darkness

Знаете, иногда бывает такое чувство лёгкости и свободы, что на минуту в душе ты становишься птицей, у которой появляется желание улететь в небеса. Так мне говорила моя мама; она умела восхищать меня своими рассказам и историями. Каждый вечер субботы, когда Кэтрин оставалась на ночёвку у лучшей подруги, я и мама располагались у нашего маленького камина и она начинала рассказывать всевозможные сказки. К примеру, я отчётливо помню, что каждый раз просила рассказать ей мне "Ослиную Шкуру". Не знаю чем, но эта история очень понравилась мне; я была от неё без ума. Моя мать удивлялась, почему я выбирала из множества интересных сказок именно её, ведь там рассказывается о простой несчастной принцессе, чей отец решил выдать её замуж за короля другой страны ради своей выгоды. Единственной, кто смог помочь бы ей, была её тётя, которая жила очень далеко от их замка. Чтобы спрятать от отца свою племянницу, тётя говорит ей (принцессе) принести ослиную шкуру и не простого осла, а того, кто, грубо, конечно же, звучит, какает золотом. Дальше идёт другой разворот событий, но сказка до чёртиков интересна. Пока моя сестра сидела в кафе, у меня было много времени на размышления, но проблема в том, что ненавижу много думать, потому что картинки той ночи всплывают в голове, а я не могу от них избавиться. Ну почему у человека такая память, которая хранит в себе информацию десятилетней давности? Почему каждые пять лет память не решает "сбросить груз" и избавиться от ненужной информации? Потому что это жизнь. Сколько бы ты не хотел, все равно прошлое уже не вернуть. Нужно оставить его там, среди обломков памяти, и двигаться вперёд. Иногда я думаю о том, какая у меня была бы жизнь, если бы я умела видеть? Мне через двадцать дней будет девятнадцать лет, школу для слепых я давно закончила, но что, если бы я ходила бы в простую школу? Вечеринки, парни, подруги, сплетни, весёлая компания и многое другое. Но я ведь не всегда была слепой; я стала такой благодаря той чёртовой ночи из-за шокового состояния. По идее, как говорил врач, то я должна была уже видеть максимум через год после произошедшего, но, мать Вашу, прошло восемь грёбаных лет. Восемь! В этом случае, как опять говорит мой врач, проблема во мне. Мол, я должна отпустить с Богом то, что произошло тогда, забыть, стереть из памяти, сжечь где угодно, просто перестать думать о том, что случилось восемь лет назад и начать жить. Что он имел в виду, когда говорил "жить"? Я не живу? Неужели просто существую? Я всего лишь не беру от жизни ничего хорошего, но, Боже, эта "жизнь" мне удачу, зрение, попросту потерянные годы, мать на блюдечке не вернет, а я, тем более, не поблагодарю её за все "удобства", что она мне предоставила. Идя непонятной походкой домой, я летаю в облаках, пока моя сестра рассказывает мне, какой Гарри хороший, какой Гарри красивый, какой умничка и бла-бла-бла. Нет, не то чтобы мне наплевать на сестру и на то, что говорит мне она, просто мне неинтересно слушать про парней. Мягко говоря: я их ненавижу. О, не подумайте, что меня тянет на девушек, нет, просто я не готова для отношений хотя бы до тех пор, пока не разберусь с прошлым, а ближайшие пять лет я этим заниматься не собираюсь. - Ты слышишь меня? Нина! - шикнула моя сестра. - Что? - нахмурилась я. - "Что"? Я тебе тут рассказываю, а ты не слушаешь! Да что с тобой сегодня происходит? - Извини, я просто задумалась. Так что ты там говорила? - Говорю, что Гарри учится на факультете психологии. - О, круто, - натянула улыбку. - Да! А ещё, ему двадцать один, - я остановилась. - Двадцать один? Ты же старше его на пять лет! - вскликнула я. Нет, не то чтобы я что-то имею насчет разницы в возрасте, просто я хочу для своей сестры лучшего, хочу, чтобы она создала нормальную семью, где муж будет старше её на лет так два-три и будкт мужчиной, а не парнишкой, который живет вечеринками, ведь двадцать один год - это время, когда парень является сопляком, который неспособен на серьезные отношения. - И что? Его разница устраивает! Он такой добрый и вежливый! Джентльмен прям! - я вздохнула. - Надеюсь, что этот Гарри действительно тебе понравился, потому что не хочу чтобы ты бегала ко мне со слезами, потому что этот парень что-то натворил, о'кей? - Кэтрин крепко обняла меня, и сказала: - О'кей. Также, фамилия у этого парня Стайлс. Мне рассказала это Кэтрин, когда мы лежали в моей кровати. Мы оба звонко рассмеялись, потому что фамилия действительно смешная. - Слишком много Гарри на сегодня. - На сегодня? О-о-о, - рассмеялась громко я. - Да, - поддельно фыркнула она. - На сегодня. А теперь давай спать! Утром тебе идти к психологу. - А-а-а, - не своим голосом потянула я. - Не издавай звуки рожающего моржа, а теперь действительно нужно спать. Мне утром на работу. Дел много. Кэтрин встала с кровати, и я уверена, что она захотела задать тот вопрос, который пронесся у меня в голове. - Я сама справлюсь, - сказала я. - Хорошо. Сладких снов, милая. Я люблю тебя, - поцеловала меня в лоб Кэт, и уже хотела выйти, как заговорила снова: - Я хотела бы видеть тебя такой каждый день. - А я хотела бы просто видеть, - и снова возвращается та самая Нина, которая ради самозащиты только и делает, что грубит своей сестре. Я услышала лишь вздох Кэт и то, как закрывается дверь. Слёзы подкатили к глазам, а я просто снова дала волю эмоциям. Знаете, всё так запутано, что я не могу понять эту гребаную жизнь. Почему всё не может быть немного проще? Почему каждый раз, когда что-то идёт хорошо, обязательно должно что-то случится? Потому что жизнь - это паутина, в которой мы застряли. Каждый раз, когда мы добираемся до выхода, всегда найдётся паук, который заплетёт паутину ещё дальше, чтобы я застряла в этой ловушке надолго. [***] Утром всё было как-то странно. Время пролетело так быстро, что я слишком быстро оказалась в кабинете психолога. Я слышала каждый шаг подростков, которые заходили и выходили, что не могло не раздражать меня. Просто сядьте на чертовы стулья! Но похоже Иисус хочет доконать меня, потому что в кабинет вошёл парень (я умею различать женские и мужские шаги), который держал то ли баллон, то ли что-то очень тяжёлое, что отдавалось эхом, когда он шагал. Парень сел рядом со мной; похоже всего нас человек пять-шесть, не больше - не меньше. - Здравствуйте, ребята, - сказал психолог. - меня зовут Эзра Буш, но вы можете звать меня просто Эзра. Я буду вашим психологом на ближайшие несколько месяцев, - в кабинете ребята начали гудеть от неудовольствия, - ваша ситуация критическая. Я понимаю, что у каждого есть проблемы, и только Господь Бог сможет помочь вам, но пока Иисус занят другими делами, то вашим вторым спасением буду я. Давайте познакомимся поближе? Итак, ты первый, мальчик в полосатой майке, - я издала смешок, потому что вспомнила фильм "Мальчик В Полосатой Пижаме". - Ну... Меня зовут Йен Лонгман, мне шестнадцать, и у меня слишком много фобий. Страх за страхом, и так каждый раз. Когда я переборол себя в первый раз и победил свой страх, то следом за ним пришёл другой. Я не могу избавиться от них. [прим. Вот считайте что Йен - вторая я]. - Ты сам внушаешь себе страх. Ты сам включил у себя в мозгу функцию, что каждый раз, когда страх уходит, обязательно должен появиться другой. Мы справимся с твоей проблемой, - сказал Эзра, - кто следующий? - Я, - сказал тонкий голос. - Меня зовут Амелия Миллер, мне восемнадцать. Два года назад мои одноклассники напились, когда мы ездили в поход с классом, и один из них чуть ли не изнасиловал меня в лесу, но моя подруга быстро заметила, что меня нет. После этого я боюсь, когда кто-то прикасается меня. У меня гаптофобия. Слабаки. Сразу говорят свои проблемы. - Гаптофобию возможно победить, так как это тоже программа, которую ты установила у себя в голове: "никто не должен прикасаться ко мне, потому что я почувствую боль". - По Вашим словам каждая проблема является программой, да? - перебила его я. - Да, - ответил Эзра, - как тебя зовут? - Меня зовут Николина Константинова Добрева, ну или просто Нина Добрев. Я являюсь слепой уже восемь лет, но проблему Вы от меня не услышите. - Крепкий орешек? - спросил психолог. - Крепче железа, - я услышала смех ребят. - И что же мешает тебе рассказать нам правду? - Я не хочу никому не говорить. Это семейные проблемы. Вас они не касаются, - с каменным лицом проговорила я. - Что-ж. Есть ещё желающие высказаться? - Я, - услышала я голос со стороны. Это тот парень с баллонном, - меня зовут Луи Томлинсон, мне восемнадцать полных лет, и у меня проблема с лёгкими. Без помощи этой тяжелой хрени я не могу дышать. - Всё лечится, просто ты не должен вести себя так уныло! Жизнь продолжается, а нынешняя медицина способна на многое. Мы справимся. - Сомневаюсь, - прошептал Луи. Я издала смешок. - Давайте поговорим о ваших проблемах по отдельности?