Я? В D. Gray?

       — Что за жесть?!        Стены и деревянный пол были забрызганы кровью, а от дома веяло холодом. То справа, то слева ощущались движения воздуха, будто кто-то проходил мимо. — Аллен… Тут, кажись, месилово было нехилое… Как будто разом четверым людям глотки перерезали… — меня начало подташнивать, но я старалась держаться и не показывать своей слабости. — Ага… Эй, ты в порядке? — положил руку мне на плечо. Черт… Все-таки заметил, что мне плохо… — Все нормально… Если не считать того, что в нашем мире мне такого видеть не приходилось… — я выпрямилась и постаралась выглядеть пободрее. Экзорцист улыбнулся, (Господи, какая у него классная улыбка!) и погладил меня по голове. — Ничего… Все когда-нибудь случается впервые… — Так, наверное, надо прекратить болтать и идти искать что-нибудь, что поможет нам выбраться из этого места или хотя бы понять, что тут происходит, — я собрала себя в кулак и постаралась не обращать внимания на темно-красные брызги по всей комнате. — Надо пройти в дом и посмотреть, есть ли какие-нибудь зацепки по поводу произошедшего.        Юноша кивнул головой, и мы вошли в дом. Он встретил нас холодом и постоянными ветерками из ниоткуда (на улице было очень душно). Пройдя через «Кровавую комнату», мы пошли по коридору. Слава Богу, он был чистым, не считая скопившейся пыли. На полу стояли бумажные светильники, в каждом из которых горела свеча. Стоп… А откуда горящие свечи в доме с таким слоем пыли на полу? Тут же лет десять никто не ходил, это точно… Аллен нахмурился ― видимо, подумал о том же, но за неимением информации в этом коридоре мы направились дальше.        Когда мы вошли в следующую комнату, нас сильно обдало холодом. В комнате находились различные детские плюшевые игрушки, которые были в ужасном состоянии: у плюшевого мишки была оторвана лапа, а одна пуговица, заменявшая ему глаз, болталась на нитках ниже носика игрушки, у одной из кукол была оторвана голова, она лежала рядом с телом.        Да и другие оставляли желать лучшего, так что находиться в «детской», как я ее мысленно окрестила, было, мягко говоря, неуютно.        Внезапно дверь за нашими спинами захлопнулась, и раздался детский смех. Просто веселый детский смех, который с каждой секундой приближался к нам из глубины комнаты, которая была весьма скудно освещена все теми же светильничками. У меня жутко заболела голова. Я схватилась за нее и упала на пол, потеряв сознание.

***

       Где я? А… В той же комнате, только вот пыли нет, а игрушки выглядят новыми. Я осмотрелась. Это была просто чистенькая и уютная детская. Пройдя немного вглубь комнаты, я увидела кроватку. Она была маленькой, детской, а на ней лежало розовое покрывало, на котором сидели несколько кукол и плюшевый мишка.        Вдруг раздался детский смех, и в комнату вбежали две девочки. Они даже не посмотрели на меня, пробегая мимо. Меня, что, не видно? Я типа фантом? Как Гарри Поттер, попавший в воспоминания Тома Реддла? Прикольно, что сказать… Тем временем, дети достали кукольный сервиз и устроили куклам чаепитие. Вдруг неподалеку раздался истошный крик. Девочки подскочили и, побросав кукол, подбежали к двери. Попробовали открыть. Она не открывалась. Кажется, кто-то закрыл их здесь снаружи. Спустя две минуты дверь открылась, и в проеме показался человек с головой плюшевого медведя, буквально пришитой к шее. Под маской были видны капли запекшейся крови. Это каким же надо быть психопатом, чтобы пришить к себе голову плюшевой игрушки, надев ее себе на голову?        Да и маска была не в лучшем состоянии: вместо одного глаза-пуговицы была дырень, сквозь которую был виден лихорадочно блестевший глаз самого психа, вторая пуговица болталась на трех нитках, а от носа и по всей голове шов начал расходиться, и пришлось вшивать заплатки из ткани, дабы она совсем не порвалась.        Что важно, вошедший был с ног до головы забрызган кровью и издавал какие-то булькающие звуки, отдаленно напоминающие смех, коим, скорее всего, они и являлись. В руке он держал внушительных размеров топор для рубки мяса. А кроме маски, одет он был только в засаленные серые (или какими там они были изначально) брюки.        Издавая все те же звуки, псих начал подходить к жавшимся в угол девочкам. Я попыталась зажмуриться, но не получилось. Видимо, не дано моей психике остаться в относительной целости…        Вдруг одна из девочек рванула вперед, мимо того маньяка, и подбежала к двери, силясь открыть, но та не поддавалась. Булькающие звуки стали громче, и мишкоголовый показал ключи от комнаты, которые он держал в другой руке. Девочки стали бегать от него по комнате, а он начал догонять их. Вскоре псих поймал одну из них и начал душить, прижав к стене. Малышка пыталась отбиваться, но вскоре потеряла сознание. Маньяк привязал ее к детскому стульчику, стоявшему неподалеку, и бросился за второй девочкой. Впрочем, долго бегать ему не пришлось, и вторую жертву постигла та же судьба, что и первую.        Закончив привязывать бессознательное тело, псих сел напротив и стал терпеливо ждать, пока девочки очухаются. Долго ждать ему не пришлось, ведь вскоре они практически одновременно пришли в себя. Издав все тот же булькающий звук, маньяк достал нож и приблизился к одной из девочек. Мне таки удалось зажмуриться, но не заткнуть уши. Я услышала душераздирающий крик, а за ним ― всхлипывания обеих жертв и начавшие уже порядком надоедать звуки, при помощи которых этот психопат пытался смеяться. Приоткрыла глаза. Лучше б я этого не делала… У одной из девочек была отрублена рука, из того, что от нее осталось, хлестала кровь, а булькающий маньяк замахнулся топором, чтобы отрубить другую. В этот раз зажмуриться я не успела. Топор опустился на вторую руку, и она, с тучей кровавых брызг, отделилась от тела и упала на пол. Девочка вновь закричала, а я поняла, что моя психика сломалась. Раз и навсегда…