Скелеты в платяных шкафах

Гути всегда был горазд на эксперименты. Они всегда были какими-то возбуждающе-постыдными. Фернандо первое время дико смущался (хотя сейчас мало что в этом плане изменилось), но всякое смущение быстро сходило на «нет» под напором Гути. Уж кто-кто, а он умел убеждать. Фернандо всегда с предвкушением ждал их встречи, осознавая, что вкупе с предвкушением он боится, что перегорит. Они сжигали страстью, и было действительно страшно обжечься. Гути не думал. Он прекрасно отдавал себе отчет о том или ином действии. Он более чем уверенно мог утверждать, что они не перегорят еще очень долго. По крайней мере, до тех пор, пока они не попробуют все, что рождалось в его голове. Гути читал, что если у человека отобрать один из органов чувств — остальные усилятся в стократ. И ему было интересно, как будет реагировать Фернандо, если забрать у него, например, зрение. Эту мысль он лелеял где-то с месяц. И к тому моменту, когда они все-таки встретились, Гути был как на иголках от предвкушения. Он не говорил о своих намерениях Фернандо. Хотел, чтобы был элемент сюрприза. Фернандо сразу подозревал, что тот что-то задумал. Не сказать, что у него на это выработалась чуечка, но что-то похожее точно. — У меня для тебя сюрприз, — загадочно улыбаясь, сказал Гути. — Фраза о том, что мне не нужны сюрпризы, мне хватает только тебя — не прокатит? — на всякий случай уточнил Фернандо. — Именно. Вздохнув, он сел поудобнее, сложил руки на коленях. Гути определенно понравилась эта поза. Определенно. — Ну? Я готов тебя выслушать. — Ну да, — кивнул Гути, обходя Фернандо. — Только это тебе и придется делать. Сзади что-то зашуршало и тот недоуменно нахмурился. — В смысле? — в этот момент, Фернандо почувствовал, как ему в рот уткнулся мягкий красный шарик. — Что…? — Открой рот, я хочу, чтобы ты обхватил этот кляп своими невозможными губами, — прошелестел над самым ухом Гути. Фернандо пришлось подчиниться. На самом деле, он не умел отказывать этому человеку. Иногда Фернандо думал, что позволил бы себя убить. Просто потому, что так захотел бы Гути. Он послушно открыл рот, обхватывая губами мягкий шарик и чувствуя, как Гути, ласково приподнимая волосы, застегивает его на затылке. Фернандо даже не догадывался, что за этим могло последовать что-то еще. Гути, обходя его, оценивающе посмотрел на него, на его губы и, наклонившись, провел языком по самой кромке, вызывая задушенный вздох. Наклонившись, он достал из пакета плотную маску на глаза. Фернандо дернулся, испугавшись непонятно чего. Гути, покачав головой, придержал того за затылок, водружая повязку. — Лишенный зрения у тебя обострятся все ощущения, — сказал он, поправляя ее и садясь на колени к Фернандо. Тот, слепо шаря руками, провел ладонями по его бедрам часто дыша, поворачивая голову в бок, как будто так он мог что-то увидеть. Гути склонился, ловя губами его подбородок, и снова коснулся растянутых губ, исследуя шершавую кожу языком. Медленными поцелуями он добрался до кромки уха Фернандо, влажно обведя его по контуру, чувствуя руки, жадно шарящие по спине. — Можешь не торопиться, мой мальчик, сегодня у тебя будет свобода действий, — прошептал он. Фернандо сдавленно застонал, сжимая Гути. Тот не так уж часто позволял себя касаться во время секса. Ему доставляло извращенное удовольствие слышать и видеть, как бьется Фернандо, загнанной птицей. Как он пытается хотя бы взглядом выпросить свободу. Как он пытается дотянуться до тела перед ним. Да, это определенно стоит того. Но теперь все иначе. Зачем отнимать все? Ведь в игру надо играть вдвоем, так что Гути великодушно разрешил себя касаться, сидя верхом на Торресе и покрывая поцелуями его шею. — Ты чувствуешь это тактильное насыщение? — прошептал он. — Чувствуешь, как на кончиках пальцев возникает чистая энергия? Фернандо, всё так же мыча, откинулся на спину, утягивая Гути за собой. Тот принялся расстёгивать на нем рубашку, поочередно лаская соски, прикусывая губами кожу, заставляя Фернандо каждый раз вздрагивать и подаваться за движениями. Отстранившись, Гути встал с него, раздеваясь сам и наблюдая, как его мальчик вертит головой, шумно дыша и прислушиваясь. Фернандо сжал в руках простынь, чуть раздвигая ноги, приглашая, хоть и не видя всего. Быстро раздевшись, Гути опустился между разведенных ног. — Знаешь, — прошептал он, расстегивая ремень джинс Фернандо. Тот вздрогнул и подобрался. Создавалось впечатление, что он ожидал, что его руки сейчас свяжут. Гути лишь улыбнулся, продолжая медленно стягивать одежду. — Я бы хотел целовать тебя, пока буду трахать. Но видеть то, как твои губы обхватывают этот кляп… определенно, я могу и потерпеть. Фернандо заскулил, прося большего. Прося прикосновений, ласки. Ему было мало того, что давал ему Гути. Он лишь дразнил, касаясь кончиками пальцев, вызывая дрожь по всему телу. Фернандо горел. Его тело горело. Оказывается действительно можно ощущать все иначе, когда не видишь, а лишь представляешь. Гути, сняв последние остатки одежды Торреса, раздвинул его ноги, лишь кончиками пальцев удерживая колени. Он наблюдал за тем, как дрожало тело под ним. Он видел, как раздувались крылья носа Фернандо. Как пот стекал по его виску. Как часто вздымалась его грудь. Гути видел, как Фернандо сжимал пальцы на ногах, как нервно дергался его кадык. А еще он видел, как выделялась смазка на головке члена, прижатого к его животу. Жалко, что Гути не художник. Потому что то, каким сейчас был Фернандо — было достойным картины. Он медленно провел пальцами по россыпи веснушек на груди Торреса, вызывая у того длинный стон. — Тебе не терпится, да? — спросил он, целуя дрогнувший живот, чувствуя руку в своих волосах. — Как жаль, что ты не видишь себя, ты божественен. Гути, все также выцеловывая живот Фернандо, нашарил валявшуюся рядом смазку, щелкая колпачком. От этого звука Торрес вздрогнул, вскинув бедра и коротко скуля. Влажная головка проехалась по щеке Гути, оставляя след, заставляя его закрыть глаза от удовольствия. Его мальчик был таким открытым сейчас. Выдавив смазку на пальцы, он тут же коснулся ими сжавшихся мышц, ощущая, как рука в волосах сжалась и как Фернандо коротко всхлипнул. — Потерпи, малыш, я знаю, тебе не терпится. Гути вставил сразу два пальца, поднимаясь губами выше, накрывая сосок Фернандо. Тот не сдерживал стонов, сильнее разводя ноги, насаживаясь на пальцы и руками чуть царапая спину. Этого было мало. Этого было очень мало. Гути большим пальцем погладил местечко под мошонкой, прикрывая глаза от вырвавшего скулящего стона Фернандо. — Как я тебя люблю, сученыш, — откровенно сказал он, отстраняясь. Фернандо раскраснелся от возбуждения и от всей ситуации в целом. Он ощущал каждое движение так остро, что его мозг в буквальном смысле искрил. Он чувствовал, что сойдет с ума еще до того, как кончит. Гути, растирая смазку по члену, наблюдал за Фернандо, слегка улыбаясь своим мыслям. Он был таким открытым сейчас, таким уязвимым. Нависнув над ним, Гути постарался не касаться Фернандо, чтобы не давать ему лишних поводов. Поэтому когда он плавно вошел в расслабленное тело, тот дернулся, насаживаясь сильнее, и обхватывая Гути руками и ногами. Тот, простонав, толкнулся, входя до конца и принялся двигаться, слушая сиплые стоны над самым ухом. Фернандо до боли сжимал волосы Гути, руками шаря по телу и мечтая, наконец, избавиться хотя бы от кляпа. Эмоций было так много, что он тонул в них, почти плача. Гути двигался в жестком размеренном темпе, с каждым разом все сильнее втрахивая тело под ним. Все сильнее прикусывая кожу плеч, ключиц. Все ближе подводя их к краю. Кончили они почти одновременно. Фернандо, выгнувшись так, будто бы сейчас же сломается, задрожал всем телом, сжимаясь и кончая себе на живот. Гути догнал его через пару движений. Фернандо дрожащей рукой снял с глаз маску, морщась от бьющего в глаза света, и отцепил кляп, выдохнув, когда напряженные мышцы рта почувствовали свободу. Гути приподнялся, все еще не выходя из него, и провел языком по треснутым уголкам рта, собирая ниточку слюны. — Я чуть не задохнулся, — хрипло пожаловался Фернандо, чувствуя, как неприятно саднит губы. — Но, тем не менее, не снял, — улыбнулся Гути, забирая в рот нижнюю губу. Торрес молчал, все еще не опуская ног с талии, молчал и просто наслаждался тем, как ласково Гути зализывал его губы. Им определенно стоило повторить этот эксперимент. Только наоборот. Обязательно.