. — О как… Отец? — повернулся к Вейдеру Люк. — Оттащите его в допросную, и пусть его выжмут досуха, в средствах не стесняться, после поступить согласно имперским законам. И заткните ему пасть, слушать тошно, — отмахнулся Вейдер, скривившись под маской от отвращения. Говорливого ботана заткнули пинком в живот и поволокли обратно вглубь корабля. Подойдя к одному из твилекков, Люк покрутил в руках рукоятку, перехватывая поудобнее, а потом, одновременно с включением меча, нанес рубящий удар по диагонали, слева-сверху, разрубая приговоренного на две половины. И тут же отшатнулся от удушливой вони паленой плоти, тяжелой волной растекшейся от разреза. — Это всегда так? — спросил, закрывая рукавом нос и рот, Люк. — Ну да, приходится привыкать, — несколько недоуменно ответил Вейдер, — неприятно, но такова плата за преимущества сейбера. — К хатту такие привычки! Это ж надо постоянно носить как минимум респиратор при использовании, — сдавленным голосом произнес Люк, явно пытаясь сдержать рвотные позывы. — И что? Зато очень мало материалов может сопротивляться световому мечу, — Вейдер произнес это, как учитель, в сотый раз повторяющий простейшую аксиому нерадивым ученикам. — Но они ведь есть? Да и не все так однозначно, Сила способна на многое, — задиристо улыбнулся Люк. — Докажи, — повел рукой в сторону смертников Вейдер. — Будь уверен, я это докажу, — с легким вызовом ответил Люк. Разгореться спору не дал запыхавшийся адъютант, который принес клинок Люка. Вейдер приглашающе повел рукой: — Давай, покажи, как простая железка может соперничать с сейбером, — с усмешкой и ехидством сказал Вейдер. — Подожди немного, сейчас заточу и покажу, — Люк достал клинок и погрузился в медитацию, начав точить клинок Силовой ковкой. Хотя это скорее напоминало медленное изменение формы лезвия. Спустя несколько минут Люк открыл глаза и жестом приказал штурмовикам привести следующего смертника. Видимо, штурмовикам тоже были интересны результаты сравнения, поскольку они подвели второго твилекка, для чистоты эксперимента. Пару раз глубоко вздохнув, Люк повторил удар и снова был вынужден отпрыгнуть, в этот раз из-за крови, широко оросившей все вокруг тела. — Это лучше? — с нескрываемой иронией спросил Вейдер. — Вот так быть вымазанным? — Если вспомнить твои молодые годы, то все равно после боя ты был измазан во всякой дряни, и кровь бы не сильно изменила картину, — раздраженно огрызнулся Люк. — Во всяком случае, пусть лучше воняет кровью, а не паленым. — Как знаешь, — скептически ответил Вейдер. — Во всяком случае, мой меч разрубил не хуже светового, — упрямо сказал Люк. — Рубить мясо не проблема, а вот даже с чешуей могут быть проблемы, — терпеливым тоном учителя попытался донести свое видение Вейдер. — Да? Давайте сюда ящерицу и вытяните ему руки! — Люком явно овладели азарт и желание доказать свою правоту. Бешено извивающегося трандошанина подтащили ближе и вытянули ему руки. Люк взглянул на отца и коротко рубанул металлическим клинком по ближней конечности. Меч словно и не заметил преграды. Следом, почти без паузы, вторую руку перерубил световой меч. — Видишь? Никакой разницы, за исключением того, что сейбер прижигает рану и противник не рискует ослабеть от кровотечения, — тоном художника, посвящающего невежду в секреты мастерства, сказал Люк. — Ты еще ничего не доказал, вот когда разрубишь тяжелую броню, тогда, возможно, я и соглашусь, — со скепсисом опытного рубаки отозвался Вейдер. — Хорошо, — пожал плечами Люк. — Ладно, пора заканчивать. Тащите последнего. Арканианец шел так спокойно и размеренно, как будто находился на аристократическом приеме. — Что, радуешься, животное? Конечно радуешься, ведь тебе выпала редкая удача убить высшего, до которого тебе, зачатому в хлеве шлюхой, далеко, — надменным тоном, глядя прямо в глаза подростка, сказал остроухий. Наступила звенящая тишина. Штурмовики находились просто в ступоре, ведь Босс неоднократно называл подростка сыном, а это значит — остроухий оскорбил… От этой мысли их взгляды метнулись к черной фигуре, что казалась объятой клубами тьмы. При виде этого опытнейшие солдаты абсолютно бессознательно нарушили приказ и начали понемногу отодвигаться от смертника. И тут они поняли, что Босс — это не самое страшное, что может быть. — Как, как ты назвал мою мать? — спокойным и даже немного ласковым тоном спросил Люк, глаза которого медленно приобретали цвет расплавленного золота. — Ну-ка повтори, а то я плохо расслышал. — Неудивительно для такого ублюдка, как ты. Я сказал, что твоя мать… Что там хотел сказать арканианец, осталось тайной, потому что он захлебнулся собственным воем, когда Люк вогнал меч, покрытый зазмеившимися разрядами, ему в живот, снизу вверх, накалывая, словно бабочку. Длилось это недолго, но солдатам показалось вечностью. После того как высокомерный идиот затих, Люк выдернул из него меч и повернулся к отцу: — Как видишь, у металлического клинка есть свои преимущества, — абсолютно равнодушным тоном сказал Люк. — Но давай вернемся к этому спору позже, а сейчас пойдем в каюту, я что-то проголодался. Несколько удивленный Вейдер кивнул и пошел к выходу из ангара, Люк последовал за ним. Когда дверь закрылась, подросток тяжело оперся на стену. — Что с тобой? Тебе плохо? — с беспокойством спросил Вейдер. — Нет, отец, просто нет сил и все тело ломит, будто меня били, — скривился Люк. — А нечего бездумно использовать молнию Силы, еще легко отделался. Давай сюда, я придержу тебя, а до турболифта здесь недалеко, а там вагонетка. Ты ведь не хотел бы, чтобы твое состояние видели солдаты? — Вейдер осторожно подхватил сына и прижал к себе, придерживая в вертикальном положении. — Ну да, ведь скорее всего я буду твоим заместителем, а значит, репутацию надо нарабатывать уже сейчас, а то буду очень хорошим командиром — чуть что, так от нервов сил не остается, — говоря это, Люк медленно шел к лифту, придерживаемый отцом. — Во-первых, почему ты решил, что Учитель тебя сделает моим заместителем? А во-вторых, ты идиот, в твоем возрасте — и отделаться после молнии только упадком сил и незначительными повреждениями… Да это просто неправдоподобно, — за время этой тирады ситх дошел до дверей лифта и прислонил Люка к стене. Взглянув на сына, он понял, что его слова просто сотрясли воздух — Люк спал, полностью истощив силы во время вспышки в ангаре. Извечная слабость темных адептов — новички могли быть очень сильными, но во время короткой вспышки, после которой их мог убить даже неодаренный. Хмыкнув, Вейдер подхватил сына на руки и вошел в лифт, чутко прислушиваясь к той непонятной мешанине эмоций, которая царила в нем самом.