Скелеты в платяных шкафах

У всех есть свои скелеты в шкафу. Вот и у Месута был один. Он возбуждался от щекотки. И именно поэтому, наверное, он терпеть не мог, когда кто-то из команды вовлекал его в свои игры. Ему становилось неуютно от того, что дыхание каждый раз перехватывало. Ему не нравилось то, что кто-то мог узнать о его секрете. Он не просто не боялся щекотки. Он иногда ловил себя на том, что когда его щекотали, он стремился к прикосновениям. Потому что внутри в этот момент зажигался фитиль, который умудрялся догореть дотла, вызвав не только взрыв оргазма, но и полное эмоциональное истощение. Сначала Месуту казалось, что все это происходило от банального отсутствия секса. Тело просто реагировало на любой мало-мальски долгий тактильный контакт. А тут сразу пальцами, да по ребрам. Но со временем он осознал «причуды» своего мозга. Хотя всё равно до конца не мог понять, как эта штука работала. Он мог попробовать сам себя пощекотать — эффекта никакого. Только чуть искосило внутри, а в основном, как мертвому припарка. А больше-то просить было и не у кого. Месут был слишком стеснительным, чтобы попросить незнакомого ему человека провести с ним «следственный эксперимент». Пусть и этот человек был его одноклубником. Это было слишком личным. Так бы и жил Месут, осознавая, что его возбуждало, но не зная наверняка. Отвратительное чувство. Но на его счастье жизнь свела его с Сами. Свела ближе, чем он мог предположить. Сначала были робкие касания, за ними поцелуи, а потом ночи, которые были краше и ярче звезд на небе. Но даже ему Месут открылся не сразу. Это стыдно, говорить кому-то о том, что тебя возбуждает что-то не совсем нормальное. Месут смотрел в интернете, есть такое сексуальное расстройство. «Расстройство» — ключевое в этом слово. Нормальные люди не возбуждались от щекотки. Нормальным людям не обязательно знать об этом вообще. Но Месут шестым чувством знал, что Сами поймет. Хотел знать. Тот действительно понял. Сначала, конечно, не поверил. Но, к удивлению Месута воспылал к этой теме живым интересом. — В выходные, мы попробуем кое-что в эти выходные, — многообещающе сказал он. Теперь-то Месут в полной мере ощутил, что значит, ждать чего-то, как манны небесной. Месут волновался, что что-то пойдет не так. Хотя не понимал, что. *** В субботу Сами, сверкая загадочной улыбкой, появился на пороге с пакетом в руках. — Что там? — живо поинтересовался Месут, вытягивая голову. — Иди в комнату и разденься. Месут кивнул, уходя. Внутри кипело напряжение пополам с ожиданием. Снимая с себя одежду, он все еще думал о том, что это все странно. Ненормально. Но с другой стороны: Сами не рассмеялся над ним, не осудил, а значит — можно было успокоиться. Хотя бы попытаться. Полностью обнажившись, Месут присел на кровать, зачем-то прикрывая пах. Именно сейчас он чувствовал себя наиболее уязвимым. Сами зашел в комнату, полностью одетый. Это еще больше смутило Месута. Теперь все было не только остро, но еще и пошло. Ужасно пошло. Он улыбнулся ему одной из тех особенных улыбок, после которых Месуту становилось нестерпимо жарко. — Ляг, расслабься, и вытяни руки, — его тон был мягкий, обволакивающий, такой, которого нельзя было ослушаться. Месут вытянулся на кровати, прикрыв глаза от нервного напряжения. И совершенно упустил момент, когда руки оказались скованы мягкой кожей наручников. Он было дернул их, как услышал предостерегающий шепот Сами: — Шшш, доверься мне, так будет лучше. Месут доверился. Позволил приковать свои руки и ноги, безбожно краснея от мыслей о том, как он сейчас выглядел. — Ты выглядишь потрясающе, — будто бы читая его мысли, сказал Сами. — Почему ты не раздеваешься? — А мне и не нужно. Пристегнув его, Сами полез в свой пакет доставая из него длинное перо. У Месута сжались пальцы на ногах, а внутренности скрутило от напряжения. Сами покровительственно улыбнулся, он был бы самым большим обманщиком, если бы сказал, что не ждал этих выходных. Наклонившись к уху Месута, он прошептал: — Кончишь для меня? Без рук. Тот задрожал, ощущая обжигающее дыхание на коже. Месут сейчас был сплошным нервом, и, да, он был уверен, что сможет кончить без рук. Сами облизнулся и провел кончиком пера от шеи до пупка Месута. Тот, крупно вздрогнув, закрыл глаза, пытаясь успокоить бешено-стучащее сердце. — Шшш, — прошептал он, обводя пером пупочную впадину. Месут мелко задрожал, не сдерживая стона. Его член плотно прижимался к животу, пачкая его выступающей смазкой. Сами обвел пером соски, жадно наблюдая за реакцией распластанного перед ним тела. Месут дрожал, кусал губы и пытался сильнее подастся на дразнящие прикосновения. Сильнее, ближе, острее. Он не смог сдержать длинного стона, когда перо прошлось под коленкой. Сами был в восторге. Он никогда не видел, чтобы человек так искренне реагировал на нехитрую ласку. — Ты такой сейчас… если бы ты себя видел, — проникновенно шептал он. Комнату наполнял мускусный запах секса. От него кружилась голова и пересыхало во рту. На щеках Месута заиграли красные пятна возбужденного румянца, перекидываясь на шею. Он не прекращал стонать, сжимая руками края наручников, пытаясь продлить невинную, казалось бы, щекотку. Сами сжал свой член сквозь штаны, проводя пером по щиколоткам, впитывая стоны. Кончик медленно поднимался по ноге, огибая подрагивающую коленку, очерчивая мышцу бедра. Месут уже не стонал, он хрипел. Срывая голос — это было действительно мощно. Он кончил, изогнувшись в неправильную фигуру в тот момент, когда кончик пера скользнул под бедра, задевая яички. Кончал Месут обильно, пытаясь отдышаться и прийти в себя, пока не почувствовал прикосновения языка к своему животу. Сами слизывал все подтеки спермы. Он сам кончил мгновением ранее, сжимая себя. — Боже, я такой извращенец, — устало сказал Месут, выглядя при этом так, будто бы он кот, съевший всю сметану в доме. — И мы обязательно это повторим, — пообещал Сами, целуя подставленные губы. Обязательно.