Иные: "Победитель" по жизни

      – Сука! – взревел я, ухватив вампира за шею и, не обращая внимания на его слабые попытки вырваться – приподнял над полом, сдавливая глотку этой твари так, что под моими пальцами хрустнула его гортань. – Ты же все слышал, гнида! Все! От первого до последнего слова! – я с такой силой долбанул вампира об стену, что крюки, неизвестно когда и для чего вбитые, насквозь прошили его тело.       Я бы закончил начатое, но Ирал, выбежав, ухватил меня за руку, пытаясь оттащить от вампира. А Мур повис у меня на плечах. Отшвырнув их как котят, я попытался добраться до полумертвого вампира, когда в комнату вбежал Виг.       – Гера?..       – Вигельд, марш отсюда, чтобы тебя не видели! – успел крикнуть Ирал, долбанув по мне какой-то своей сонной магией.       – Да что случилось?! Что с Эндемаром?!       – Что с Эндемаром, спрашиваешь?! – пересиливая магию Ирала, я поднялся, медленно, едва переставляя ноги, двинувшись к своему вампиру. – Что с этой тварью?! – голос вырывался рыком, а ярость затмила разум настолько, что все, чего я хотел, это прибить того, кто стал виной всему случившемуся. И виноватым видел только Вига. – Это твоя вина!       – Нет, парень, так не годится, – Рад спеленал меня каким-то связующим заклинанием, заставив рухнуть на пол, не давая даже высказаться, не то, что двинуться с места. – Короче, Виг, ты попал, – хмыкнул он. – Ты подсунул для вселения тела живых вампиров. Еще неизвестно, как себя ведет второй, но первый – убил вселённую в него душу, понадеявшись на свою регенерацию. Кстати, Ирал, Гера всегда такой злой?       – Нет, – маг поднялся на ноги, проверяя свои ребра. – Обычно он всегда и во всем винит себя. Но, если дошло до того, что он повел себя так, значит тот человек, которого он привел в этот мир, был для него дороже, чем он сам думает. Что теперь с этим вампиром делать – не представляю.       – Предавшего клятву, обычно казнят, – зло бросил Вигельд, взглянув на Эндемара. – Можем оставить его здесь. Пусть истекает кровью, пока не умрет.       – На нас, Виг, тоже лежит вина, – перебил его Рад. – На тебе та, что ты подсунул для вселения живых вампиров, на мне – что я не проверил отсутствие душ, поверив тебе на слово. Из-за нашей халатности погиб человек. Притом – не такой уж и плохой, как я понял. И очень не хотелось бы, чтобы другой повторил его путь. Ну как, Герман, пришел в себя? – я медленно закрыл и открыл глаза, давая понять, что первая ярость ушла. – Смотри мне, спеленать тебя я в считанные секунды успею.       – Не нужно, – ощущая легкое онемение в конечностях, я почти ползком преодолел расстояние до скамейки, присев на нее. – Виг, чтобы там кто не говорил, но Эндемар именно убил Алекса, хотя знал, что через какую-то пару тройку часов его тело освободят от чужого духа. Снимите его, – я скривился. – Смотреть тошно...       – Как ты собираешься его убить? – Виг уложил искалеченного вампира на пол.       – Убить?! – я горько расхохотался. – Много чести, помереть достойно и быстро! Не то, чтобы я Алекса слишком сильно ценил или уважал, но он мне был нужен! – я рывком встал. – Притом – нужен был не только мне, а нам! Всем темным, которые нуждаются в том, чтобы их приняли в мире как равноценных, не истребляя там, где увидят! Поэтому, я даже не знаю, было ли это простое упрямство и нежелание подождать, или заговор, с помощью которого эта тварь убила единственную надежду на мирное сосуществование.       – Ну, в общем-то, не совсем, – хмыкнул Рад. – Если сядем, посоветуемся, возьмем идею Лайса за первый шаг и разовьем ее, то...       – Рад, что тебе еще надо? – устало посмотрел я на бога. – Ты получил то, что хотел. Создал я того, кто тебе был нужен. Завтра утром заберешь Тура, смотаешься с ним на Землю, и все! Так что, шел бы ты отсюда...       – Гера, не хами...       – А то что?       – А то – все. Незаменимых людей не бывает, чтобы ты знал. Пока я к тебе лоялен и благодарен за то, что ты сделал. Но в любой момент все может измениться. Да, я виноват в том, что допустил подобное. Но, знаешь ли, боги во многом виноваты, если уже говорить начистоту. И одной виной больше, одной меньше – меня это не сильно обделит. Так что, думай, с кем и как разговариваешь. А отрываться будешь на своем вампире. Можешь этого искалечить, если желаешь. Но не смей никогда больше открывать на меня пасть, чтобы выразить свое недовольство моими действиями. К сожалению, ты не на работу ко мне устроился, чтобы иметь возможность уйти и хлопнуть дверью.       – Не могу, говоришь?!       – Нет, ну можешь, конечно, – Рад хмыкнул. – Даже короли леса смертны, если того пожелают. – Только это будет смешно выглядеть. И не смей мне грозить, что ты скинешь с себя нити нашей связи. Это будет еще смешнее. Просто прими то, что случилось, поставь себе на заметку, накрути хвост Вигельду и смирись. Ведь, по большому счету, больше ты ничего сделать не можешь.       – И поверь, я безумно сожалею, что это все, что в моих силах, – буркнул я, присев рядом с Эндемаром, повернув его голову к себе. – Я не знаю, кто тебя надоумил поступить со мной так, не знаю, чем ты руководствовался, уничтожая жизнь, что тебе не принадлежит, но ответишь ты за это сполна, – я вытащил кинжал, вызвав в себе состояние видения всех энергетических линий вампира, проведя пару тонких надрезов под его ключицами. И еще один как раз под самым кадыком.       – И позволь узнать, что такое интересное ты сделал? – полюбопытствовал Рад.       – Лишил его возможности насыщения кровью и навсегда скрепил его язык печатью молчания, – я буквально рванул через себя силу лекаря, залечив все раны вампира. Думаю, это даже хуже, чем сидеть в застенках тюрьмы, – я скривился. – Там ты хоть знаешь, что не получишь крови. А так... Испытывая вечный голод, который не удовлетворишь, даже если осушишь с десяток жертв...       – Ты же понимаешь, что пока он не проэкспериментирует – будут умирать ни в чем неповинные люди? – нахмурился Ирал.       – Да мне насрать, сколько и кого погибнет! – рявкнул я. – Пусть хоть половину городов обескровит! Пшел вон, тварь! – процедил я сквозь зубы. – И запомни, что отныне – тебе запрещено появляться на этой стороне ущелья! Каждый, кто тебя здесь увидит – имеет полное право, как блохастую собаку, пинками прогнать!       – А если убьют?       – Не убьют, – мрачно произнес я. – Уж на что, на что, но на печать жизни у меня сил хватило. Поэтому тем, кто его попытается убить – придется очень долго стараться.       – Я вообще не понял, что это за наказание такое? – Ирал пожал плечами. – Ты ему подарил жизнь, ты его излечил, ты дал ему вечность, которую он проведет так, как пожелает...       – Ты не вампир, Иралмар, поэтому не поймешь, – Вигельд грустно покачал головой. – Через полгода-год, Эндемар превратится в полутруп, вечно голодный и не находящий себе покоя. Он будет гнить заживо, иссыхать, превращаясь в подобие ходячего умертвия. Наша регенерация, наши силы, наша возможность к обращению – все уйдет. Останется лишь возраст и невыносимая физическая боль, которая с каждым годом будет давить все сильнее, но при этом – не даст ему закончить свое существование. А печать жизни, наложенная на него Германом, будет как клеймо, указывать всем магам на то, что этот вампир сделал нечто страшное, за что и был так покаран. Поэтому, ни один маг, ни один палач не возьмет на себя право освободить вампира от этой пытки. В крайнем случае, если он совершит что-то – окажется сидящим на цепи, в позорной клетке, где и будет доживать свой век.       – Герман, Лайс стоил того, чтобы так вот истязать его носителя? – спокойно произнес Рад. – А что, если он вовсе не виноват? Что, если не успел перехватить власть над телом? Что, если просто понадеялся на свою регенерацию, решив, что никакой опасности для чужого духа не будет?       – Сейчас расплачусь и побегу исправлять свою ошибку, – буркнул я, не ощущая никакого раскаяния за содеянное. – Года через два я сниму с этого вампира свои метки. А может – и раньше. Если перестану на него злиться. И тогда уже ему решать, как поступать со своей жизнью. А насчет того, что не знал и не мог перехватить управление, то в это я не верю! Инстинкты всегда берут вверх! – я вспомнил, как Дарочка, точнее остаток ее сознания, при полном отсутствии души, инстинктивно брал верх в минуты опасности. И я очень и очень долго учился контролировать себя, чтобы не взбираться на деревья подобно макаке, или не бежать, сломя голову, от малейшей опасности. А плавать так и вообще учился заново, потому что Дарочка боялась открытой воды. – А Тура Алантар заранее обо всех опасностях предупреждает!       – Кстати, насчет Тура... – озаботился Рад.       – Он в храме до утра. А там вампир ему навредить не сможет. А на рассвете я его встречу и расскажу, чего добился своим неповиновением Эндемар. Все выяснили?       – Все равно жестоко, – покачал головой Рад. – Ты темнее, чем я думал.       – Таким меня сделал ты, – спокойно произнес я, встав на ноги, взглянув Раду в глаза. – Ты ломал и строил меня заново. Ты делал пакости, выдавливая из меня всю человечность, взвешивая на весах своих желаний, кто же из меня получится, лекарь или темный.       – Из тебя тварь получилась. Выродок, которых ты сам ненавидишь, – покачал головой Рад. – И я тебя таким не делал.       – Ну так, радуйся тому, что создал! – рявкнул я, покинув всю компанию, только перед самым выходом из дома осознав, что до сих пор все еще обнажен. Как-то не до этого было. И зашел в свою комнату, чтобы одеться.       Ну что, вот оно и проявило себя, мое внутреннее «я», которое я выстраивал после отравления. Притом – проявило во всей красе. Даже сейчас, после того, как Виг рассказал мне то, что я сделал с несчастным Эндемаром – не заставило меня раскаяться и почувствовать себя подонком, изломавшим чужую жизнь. Можно сказать, что вампир просто оказался не в том месте, не в то время и послужил наглядным пособием того, как я караю за неповиновение. И уроком Вигу, чтобы знал, что приказы надо соблюдать неукоснительно, потому что если будет так, как случилось – я буду наказывать исполнителей.       Паранойя довела меня до состояния, что на данный момент я не верил даже Вигельду. Ну, вот так получилось. Всего одна ошибка... Точнее – последняя ошибка в череде, которых тот творил, и я дал ему понять по полной программе, что я не белый и не пушистый. И так, по большому счету, слишком многое ему позволял. И прагматичную перестройку моего сознания, чтобы я стал подходящим кандидатом для Рада, и полностью осознанное вмешательство в мою личную жизнь, для привязки меня к своей семье. И продуманную попытку вытащить своих вампиров из каземата отца... Ну, может быть не совсем продуманную, потому, что, надо было точнее подыскивать кандидатов, готовых поступиться своей временной свободой ради продолжения жизни. Ведь, если бы выбрал он не этого нетерпеливого неврастеника, решившего избавиться от вселенной в него души, то, может быть, его план и удался бы.       Но я, действительно, на многое закрывал глаза. Притом – закрывал их так плотно, что первые звоночки попросту глушил своим сознанием, делая вид, что не замечаю их. Доглушился. Если честно, меня не гибель Алекса возмутила. Меня возмутило, что тот, кого из самой задницы вытащили, не милостиво лишив жизни, а попросив заткнуться и посидеть какое-то время тише воды и ниже травы – попытался качать права. Кстати, и ощущение беспокойства было только насчет этого вампира. Даже Рад, сам, как это ни странно, попытался найти наиболее подходящее тело как можно скорее.       Хотя... Рад. Не хочу зря наговаривать на него, но не мог ли он сам спровоцировать вампира на подобное поведение? Понял, что не выйдет из Алекса нужного противовеса и попросту избавился от него наиболее удобным для себя способом? Приказал Эндемару вытолкнуть из себя чужую душу? Ведь тому, кто жив и силен, это сделать проще простого. К тому же, Виг до сих пор у него на поводке, потому что, вряд ли можно хоть когда-нибудь расплатиться с богом, который тебе оказал услугу. И, возможно, именно по его настоянию вампиры оказались живы. Ведь двойная оплошность – это уже не оплошность...       Нет, вины с Вига это не снимает. Мог и открыто играть, если бы действительно был со мной откровенен. Но с Радом надо держать ухо востро. Мало ли чего еще придумает? Да и с вампиром надо поговорить... Точнее – со всеми, кто уже здесь обитает, а это, помимо него: Мур, Сар, и Алантар. Да и вообще. Правильно сказал Тур – инфантильный я слишком. Привык или закрываться от проблем, делая вид, что их нет, или же решать их кулаками и обижаться, если подобное решение неподходящее.       Где же ты была, родная моя паранойя, еще с полгода а то и с год назад? Если бы я относился ко всему более подозрительно, то не стал бы вести себя так открыто. Просчитывал бы каждый ход, проверял бы каждый свой шаг. А так... Доверился. Решил, что все мои проблемы отлично решат Виг с Иралом, оставив мне сущую малость: заниматься своими игрушками в виде повального излечения. А теперь, гадина, разыгралась не на шутку, уже даже Иралмара подозревая в участии во всем этом фарсе. А что? Вполне возможно, что единственной пешкой, кроме меня, был Ретал, что «случайно узнал» заклятие вселения душ как раз в тот момент, когда ее из мира в мир кидал Рад. Вот и подумай, Герочка, так ли уж случайно Иралмар надоумил молодого идиота на подобный шаг. Или же, ты с самого начала оказался в чужой игре и все это время тебя вели и ломали, пока ты не сделал то, что от тебя требовалось. А теперь Рад сам намекнул, что «мавр сделал свое дело, мавр может удалиться».       – Однако, – я даже головой покачал, понимая, до какой степени ошизения дошел, что теперь обвиняю всех и вся.       Но с другой стороны, если это так, если каждая из моих мыслей – реальность и меня использовали, то теперь остается только один выход из всего этого: молчать и делать вид, что ты нихрена не понимаешь, Герочка, но играть только по своим правилам. Притом – играть так, чтобы даже паронормальная способность Вига читать мысли – не сработала. Щит поставить не проблема. Проблема продолжать себя вести так, будто ничего не случилось и я ни о чем не догадываюсь. И никогда, ни при каких обстоятельствах больше не доверять тем, кто находится рядом. Хотя нет. Туру пока доверять можно. Рофагу можно... Немного. Ему я нужен даже сейчас. С поумерившимися возможностями. Хаару не нужен, но как-никак, я все же его создатель и первожрец той энергии, что он собирает. А значит, имею полное право пользоваться своими силами в том количестве, в котором они мне нужны. По большому счету, ему нужно было только переродиться и теперь – следить за тем, чтобы я не использовал свою силу во зло.       Ага, а то, что ты полчаса назад сделал, Гера, это добро в чистом виде. Притом такое добро, что все умилились! Однако Хаар промолчал. То ли посчитал меня правым так поступить, то ли мое личное ограничение наказания в определенный период времени – дало ему повод думать, что я еще не совсем с катушек слетел. Хотя – каюсь, слетел. Притом – конкретно так. Безнаказанность ощутил. Решил, что раз я здесь почти самый главный, то мне все можно. Но Рад тебе уже сказал, чтобы ты не рыпался, вот и не рыпайся. А делай все так, чтобы никто даже подумать на тебя не мог. В конце концов! Взрослый мужик, притом – интернетом начитанный! Знающий тысячу и один способ убить, не притрагиваясь. Умеющий прятать себя за непробиваемыми щитами. Притом – умевший это делать еще в земной жизни. Коварный, по меркам этого мира. Коварнее, разве что, Райзак, который прожил в сто, а то и двести раз дольше тебя и справлявшийся с вампирами. И Рад, который пометался по мирам, зная всю их подноготную. Есть, конечно, способ выйти из-под его подчинения. Притом – не уходя из жизни. Притом, так, чтобы Рад себе локти до конца своего существования кусал!       Я серьезно задумался над своей идеей. С одной стороны – вариант такой, что проще уйти в горы и продолжить жить отшельником в окружении своих собственных дриад, вкусно кушая и сладко посапывая на травяных подстилках. Может, даже мемуары начну писать... С другой же стороны, на данный момент, мне этот выход так нравится, что отмахиваться от него – не имеет смысла. Может, так тварями и становятся? Из желания мести, совершенно позабыв о сопутствующих расходах?.. А вот еще будет самая настоящая хохма, если именно такое распределение сил и готовил Рад! Типа, сострадательный черный с жалостливыми душевными порывами и праведным гневом? И как понять, как лучше всего поступить? Как разобраться во всем том хитросплетении моих эмоций? Ведь, если я уже выполнил свое предназначение, то любое мое шевеление не в ту сторону даст Раду знак о моем выселении. В смысле – посмертном выселении из этого мира. А если нет, то меня будут подталкивать к решению так долго и так тщательно, что повеситься захочется. Правда, меня повешение не убьет, так и буду болтаться на ветру, пока сам веревку не перережу...       Остановившись, я понял, что уже давно покинул город и бреду в неизвестном направлении вглубь степи. Притом – даже не задумываясь над тем – куда иду, зачем... Простое движение копытами: раз-два, раз-два... и мысли. Целый поток мыслей, которые совсем не хочется думать, но от которых просто так не избавишься. Потому что влип. Конкретно так влип. По полной программе. И даже ощущение доверия как такового, кому бы то ни было – испарилось. Полностью. Окончательно. Даже трещину дало то чувство, что связало меня с Иралом. Как можно любить того, кто изначально играл тобой, как марионеткой? Как можно ощущать хоть что-то к тем, кто добивался от тебя всех тех шагов, что ты сделал?..       Хотя... С другой стороны, ведь так же марионеткой может считать себя любой ребенок, которого учат жить. Притом – часто болезненно учат. Ломают, заново выстраивают. Может, тогда марионеточниками считать всех родителей, что пытаются своим детям дать все, что могут? Правда, воспитание – это не настолько глобально, как в этой ситуации. Здесь не невинную душу пытались подмять, а уже состоявшуюся. Притом, не просто подмять, а сотворить то, что угодно им, тем, кто оказался рядом. И что именно – мне так до сих пор и не стало понятно, хотя я перебрал десятки вариантов. Из чего исходить? Что считать верным – я так и не осознал. Зато обожрался собственной паранойи, что теперь уже и самому себе не доверяю. Вдруг из меня все же сделали то, что хотели сделать, и у меня остался всего лишь шаг до завершения окончательной картины. А может даже полшага? Или я уже запутался в собственных тенетах размышлений настолько, что стою на своем будущем пути, еще не осознавая этого?       Самое смешное будет, если я уже выполнил все, что должен был выполнить, а сейчас барахтаюсь в собственном дерьме, не понимая, что я уже больше никому не нужен? Что, если собственный эгоцентризм не дает понять, что меня отпустили только потому, что удерживать отработанный материал и мусор не имеет смысла? А что? Силы есть. Притом их достаточно, чтобы прожить безбедную и довольно полноценную жизнь. Знания и умения тоже есть. Бери то, что дали, братишка, и уепывай к такой-то матери, потому что тебя выдоили. Не физически, не материально. Морально. Взяли все, что ты мог дать.       Внезапное охуение, ощущение пустоты и полной свободы обрушилось шквалом, заставив сесть там, где стоял. Сесть и осознать, что ведь так все и есть!.. Что все, мать его так!       – Ну теперь совсем охуеть... – пробормотал я.       – Ну не совсем, а частично, – звонко рассмеялся Хаар, появившись передо мной золотистым призраком, начав уплотняться. – Все же, у тебя есть я.       – Ну да, у меня есть ты, – пробормотал я. – И что, мне от этого должно стать легче?       – А разве нет? – Хаар провел рукой над травой, что скрылась под золотистым сиянием, оставив на его месте хороший такой, качественный дорожный набор, который мне предстояло собрать в лежащую тут же сумку, очень напоминающую рюкзак из моего мира. – Ну, это тебе на сейчас, если действительно хочешь уйти. А еще у меня для тебя есть один маленький подарок.       – Ну, давай уже свой подарок, – хмыкнул я.       – Только учти, силы на его применение придется копить долго. Тратить ты будешь все в один момент. Поэтому, перед тем, как начать путешествовать – запасись полными кристаллами драконьего сердца.       – Путешествовать?       – Я дам тебе тайну портала между мирами. Пока это будет известный тебе портал на Землю, а потом ты научишься бродить по мирам. Но еще раз повторюсь. Запасаться силой для перехода ты сможешь только здесь. Если уйдешь без кристаллов, то уже не вернешься.       – Ничего себе, маленький подарок... – пробормотал я, ощутив, как мгновенно уложилась в голове структура портала. – Это подарище!       – Ты дал мне куда больший дар, – улыбнулся Хаар. – И я пытаюсь отплатить тебе тем же. А вообще, если бы ты прислушался к моему совету, который я тебе дам... то ты бы вернулся к своим ребятам. Или, хотя бы не закрывался бы от них, чтобы они могли пойти с тобой. Их вина не настолько велика, чтобы оставлять их в одиночестве.       – Давай в мою личную жизнь ты лезть не будешь? – вызверился я. – Помог? Спасибо тебе. Вовек не забуду. Но что мне делать и как, я буду решать сам!       – Ну я же сказал, если бы ты прислушался к моему совету, – усмехнулся Хаар. – И не забывай. Зови. В этом мире я тебя услышу везде и всегда. А сил и возможностей у меня, благодаря тебе, достаточно, чтобы даже из объятий смерти тебя достать.       – А других?       – Ты же лекарь, Герман! – пожал плечами Хаар.       – Я за душу Алекса спрашивал.       – Прости, не могу. Когда осознал свои силы – она уже прошла перерождение. А убивать человека, чтобы вернуть тебе очистившуюся от воспоминаний душу – не вижу смысла.       – Ну, хоть перерождение, а не полное растворение, – вздохнул я. – Я благодарен тебе и за помощь, и, тем более, за твой дар. Значит, ты говоришь, что в любом месте этого мира могу призвать тебя и ты мне ответишь?       – И помогу, чем смогу, – Хаар сжал мне плечо. – Сам знаешь, помощь бога – это серьезно.       – А то бы не знал, – улыбнулся я в ответ, смотря, как тает его образ. – Да, Гера... Думал, что ты совсем один остался, а оказалось, что у тебя есть очень даже серьезный покровитель. Ну что, живем?.. Живем, – подбодрил я себя, начав складывать в рюкзак все, что преподнес мне Хаар.       Набор был стандартным: фляга, котелок, ложка, одеяло, мешочки с травами и солью, сушеное мясо, сухари, кремень с огнивом и пару мешочков с крупами. Кинжал – на поясе, умение выращивать травы за пару секунд, добывать воду из самых засушливых мест, создавать мягкую подстилку для сна – в голове. Средняя температура – от двадцати двух по Цельсию. Благодать. Если бы только кошки от предательства Вига и Ирала не скребли на душе – и вовсе было бы хорошо. Но, как сказал один умный человек: уходя – уходи. Оставь все дерьмо тем, кто попытался тебя им накормить. Пусть сами хлебают.       Да и в конце концов! Впереди – сотни лет жизни, а я на этих двух с половиной годах зациклился, как на самом сокровенном, что у меня есть! Дальше двигаться надо, Гера. Дальше! Семимильными шагами! Все! Никому и ничего ты больше не должен! Ни с кем ничего тебя не связывает! Сил – валом, что физических, что магических. Морально слегка потоптались, так ведь, не первый раз. Уже и привыкнуть бы мог.       Если надумаю на Землю смотаться – к Рофагу загляну. Он меня по маковку камнями драконова сердца закидает. За какое-то время наполню и вот тебе путешествие. Может даже к знакомым наведаюсь или просто, в знакомой обстановке поживу. Хотя, по большому счету, меня и здесь все почти устраивает. Разве что, кое-что прихватил бы из своего мира. А так...       – Знаешь, Гера, ты бесконечный и полный эгоист! – припечатала Палия, появляясь из портала с мешочком.       – Как ты...       – Хаар, – дриада уперла руки в бедра, сурово окинув меня взглядом. – Я – твоя сестра, если ты не забыл! Лес без тебя зачахнет, но это дело леса. А меня почему на смерть оставил?       – Ты бы могла к Рофагу...       – Ага, и быть там снова самой низшей и бесправной! – фыркнула Палия, а потом скуксилась. – Ты меня совсем не любишь, раз оставил, да?..       – Люблю, сестренка, очень люблю! – я подскочил на ноги, прижав к себе девушку. – А ты уверена, что за тобой никто не пойдет?       – Уверена. Хаар сказал, что ты никого видеть не хочешь из тех, кого предателями считаешь. Я ни слова больше не скажу! – положила она мне пальчик на губы. – Считаешь – твое право считать. Переубеждать не буду, потому что сам знаешь, я всегда возле леса и трав, а не в твои отношения суюсь. Но с собой ты меня возьмешь.       – А как же твое дерево?..       – А ты не знал? – Палия лукаво улыбнулась. – Король леса, брат дриады, является для нее источником силы и покоя. Ты – мое дерево.       – Только прятаться в меня не вздумай! – улыбнулся я.       – Я за тебя прятаться буду, – звонко чмокнула она меня в щеку.       – А что это тогда за мешок ты с собой взяла?       – Гера! Ну, ты такой Гера! – звоночком расхохоталась Палия. – Сам же меня заставил вырастить и вывести с сотню новых растений! Вот я и взяла понемногу семян, чтобы всегда была возможность вырастить твои травки, овощи, кустики со сладкими ягодками... Потому что, как я не могу без твоих травок, так ты не сможешь без своего лекарского мастерства.       – Тоже верно...       – А еще... – лукаво улыбнулась дриада, – мне удалось вырастить то ваше растение, которое очень хорошо тонизирует, – Палия покопалась в своем мешочке, вытащив горсточку серебристо-опаловых зернышек, напоминающих по виду кофе.       – Это что, оно? – я с благоговением прикоснулся к зернам. – А почему они белые?       – У своего растения спроси, почему они белые, – фыркнула дриада. – Но если пару зернышек растолочь в ступке и заварить так, как ты говорил – всю ночь заснуть нельзя! – пожаловалась она. – Ты же этого хотел?       – Да, именно этого. Волшебница моя! – закружил я дриаду, поцеловав ее в обе щеки. – Уверена, что со мной хочешь?       – Гера, ну ты подумал, что спросил? – Палия пожала плечиками. – Или смерть, или путешествие с тобой! Конечно, я выбираю тебя! Других дриад Рофаг заберет. Хаар сказал, что договорится с ним. А дриады темного короля леса – это как «знать». Они везде востребованы и везде найдут себе место. Так что о своих дочках не беспокойся.       – Да я как-то и не... – самому стыдно стало, что не задумывался об этом. – Но им же еще год расти, так?       – Меньше. Лес выстоит еще в течение некоторого времени, но иссохнет, – Палия внезапно осунулась. – Час назад все родники, что ты поднял – ушли в землю. Колючие лианы одеревенели, перестав двигаться. Курраки ушли вглубь леса, не отзываясь на просьбы показаться... Твой лес уже без тебя умер. Только еще не понимает этого...       – И что, ты предлагаешь вернуться? – помрачнел я.       – Нет, – дриада грустно улыбнулась. – Все уже осознали, что ты покинул Джерстаун. Притом – покинул навсегда. Ведь когда король леса уходит на время – лес его ждет. А тебя не ждет... В городе что-то страшное творится. Вампиры на птерах летают через лес, люди с пилами и топорами вышли, чтобы прорубить проход в омертвевших зарослях...       – А как там... – я не стал договаривать, понимая, что проявил тот интерес, который не должен был проявлять.       – Если я правильно поняла – Рад просматривает местность. Но твои щиты сняты только для Хаара, именно так я тебя и нашла. Виг с Иралом – места себе не находят... Но думаю, ты это и так понимаешь. Твоих телохранителей послали найти тебя и они рыщут поблизости... Ой! Если ты не хочешь, чтобы тебя нашли – нам надо тогда идти! – спохватилась дриада.       – А вот это верно! – подхватив оба мешка, прижав к себе Палию – я открыл портал, точнее – серию порталов, которая должна была нас перенести километров так за сотню от города. Ну, а если меньше – тоже не страшно. Мало ли какой маг порталами бродит? Тем более, что я взял на заметку именно способ передвижения Ирала, а не свой, с прямым проходом.       И очутились мы на берегу широкой реки, что бурунами перекатывалась по порогам, закрывая нам путь вперед.       – Вдоль, пойдем? – подняла свою головку Палия.       – Ну, попробуем вдоль. А там, если что – просто перенесу нас на тот берег, – я устроил котомки поудобнее, приобняв Палию за плечи и просто пошел по самому берегу, стараясь окончательно убрать все мысли из своей головы.       Не о чем думать. Не о чем! Я ушел. Вычеркнул то, прошлое, что у меня было. Оставив позади все, что хотел и чего не хотел. И думать больше нет смысла о том, что и как бы было, прояви я малодушие, или же наоборот, силу воли, чтобы остаться и продолжить свой путь так, как мне его пытались навязать. А может, именно этот путь, что я сейчас совершаю, и есть навязанный мне?.. Но я огненными росчерками жег свою память, выплавляя из нее все прошлое, все несбывшееся, все надежды и чаяния, весь смысл того, что должно было произойти.       «Ну, не шмогла я, не шмогла...» Вертелось на языке, вместе с какой-то песенкой:       Ну, не смогла я, не смогла,       свободу променять на бремя,       подставить круп под твое стремя,       на стойло променять поля...       Ну не смогла я, не смогла,       почувствовать во рту удила,       поколь неволя мне не мила,       понять я рабство не смогла.       И под седлом стоять не стану,       И бить копытом не устану,       И смертью заменю свободу,       Но не склонюсь тебе в угоду,       Покуда ширь полей дана.       Ну, не смогла я, не смогла,       Взглянуть в твои глаза нормально,       Увидеть в них не плеть, а тайну,       Почувствовав, что обрела...       Свобода – вот моя услада,       И ты подаришь мне награду,       Открыв в простор свои врата.       Ведь не смогла я, не смогла... – помню, пела женщина. Под гитару. Надрывным, чуть охрипшим от слез голосом, пытаясь этой простенькой и невинной песенкой выразить всю боль. И вот сейчас я вспомнил эти строки.       И я не смог. Не смог осознать, что меня спеленали по рукам и ногам, ведут куда-то, куда им надо. Не смог быть слепым. Потому и ушел. Потом, может быть, через месяцы или годы, я прощу, вернусь, забуду все и открою свою душу, или научусь любить кого-то еще... Но не сейчас. Сейчас просто нет места ничему, кроме моего собственного «я», которое хочет свободы и покоя. Моего я и моей сестренки, что идет рядом, счастливо улыбаясь тому, что видит и даже не понимает, глупенькая, как же жесток и сложен мир... Или же понимает, но фильтрует свое восприятие настолько, чтобы думать только о хорошем. Мне не понять. Мне не осознать, что творится в этой хорошенькой головке, полной невероятных рецептов различных зелий и чистой, незамутненной радости.