Лебединая верность

Глава 3. До дома я добралась уж очень быстро. Возможно, нужно было замедлить свой бег, чтобы долгое ожидание в своей комнате превратилось в быструю встречу с Полом, но я ведь не знала, когда именно он ко мне может прийти. Открыв входную дверь ключом, я заметила, что мои пальцы сделались каменными и негнущимися. По сравнению с погодой на улице, где царили мелкий дождь и сильный ветер, но зато свежий воздух, в доме воздух был спёртым, потому что никто не догадался открыть хоть одно окошко, поэтому скинув быстро обувь со своих ног я быстрым шагом направилась в свою комнату, каждая половица на полу прогибалась под моим небольшим весом и противно скрипела. В этом доме никогда нельзя было пройти тихонечко, чтобы никто не услышал твоего позднего прихода. Хотя данная история не про меня, ведь я как прилежная дочь всегда приходила домой вовремя, ведь парня у меня не было, с которым я могла бы гулять до полуночи, а потом тайком пробираться к себе, чтобы отец не заметил. Несколько раз я засиживалась у Ким, но это совершенно не та ситуация, когда можно краснеть перед родителем. Сестры и отца часто не бывало дома, а оставаясь в одиночестве, я пролазила наш домик от и до. И мне было известно, куда нужно ступать, чтобы противный скрип не раздался. Просто сейчас я не видела смысла прокрадываться втихаря, никто не отругает, но никто и не похвалит. Дойдя до двери, ведущую в мою комнату я распахнула её настежь и, не боясь дождя, быстро открыла окно, впуская свежий морозный морской воздух. Вдохнув свежести, мои мозги будто прояснились, и я поняла, что как всегда была не права. Ким желала мне только добра и поэтому переживала за меня. Любить на расстоянии, а точнее издали и втихую намного проще, если не вдаваться в мелкие детали всей ситуации. А здесь тайные страхи и неловкие мысли воплотились во что-то более осязаемое и их больше не спрячешь, будто ты их держишь на ладони и смотришь с удивлением, что всё это время они так лихо прятались в твоих мечтах. Стоя возле раскрытого окна, я указательным пальцем левой руки стала накручивать одну выбившуюся прядь, которая будто невесомо парила от ветра, который залетал в мою комнату не спрашивая разрешения. Так мне было проще сосредоточиться. Сестра постоянно от моего такого движения приходила в ярость, ей казалось, что такой жест более чем негуманен. Я даже спорить не старалась в этой теме. Бессмысленно. Мне же порой, если признаться хотелось дать отпор ей, что лучше накручивать свою прядь волос, чем удовлетворять какого-нибудь левого парня, с которым лежишь на мягкой постели из свежего мха в лесу. Но это происходило только в моих мечтах. Никогда и ни при каких обстоятельствах я этого не скажу. Кишка тонка, как выразится Кимберли. Нахмурив лоб, я посмотрела на многовековые деревья, которые простирались в лесу величественной стеной, которая огораживала мир людей от мира чего-то неизвестного и пугающего. Мне почему-то всегда представлялось, что в лесу не только животные и птицы обитают. Может быть тролли или добрые маленькие феи? Хотелось верить во что-то потустороннее, с маленькой долей сказочности. Особенно это происходило на закате, когда я сидела возле окна и смотрела в черноту леса, которая создавалась из-за могущественности и величественности многовековых сосен, стволы которых обхватить нескольким людям было бы трудно, а их высота простиралась будто бы до самого неба. И вот в этот самый момент появлялись светлячки, которые парили между кронами деревьев и мерцали своей манящей желтизной, которая и заставляла окунуться в мир вымышленных персонажей, где не всё так банально, как казалось бы. А вдруг за самой огромной сосной находится оборотень или ликан, как его еще там называли? Конечно же хотелось чтобы это был не такой злобный персонаж, уж лучше пусть будет принц, который заберется ко мне в комнату через окно, а рядом будет стоять его белый пегас с огромными крыльями, размах которых будет достигать метра четыре. Принц заберет меня в свою страну, где мы будем любить друг друга веки вечные. Когда в моей голове всплыла фраза о вечности, то невольно пришлось фыркнуть и сморщиться. Вот так вот я и вышла из моих грёз в мир, который был мне домом, но был таким обычным и банальным. Отойдя от распахнутого окна, я села на стул и придвинулась к письменному столу. Взяв в пальцы ручку, я стала нервно ей постукивать по первому попавшемуся учебнику, которым оказался большой томик по биологии, взятый в библиотеке Форкса. Меня влекли животные, мне всегда хотелось им помогать. Поэтому я и хотела пойти дальше учиться на ветеринара, но почему-то с образованием в нашей резервации мне мало что светило в университетах других городов. Скорей всего придется пройти какой-нибудь быстрый курс по оказанию первой помощи животным и довольствоваться малым. Отцу я пока не хотела рассказывать о своей мечте, ведь если знает отец, то знает и моя сестра, а от такой новости она поднимет меня на смех. И на следующее утро будет знать о моих мечтах вся резервация, причем не в самых лучших красках. И тогда я подвергнусь очередным насмешкам, которых мне хотелось бы избежать. О моей мечте не знала даже Ким. Ким, моя самая лучшая и близкая подруга, которой я боялась поведать о своих дальнейших планах. Я смотрела на многих жителей резервации и понимала, что мало кто из них смог выбраться из Ла Пуш, чтобы построить свою карьеру. Да какая там карьера?! Женщинам, по мнению старейшин квилетов, не нужно иметь высшего образования, чтобы рожать и воспитывать детей и делать всё по хозяйству. Именно в такие моменты в глубине души я чувствовала себя самой настоящей бунтаркой. Но таковой скорее всего только в душе и останусь. Ну кому нужен один в поле воин, который своим писком попытается что-то доказать? Моя сестра вон попыталась и с треском провалилась. Так у многих жителей резервации, которым было за сорок лет, было такое выражение лица, когда видели Кассандру, что они знали наперед, женщине не свойственно умничать и важничать, за них это сделает мужской пол. Вспомнив о мужчинах, у меня перед глазами встал образ Пола Лэйхота. Почему я где-то на задворках своего подсознания думаю о том, что он совершенно не такой? Что он не даст мне сгнить в нашей маленькой резервации? Что будет идти со мной, держа крепко мою ладонь в своей ладони? Я только сейчас заметила, что от моих думок, которые заставляли очень сильно сосредотачиваться, да так старательно, что стержнем от ручки я проткнула обложку книги. И теперь в самом приметном месте красовалась небольшая дырочка синего цвета. В испуге отбросив ручку куда подальше, но не выходя за пределы письменного стола, я схватила книгу и стала осматривать нанесенный мною ущерб. Платить за порчу книги совершенно не хотелось. Да и карманных денег было не настолько много, чтобы обращаться с ними столь расточительно. К счастью на твердом цветном картонном переплете ничего не было заметно, просто небольшая глубокая дырочка, но тот, кто не знает о ней, не будет специально брать и искать её. Значит, мой первоначальный испуг был напрасен. Указательным пальцем я стала тереть то место, куда воткнула ручку и синий след, а точнее синяя точка исчезла, оставив после себя небольшое углубление. Не думаю, что в библиотеке будут под лупой осматривать обложку. Смахнув ладонью со лба образовавшуюся испарину, которая появилась, не смотря на тот холод, который стоял в моей комнате благодаря открытому окну, я поняла, что паника начинает нарастать. Посмотрев на время, я поняла, что скоро будет шесть часов вечера. Сестра должна была прийти с работы не раньше десяти вечера и то с учетом, если под руку не подвернется очередной ухажер, а отец вернется только на следующее утро, так как работал сутки из-за очередной взятой подработки. Школьные уроки давно закончились, но Пол так и не пришел. Значит, Ким была права, когда сказала, что ему нельзя доверять. Когда я это поняла, то предательские слезы обиды мгновенно выступили на глазах, отчего всё стало расплываться, очертания мебели и остального убранства стали будто размытыми, но телефонная трубка лежала на кровати, где я её и оставила, поэтому мгновенно вскочив и взяв телефон, как нечто сокровенное и бесценное, я стала по памяти набирать номер подруги. Сотового телефона у нас в семье не было, да и вообще в резервации мало кто им обзавелся. Многие считали, что он совершенно не нужен, ведь есть городской телефон, по которому можно связаться на крайний случай, но в основном слухи распространялись и так. Мы с Ким порой смеялись, будто сплетни разлетаются по воздуху капельным путем. Если что-то произойдет, то на другой окраине резервации уже в курсе. Я не могла понять, почему спустя столько лет насмешек и издевательств со стороны Лэйхота ничему меня не научили, и я ему смогла довериться, благо не открыться до конца, потому что времени для этого не было. Возможно, его умопомрачительная улыбка смогла приоткрыть створки моей души, дорогу, которая ведет прямо к сердцу. Моя сестрица как-то сказала мне, что в пятнадцать лет всё кажется навсегда, навеки, нерушимо и прочно, но потом больно будет осознавать, что ты ошибалась в таких простых ситуациях своей жизни. Мне казалось, что она это говорила специально, чтобы подготовить меня отрицательно к следующему периоду моего взросления, когда я смогу полюбить своего одного и единственного. Долгие гудки, которые я слушала, сводили меня с ума. Либо Ким уснула, либо она поняла, что это могу звонить я и просто-напросто игнорировала меня. – Алло, – раздался болезненный голос Ким в трубке, я аж подпрыгнула сидя на стуле. – Кимми, – жалобно проскулила я в ответ. – Либби, – я понимала, что Ким обижена на меня и совершенно её в этом не винила. – Прости меня… – мы и не заметили, что сказали эти два слова одновременно. В другой ситуации можно было бы посмеяться над тем, что мы мыслим одинаково, но сейчас было совершенно не до шуток, тем более сгущались сумерки и дождь полил с такой силой, будто лился из ведра. – Либ, – прохрипела Коннвеллер, – я не должна была так говорить. Правда, прости меня. Я не вправе тебе советовать, что хорошо, а что плохо. Ты сама должна принимать решения, ну, а мне удостоена честь радоваться с твоих достижений, либо сидеть с носовыми платочками и плакать над неудачами, будто они мои собственные. Тугой комок скопился в моем горле. Нам нет и шестнадцати лет, а мы мыслим не хуже чем взрослые. Или это просто мы слишком рано повзрослели? – Ким, ты не должна говорить такие слова. Ты же знаешь, что у меня нет никого дороже, чем ты, – голова начала кружиться и казалось, что еще секунда и я упаду в обморок. Свежий воздух в комнате не помогал, поэтому я встала из-за стола и подошла вновь к раскрытому окошку. Мелкие капли дождя, которые отлетали от оконных рам стали попадать на моё лицо и руки. – Не говори глупости! – Но ты была права, – мой тихий голос повысился на несколько октав, что получилось небольшое взвизгивание на последних словах. – Он обманул меня и не пришел. – Оу, – это всё, что смогла сказать моя подруга. – Беллз, ты же знаешь, как бы я хотела ошибиться! Ведь даже самые настоящие козлы могут оказаться довольно-таки сносными парнями, с которыми можно создать свою семью в будущем. Но ты сама должна понимать, что бывают исключения… Кимберли было уже трудно остановить, поэтому я прикрыла глаза и старалась вслушиваться не в её оправдания, которые порой сопровождались покашливанием и высмаркиванием, а в звуки дождя, в нем была своя мелодия, которая была понятна только ему одному. Возможно в каждом месте она звучала совершенно по-разному, но я слышала звуки барабанов, бьющих по крыше и металлическое звучание исходящее от козырька на моем окне и шелест листьев, которые прошептали «Привет!». Я нахмурилась, но так и стояла с закрытыми глазами. Вдруг до подсознания дошло, что листья не говорят мужским голосом, поэтому открыла глаза. От увиденного я попятилась, повинуясь инстинктам хотела присесть на краешек кровати, но по воле случая, либо по воле того же случая, но уж слишком коварного, я не попала на саму кровать, поэтому моя пятая точка приземлилась аккурат на пол. – Я тебе перезвоню, – перебила я Ким на фразе «мы с тобой придумаем, как подсыпать в его трусы перца» и повесила трубку. Мой взгляд так и продолжал сверлить темный силуэт с белым центром по середине, который стоял рядом с моим окном. Подсознание подсказывало мне, что это не просто темный силуэт, что это всё-таки Пол Лэйхот, который оказался не таким уж козлом, которым его несколько секунд ознаменовали. Когда я упала, то Пол не спрашивая моего разрешения, залез в окно и присел рядом со мной, наши носы практически соприкасались, а в его глазах плясали всё те же самые искорки, которые я приметила сегодня в школе. – Ты не ушиблась, – спросил Пол, взяв меня за руку и поднялся, подтягивая и меня за собой. И вот мы сейчас стояли друг напротив друга и глупо улыбались. – Я тут тебе принёс… правда не думал, что будет такой убойный ливень, поэтому мой подарок слегка намок. Пол показал мне белый цветок лилии, который был сделан из бумаги, правда сейчас кончики каждого лепестка на концах отсырели и стали серыми, так вот что я увидела первым, когда открыла глаза. – Он прекрасен, – моя улыбка стала шире. – Привет, – поздоровался Пол со мной и провел двумя пальцами по моей щеке. Невозможно поверить, что всего несколько минут назад я готова была поверить в худшую сторону Пола Лэйхота. Но сейчас он стоял рядом со мной, и все сомнения рассеялись быстрее, чем утренний туман в нашей резервации. – Ты подумала, что я не приду, – парень отошёл от меня на один шаг и стал осматривать скудное убранство моей комнаты. Его взгляд задержался на коллаже, который я смастерила собственноручно из фотографий, и теперь он занимал своё почетное место на стене возле моего письменного стола. – Имело место быть, – честно призналась я и подошла к Полу ближе, едва прикасаясь к его руке. Я заметила, что его взгляд задержался на одной фотографии, на той, где мы с Ким дурачились на пляже и пытались сфотографироваться вместе. Погода тогда стояла солнечная, и мы загорали, поедая купленное мороженое недалеко в кафе, которое успело растаять, пока мы его донесли до своих расстеленных полотенец. И именно на этом фото мы были изображены с грязными лицами, которые были перепачканы и с высунутыми языками, будто пытались слизнуть друг у друга разноцветную субстанцию антидепрессивности. – Я помню этот день, – с улыбкой признался Пол, пальцем показывая на фотографию. – В тот день я и друзья отдыхали чуть подальше и мне было видно, как вы пытаетесь сфотографироваться, у меня даже появилось тогда желание подойти и предложить вас поснимать на фотоаппарат, но подумал, что это будет выглядеть очень уж странно… – Это точно, – перебила я его. – Думаю, что именно в тот день ты и запала мне в душу. Я заметил, что с каждым днем ты становилась мне всё симпатичней… – И поэтому ты меня доставал с таким усердием, – уточнила я, вспомнив все его подколки. Хотелось хорошенько треснуть этого наглого парня подушкой по голове. – Я проверял диапазон твоей терпимости, – Пол развел руки в стороны, показывая, что терпимости мне не занимать. Спустя секунду мы оба начали смеяться. Думаю, что именно этот момент и стал переломным, когда можно понять, что именно с этим человеком тебе будет хорошо и комфортно долгое время, что можно отбросить все сомнения и опасения, что что-то может пойти не так. Возможны крутые повороты, но главное доверять своему партнеру и тогда пройдутся все тернистые преграды, которые будут постоянно встречаться на пути. – А у тебя есть мороженое, – задал странный вопрос Лэйхот, а потом сам же и дал ему объяснение, – просто вы здесь так соблазнительно его кушаете, что мне захотелось его поесть вместе с тобой, чтобы на месте Ким был Я. – На последнем слове Пол сделал ударение, вкладывая весь недвусмысленный намек в своей сказанной фразе. – Ты весь мокрый, тебе чашечка горячего чая больше подойдет, чем ледяное мороженое. – Согреюсь я от твоих поцелуев, а мороженое охладит мой пыл. Я и так долго терпел. – Пол наклонил голову и прильнул к моим губам. Сейчас поцелуй был настолько желанным, нежным и чувственным, чем поцелуи, которые были в школе. Не представляю, каким образом нам удалось оторваться друг от друга. Сила любви бывает такой мощи, что сможет заставить торнадо утихнуть, вот только чтобы ей раскрыться на полную катушку нужен какой-то толчок. Если бы Пол ко мне не подошел сегодня, набравшись смелости, то не было бы в этот момент «нас», были бы «мы» по отдельности, всё также хамили бы в коридорах школы и тихо ненавидели. Но сейчас всё изменилось, за такой короткий промежуток времени я поняла, что не смогу без него. Пол Лэйхот с этого мгновения стал моим баллоном с личным кислородом, которым могу дышать только я. Не знаю каких усилий мне потребовалось для того, чтобы вспомнить о мороженом, которое было спрятано от моей сестренки в глубинах морозилки. И оно было шоколадное. Взяв Пола за руку, я потащила его на кухню, чтобы насладиться таким наивкуснейшим десертом. Пол снял и аккуратно повесил свою мокрую куртку на спинку стула, а сам остался в черной футболке и темно-синих джинсах. За поеданием мороженого я узнала, что заставило Пола задержаться, ведь он хотел прийти ко мне на час раньше. Оказалось, что сама миссис Бёрнс решила проверить, как он помыл полы в одном из коридоров. Как оказалось плохо и ему пришлось перемывать всё заново под неустанным пристальным взглядом этой старой карги, как выразился индеец в сердцах. Пока я слушала его веселый рассказ о том, как он аккуратно разливал ведро с водой, чтобы доказать этой грымзе, второе прозвище для бедной миссис Бёрнс, то не заметила, что вновь перемазала верхнюю губу мороженым. Ким часто ругала меня за это, но чтобы я не делала, а верхняя губа была постоянно и неустанно перепачкана, будь это мороженое, пенка, сливки или крем. Сейчас я думала, что держу ситуацию под контролем, что кушаю аккуратно, дабы не слыть грязнюлей в лице первого парня, сидящего у меня на кухне за обеденным столом. И вот Пол заметил шоколадное мороженое на моей губе первым, но насмешек не последовало. Он практически растянулся на столе, но дотянулся до моего лица и, смахнув остатки былого десерта с моей губы большим пальцем, сразу же облизнул его. – Так вкуснее, – искренне признался он. Кто бы мог подумать, что это станет нашей традицией?