Смерть - неотъемлемая часть каждой сущности. С самого рождения мы обречены когда-нибудь покинуть этот мир - всё решено. Но... Несмотря на просвещённость своей участи, каждый боится наступления дня "Вознесения". Страх смерти глубоко отпечатан в сердцах людей. Почему? Никто не знает. Возможно из-за неизвестности... Жизнь позволяет нам распределять каждый свой день, каждый шаг, каждую минуту - со смертью всё иначе. Нельзя уверенно сказать, что нас ждёт после "Ухода". Одни считают что смерть - это всего лишь дверь в новую жизнь, а другие, что это – пустота. Пустота, заполнить которую может лишь жизнь… другая, совершенно новая жизнь.
***
Я все еще помню тот день, то самое мгновение. Помню все до мельчайших подробностей. Ужасающий визг колес, громоподобное столкновение автобуса с остановкой. Помню каждую царапину от осколков разбитого лобового стекла. Каждую капельку крови, разбрызганной по белым стенам остановки, по искореженному металлу передней части автобуса. В моих ушах все еще стоит тот пронзительный крик: «Берегись, мам!!!». Я все еще могу расслышать хруст раздавливаемых маленьких костей. Кажется, мне никогда от этого не избавится. Меня трясет, лихорадит. Зрачки, скорее всего, расширились. - ...как?.. Смутно разбираю чей-то голос. Какой-то знакомый. Чувствую странную тяжесть на правой руке. - Лиз! Лиз, ты как? С запозданием до меня доходит, что это моя подруга. Разворачивающаяся перед глазами картина автобуса, сбивающего двух светловолосых детишек, начинает медленно исчезать. - Лизи, очнись! - А? Я, наконец, полностью пришла в себя. Обернулась. Сразу же увидела взволнованное лицо подруги. Кажется, она дергала меня за руку. - Прости, Марта, я просто задумалась. Отмахнувшись не очень убедительно, я снова перевела взгляд. Все нормально. Подъезжающий к остановке автобус вполне нормально остановился, люди спешно втиснулись в заполненный транспорт. Отъезжает. - Точно?! – она хмурится. – Может, мне сегодня остаться с тобой? - Не, не стоит. Я попыталась ответить спокойно и, даже, улыбнуться. Вроде бы получилось. Хотя внутри целый ураган. Каждый раз такое. Всегда, когда я вижу подъезжающие к остановке автобус, в моем подсознании всплывают воспоминания годичной давности. Однако подобного нет, если я вижу их раздельно: либо только автобус, либо только остановку. Чувствую сильный толчок в спину, но с места не сдвигаюсь. Это было нечто вроде тактильного воспоминания. На деле, прямо только что, ко мне никто и пальцем не прикоснулся. Кажется, начинает подташнивать. Надо спешить, пока снова не захлестнуло. - Слушай, - произношу я, глядя на подругу; та все еще хмурится. – Спасибо за поддержку, но я, правда, в порядке. К тому же, твое столь сильное беспокойство обо мне начинает напрягать. Словно я ребенок какой… - Но я… - Не стоит, видишь, - я выдавила из себя остатки сил и улыбнулась еще раз. Уже второй за последние десять минут. - Пф, - она хихикнула, что-то пробубнила про то, что я никогда не меняюсь, а потом добавила, - Ладно-ладно, я пощажу тебя, но только сегодня. Бяка ты! Теперь мне придется до смерти любить своего песика следующие восемнадцать часов. Хоть он и воняет… Спасибо тебе. От всего сердца, спасибо. Ты единственная, кто не оставил меня в беде, всегда утешал и поддерживал. Не знаю, без тебя, я бы, наверное, уже давно бы сдалась. Но ты слишком много времени уделяешь мне – это не есть правильно. Лучше прогуляйся с мужем, сходи в кино, полежи на диване и погладь свой живот, свое будущее дитя. Впредь ты должна быть всегда с ними. Ведь жизнь зла… поверь. Я знаю. - Ой, Лиз, я побежала!.. – быстро выпалила Марта, глядя в телефон. Кажется, ей пришел мэйл. – Карл пишет, что этот «воротничок» снова наделал на мой ковер. Ух, убью! Обоих! Ее лицо выражало целую гамму эмоций. Начиная гневом, а заканчивая, как ни странно, весельем. На скорую чмокнув меня в щеку, она выбежала к дороге и сразу же поймала такси. Сидя в машине, она улыбнулась мне и помахала. Я сделала то же самое. Только без улыбки. Мой сегодняшний лимит улыбок исчерпан. - Хух… Шумно вздохнув, я развернулась в обратном направлении и прошла пару домов. А вот и мой. Открываю калитку. Скрипит. Иду по неширокой дорожке, вымощенной рваным кирпичом. Дверь. Глубокий вдох, короткий выдох. Еще раз. Вставляю ключ, прокручиваю. Медленно тянусь к позолоченной круглой ручке. Холодная, очень. Открываю. Снова скрип заржавевших петель. «Мама!» Перед глазами растворяется картина радостно бегущих ко мне детей. Несколько минут стою на пороге. Закрываю дверь, разуваюсь. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж. «Гарри и Алан», - прикасаюсь к табличке, висящей на ручке белоснежной двери. Задерживаю дыхание. Вхожу. Лишь солнечный свет, вливающийся сквозь большое окно, озаряет пустую комнату. Прохожу, правой рукой скользя по стене. Двухъярусная кровать. Сажусь на нижнюю. «Смотри, мам, я сам нарисовал!», - эхом раздается в голове голос Алана. На стене, напротив кровати, висит рисунок. По словам сына, он рисовал меня, но схожести со мной очень мало. Вверху листа разноцветная надпись: «МоЯ ЛюБиМаЯ МаМа!» Сердце болезненно сжимается. Неосознанно шепчу: - Как красиво… - возникает образ солнечно-желтой шевелюры. Рука автоматически тянется к ней. Снова все исчезает. Ладонь падает на кровать, пронизанная лишь холодным воздухом. Кажется, у меня потекли слезы. Не знаю. Я их уже просто не чувствую. Они стали чем-то обыденным в моей жизни. А ведь когда-то давно я была самой счастливой женщиной на земле. Но все изменилось год назад. Нет, один год, три месяца и шесть дней назад. Тогда, в тот день, стояла ясная погода. Вроде бы не жарко и не холодно. Средняя температура. И вдобавок еще приятный ветерок. Я половину дня пыталась вытащить детей из дома, так как у меня, наконец, появился выходной, но они, почему-то противились. Я так хотела сводить их в парк, прогуляться по скверу… Алан и Гарри отмахнулись лишь тем, что хотят провести этот день дома. Они же у меня жутко не любят всяческие вылазки. Им по нраву было играть во дворе или же рисовать, читать всяческие комиксы и смотреть мультфильмы. Они братья-близнецы, родившиеся с разницей лишь в минуту. Может, именно поэтому они так хорошо друг друга понимали и их взгляды, вкусы, характеры были одинаковыми. Во всяком случае, я тогда на них накричала и, прямо сказать, заставила поехать со мной в парк. Ощущение было неприятное. На душе так паршиво. Все четыре часа они вели себя крайне тихо и открыто показывали, что обиженны на меня. Не прощу себя за это!.. Уже ближе к вечеру мы стояли на остановке, собираясь ехать домой. День прошел не так, как я себе представляла. Ребята все еще дуются на меня. Тогда я подумала о чем-то простом, типа: «Куплю им дома фломастеры и новые альбомы. Тогда уж они меня точно простят». Замечтавшись о том, как детишки будут целовать меня, и обнимать от радости, я прикрыла глаза. И как раз в тот момент случилось это. Просто ужасающий звук трения колес об асфальт. Я резко распахнула глаза и в следующее мгновение почувствовала сильный толчок – две пары маленьких рук изо всех сил толкнули меня в поясницу. В ушах прозвучал отчаянный крик сыновей: «Берегись, мам!!!». И все как в тумане. Я лежу на асфальте. Рядом куча осколков. Алан, Гарри. Где-то, кто-то закричал, не знаю, плохо слышу. Алан, Гарри. Кровь, всюду кровь. Море крови. Пытаюсь встать, тело сильно болит. На руках мелкие порезы и царапины. Саднят. Но это неважно. Алан, Гарри. Перед глазами все расплывается. Кто-то бегает, что кричат и визжат. Где Алан и Гарри? Где мои дети? Мне удается встать. Справа от меня помятый автобус. Плохо вижу. Кажется, он ударился в остановку. Пытаюсь сфокусировать зрение. Замечаю золотистую шевелюру, еще одну. «Нет!» - сердце екнуло, живот закрутило. Не может быть! Это не они! Правда же, так ведь не бывает?! Хромаю. Иду к остановке. Кого-то толкаю. Слишком много людей. Пытаюсь пробиться сквозь них. Что-то кричу. Кажется, зову детей. Но никто не откликается. Иду дальше вглубь толпы. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Алан, Гарри, нет. Нельзя так, нельзя! Расталкиваю последних двух человек и замираю. Сердце пропустило удар и словно замерло. А кровь в жилах застыла. По щекам покатились ручьи слез. Дети мои! Милые, родные! Алан, Гарри, любимые мои. Что же… Что же… Ужас – вот, что открылось моему зрению. Автобус впечатал их в стену остановки. Казалось, словно бы их тела разделило на две части. С алых губ текла кровь. Солнечно-желтые волосы на затылке, превратились в кроваво-красные от удара о стену. Их красивые лица были в сплошь усыпаны царапинами и порезами, а в некоторых местах даже торчали осколки лобового стекла. Кровь… всюду кровь. Море, нет, океан крови. Я стояла в крови своих детей. - Хах… уг, буээ… - Меня вырвало. Порыв нахлынувших воспоминаний тут же прекратился, но я все еще вижу неузнаваемые лица своих детей. Утерев тыльной стороной ладони рот, я встала и свернула ковер. Мне надо отвлечься. Надо отвлечься. Набрала в ванну воды, засыпала порошок, налила очиститель и опустила туда ковер. Пусть пока отстоится. Снова вернулась в комнату детей. Села на кровать и укуталась одеялом. Мне холодно. Очень. Пусть я и хотела отвлечься, но не могу. Мои дети, мои цветочки – это единственное, что у меня было в жизни. Нет ни родителей, ни родственников – сама я выросла в приюте. Муж-пьяница бросил со словами, что «не потерпит двух спиногрызов, и вообще, может я их нагуляла». Поэтому я и не могу от этого отделаться. Я каждый день переживаю то мгновение. И единственный вопрос, который меня мучает, это – «Простили ли они меня?». Я ведь на них тогда накричала и они весь день были обижены. Как же меня это убивает. Ненавижу себя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Иногда я думала о том, чтобы переехать, но эта мысль не задерживалась в моей голове слишком долго. Ибо только это место я могу назвать домом – здесь родились и жили мои дети. Пусть всего и двенадцать лет, но все же… Хотя, поначалу было очень сложно сдерживаться, чтобы не заплакать. Особенно на работе, когда все коллеги выражают тебе сожаления. Но я старалась, и держалась изо всех сил. Работать-то надо. Чтобы хоть как-то прокормиться и платить за дом. Платить за дом. Да, сохранить этот дом. Здесь вся моя жизнь. Воспоминания. Негативы. Обрывки кинолент. Обгоревшие фото. Моя личная шкатулка. И во что бы то ни стало должна сохранить ее. С трудом оторвавшись от воспоминаний, я встала и с неохотой пошла на кухню. Поставила чайник и села за стол. Время медленно тянется, минутная стрелка устала ползти. Чувствую сильную усталость и сонливость. Опускаю голову на стол и закрываю глаза. Всего лишь пять минут. Посижу так пять минут, и пойду в ванну. Кажется, мне снится сон. Я вижу Алана и Гарри. Они улыбаются и машут мне. Но неожиданно выражение их лиц меняется. Они что-то кричат. Не слышу. Я вижу лишь их шевелящиеся губы, широко раскрытые глаза. Они явно чем-то обеспокоены. Что же они хотят мне сказать?..19:09 28.05.2015